Рейтинг
Порталус

ДВИЖЕНИЕ СИБИРСКИХ "НЕФОРМАЛОВ" В 1986 - 1990 гг.

Дата публикации: 03 декабря 2020
Автор(ы): В. И. КОЗОДОЙ
Публикатор: Научная библиотека Порталус
Рубрика: СЕМЬЯ, ДОМ, ЛАЙФСТАЙЛ
Источник: (c) Вопросы истории, № 12, Декабрь 2007, C. 28-43
Номер публикации: №1606990328


В. И. КОЗОДОЙ, (c)

В 1986 - 1988 годах мир неформальных организаций представлял собой своеобразную модель сообщества, участники которого играли в большую политику, растрачивая свою энергию на борьбу за места в координирующих органах, рьяно отстаивая каждый пункт политических программ, будто речь шла о судьбоносных глобальных проектах. В этом заключался определенный смысл, поскольку в столицах и даже в сибирской провинции неформалы научились выводить на улицы многочисленные толпы людей, а своими изданиями превратили гласность в свободу слова1.

 

Если в 1988 г. можно было наблюдать спорадические оппозиционные проявления, то в 1989 г. возникла целая сеть очагов радикальной оппозиции во главе с ее лидерами, пользовавшимися широкой известностью. Лидеры радикалов побороли в себе страх и вышли на политическую сцену. Вся страна получила возможность наблюдать за полной драматизма и, как тогда казалось, неравной борьбой радикальных демократов против партократического режима. Борьба эта на глазах превращалась в массовое народное движение против самой системы.

 

Либерализация политического режима, горбачевская гласность "открыли шлюзы" для проявления крайней оппозиционности, особенно в информационной сфере. Либерализация стремительно набирала обороты, вела к появлению всюду в стране, в том числе в Сибири, множества самодеятельных объединений (кружков, клубов, комитетов, инициативных групп и т. д.), не связанных с КПСС и ВЛКСМ, и к их быстрой политизации. Например, только в Кемеровской области возникло около 400 таких объединений2. В Новосибирской области в конце 1989 г. действовало около 100 самодеятельных объединений и клубов, из которых 20 имели откровенно политизированный характер3. Формат организаций весьма разнился по направлениям их деятельности и идеологическим предпочтениям. Однако общим для большинства из них было неприятие партократической системы, а также требование радикализации перестройки.

 

Определенные представления об общественных настроениях того времени можно составить по данным социологических исследований, проводившихся в 1986 - 1988 гг. Они свидетельствовали, что 15 - 20% опрошенных

 

 

Козодой Виктор Иванович - кандидат исторических паук, ректор Сибирской Академии управления и массовых коммуникаций. Новосибирск.

 

стр. 28

 

 

можно было отнести к последовательным сторонникам перестройки, верившим в реализацию ее целей, настроенным решительно и бескомпромиссно. Примерно столько же было пессимистов, которые слабо верили в успех провозглашенной политики. Большинство же (примерно 60 - 65%) признавали наличие отдельных позитивных моментов в политике перестройки, но в целом занимали выжидательную позицию4.

 

Провал реформ, ухудшавшееся состояние рынка продовольственных товаров стали одной из главных причин, которые повернули политическую демократизацию против Горбачева и КПСС. Именно на них стали возлагать всю ответственность за обанкротившиеся программы. Вместе с тем политическая демократизация, особенно альтернативные выборы, позволили общественному сознанию повернуться лицом к тем политикам, которые выдвигали иные альтернативные программы. Уже в 1988 г. на политической сцене появились радикалы, претендовавшие на то, что именно им одним принадлежит право предложить обществу совершенно другие способы решения стоящих перед страной проблем.

 

Радикалы считали, что панацеей для развития России является усвоение общечеловеческих, на самом деле либерально-демократических, ценностей, главными из которых провозглашались рыночная конкуренция и политическая демократия. Социальной средой, питавшей "неформальное движение", они считали в основном представителей научной и творческой интеллигенции, а также низших и средних служащих, учащихся и студентов. Это были люди в возрасте от 30 до 50 лет с высшим образованием и, как правило, без диссидентского прошлого. Хотя на самом деле объединения, о которых говорилось выше, также были малочисленными и недолговечными. Тем не менее участие в них помогло становлению и формированию многих будущих лидеров и активистов, представленных в движении "ДемРоссия", приобрести бесценный политический опыт и известность в стране, а также создать организационную базу для мобилизации электората и установления в будущем тесных контактов с президентом Б. Н. Ельциным.

 

Нельзя не согласиться с мнением либеральных лидеров, утверждавших, что подлинными демократическими партиями и движениями следует считать только те из них, которые возникли снизу на основе массового антиноменклатурного и антикоммунистического движения 1989 - 91 годов. Сторонники этих политических организаций изначально руководствовались не карьеристскими, а идейными соображениями. Они не раз заявляли, что добиваются не политических постов, а борются за такое общество, в котором господствовали бы демократические ценности, соблюдались права человека, где гарантировалась бы честная частная собственность против диктатуры и тоталитарного реванша5.

 

В Сибири в авангарде антисистемной оппозиции находился "Демократический союз" (ДС). Процесс становления ДС в данном регионе имел свою специфику. В Иркутске, например, осенью 1987 г. первоначально возникло движение в защиту озера Байкал. В рамках этого движения весной 1988 г. сформировалось крайне политизированная структура, названная "Демократическим союзом". Причем, как заявляют его основатели, процесс образования Сибирского Демократического союза протекал якобы независимо от одноименной столичной организации. После демонстрации в защиту озера Байкал в здании Богоявленского собора, где работал сторожем один из участников движения И. Подшивалов, состоялось обсуждение дальнейших акций, в котором участвовало около полутора десятка человек. На этом заседании рассматривался проект Декларации ДС. После обмена мнениями выяснилось, что в Москве также появился "Демократический союз". Было решено присоединиться к нему. Правда, некоторых это предложение отпугнуло6.

 

На своем первом Учредительном съезде, состоявшемся 7 - 9 мая 1988 г. в Москве, ДС провозгласил себя партией. В качестве учредителей ДС выступили представители семинара "Демократия и гуманизм", группа "Доверие", клуб "Перестройка-88", общество "Младомарксистов". Были приняты програм-

 

стр. 29

 

 

ма, декларация и одобрены уставные принципы. ДС провозгласил индивидуальное членство и вначале ввел даже партбилеты.

 

В 1988 - 1989-х гг. практически во всех крупных сибирских городах сформировались структуры радикальных неформалов. Первоначально они складывались вокруг бывших осужденных по политическим мотивам. Именно эти люди сплачивали вокруг себя узкий круг единомышленников, распространяли правозащитную информацию, формировали сеть полулегальных структур, осуществляли связь с диссидентскими кругами в Москве и иностранными журналистами. Для региона типичной в этом отношении была деятельность А. П. Мананникова, который сыграл главную роль в создании крупной общесибирской радикально настроенной оппозиционной структуры в виде независимого информационного агентства7. Оно было основано 9 апреля 1989 г. Цели, декларированные этой организацией, до определенного времени не были слишком радикальными и вполне вписывались в русло идей перестройки: региональный хозрасчет, поддержка независимой журналистики, демократизация общества. Материалы этого агентства публиковались в специальном пресс-бюллетене и распространялись по всей Сибири8. Фактически это было первое общесибирское оппозиционное издание. Оно явилось своего рода катализатором радикальных настроений в регионе и сыграло определенную роль в формировании антисистемных политических структур.

 

Особенностью сибирской радикальной оппозиции было использование ею массового забастовочного движения. Рост рабочего движения проходил параллельно с активизацией полулегальной политической оппозиционности. В авангарде забастовочной борьбы находились горняки. Первые массовые акции открытого противоборства шахтеров с официальными структурами в июле 1989 г. проходили в Кузбассе, который служил благодатной почвой для проявлений различного рода протеста.

 

В социально-экономическом отношении Кузбасс был нацелен прежде всего на достижение производственно-технических показателей и формирование индустриальной модернизации, проходившей в 1930 - 1950-х годах. Модернизация производства не искоренила традиционный патриархальный тип сознания и не внедрила в массовое сознание свойственные индустриальной системе тип ментальности и соответствующей системы ценностей. Она лишь способствовала возникновению специфических форм социальной и культурной маргинальности. Этому способствовало и проведение на протяжении длительного времени центральной властью в отношении Кузбасса политики, в результате которой социальная инфраструктура и система образования оставались на сравнительно низком уровне. Достаточно высокий процент составляли завербованные и ссыльные мигранты, а также криминальные элементы в структуре местного населения, подверженного высокой степени люмпенизации.

 

В конце 1980-х гг. снабжение шахтерских городов резко ухудшилось. В письме в газету "Правда" из г. Ленинск-Кузнецкий Кемеровской области В. Шайхутдинова писала: "Я - мать четверых детей и двоих внуков. Мой муж - шахтер. Я знаю, что во многих местах нас ругали за забастовку... Но поверьте, терпеть не было больше сил. Что за жизнь, когда ребенку в день рождения даже карамельку не купить? Если вернувшись с черных от пыли улиц, они не могут руки с мылом помыть? Если прилавки государственных магазинов пустые, а в коопторговских цены "кусаются"9.

 

Забастовочный протест вызревал постепенно. К 1987 - 1989 гг., спустя 2 - 3 года после начала перестройки, в ряде промышленных регионов, в том числе в Кузбассе, привычные трудовые конфликты уже не ограничивались жалобами и обращениями в органы власти. Они все чаще приобретали характер коллективных действий, нередко выливаясь в такие формы борьбы, как прекращение работы, групповые протесты, голодовки и т.д. Это были действия, в которых участвовали сравнительно немногочисленные группы людей, обычно не более нескольких десятков человек. И охватывали они не целое предприятие, и лишь некоторые его части: бригады, участки, реже

 

стр. 30

 

 

смены и цеха10. Это были зачатки рабочего движения в Кузбассе. Тогда же стали появляться и самостоятельные рабочие организации, в частности, едва ли не первое в перестроечное время независимое профсоюзное образование Соцпроф, образованный весной 1989 года.

 

На основании проведенного исследования можно утверждать, что несмотря на широко распространенную в Кузбассе версию о том, что шахтерские волнения были не стихийными, а тщательно спланированными акциями, прямых доказательств никем пока не представлено. Есть лишь косвенные данные. Так, весной 1989 г. на пленуме Кемеровского обкома КПСС был поставлен вопрос о том, что ввиду того, что на складах скопилось огромное количество нереализованного угля, угольная промышленность Кузбасса оказалась на грани остановки. Складские запасы угля в 12 млн. тонн составляли месячный объем добычи всех шахт Кузбасса. Железная дорога была не в состоянии вывезти этот уголь, хотя в то время дорогу никто не перекрывал. Отправлять уголь было некуда: госзаказ составлял лишь треть добычи, а правом свободной торговли топливом шахты еще не обладали. Приближался момент, когда из-за перепроизводства все равно пришлось бы останавливать работу шахт. В этих условиях появился соблазн провести эксперимент с забастовкой хотя бы для того, чтобы выявить, что же это такое, а также ради определенных политических целей. В частности, некие силы, претендовавшие на власть, в процессе забастовки могли попытаться ослабить действующего конкурента и укрепить свои позиции. В то же время такая "разведка боем" могла помочь обнаружить слабые места в организации забастовки. Зная их, можно было бы впоследствии более эффективно противостоять забастовкам в других отраслях народного хозяйства.

 

Забастовка длилась две недели. К ее окончанию складские запасы угля сократились до 8 млн. тонн. Если это был эксперимент, то он полностью удался. Ситуация не вышла из-под контроля, а цели, в том числе и разгрузка складов, были достигнуты. Сравнимых по масштабу с этой забастовкой впоследствии больше не проводилось. Видимо, их просто научились предотвращать или локализовывать. Кроме того, люди, знавшие Валерия Кокорина, номинально являвшегося инициатором и лидером той забастовки, высказывали сомнения в том, что действительно ли он все это организовал. "Не похоже это на Валерку, не его размах"11 - говорили тогда многие. Шахтеры выдвинули, в сущности, те требования, которые уже давно, но безуспешно пытались осуществить власти Кемеровской области. Речь шла в основном об экономических требованиях. В 1989 г., боясь лишиться поддержки парткомов, шахтеры решительно отказывались от выдвижения каких бы то ни было политических требований. Горняки в своем большинстве считали, что решения экономических вопросов можно добиться и без политических требований12.

 

Когда летом 1989 г. советское общество, потрясенное тем, что шахтеры Кузбасса впервые прекратили работу, возможно, первый раз убедилось в том, что рабочее движение, которое коммунистическая идеология всегда рассматривала как "священную корову", существует не только за рубежом, но и в СССР. Да и политическое руководство страны открыло для себя, что одно дело приветствовать борьбу английских шахтеров и совсем другое - иметь дело со стачками внутри своей страны. Больше всего поражала всех та быстрота, с которой были подготовлены и проведены забастовки. Буквально в течение нескольких дней рабочие создали систему стачкомов, избрали своих лидеров. В ходе забастовочного движения выдвигались только экономические требования, причем это было сделано демонстративно. Эмиссарам "неформалов", поспешившим в Кузбасс, чтобы вовлечь шахтеров в сферу своего влияния, в "приеме было отказано". Однако в первые же месяцы шахтеров подвели к тому, что они стали связывать экономические требования с политическими.

 

В забастовках, охвативших всю страну, приняло участие около 500 тыс. человек13. В авангарде стачечной борьбы шли шахтеры Кузбасса. В Кемеровской области в массовых акциях протеста в июле 1989 г. участвовало более

 

стр. 31

 

 

180 тыс. человек14. Шахтерская забастовка, вспыхнувшая в сибирской глубинке, в считанные дни охватила Донбасс, Воркуту, Караганду, другие центры угледобычи и обрела практически характер всеобщей забастовки, парализовавшей всю угольную промышленность15. Наряду с шахтерами в забастовках принимали участие и работники других отраслей промышленности, строительства и транспорта. Шахтерские выступления стали тем тараном, который проломил юридические, моральные и организационные заслоны на пути формирования оппозиции и многопартийности, существенно подорвали монополию на власть КПСС, закрепленную в ст. 6 Конституции СССР. Но при этом сами шахтеры и большинство их организаций всячески декларировали свою деполитизированность.

 

Однако именно шахтеры являлись "горючим материалом" в политике, поскольку достаточно было незначительных усилий с их стороны, чтобы коллективное недовольство взорвалось массовыми выступлениями. Этому способствовал ряд обстоятельств. Особое значение имела сама природа шахтерского труда: смертельная опасность, которая преследует горняков, работающих под землей, ставит всех их в зависимость друг от друга, вырабатывает повышенную способность как к групповой сплоченности, так и к личной инициативе, мужеству и солидарности. К тому же тяжелые условия труда на шахтах и высокий травматизм лишь усиливали недовольство. Относительно высокий уровень заработков, как это не парадоксально, способствовал росту их недовольства. Среди шахтеров было немало относительно хорошо образованных и энергичных людей, которые и составляли значительную прослойку недовольных существующим порядком вещей. Именно они вели за собой остальную шахтерскую массу, стимулировали стремление к переменам. В дальнейшем к этому прибавился опыт, приобретенный в ходе забастовок. Такой опыт тут же становился важным фактором политизированности организации.

 

После окончания забастовки забастовочные комитеты не были распущены и продолжали активно действовать. Первоначально эти комитеты на две трети состояли из рабочих и на одну треть - из инженерно-технических работников и руководителей среднего звена. Кроме того, был создан кузбасский региональный забастовочный комитет. Позднее из его состава вышли секретари парткомов, главный инженер, начальник участка, старший горный мастер. А из пришедших им на смену "больших начальников" был только один - главный экономист крупного угольного предприятия М. Б. Кислюк16.

 

Общее число участников шахтерских забастовок в 1989 г. по всей стране составило 455 тыс. человек, они охватывали 671 предприятие угольной отрасли, в том числе 388 шахт и угольных разрезов. От материально-бытовых требований бастующие все чаще переходили к критике правительства и к различным политическим требованиям17.

 

Изучение работы забасткомов (рабочих комитетов) Кузбасса приводит к выводу, что они являлись структурой власти и действовали параллельно с официальными органами. За считанные дни июля 1989 г. была создана управленческая "вертикаль". Вначале, по предложению участников митингов, на предприятиях демократическим путем были сформированы забасткомы (стачкомы) шахт. Затем на городских митингах таким же путем избирались стачечные комитеты. И, наконец, на конференции в г. Прокопьевске 26 июля 1989 г. для координации действий в масштабе всей Кемеровской области был образован региональный совет рабочих комитетов Кузбасса.

 

О степени организации забастовочного движения того времени говорит тот факт, что уже на конференции городских забастовочных комитетов Кузбасса было принято решение переименовать Региональный забастовочный комитет в Совет рабочих комитетов Кузбасса18. Летом 1989 г. комитеты взяли на себя ряд функций государственной власти. Были опечатаны винные магазины, рабочие дружины пытались обуздать криминалитет, распределять товары и т.д.

 

стр. 32

 

 

Таким образом, в рабочем движении Кузбасса возникло два крыла: профсоюзное и общественно-политическое. Если целью первого была защита профессиональных и экономических интересов рабочих, то цель второго сводилась к поддержке демократических преобразований и к рыночной экономике.

 

Столь стремительные темпы политизации деятельности забастовочных комитетов не были характерными для истории российского рабочего движения. Так, в царской России только этап консолидации рабочего движения вокруг экономических требований растянулся на целых 5 лет - с 1891 по 1895 годы. Потребовалось еще 10 лет для того, чтобы подойти к выдвижению политических требований. Правда, в тогдашней России между государством, в руках которого была сосредоточена вся политическая власть, и трудящимися стояли предприниматели. Для того чтобы преодолеть это промежуточное звено и выйти на проблему власти радикальной оппозиции, оседлавшей рабочее движение, потребовалось полтора десятилетия. На рубеже 1980 - 1990-х гг. при тотальной государственной собственности уже осенью 1989 г., т. е. спустя несколько месяцев, рабочее движение стало выдвигать требование ликвидации так называемой административно-командной системы19.

 

В сентябре 1989 г. в Кузбассе началось формирование общественно-политической организации - Союза трудящихся Кузбасса (СТК). Первоначально намечалось создание Союза рабочих Кузбасса. Был разработан и опубликован его устав, шло активное обсуждение его деятельности. Затем лидеры забастовщиков решили привлечь на свою сторону сельское население и интеллигенцию. Это и послужило причиной образования Союза трудящихся Кузбасса.

 

СТК принял решение подготовить программное заявление. Члены регионального совета рабочих комитетов через областное телевидение обратились к ученым Кузбасса с просьбой помочь в подготовке уставных и программных документов. Несколько преподавателей вузов откликнулось на эту просьбу. В организационном плане было принято решение сохранить рабочие комитеты и координирующий их деятельность рабочий совет. Фактически в Кемеровской области возникло двоевластие. СТК представлял собой организацию, противостоящую бюрократизму, пренебрежительному отношению к нуждам трудящихся. Декларировалось, что этот союз вместе с рабочими комитетами был призван укрепить процесс передачи всей полноты власти Советам депутатов. При этом СТК, как и рабочие комитеты, не намерен подчиняться местным органам власти, а будет служить арбитром между ними и рабочими.

 

Забастовочная волна вынесла на гребень политической жизни людей, которым ранее не приходилось выполнять сложные управленческие функции. Поэтому серьезной проблемой, остро стоявшей перед лидерами рабочего движения, являлась их деловая некомпетентность, низкий культурный уровень, склонность к демагогии, авторитаризму, нежелание находить компромиссы, а порой и стремление как можно быстрее извлечь материальные выгоды из своего нового положения. Не случайно, в качестве одной из своих целей СТК провозгласил выявление и подготовку политических лидеров из числа рабочих, крестьян, интеллигенции, служащих и выдвижение их в качестве депутатов в Советы всех уровней. В то же время утверждалось, что СТК не претендует на роль партии20.

 

Тем временем рабочее движение быстро политизировалось. В июле 1990 г. с требованиями смещения исполнительной власти, демократизации армии и правоохранительных органов, вывода парткомов с предприятий проходила забастовка, в которой приняли участие 120 предприятий угольной отрасли. Это достаточно четко определило политическую направленность забастовочного движения. Два направления в массовом движения протеста - социально-экономическое и политическое - развивались параллельно, иногда сменяя друг друга, а порой и тесно переплетаясь21.

 

Отметим, что, действуя в условиях смены общественного строя и притом сталкиваясь с работодателем-государством, рабочее движение по своей

 

стр. 33

 

 

сути не могло не быть политическим. Однако оно не создавало своих партий. Это было связано не только с дискредитацией "партийного строительства" в глазах рабочих. В условиях трансформации практически невозможно было обеспечить однородность мировоззрения. Для оказания массовой поддержки политической оппозиции использовалась широкая и достаточно расплывчатая программа, позволявшая сосуществовать идеологиям самых разных видов и оттенков. Невозможно было обеспечить и строгую дисциплину в организации. Поэтому поначалу преимущества имели гибкие многофункциональные общественно-политические организации, к которым относится рабочее движение, сочетающее в себе политические, идеологические и профсоюзные функции. Наиболее известным историческим примером многофункционального движения, организованного по производственному признаку, может служить деятельность польской "Солидарности" в 1980-х годах.

 

Многофункциональность движения проявлялась в двух формах. Первая - это когда все функции присутствуют в каждой ячейке движения (подобная форма доминировала в "Солидарности"). Вторая - это когда широкое движение объединяло организации разного типа и с разными целями - клубы, партии, стачкомы, профсоюзы, рабочие комитеты, профессиональные ассоциации. Так формировались рабочие комитеты в Кузбассе, где была создана массовая общественно-политическая организация рабочих - Конфедерация труда. Впоследствии демократическое крыло рабочего движения стало все более тяготеть к первой форме: стали политизироваться профсоюзы типа Независимого профсоюза горняков (НПГ), "тред-юнионизироваться" политические организации (в частности, рабочие комитеты Кузбасса, выросшие из политической борьбы, объявили себя межотраслевыми профсоюзными центрами). Эти особенности организации рабочего движения были связаны с невозможностью расчленения политической и профсоюзной составляющих в условиях огосударствления экономики.

 

Таким образом, формирование антисистемной оппозиции в Сибири шло по двум линиям. Одна касалась возникновения широкого политизированного шахтерского движения. Другая проявилась в становлении структур, которые условно можно отнести к лабильному типу организаций или группировок с неустойчивыми организационными формами (маргинальные квазипартии, группы давления, поддержки, центры агитации на выборах и т.д.).

 

Формирование оппозиционных организаций лабильного типа наблюдалось практически по всему политическому спектру. В Алтайском крае, например, такая структура действовала в форме "Общества активных сторонников перестройки" (ОАСП), созданного в Барнауле 1 июля 1988 г. Основателями ОАСП были К. В. Русаков - преподаватель Алтайского госуниверситета и недавний студент этого университета В. А. Рыжков - ассистент кафедры всеобщей истории. До создания ОАСП небольшие группы студентов на пишущих машинках размножали воззвания против войны в Афганистане и расклеивали их в подъездах домов, читали "запрещенную" литературу22. ОАСП возникло из неформальных молодежных ассоциаций групп "Политцентр", "Устная история", "Движение 5 мая" (студенты-экономисты, выступавшие за "новое прочтение" марксизма-ленинизма), "Красные неформалы" и др. ОАСП действовало на основе временного устава и программы по секциям: гуманитарной, социально-экономической, экологической. В ОАСП в начале 1989 г. насчитывалось около 50 чел.: научные и научно-педагогические работники, журналисты, студенты, рабочие, сельские жители. Возраст участников составлял от 20 до 50 лет, в активном ядре числилось 10 - 15 чел. Материалы ОАСП печатались в многотиражке Алтайского госуниверситета. Впоследствии ОАСП под новым названием "Алтайское краевое Общество содействия перестройке" в августе 1989 г. было зарегистрировано Алтайским крайисполкомом23.

 

В Омске формирование структур радикальной оппозиции отличалось идеологическим многообразием. Первоначально важную роль в становлении движений, как отмечалось выше, играли обновленческие группы из КПСС.

 

стр. 34

 

 

Начало радикальным организациям в Омске было положено образованием 11 мая 1988 г. по инициативе оргкомитета митинга общественности, проходившего в связи с выборами делегатов на XIX конференцию КПСС от "Союза содействия перестройке". Союз позднее стал группой "За народный фронт", которая провела несколько акций и образовала координационный совет24.

 

Осенью 1988 г. на базе этой инициативной группы был образован дискуссионный клуб "Диалог". По своему составу это была молодежная организация. В нее входили молодые люди в возрасте от 18 до 30 лет. На заседаниях клуба обсуждались проблемы реформирования политической системы, демократизации советского общества и плюрализма. Клуб "Диалог" дал импульс образованию в Омске оппозиционных движений с правозащитной и социальной направленностью. Так, 19 марта 1989 г. на мотодроме ДОСААФ с участием клуба "Мемориал" состоялся трехтысячный митинг сторонников демократизации в поддержку своих кандидатов в депутаты под лозунгом "Выберем перестройку!". Клуб помогал своим выдвиженцам. Его активисты распространяли листовки, вели агитацию, срывали плакаты соперников или делали на них компрометирующие надписи. В результате этих усилий в народные депутаты СССР прошли доцент кафедры трудового, экологического и сельскохозяйственного права Омского госуниверситета А. И. Казанник, заведующий кафедрой истории СССР пединститута А. В. Минжуренко, слесарь-сборщик завода "Трансмаш" Г. А. Портнов. "Диалог" фактически стал координатором радикально-демократического движения в Омске, организатором различного рода "тусовок" политизированных структур ("Мемориал", социально-экологическое объединение, объединения немцев "Возрождение", татаро-башкирское объединение и др.)25.

 

На это же время приходится деятельность "Омского городского клуба избирателей" (ОГКИ), созданного в апреле 1989 г. Это была структура с индивидуальным членством, насчитывавшая в своих рядах более 30 человек. ОГКИ работал в Доме политпросвещения обкома КПСС. Именно ОГКИ в апреле-мае 1989 г. провел две успешные кампании по сбору подписей в поддержку выдвижения Казанника и Минжуренко народными депутатами СССР (12000 и 13000 подписей соответственно). В этой работе приняло участие более 100 человек26.

 

Выборы в народные депутаты СССР показали, что для правящих кругов в настроении людей произошли неблагоприятные изменения. В народные депутаты не прошли, например, председатель президиума Сибирского отделения АН СССР В. А. Коптюг, первый секретарь Томского обкома КПСС В. И. Зоркальцев и ряд других руководителей. Причем в поддержке им отказала прежде всего молодежь. На избирательных участках в Томском политехническом институте при вскрытии урн после первого тура голосования оказалось, что 70% избирателей вычеркнули обе фамилии, внесенные в бюллетень27.

 

В конце лета 1989 г. общественные настроения радикализировались. Так, Кемеровский областной забастовочный комитет принял решение об экономической независимости Кузбасса28. В августе 1989 г. благодаря усилиям секции "За народный фронт" клуба "Диалог" был создан Омский народный фронт (ОНФ). В ОНФ вошли "Диалог", Городской клуб избирателей, "зеленые", часть "Мемориала" и другие29. В ОНФ состояло более 500 чел., в том числе представители аппарата КПСС. В состав делегации ОНФ на конференцию в Ярославль вошел инструктор горкома КПСС Д. Игнатенко. Удельный вес коммунистов в ОНФ в 1989 г. составлял примерно 10%. ОНФ оказался слабым в организационном отношении и ограничил свою деятельность исключительно показательными акциями. Во время демонстрации 7 ноября 1989 г. над колонной ОНФ, состоявшей из 200 - 250 чел., развивались полотнища с лозунгами: "Вся власть демократически избранным Советам!", "Фабрики - рабочим!", "Землю - крестьянам!", "Требуем паспортизации жилья на радиоактивность!", "Хотим дышать свежим воздухом!". Народофронтовцы

 

стр. 35

 

 

скандировали "Да здравствует межрегиональная группа депутатов!", "Праву наций на самоопределение - да, шовинизму - нет!". В колонне ОНФ шли члены ДС с лозунгами: "Долой монополию КПСС на власть!", "Мы сыты лигачевско-похитайловским социализмом!"30. Члены ОНФ уже видели себя хозяевами положения.

 

Процесс формирования структур радикальной направленности имел территориальную специфику. В Омской области отличительной чертой была деятельность "неформальных" групп с активным участием в них членов КПСС. В других сибирских регионах в структурах КПСС наблюдалось лишь некоторое брожение. В Омске, напротив, группа "неформалов" была создана при деятельном участии некоторых членов КПСС. Группа образовала городской клуб коммунистов "Обновление" и объявила о намерении демократизировать КПСС, вести поиск новых форм партийной работы. По своим воззрениям члены клуба сначала были близки к "Демплатформе"31, но затем резко разошлись с ней во взглядах. В становлении радикальной оппозиции в г. Томске была своя специфика. Как и в Омске, здесь союзником неформалитета с самого начала стало выступать обновленческая часть местной организации КПСС, оказавшая значительное влияние на массы32.

 

Наметим этапы, которые в своем развитии прошла антисистемная оппозиции в регионе. На протяжении 1988 года она находилась в состоянии становления и развивалась под видом одного из вариантов социалистической парадигмы. Местные организации КПСС пытались установить над такими радикалами свой контроль, а порой и возглавить их. Так, 26 апреля 1988 г. на заседании идеологической комиссии Алтайского крайкома КПСС обсуждался вопрос о работе комсомола с неформальными объединениями в молодежной среде, было рекомендовано вести непрерывный мониторинг ситуации в этих структурах, держать их под постоянным контролем, оказывая на них идейное и организационное влияние с целью противодействия экстремистским элементам в данной среде33.

 

Рассуждения радикалов об обустройстве России были весьма оптимистичными и привлекательными. Тогда не возникало никаких сомнений в том, что такие понятия, как гражданское общество, многопартийность, разделение властей могут утвердиться в нашей жизни легко и просто, если эти идеалы будут восприняты большинством народа. Поэтому радикалы прилагали значительные усилия к тому, чтобы охватить своим влиянием как можно большее число людей, вывести многочисленные массы народа на улицы. Однако все попытки "раскачать лодку" за счет проведения массовых митингов и демонстраций не нашли поддержки у основной массы населения. В целом население не было настроено в пользу уличной демократии. Примерно половина опрошенных высказывалась за снятие всех ограничений при проведении митингов и демонстраций, а около 40% и вовсе выступили против митингов. В основе такой позиции лежали опасения перед разгулом митинговой стихии в условиях неразвитой политической культуры. Массовое сознание противопоставляло тогда участие в митингах добросовестному труду. Большинство респондентов хотело видеть своих сограждан чаще работающими и реже митингующими34.

 

На следующем этапе своего развития, а точнее в 1989 году антисистемная оппозиция резко активизировалась. Она выдвинула требования покончить с руководящей ролью КПСС, ввести в стране многопартийную систему, разрешить частную собственность и создать рыночную экономику. Она рассчитывала осуществить эту программу после прихода к власти в результате победы на выборах следующего года. Гласность тогда еще не зашла столь далеко, чтобы об этом можно было говорить в СМИ, но в частных беседах радикалы говорили о своих планах весьма откровенно. Симптомом радикализации общества стало изменение характера официальных мероприятий. Ослабление политического контроля со стороны властей привело к тому, что проведение официальных мероприятий уже не символизировало "монолитное единство советского общества". Политическая обстановка быстро меня-

 

стр. 36

 

 

лась, особенно там, где концентрировалась значительная масса интеллигенции. В Новосибирском академгородке, например, праздничная демонстрация 7 ноября 1989 г. прошла по необычному сценарию. Она началась с митинга, на котором первым выступил ветеран Великой Отечественной войны, а не руководитель районной парторганизации, как это было раньше.

 

После краткого митинга колонны демонстрантов двинулись на главный проспект, где можно было видеть то, что не могло не шокировать людей. Так, например, школьники наряду с красными флагами несли государственные флаги США и Японии. Бросалось в глаза почти полное отсутствие лозунгов в поддержку политики партии, решений очередного пленума и портретов руководителей партии и правительства. Пронесли лишь пару портретов Ленина и три - Горбачева. Колонна Института неорганической химии была украшена транспарантами с призывами стереть Минхимпром в порошок, а бюрократию "отправить на химию". Эти призывы дополнялись требованием о проведении радикальной реформы КПСС и осуществлении социального равенства. Другие колонны шли с красными флажками и воздушными шариками. Недостаток наглядной агитации восполняли колонны районной организации ВДОБТ и "Памяти". Практически каждый демонстрант нес самодельный плакат с характерными лозунгами: "Долой русофобию!", "Спецполиклиники - детям!", "Дом ученых - народу!", "Храмы - верующим!". Два демонстранта растянули транспарант, на котором славянской вязью было написано: "За единую и неделимую Россию!"35.

 

Политическую жизнь Сибири в начале 1990-х гг. во многом определяла широкая и открытая деятельность оппозиции, которая включилась в борьбу на выборах в Советы всех уровней. Особенностью этих выборов было то, что в целом ряде городов местные власти установили контакт с оппозицией с целью взаимной поддержки кандидатур. В Иркутске, например, уже в начале декабря неформальными структурами при поддержке председателя облисполкома Ю. А. Ножикова и ряда работников областного и городского комитетов КПСС был сформирован комитет "Выборы-90". Его учредителями стали: Клуб гражданских инициатив, политклубы "Демократ" и "Соцклуб", участники Байкальского движения, клубы избирателей Октябрьского района, Академгородка, микрорайона "Юбилейный" и другие общественно-политические организации. Все это было направлено на консолидацию демократических сил, поддержку наиболее достойных кандидатов36. В задачу комитета "Выборы-90" входило недопущение избрания "послушных и покладистых" депутатов. Комитет существенно расходился с предвыборной платформой обкома КПСС, поскольку в ней все еще сохранялись "отголоски административно-командной системы"37.

 

В своих попытках как-то повлиять на деятельность неформальных организаций местные комитеты КПСС предпринимали необходимые усилия с тем, чтобы установить с ними рабочие контакты. Так, на январском пленуме Томского обкома КПСС (1990 г.) отмечалось, что в деятельности некоторых неформальных организаций есть полезное и конструктивное начало, многое находится в русле избирательной платформы областной организации КПСС. В январе 1990 г. в этой области насчитывалось около 40 неформальных организаций. Чтобы не распылять свои силы они заключили союз о взаимной поддержке кандидатов. В Томске, например, из 77 округов по выборам в облсовет в 49 были выдвинуты согласованные кандидаты.

 

Анализ политической ситуации, складывавшейся тогда в сибирских регионах, показывает, что в руководстве КПСС росло осознание угроз, исходивших от антисистемной оппозиции. Показательно в этом отношении интервью первого секретаря Иркутского обкома КПСС В. И. Потапова, в котором он, в частности, заявил: "От экологического общественного движения в защиту Байкала отпочковались группы, претендующие на создание политической организации. Не учитывать это при подготовке к выборам неправильно. Ведь их активисты рисуют коммунистов в образе "врагов народа". Представители "Демсоюза" говорят, что они не ждут ничего хорошего от

 

стр. 37

 

 

выборов в местные советы и поэтому они будут их бойкотировать. Вряд ли эту позицию можно назвать пассивной. Мне приходилось видеть их печатную продукцию. Там агитация идет полным ходом. А мы агитацию недооцениваем. Скомпрометировала она себя пустыми лозунгами. Надо не отказываться от пропагандистских методов работы, а наполнять их новым содержанием, волнующим простого человека, избирателя"38.

 

Весной 1990 г. выборы, проходившие по мажоритарной системе, продемонстрировали, что в стране сложились элементы многопартийности. Впервые в послеоктябрьской истории (за исключением 1918 - 1920 гг.) КПСС столкнулась с реальной оппозицией в лице общественно-политических сил, таких как блок движений умеренной оппозиции и объединения радикалов "ДемРоссия". Оппозиция эта не была полной и окончательной: в рядах каждого из блоков (особенно это было характерно для организаций патриотической направленности) существовали течения, которые не столь бескомпромиссно были настроены в отношении КПСС.

 

Подчеркнем, что сами по себе радикалы не представляли большой угрозы для партократии. Оппозиция стала реальной силой лишь тогда, когда она получила поддержку со стороны нарождавшегося предпринимательского класса. В начале перестройки само занятие легальной коммерцией считалось большой привилегией. Только "классу уполномоченных" номенклатура позволяла заниматься бизнесом, который приносил сверхприбыли. Засидевшиеся в своих кабинетах комсомольские функционеры энергично занялись созданием банков, строительных и посреднических фирм, экспортно-импортными операциями, шоу-бизнесом, международным туризмом. Чем очевиднее становилось то, что обмен власти на собственность чрезвычайно выгоден и что коммерческие риски минимальны, тем большее число партийной и советской номенклатуры вливалось в новые экономические структуры, тем увереннее переключались на личный бизнес директора предприятий39. Возник "комсомольский бизнес", активности которого во многом способствовало то обстоятельство, что "комсомольские предприятия" имели существенные льготы и фактически не облагались налогами. Контроль учредителей - горкомов и обкомов ВЛКСМ - практически отсутствовал, все расходы шли в затраты. Так было повсеместно, и сибирские регионы не были исключением. Например, прибыль предприятия "Импульс" ГК ВЛКСМ Улан-Удэ в 1990 г. составила 1350,4 тыс. руб., потери и затраты также составили 1350,4 тыс. рублей40.

 

Подсчеты показывают, что за период с 1987 по 1992 гг. доля выходцев из номенклатуры, влившихся в новые структуры "альтернативной" экономики, в бизнес-элите увеличилась с 38 до 61%. Наиболее интенсивное вхождение "проверенных" кадров в бизнес-структуры пришелся на период с 1987 по 1989 год. Они составляли 60,8% от общей численности пополнения. В конце 1989 г. приток этих кадров в бизнес несколько сократился, а после 1991 г. фактически сошел на нет41.

 

Но самое главное заключалось в том, что в конце 1989 г., как свидетельствуют социологические исследования ВЦИОМа, лишь 30% руководителей предприятий и учреждений ("кадры среднего звена") доверяли КПСС в лице ее номенклатуры. Зимой 1990 - 1991 гг. произошел своеобразный перелом в сознании "капитанов производства", к весне 1991 г. доверяющих КПСС среди них оставалось лишь 7%. Доля тех, кто не доверял КПСС, постоянно увеличивалась и к июлю 1991 г. составила 72%. Это были рекордные цифры среди всех других социальных групп42.

 

Взгляды значительной части директорского корпуса на политическую ситуацию нашли отражение в выступлении директора Улан-Удэнского вертолетного завода, члена обкома КПСС Ю. М. Кравцова на пленуме Бурятского обкома КПСС в марте 1990 г. Он, не без претензии на всеобъемлющий анализ ситуации, давал советы, как решать назревшие политические проблемы. В архивах крайне редко встречаются подобного рода директорские откровения, чаще всего они предпочитали отмалчиваться. Кравцов, прежде всего, не соглашался с тем, как руководство КПСС понимает и трактует принципы

 

стр. 38

 

 

демократического централизма, сетовал на массовый выход из партии, свертывание социализма в Восточной Европе. По его мнению, отсутствие конструктивности, нежелание выслушать оппонентов, а главное, отказ от идеологизации экономики, вели, по его мнению, к ускорению размежевания в партии. Распад КПСС на ряд партий он считал неминуемым43.

 

Кравцов отмечал, что выступавшие до него ораторы, поддерживая на словах конституционное положение о многопартийности, не допускали существования других партий. "Дух соперничества, состязательности, - подчеркивал он, - у них отсутствовал напрочь. Налицо слоновое упрямство, выражавшееся в политическом монополизме на истину". Видимо, некоторый реванш на выборах в местные советы при полной апатии и безразличии избирателей с ясно выраженным оттенком тревоги давал шанс, как думали некоторые руководители партийных комитетов, вернуться к старым временам догматических заклинаний, принуждений и распределений в борьбе за светлое будущее. Но мы это уже проходили. Удастся ли снова одурачивать людей и жить по-нищенски ради великих целей? "Нет", - заключал Кравцов. Руководство и партаппарат не понимают этого и никогда не поймут. В результате последует развал КПСС и потеря ее лидерства в политической жизни страны. Победа "Саюдиса" в Литве - серьезный сигнал надвигающейся опасности, но руководители КПСС, судя по всему, не хотят ничего слышать и не отказываются от своих амбиций, сохраняя к тому же в неизменном виде свои привилегии44. В заключение Кравцов сказал: "Конечно, партия может стоять еще от 2 до 5 лет поперек нашей экономики и общественной жизни. Тем хуже будет для нее и для нас всех. КПСС далеко это не весь народ, она с ним не едина и едина больше не будет. Хватит ностальгии. Будущее партии и будущее страны не надо связывать. Для нас, - заявил он, - важнее будущее страны. Давайте о нем будем думать"45. Речь Ю. М. Кравцова достаточно точно отражала специфику политического мышления и властные амбиции директорского корпуса, который вместе с другими слоями предпринимателей после нескольких лет перестройки получил в свои руки мощные экономические рычаги и финансовую базу.

 

Директоров не устраивала жесткая опека партийных и государственных органов. Поверив в свои силы, они выступили уже не только за приватизацию доходов, но и за собственность, и не за отдельные элементы капитализма, а за подлинный капитализм. По тем же соображениям существовавший тогда общественный строй уже не устраивал и национальные политические квазиэлиты, вызревавшие в недрах КПСС, а в новых условиях стремились самостоятельно управлять народом и распоряжаться всеми богатствами страны. Именно эти силы утилизировали протестные выступления, стимулировали недовольство различных слоев общества общественно-политическим строем и нацеливались на его демонтаж.

 

Характерной особенностью российской многопартийности на рубеже 1980 - 1990-х гг. явилось объединение различных групп не вокруг позитивной программы или идеи, а вокруг борьбы с общим врагом, каковым для оппозиции была КПСС. Ослабленная внутренним кризисом, зигзагами политики Горбачева, беспомощная перед лицом обострившихся проблем, она уступала одну позицию за другой. Была отменена ст. 6 Конституции СССР, а деятельность по созданию Компартии России грозила окончательно взорвать единство КПСС. В такой обстановке антисистемная оппозиция, используя Верховный Совет РСФСР (во главе с Б. Н. Ельциным), сумели сплотить значительные массы сторонников в рамках движения "ДемРоссия". Отмобилизовав силы, накопив первоначальный опыт работы с массами, оппозиция сумела удачно провести кампанию всероссийского референдума о введении поста президента.

 

Необходимо отметить, что в начале перестройки притязания "неформалов" не были слишком радикальными и тем более экстремистскими. Правда, уже тогда они не вписывались в рамки обновленческой идеологии Горбачева и его сподвижников. Оппозиционные настроения приобрели новую динами-

 

стр. 39

 

 

ку и усилились в начале 1989 г., главным образом, в связи с подготовкой к выборам народных депутатов СССР и массовыми выступлениями шахтеров Кузбасса. Вместе с тем анализ хода событий показывает, что с конца 1988 г. самодеятельные общественно-политические движения переживали кризис, так как возможности клубной работы были исчерпаны, становилось невозможным оказывать политическое воздействие на широкие слои населения. В рамках существовавших различных клубов было невозможно "переварить" большой приток новых участников в неформальные структуры, в частности, из-за отсутствия соответствующего аппарата. Весьма любопытно высказывание одного из лидеров таких неформальных структур Б. Кагарлицкого, относящееся к осени 1988 г.: "...Мы явно сталкиваемся с кризисом старых организационных форм движения, когда дискуссионный клуб, тусовка, неформальная встреча, стихийное собрание оказывались единственными возможными проявлениями общественной активности, а свободное слово оказывалось гораздо нужнее конкретных политических предложений... после партконференции митинговые тысячи почти повсеместно рассеялись, и обнаружилось: ...организаций, структур, идей и ресурсов для работы в массах у них не было... Сложившиеся микроорганизации боятся потерять свое лицо в настоящей (массовой) работе, лидеры боятся потерять свое положение.., как феодальные князьки, они опасаются потерять свой удел. В то же время как резервы их роста исчерпаны!"46.

 

Согласно проведенного нами исследования, освобождавшееся место антисистемной оппозиции стремились занять различного рода структуры "демориентации". Первоначально лидировал "Демсоюз". Именно ему удалось в то время наиболее широко по сравнению с другими течениями радикальной оппозиции развернуть свою деятельность на территории Сибири. В частности, в Иркутске структуры ДС отпочковались от экологического общественного движения в защиту Байкала47. Его активисты ранее были постоянными участниками дискуссий в местном "Гайд-парке" на берегу Ангары48.

 

Следует иметь в виду, что "Демсоюз" с самого начала создавался как организация оппозиционная существовавшему строю и выступавшая за его ненасильственное изменение. В качестве одной из важнейших задач ДС провозглашалось содействие формированию общества, основанного на принципах политического и экономического плюрализма, многопартийности, допущения частной собственности. Уставные принципы ДС предусматривали возможность образования фракций. Однако три первые фракции не дошли до полного организационного оформления: гораздо большее значение имели не идеологические расхождения, а вопросы тактики, разделившие партии на "радикалов" и "реалистов". В период между съездами ДС делами союза руководил Центральный координационный совет (ЦКС)49. "Демсоюз" стремился повсеместно насаждать свои структуры. В Сибири немногочисленные организации ДС появились в Новосибирске, Бердске, Иркутске, Красноярске, Барнауле, Томске, Кемерово, Новокузнецке.

 

Широкую известность "Демсоюз" получил летом 1988 г., когда провел в Москве серию митингов на Пушкинской площади, завершившихся конфронтацией с силами правопорядка и арестами. Несанкционированные митинги и демонстрации стали основной формой политической деятельности ДС вплоть до 1990 г., когда перестали запрещать проведение массовых оппозиционных мероприятий.

 

С самого своего возникновения внутри ДС появились весьма серьезные разногласия. Поскольку допускалась широкая автономия и идеологический плюрализм, то местные организации получали полную самостоятельность и не особенно считались с центром50. Это же демонстрировали и некоторые из сибирских организаций ДС51. Тем не менее, несмотря на противоречия и расколы, организации "Демсоюза" принимали участие во многих антисистемных акциях. Так, весной 1989 г. ДС начал переходить к "резонансным" действиям. В Иркутске, например, ДС организовывал митинги протеста и шествия с российским триколором, еженедельно выставлял щиты с оппози-

 

стр. 40

 

 

ционными листовками на одной из центральных улиц города. Отметили также День политзаключенного и день рождения Ленина, что вызывало сильное раздражение властей. На одном из митингов отобрали триколор и тут же его разорвали52. Однако, несмотря на все усилия неформалов сформировать широкую антисистемную оппозицию, эти попытки серьезного успеха не имели. Организации были малочисленны, зачастую состояли из случайных амбициозных людей, социальных аутсайдеров, жаждавших социального реванша. Так, в Алтайском отделении ДС состояло 25 человек. Возглавляли организацию И. В. Агафонов - сторож кооператива, М. П. Маркушев - лицо без определенного рода занятий53. Господствовала кружковщина.

 

Оппозиции явно не хватало лидера. И он нашелся. Беспрецедентное возвращение Ельцина в большую политику стало возможным благодаря резкому изменению в стране общественно-политической ситуации. Случись его выступление несколькими годами раньше, он бы исчез без следа и оказался бы задвинутым на какую-нибудь неприметную хозяйственную работу далеко за пределами столицы. Росту популярности Ельцина способствовали сами власти, а также XIX партконференция, на которой руководство КПСС предприняло неуклюжие попытки "образумить партийного диссидента". Эти попытки резко диссонировали с провозглашенным курсом на реформы. Решения партконференции вызвали настоящее "половодье" в политической жизни, одна за другой в центре и на местах стали создаваться политизированные организации, зачастую оппозиционные КПСС, а нередко и антигосударственной направленности. Но им не хватало общепризнанного харизматического лидера. Ельцин стал именно таким политиком. Его демонстративная попытка "политической реабилитации" на партконференции не удалась, но на фоне тогдашней борьбы с "наследием сталинизма" имела необходимый эффект, вызвав у людей сочувствие к обиженному партократу. Тем более что его обращение к делегатам конференции с просьбой о "политической реабилитации" и выступление против него Е. К. Лигачева транслировались по центральному телевидению. Этот конфликт имел очень важное значение. Без него революционные подвижки были вряд ли возможны.

 

Революция представляет собой введение страны в управляемый хаос. Причиной тому является переход к следующей ситуации, которая идет по нелинейному сценарию. Что касается управляемости событиями, то она опирается на вполне определенные факторы, наличие которых создает революционную ситуацию. Находясь в точке турбулентности, где малые воздействия могут иметь большие последствия, можно перевести систему в нужное состояние. В. И. Ленин выделял три главных признака революционной ситуации, что актуально и поныне: 1) невозможность для господствующих классов сохранять в неизменном виде свое господство; тот или иной кризис "верхов", кризис политики господствующего класса, создающий трещину, в которую прорывается недовольство и возмущение угнетенных классов. Для наступления революции обычно бывает недостаточно, чтобы "низы не хотели", а требуется, чтобы "верхи не могли" жить по-старому; 2) обострение, выше обычного, нужды и бедствий угнетенных классов; 3) значительное повышение, в силу указанных причин, активности масс, в "мирную" эпоху позволяющих грабить себя, а в бурные времена привлекаемых как всей обстановкой кризиса, так и самими "верхами", к самостоятельному историческому выступлению54.

 

Таким образом, к концу 1989 г. единое движение демократической общественности раскололось. В основе раскола находился переход движения от неформального к популистскому этапу. Забастовки в Кузбассе и других регионах радикализировали общественные настроения и способствовали выделению из общедемократического потока внесистемной оппозиции. Организационно оформился политический плюрализм со всеми типами оппозиционности. Реформирование системы послужило своеобразным детонатором "взрыва" общественно-политических инициатив. Массы все активнее втягивались в политику, что находило свое выражение в ходе проводимых митин-

 

стр. 41

 

 

гов и манифестаций. Движение "неформалов" вышло на новую ступень: стали возникать "народные фронты" как самодеятельные общественные движения в рамках Конституции СССР. Их целью, как подчеркивалось в программных документах, являлось содействие курсу партии на перестройку. "Народные фронты" вначале появились в Прибалтике, а затем в Москве, Ленинграде, Свердловске, Новосибирске, Омске, Иркутске и других городах. Для полной легализации антисистемной оппозиции и ее прорыва во власть возникла весьма благоприятная обстановка.

 

Исследование данной проблемы позволяет сделать следующий основной вывод: если в 1987 - 1989 гг. сеть оппозиционных организаций напоминала тонкую паутину, то в 1990 г. она покрыла всю Сибирь. В каждом областном центре и в большинстве городов возникли отделения нескольких политических организаций, отличавшихся разной степенью радикальности. Это были структуры со своей прессой, своими методами проведения митингов, шествий, со своими опорными пунктами, со сложной системой взаимоотношений, союзов и противоречий. Оппозиция вступала в избирательную кампанию, правда, пока по авторитарным правилам, навязанных ей новыми властями. Однако время показало, что номенклатура все глубже расслаивалась на либеральное и консервативное направления. Оппозиция не смогла добиться существенных успехов в одиночку и поэтому искала союза с реформаторами из КПСС.

 

 

Примечания

1. См.: ШУБИН А. Преданная демократия. СССР и неформалы (1986 - 1989). М., 2006, с. 54.

2. Подсчитано по данным: Государственный архив Кемеровской области (ГАКО), ф. П-75, оп. 63, д. 103; Неизвестный Кузбасс (1943 - 1991 гг.). Вып. 1. Кемерово. 1993, с. 102.

3. Государственный архив Новосибирской области (ГАНО), ф. П-4, оп. 111, д. 128, л. 48.

4. ТОЩЕНКО Ж. Т. Сознание, настроения, действия. Агитатор. 1988. N 12, с. 12.

5. ПОНОМАРЕВ Л. А. Либералы на распутье. Независимая газета. 2000. 10 февраля.

6. МАЛЫХ П. В. Воспоминания члена партии. Новому поколению - уроки прошлого. Материалы конференции. Иркутск, 12 мая 2001. Иркутск. 2001, с. 23.

7. См.: ТКАЧЕНКО Г. И. Кто Вы, Алексей Мананников (Восемь бесед с сенатором). Новосибирск. 1995, с. 50 - 62.

8. См.: Пресс-бюллетень независимого сибирского информационного агентства. Ч. 1. Новосибирск. 1995.

9. Правда. 7 сентября 1989 г.

10. См.: САТТЕР Д. Век безумия: распад и падение Советского Союза. М. 2005, с. 141 - 161.

11. Коммерсантъ-Власть. 1998. N 20, с. 20.

12. Новое время. 1991. N 15, с. 6.

13. Там же. N 13, с. 4 - 5.

14. Отечественные записки. 2003. N 3, с. 238.

15. Рабочее движение Кузбасса. - Сб. документов и материалов. Апрель 1989 г. - март 1992 г. Кемерово. 1993, с. 13.

16. КУДАШКИН Б. И. Забастовки и забастовщики. - Диалог. 1990. N 12, с. 47.

17. Отечественные записки. 2003. N 3, с. 238.

18. ГАКО, ф. 1191, оп. 1, д. 36, л. 45; Диалог. 1990. N 12, с. 48.

19. Диалог. 1991. N 11, с. 51.

20. Там же. 1990. N 12, с. 50.

21. Отечественные записки. 2003. N 3, с. 238.

22. Центр хранения архивного фонда Алтайского края (ЦХАФАК), ф. 1, оп. 158, д. 126, л. 1 - 3; Общая газета. 1999. N 22. 3 - 9 июня.

23. См.: БОГДАНОВА М. Самиздат и политические организации Сибири и Дальнего Востока. М. 1991, с. 26 - 27; Неформальная Россия. М. 1990, с. 89.

24. Позиция. 1991. N 14 - 15; Омская правда. 29 марта 1991 г.; Неформальная Россия. 1991, с. 170 - 171.

25. См.: Народные депутаты СССР. Справочник серии "Кто есть кто?". М. 1990; Неформальная Россия, с. 171 - 172; Выборы: политические партии, пресса, избиратель (1985 - 1995 гг.). Омск. 1996, с. 11 - 15.

26. Неформальная Россия, с. 174 - 175.

 

стр. 42

 

 

 

27. Красное знамя. 17 января 1990 г.

28. САТТЕР Д. Ук. соч., с. 153 - 154.

29. НОВИКОВ С. В., РИЯНОВА Р. А. Омская область на пороге тысячелетий: политика, экономика, культура. Омск. 2003, с. 30.

30. Там же.

31. Омская правда. 29 марта 1991 г.; Позиция. 1991. N 14 - 15.

32. Центр документации новейшей истории Томской области (ЦДНИТО), ф. 607, оп. 37, д. 1871, л. 1 - 12; д. 1583, л. 25.

33. ЦХАФАК, ф. 1, оп. 158, д. 126, л. 9 - 15.

34. КОЛЬЦОВ В. Б., МАНСУРОВ В. А. Политические идеологии периода перестройки. 1991. N 10, с. 25.

35. Университетская жизнь. Орган Новосибирского государственного университета. 27 ноября 1989 г.

36. Восточно-Сибирская правда. 5 декабря 1989 г.

37. Там же.

38. См.: Восточно-Сибирская правда. 9 января 1990 г.

39. См.: КРЫШТАНОВСКАЯ О. В., ХУТОРЯНСКИЙ Ю. В. Элита и возраст: путь наверх. -Социологические исследования. 2002. N 4, с. 52.

40. Государственный научный архив Республики Бурятия (ГНАРБ), ф. 1-П, оп. 1,д. 10627, л. 15 - 16.

41. См.: КРЫШТАНОВСКАЯ О. В., ХУТОРЯНСКИЙ Ю. В. Ук. соч., с. 52.

42. Известия. 2 октября 1991 г.

43. ГНАРБ, ф. 1-П, оп. 1, д. 10515, л. 11.

44. ГНАРБ, ф. 1-П, оп. 1, д. 10515, л. 13.

45. ГНАРБ, ф. 1-П, оп. 1, д. 10515, л. 13.

46. Цит. по кн.: Неформальная Россия, с. 33.

47. Восточно-Сибирская правда. 9 января 1990 г.

48. Там же. 13 февраля 1990 г.

49. См.: Словарь оппозиции. Новые политические партии и организации России. Аналитические вестники информационного агентства POSTFACTYM. Апрель 1991 г. М. 1992, с. 9 - 10.

50. См.: Словарь оппозиции, с. 10.

51. ГАКО, ф. Р-1222, оп. 1, д. 15, 16, 64.

52. МАЛЫХ П. В. Воспоминания члена партии. - Новому поколению - уроки прошлого, с. 23.

53. ЦХАФАК, ф. 1, оп. 158, д. 126, л. 4.

54. ЛЕНИН В. И. Полн. собр. соч. Т. 26, с. 218.

Опубликовано на Порталусе 03 декабря 2020 года

Новинки на Порталусе:

Сегодня в трендах top-5


Ваше мнение?



Искали что-то другое? Поиск по Порталусу:


О Порталусе Рейтинг Каталог Авторам Реклама