ВЬЕТНАМ

Н. КРЫЛОВА, доктор исторических наук

На пляже Ня Чанга, южной точки Вьетнама, расположилась наша съемочная группа, готовящая серию документальных фильмов о смешанных браках во Вьетнаме. Из-под бамбукового тента наблюдаем за американской семьей. Их пятеро. У всех одинаковые очки и трубки для подводного плавания, все в ярких спасательных жилетах. Родители заботливо проверяют, правильно ли дети надели "морское обмундирование", а те веселы и беспечны, как и положено быть детям в дружной семье. Одна девочка беззаботно поет, другие вместе со взрослыми пытаются лечь на воду в масках. Обычная дружная и в то же время необычная семья: двое светловолосых, светлокожих родителей и трое вьетнамских девочек-погодков. Что это? Своеобразная форма решения репродуктивных проблем в Европе и Америке? Биологическая и гражданская потребность в воспитании нового поколения? Американский "культ семьи"? Текущая евро-американская мода на усыновление детей другой расы? Или нравственное желание "замаливать" грехи войны, своего рода послевоенный "синдром вины"?

Затрудняясь дать однозначный ответ на эти вопросы, замечу между тем, что явление, подобное тому, что мы наблюдали в Ня Чанге, если не типичное, то весьма распространенное в современном Вьетнаме, и проблемы создания механизма государственного регулирования и международного сотрудничества в сфере усыновления, действительно, обретают здесь все большую актуальность. По данным министерства юстиции Вьетнама, с 1973 г. новых родителей за рубежом (в основном в США, а также во Франции, Италии и Швеции) обрели уже более 16 тыс. вьетнамских детей. Около 40% от общего числа усыновленных иностранными гражданами вьетнамских детей "оседает" у коренных американцев. Посол Франции во Вьетнаме - отец еще одного усыновленного вьетнамского ребенка.

Для вьетнамской стороны в этом феномене остается много неясного, поскольку исторический опыт в вопросах усыновления детей иностранными гражданами до сей поры у этой страны был весьма скромен.

ВЬЕТНАМСКИЙ ФЕНОМЕН.

ОПОРА НА МЕЖДУНАРОДНЫЙ ОПЫТ

Для обеспечения наиболее полной защиты прав ребенка, его интересов, а также в целях предотвращения возможных противозаконных действий с января 2003 г. вступило в силу правительственное постановление, определяющее порядок исполнения статей Закона о браке и семье, которые касаются брачных и семейных отношений с участием иностранцев. Теперь усыновление вьетнамских детей может быть произведено лишь гражданами стран, подписавших соответствующие соглашения с Вьетнамом или участвующих в международных конвенциях по вопросам усыновления. Подобные соглашения уже заключены с Францией, Данией, Италией, Ирландией и Швецией. Последняя, подписавшая документ лишь в январе 2004 г., тем не менее успела создать целую сеть специальных представительств по вопросам усыновления в 18 провинциях СРВ. В настоящее время переговоры по этой проблеме ведутся с США, Канадой, Монако, Бельгией и Испанией.

В целях обеспечения надлежащего государственного регулирования в области усыновления в том же 2003 г. в Минюсте СРВ был создан Департамент международного сотрудничества в вопросах усыновления детей иностранными гражданами. Это подразделение насчитывает 11 сотрудников и выносит решение по каждому отдельному ребенку. При ежегодно нарастающем количестве желающих усыновить вьетнамскую девочку или мальчика иностранцев такому малочисленному коллективу все труднее справляться с этой кропотливой "ручной" работой. К тому же действующие на настоящий момент во Вьетнаме правила усыновления все еще не в полной мере учитывают права детей, а также излишне "забюрократизированы", что осложняет процесс усыновления.

Многочисленные исследования показывают, что в период адаптации ребенка в замещающей семье на первом этапе происходит регресс в его развитии,

стр. 32

как реакция на изменение условий жизни, что приводит к возникновению сензитивности (повышенной чувствительности) к жизни и становится в дальнейшем причиной интенсивного развития ребенка. Чем контрастнее условия (что в основном имеет место в данном случае), тем сложнее адаптация и выше уровень сензитивности и, следовательно, возможность к скачку в развитии. И наоборот, кажущаяся более эффективной адаптация ребенка в приемной семье, находящейся на том же или близком кровной семье ребенка уровне развития, есть не что иное, как адаптация на уровне восстановления ранее сложившихся стереотипов.

По мнению сотрудников Департамента, Россия имеет богатый и более или менее успешный опыт в этой сфере. Действительно, в настоящее время в РФ в соответствии с Семейным кодексом введены многочисленные формы устройства детей, по той или иной причине оставшихся без попечения родителей: усыновление, опека, приемная семья, детский дом семейного типа, учреждения (дома ребенка, детские дома, школы-интернаты, санаторные школы, коррекционные образовательные учреждения и т.д.). Кроме того, существует и такая форма устройства детей, как направление в кадетские школы-интернаты, зачисление в качестве воспитанников в воинские части в возрасте от 14 лет (где они могут находиться до 18 лет). Наконец, в современной России существует огромное количество общественных организаций, фондов, центров, которые помогают в решении проблем детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, а также просто спонсоров - организаций и частных лиц. При этом мнение российских специалистов не расходится с позицией их вьетнамских коллег, считающих, что наиболее предпочтительной формой устройства ребенка при невозможности возврата в биологическую (кровную) семью является передача на усыновление, а также под опеку родственникам или в замещающую семью.

Интересен для Вьетнама и опыт других стран, отражающий кризисы, достижения и тенденции на пути внедрения семейных форм воспитания. В США, например, оценка эффективности работы замещающих семей после очередных крупных исследований регулярно колеблется: то фостерная семья (аналог российского патроната) считается панацеей, то барьером на пути возвращения ребенка в семью. В США около 80% сирот и социальных сирот живут в патронатных семьях.

БРАКИ С "ИНОСТРАННЫМ ЭЛЕМЕНТОМ"

Что касается общей картины смешанных социосемейных связей (или, как это звучит в официальных документах СРВ, браков с "иностранным элементом", или браков с "иностранным фактором"), то в последние годы во Вьетнаме наметилась в целом устойчивая тенденция к росту числа регистрируемых браков между вьетнамскими гражданами и иностранцами. Только в 2003 г. было официально зарегистрировано свыше 11 тыс. смешанных браков, причем подавляющее большинство из них - в крупных городах и южновьетнамских провинциях. По данным министерства юстиции СРВ, сегодня насчитывается более 90 тыс. семей, в которых один из супругов - вьетнамец.

Велико количество браков между вьетнамскими гражданами и подданными стран Северной Европы (Швеция, Дания), а также Франции, Германии, Чехии, США и Канады. Однако абсолютное лидерство остается за Тайванем. По официальным данным, на текущий момент насчитывается порядка 60 тыс. вьетнамо-тайваньских браков (неофициально - около 100 тыс. браков). За тайваньцами следуют южнокорейцы. По официальным данным, ежегодно заключается до 7 тыс. вьетнамо-южнокорейских браков (неофициально -порядка 10 тыс. браков в год).

Согласно вьетнамскому законодательству, брак между вьетнамцами или вьетнамца с иностранным гражданином, зарегистрированный в иностранных компетентных органах за рубежом и соответствующий закону данной страны, безусловно признается в СРВ, если вьетнамский гражданин не нарушает закона СРВ об условиях брака и запретах на него. Брак, заключенный между вьетнамцем и иностранным гражданином, зарегистрированный в иностранных компетентных органах за рубежом, должен фиксироваться в подворных списках в Управлении юстиции в соответствии с законом о подворной регистрации.

Что касается формальностей, связанных собственно с процедурой вступления в брак вьетнамских и иностранных граждан, то в последние годы действительность потребовала определенного обновления и совершенствования механизма государственного регулирования этого процесса. Так, появилось Постановление Правительства СРВ N 68 от 17 июня 2002 г., направленное на решение ряда проблем и трудностей, связанных с регистрацией смешанных браков. Этим Постановлением, в частности, устанавливается новый срок регистрации вступления в брак в Народном комитете провинциального уровня, который не превышает 30 дней, считая со дня получения Управлением юстиции в полном объеме законных документов. В случае, если требуется подтверждение от органов общественной безопасности, срок может быть продлен еще на 20 дней. Это - новшество в порядке оформления регистрации вступления в брак, поскольку ранее срок устанавливался в 60 дней (и с подтверждением от органа общественной безопасности дополнительно еще 30 дней). Порядок подачи документов на регистрацию вступления в брак в основном также изменен. В принципе, обе стороны обязаны присутствовать во время подачи документов. Однако ныне, если по уважительной причине одна из сторон не может лично участвовать в процедуре, она вправе поручить подачу документов другой стороне. Подобного порядка не было прежде, что на практике вызывало множество трудностей.

Законом о браке и семье (в редакции 2000 г.) и упомянутым выше Постановлением также устанавливается отказ в регистрации бракосочетания, в соответствии с которым Народный комитет провинциального уровня имеет право не выдавать свидетельство о заключении брака в случаях: когда 1) одна или обе стороны не достигли возраста, необходимого для вступления в брак (во Вьетнаме в брак может вступить мужчина, достигший 20 лет, женщина - 18 лет); 2) иностранный податель не достиг возраста, достаточного для вступления в брак в соответст-

стр. 33

вии с законом страны, гражданином которой он является, либо там проживает (для человека, не имеющего гражданства); 3) брак не носит добровольного характера; 4) брак заключается по обману или принуждению; 5) одна или обе стороны состоят в браке; 6) одна или обе стороны являются лицом, утратившим гражданскую дееспособность; 7) податели находятся в прямой линии родства или родственниками в пределах трех поколений; 8) податели (податель) являются или являлись приемными родителями, приемными детьми, свекром и невесткой, тещей и зятем, отчимом и детьми жен, мачехой и детьми мужа; 9) податели одного пола (брак между мужчинами или между женщинами); 10) брак совершается не во имя счастливой, нравственно прочной семьи (фиктивный брак); 11) брак заключается в целях торговли женщинами, сексуального посягательства на женщин.

Последние из указанных законодательных ограничений весьма актуальны для контингентов вьетнамок, вступающих в брачные отношения с тайваньцами и южнокорейцами, поскольку, как отмечалось на рабочем совещании с руководством Департамента по делам семьи при Национальном комитете по делам народонаселения, семьи и детей СРВ, именно здесь чаще всего наблюдаются нарушения, связанные с защитой прав и интересов женщин.

Брачные женские миграции (иначе это явление не назовешь) на Тайвань и в Южную Корею, где высока потребность в женской рабочей силе, становятся все более серьезной социально-демографической проблемой для современного Вьетнама. С оттоком женщин из ряда южновьетнамских провинций там постепенно скудеют "рынки невест", в результате чего уже сейчас в регионе намечается тенденция к определенной гендерно-демографической диспропорции.

С другой стороны, эти браки (а зачастую это просто брачные сделки) являются ощутимой экономической поддержкой кровным семьям женщин-вьетнамок, остающихся на своей исторической родине. При этом отмечается растущая тенденция к заключению фиктивных браков, осуществляемых через сеть "служб знакомств". В основном эти "браки по расчету" заключаются с вьетнамками из бедных районов юго-западных провинций за плату родственникам. Специально созданные комиссии, призванные координировать эти процессы на местах, пока не имеют ни четких научно-практических программ, ни официально оформленных полномочий, а потому стихийный характер этих процессов не отслеживается на государственном уровне, и проделываемая ими работа часто не достигает должного эффекта.

Сегодня у министерства юстиции СРВ и Федерации женщин Вьетнама здесь больше вопросов, чем ответов: какие последствия повлекут за собой такие браки-сделки для тендерных отношений в целом, а также для взаимоотношений между разными поколениями? Как вьетнамки, состоящие в браках с тайваньцами и южнокорейцами, поддерживают и осуществляют контакты - социальные и экономические - со своей кровной семьей и социальной группой, оставшейся на родине? Испытывают ли эти женщины разного рода дискриминации, и какие ответные меры могут быть приняты вьетнамской стороной на общественном и политическом уровнях? Также мало изучен вопрос, как транснациональные сети подобных социальных связей влияют на семью, роль женщины, межгрупповые отношения, отношение к переменам, разрушение традиции, потерю культурной идентичности и многое другое. Упомянутые проблемы затрагивались и на Восточноазиатском министерском форуме по проблемам семьи, организованном в апреле 2004 г. вьетнамской Комиссией по населению, семье и детям совместно с австралийским Департаментом семьи и социального обеспечения. Особое внимание было уделено проблемам семьи и детей, в частности, политике правительств по поддержке семей и ее влиянию на модернизацию брачно-семейных отношений. На форуме прозвучали также критические замечания по отдельным вопросам социальной политики в отношении семьи и детства в ряде стран региона.

Кроме тендерных, подобные процессы ставят перед вьетнамской стороной и более масштабные проблемы. Как такие брачные миграции воздействуют на экономические, социальные, культурные и политические отношения между странами и как, в свою очередь, последствия этого влияния воздействуют на сами миграции? И хотя эта новая тенденция в миграционных процессах, происходящих в Азиатско-Тихоокеанском регионе последние полтора-два десятилетия, не столь значительна (уступая миграциям рабочей силы и студенческим миграциям - из Вьетнама в США и Западную Европу, или внутриазиатским миграциям рабочей силы и передвижению беженцев), вне зависимости от своих количественных показателей, а также постоянного или временного характера, она способна оказывать заметное и долговременное воздействие как на страну-донора, так и на принимающее общество.

НАШИ СООТЕЧЕСТВЕННИЦЫ ВО ВЬЕТНАМЕ

В общем массиве смешанных браков во Вьетнаме доля России незначительна - по всей стране насчитывается не более 200 вьетнамцев, вступивших в брак с российскими гражданами. Бросается в глаза одна особенность. На территории Ханойского консульского округа подавляющее число зарегистрированных в смешанных браках россиян - женщины. В Хошиминском генконсульстве РФ "лидируют" российские мужчины, женатые на вьетнамках. Это явление российские наблюдатели из числа аккредитованных в СРВ дипломатов объясняют среди прочего тем, что на юге страны сегодня функционирует ряд российских компаний, сотрудники которых продолжительное время работают во Вьетнаме и имеют возможность создать здесь семью.

Как и в странах Африки, в смешанных, российско-вьетнамских семьях случаются разводы. Россиянки второй брак, как правило, заключают с европейцами - англичанами, немцами, чехами, французами. Как и в странах Африки, здесь немало полноценных, благополучных семей. Приведу несколько историй жизни смешанных семей, представляющих разные социальные группы, что воспроизведет, на мой взгляд, довольно правдивую общую картину гражданских и профессиональных судеб наших соотечественниц во Вьетнаме.

Уже почти 10 лет живет во Вьетнаме (г. Камфа, провинция Куангнинь) с мужем Чаном Чонг

стр. 34

Хаем и дочерью Эллой Альбина Чан, уроженка Кемеровской области. Чан Чонг Хай - еще сравнительно молодой человек - инвалид, получивший производственную травму во время работы в России. Несмотря на то, что оформление выплаты пенсии по инвалидности в министерстве социальной защиты населения РФ сильно задерживали, семья постоянно находилась в поле зрения российских консульских работников, а также министерства социального обеспечения СРВ и Народного комитета г. Камфы: семье оказывалась разного рода помощь (материальная и юридическая) и содействие в установлении пенсии инвалида труда II группы из России, в устройстве на учебу дочери Альбины в школу при Ханойском институте иностранных языков и пр. Альбина сообщила, что и родственники ее мужа оказывали и продолжают оказывать им всяческую поддержку. При их помощи (а также посольской и местных вьетнамских органов административного управления) и за счет имевшихся собственных сбережений в 1996 г. семья купила земельный участок в центре города и построила дом.

На первый взгляд, складывается впечатление о драматической, но все же относительно благополучной жизни смешанной семьи. Тем не менее, сильно затянувшееся трудное материальное положение, инвалидность мужа, его физическая неполноценность и вынужденная бездеятельность на протяжении первых месяцев, а также ограниченные социально-профессиональные возможности жены, едва получившей среднее образование и не овладевшей за время пребывания во Вьетнаме даже разговорным местным языком, не могли не сказаться на психологическом климате в семье - упреки, горькие дочерние письма матери на Родину, месяцами копившееся раздражение в отношении друг друга, временами даже мужнее рукоприкладство...

Являясь гражданами России, Альбина и ее дочь Элла имеют право на свободный въезд на территорию Российской Федерации. Есть для этого и некоторые финансовые средства, которые Альбина тайно от мужа держит в консульском отделе Посольства РФ. Однако Элла твердо намеревается закончить во Вьетнаме среднюю школу и продолжить обучение в Ханойском институте иностранных языков или в одном из российских вузов. Позицию дочери разделяет отец, который считает, что основной задачей его дочери должно стать высшее образование и последующее перспективное трудоустройство - во Вьетнаме или России - уже на ее усмотрение.

Несмотря на все пережитые и переживаемые невзгоды, сегодня в семье растет второй ребенок, гражданин Вьетнама, в общем решивший судьбу Альбины, которой теперь трудно покинуть Вьетнам, хотя у нее есть для этого и юридические, и материальные возможности.

Ирина Буй, уроженка Самары - профессиональная пианистка, получившая образование в Ленинградской консерватории. Там, в одном с ней общежитии, жил, готовясь стать скрипачом, юноша из Вьетнама, чья мама - известная в стране и за рубежом скрипачка. Они вместе с 1989 г. Ирина - настоящая "тургеневская девушка". Дзен - эмоциональный, тонко чувствующий человек, великолепно владеющий русским языком. У обоих - ухоженные изящные нервные пальцы - главный инструмент в их профессиях.

Дзен сразу понравился родителям Ирины. Не было проблем и с приходом Ирины во вьетнамскую семью. Строго говоря, кровную семью Дзена трудно назвать вьетнамской. Эта семья - интернациональная. А членов этой большой музыкальной семьи, скорее, можно назвать гражданами мира. Мама Дзена часто и подолгу гастролирует во Франции. В его кровной семье смешанный брак - не новость. Две сестры Дзена живут во Франции, обе замужем за французами, старшая сестра Дзена - в Венгрии.

Да и семью Буй сложно назвать типичной. Сам образ жизни исполнителей, непрерывная концертная деятельность часто разводит людей, отдаляет их друг от друга. У этой пары - наоборот, напряженный творческий ритм жизни, в котором просто нет места для размолвок. Дзен признался: "Я люблю музыку. Она для меня - моя жизнь. И моя жена - неотторжима от нее. Я хочу, чтобы она была рядом и как мой педагог, как концертмейстер. Недавно у нас было два концерта, где я солировал, так мама мне запретила играть с другим аккомпаниатором, только с Ириной!". А маму в семье слушаются - и профессионально, и по жизни.

Дом родителей (пока все живут вместе) прямо в центре Ханоя. Репетициям в любое время суток никто не мешает, никого не раздражают ученики, приходящие сюда на занятия. Здесь все - музыканты-профессионалы, все все понимают. Понимает даже трехлетняя Элан, которая спокойно засыпает и просыпается под музыку, а в последнее время, пока нет няни, ребенок и вовсе "кочует" по аудиториям и залам, где репетируют и преподают родители. Но скоро у Ирины и Дзена будет в Ханое большая собственная квартира.

Контактов со смешанными русско-вьетнамскими парами в этой семье немного: просто не хватает времени - преподавательская и концертная деятельность, воспитание (в том числе музыкальное) дочери Элан, изящной, музыкально одаренной девочки. (Кстати, Элан - ребенок двуязычный, легко переходит с одного языка на другой.)

Ирина вскользь замечает: "Иногда встречаемся на каких-то общих праздниках. В основном это украинки, женщины из Белоруссии... Да и потребности особой нет". Ирина компенсирована семьей и работой.

По стране Ирина ездила мало. Гастроли обычно проходят вне Вьетнама. Поэтому с местной деревенской жизнью она практически незнакома. Семья часто бывает во Франции. Это связано с их работой. "Мы хотели бы остаться в Ницце, но учитывая мою ситуацию - я единственный сын в семье - также здесь работа, а во Франции слишком высокая конкуренция, иное музыкальное образование..." - поделился с нами Дзен.

Что касается выбора места жительства, то Россия и Франция как-то сами по себе отпали как вариант. В России не было бы такой напряженной творческой работы ("учеников во Вьетнаме становится все больше, просто очереди стоят"). По мнению самой Ирины, интернациональный дух семьи Дзена, конечно, способствовал более быстрой ее интеграции в культуру страны. Дзен замечает: "Мама говорит, что Ирина - даже больше вьетнамка, чем сами вьетнамцы".

Сплачивает их не только му-

стр. 35

зыка. Работая вместе в Африке, в культурном центре Браззавиля по программе культурной взаимопомощи в 1997 - 1998 гг., супруги дважды оказывались в зоне военных действий, в настоящей военной "ловушке". Воспоминания об этих событиях до сих пор вызывают у Ирины и Дзена эмоциональный стресс, о чем свидетельствует фрагмент приводимого нами интервью:

"Мы все потеряли (хотя с базы видели наш дом): и сбережения, и библиотеку, и ноты уникальные, фотографии, две машины, все-все потеряли. Мы видели с базы нашу квартиру, но не могли туда вернуться. Это было очень опасно. Потом нас эвакуировали, сначала в Габон, потом - во Францию".

Ирина продолжает: "Мы только выбрались из одной (войны. - Н. К.), как попали в другую. Через несколько месяцев после эвакуации нам предложили продолжить в разрушенном войной Браззавиле работу по контракту 1997 г. В нашем старом доме - мы зашли - не осталось ничего. Они даже розетки открутили, все, варварски... И вот, опять хаос!.. Новая волна войны началась!"

Спасение пришло в лице... российского посла. "Наш посол, Николай Гаврилович Сизых (это был уже его второй срок в качестве посла в Конго), Вы знаете, он сам приехал, на машине, с флагом!.. Эвакуации даже не было. Просто мы жили 8 месяцев на территории посольства. Нет, конечно, мы выходили за его пределы, но месяца три мы сидели только на посольской территории. Мы много занимались музыкой".

Третий сюжет связан с судьбой выпускницы Государственного Дальневосточного университета, лингвиста-вьетнамиста по диплому, этнографа по аспирантуре, университетского преподавателя экономики Вьетнама. В Ханое Ольга Даньковская работает бухгалтером в представительстве одной из российских фирм. Работа хорошо оплачивается (Ольга практически содержит семью), хотя положение ее на фирме нестабильно.

Ольга несколько раз приезжала в страну до брака: на практику как студентка, собирая материал, затем как преподаватель и аспирант по обмену. Как "европейка с рюкзаком", проехала по всей стране - с севера до юга. В общей сложности во Вьетнаме до брака Ольга прожила два года в общежитиях на мизерную стипендию.

Серьезная, спокойная, на вид очень самостоятельная женщина, без малого тридцати лет, Ольга по своей философии буддист-кармист. Это ей очень помогает. Она одна много ездила по священным местам, пагодам. "Я хорошо, комфортно себя чувствовала на курсе проповедей. Проповедник - из Центрального Вьетнама, там совсем другой язык, не всем вьетнамцам понятный. Но я его понимала, чувствовала. Выла какая-то высшая духовная связь. И сама атмосфера, а также ключевые слова и общая, знакомая, прочитанная еще по-русски, философия. Я точно знаю, что понимаю его. Я возвращалась в общагу с чувством радостного воодушевления, беспричинного счастья и всеобщей любви. Мне казалось, что я всех люблю, как братьев, даже надоевших до чертиков студентов".

Ольга вышла замуж во Вьетнаме. "Бурной страсти не было, я по натуре не такой человек, спокойный, уравновешенный". Ее муж Чан Тхай Хок никогда не был в России, не говорит по-русски. Он немного младше Ольги, работает страховым агентом, и его работа, как говорит Ольга, "скорее, для души, чтобы почувствовал себя человеком, чем для денег. Я выходила замуж по любви, поэтому богатство, карьера, деньги для меня никогда не стояли на первом плане. Пока что все благополучно (Ольга крестится). Конечно, все бывает..."

В семье 11-месячный Тимур, которого Ольга рожала во французском госпитале. "Я рожаю не каждый день, поэтому мобилизовалась, собрала средства для этого, чтобы не рисковать ребенком". Ребенок растет во вьетнамской среде, но сама Ольга с ним говорит по-русски, предполагая, как лингвист, что заговорит Тимур, видимо, позже других детей, как всякий двуязычный ребенок, но заговорит бурно. Заниматься ребенком помогали и продолжают помогать бабушки по обеим линиям. Свою деревенскую свекровь Ольга "вышколила", приучив к элементарной, с точки зрения европейца, гигиене (пользоваться туалетом, ванной, стирать и гладить детские вещи, кипятить детскую посуду и т.п.). Мама Ольги тоже помогает, но у нее на Дальнем Востоке такая же по возрасту, как и Ольгин сын, внучка. И еще одно любопытное наблюдение. "У нас, когда рождается ребенок, он - центр мироздания, все ему, уж сразу сделать лучше, предотвратить, чем исправлять. Менталитет вьетнамцев иной - если в семье рождается ребенок, никто не возводит в культ его потребностей. Здесь обида: как это? Он главнее, чем я? Старшему не должно быть хуже!"

Как будущий специалист-этнолог (Ольга успешно училась в аспирантуре, закончить ее не сумела, но не теряет надежды), внимательна к обрядовой жизни вьетнамцев. Много "полевого материала" получено ею и из собственного опыта местной жизни. Например, рассказывает об обычаях, принятых по отношению к молодым вьетнамским матерям. "У них вьетнамские девушки после родов месяц сидят дома, не выходят на улицу, чуть ли не встают с кровати. И куча запретов: затыкать уши, голову надо покрывать, многого нельзя есть, то есть, кто говорит - ку-

стр. 36

рицу, кто - рыбу... После родов, когда я кормила, меня на улице увидели соседки. Увидели и испугались: почему вышла из дома, почему ем персики, почему без носков, без шапки, с незаткнутыми ушами? Предрассудков куча! Хотя и понятно: ужасная бедность, война... Но это больше всего приводило в отчаяние".

Обстановка в кровной семье мужа в отношении его иностранной жены в целом очень доброжелательная, хотя когда Ольга собралась замуж, с обеих сторон были возражения. Его и ее друзья и родные искренне уговаривали их не жениться. И потому, что Ольга иностранка, и потому, что не богатый, не перспективный жених. "Теперь в его деревне - я там бываю не чаще одного раза в полгода - меня воспринимают как родню, немного коверкая мое русское имя и дав имя вьетнамское. На праздниках не требуют никакого участия в приготовлениях, которыми занимаются вьетнамские женщины. Так, посуду помыть могу".

Ольга не привередлива к местной еде. Практически все блюда (кроме креветочного соуса) она пробовала, и это ей нравится. Не может она смириться с тем, что собака ("для нас - друг человека") здесь сегодня бегает рядом со своими хозяевами, а назавтра может быть ими съедена.

Свой комфорт бытия Ольга выстраивает... через интерес мужа. "Мне в принципе здесь не очень комфортно; есть вещи, которые я никогда не приму, не привыкну: постоянный галдеж, "колхоз", беспардонное внедрение в личную жизнь. У нас вроде тоже колхозная жизнь. Но при этом у нас есть некое пространство, мир, если не комната, то хоть угол свой, чисто психологический мир, в который мы не пускаем чужих. Мы с детства привыкаем к личному миру. Индивидуализм у нас во много раз больше развит. Не так, как на Западе, но ты и не столь обнажен, как здесь. И в отношениях тоже. У вьетнамцев этого нет. Они спрашивают все, что угодно. Они могут спросить такие вещи, о которых у нас постесняется спросить самый бестактный человек. Я к этому, наверное, никогда не привыкну, но психологически понимаю. Можно ли обижаться на дождь, когда он капает? Но моему мужу никогда не освоиться в России, языка он не знает, делать ему там совсем нечего. Я здесь понимаю на улице, что обо мне кричат, нет проблемы с общением, с питанием. Если люди что-то делают, что меня не устраивает, я хотя бы могу понять, почему они это делают. У него этого нет". Кроме того, у Ольги здесь уже работа, связи, друзья.

Будущее сына она видит двояко. "С одной стороны, вьетнамцы всегда будут напоминать ему, что он - не чистый вьетнамец". Тимур - гражданин Вьетнама. Ольга поясняет: "Мы живем в этой стране, пока никаких перемен не предвидится. Социальное обслуживание, всякие врачи, детские услуги - все это требует массы сил, времени и денег".

Муж Ольги не религиозен. "Просто у них в деревне существует культ предков. Они молятся предкам". И к свадебной церемонии здесь были предъявлены некоторые традиционные требования. "Здесь свадьба как проходит? Свадьба сначала справляется отдельно, в семье жениха и в семье невесты. У нас этой возможности не было". Местный шаман потребовал компромиссного соблюдения процедуры. "Так, я должна была трижды пересечь порог дома мужа и вернуться обратно, неся на голове тяжеленный - 10 кг - поднос с курицей, вином, фруктами".

Связей с кровной семьей Ольга не прерывает. Недавно ее навестил брат, к Новому году обещала приехать мама. "Моя мама - воинствующий атеист. Но уезжая, она сказала: "Я буду за вас молиться".

* * *

Процессы, имеющие место в смешанных семьях (как вьетнамско-русских, так и в межэтнических на территории Вьетнама и за ее пределами), происходят на фоне специфически складывающейся брачно-семейной ситуации в современном Вьетнаме в целом. Прежде всего это высокий уровень разводов, рост числа неполных семей и сокращение доли женщин, состоящих в браке, свидетельствующие о нарушении традиционных норм института семьи и брака. Тем не менее нуклеарная (малая) семья во Вьетнаме, будучи признаком достаточно развитого и установившегося процесса модернизации семьи, благополучно продолжает сосуществовать с характерной для Вьетнама традиционной семейной структурой (когда несколько поколений многочисленной семьи проживают под одной крышей). Нехватка жилья - главная причина замедления процессов нуклеаризации, молодая семья и здесь стремится жить отдельно.

Чтобы правильно понять источники напряжения во всех типах брачно-семейных отношений, необходим глубокий всесторонний анализ взаимосвязи социально-демографических характеристик вступающих в браки, экономического и жилищного положения молодых семей. Мотивы разводов зачастую связаны с несовместимостью образа жизни жены и мужа, имеющей глубокие социально-культурные и социально-экономические корни.