Полная версия публикации №1582714122

PORTALUS.RU МЕДИЦИНА Сенаторская ревизия Московского военного госпиталя в 1908-1910 гг. → Версия для печати

Постоянный адрес публикации (для научного и интернет-цитирования)

По общепринятым международным научным стандартам и по ГОСТу РФ 2003 г. (ГОСТ 7.1-2003, "Библиографическая запись")

М. В. Поддубный, Сенаторская ревизия Московского военного госпиталя в 1908-1910 гг. [Электронный ресурс]: электрон. данные. - Москва: Научная цифровая библиотека PORTALUS.RU, 26 февраля 2020. - Режим доступа: https://portalus.ru/modules/medecine/rus_readme.php?subaction=showfull&id=1582714122&archive=&start_from=&ucat=& (свободный доступ). – Дата доступа: 29.03.2024.

По ГОСТу РФ 2008 г. (ГОСТ 7.0.5—2008, "Библиографическая ссылка")

М. В. Поддубный, Сенаторская ревизия Московского военного госпиталя в 1908-1910 гг. // Москва: Научная цифровая библиотека PORTALUS.RU. Дата обновления: 26 февраля 2020. URL: https://portalus.ru/modules/medecine/rus_readme.php?subaction=showfull&id=1582714122&archive=&start_from=&ucat=& (дата обращения: 29.03.2024).

Найденный поисковой машиной PORTALUS.RU оригинал публикации (предполагаемый источник):

М. В. Поддубный, Сенаторская ревизия Московского военного госпиталя в 1908-1910 гг. / Вопросы истории, № 5, Май 2014, C. 148-154.



публикация №1582714122, версия для печати

Сенаторская ревизия Московского военного госпиталя в 1908-1910 гг.


Дата публикации: 26 февраля 2020
Автор: М. В. Поддубный
Публикатор: Научная библиотека Порталус
Рубрика: МЕДИЦИНА
Источник: (c) Вопросы истории, № 5, Май 2014, C. 148-154
Номер публикации: №1582714122 / Жалобы? Ошибка? Выделите проблемный текст и нажмите CTRL+ENTER!


В конце июня 1910 г. в адрес военного следователя 6-го участка Московского военного округа поступил официальный документ - "Предложение" ревизующего сенатора о производстве предварительного следствия по обвинению пяти чинов Московского военного госпиталя в преступлениях по должности. Документ на 106 листах сохранился в личном фонде сенатора Н. П. Гарина 1 в РГИА и представляет собой юридически строго аргументированный обзор преступной деятельности хозяйственных чинов госпиталя в течение нескольких лет. Подборка копий допросов, актов экспертиз и прочего, заключенных в полукожаные переплеты, и очевидно сделанная сразу по завершении ревизии, отложилась в архиве с исключительной полнотой 2, что позволяет реконструировать не только работу ревизующих чинов, но и деятельность госпиталя с неожиданной стороны, ранее не привлекавшей внимания исследователей.

 

Тема злоупотреблений военно-медицинских чинов имеет свою историографию: об этом немало писал еще великий хирург Н. И. Пирогов в "Севастопольских письмах" 3. Существует и такой уникальный документ, как "Записка статского советника Круглого" от 1853 г., опубликованная в одном из томов "Столетия военного министерства". Добросовестный чиновник Провиантского департамента обобщил сведения из следственных и военно-судных дел за 30-летний период, подробно классифицировав "какими средствами или изворотами прикрывались безпорядки и злоупотребления"4.

 

Московский госпиталь не попал в число примеров, упоминаемых в этом перечне, но не только поэтому вынесенная в заголовок настоящей статьи тема представляет интерес. Историография госпиталя (ныне Главный военный клинический госпиталь имени Н. Н. Бурденко Минобороны России) уникальна в том числе чрезвычайной обширностью, однако ни в одной из публикаций мы не встретим упоминаний о "преступлениях по должности" сотрудников учреждения.

 

Первые допросы свидетелей по поводу хозяйственной деятельности в госпитале относятся к декабрю 1908 года. В документах нет сведений о том, кто и каким образом инициировал следствие. К тому моменту ревизия уже около года занималась делами московского градоначальства и полиции, итогом чего стало предание в 1911 г. суду московского градоначальника генерал-майора А. А. Рейнбота, имевшее значительный общественный резонанс5.

 

Военный министр А. Ф. Редигер в своих воспоминаниях отмечает, что поводом для сенаторских ревизий учреждений военного ведомства были настойчивые "наре-

 

 

Поддубный Михаил Владимирович - кандидат медицинских наук, заведующий отделом Национального НИИ общественного здоровья РАМН.

 
стр. 148

 

кания на интендантство", в том числе в прессе. Как пишет мемуарист под 1908 г., "было решено прибегнуть к чрезвычайной мере - к производству сенаторской ревизии, которая была поручена сенатору Гарину, снабженному для этого самыми обширными полномочиями. Приступая к ревизии, Гарин обратился ко мне за указаниями; я ему заявил, что лишь хочу добиться правды и готов оказать ему всякое содействие, а на его вопрос, как ему быть, если замешанными окажутся лица высокопоставленные, я ему заявил, что чем крупнее будут щуки, которых он изловит, тем более я ему буду благодарен. Со своей стороны я ему обещал лишь одно: если по его ревизии кому-либо будут прописаны арестантские роты, то я настою на том, чтобы тот действительно туда попал"б.

 

Таким образом, Московский госпиталь оказался в поле зрения сенаторской ревизии в числе первых учреждений военного ведомства. На тот момент он являлся одним из крупнейших в России. Штатные 1545 коек обслуживали ежегодно до 10 тыс. пациентов7. Для сравнения - во всей Москве в 31 больнице имелось тогда менее 9 тыс. коек8.

 

Уже на первом допросе 19 - 22 декабря 1908 г. подрядчика из Немецкой слободы Н. Ф. Макарова-Землянского, несколько лет поставлявшего в госпиталь продукты, последний сразу назвал пятерых "участников всего воровства и злоупотреблений, процветающих в госпитале". Это были смотритель госпиталя подполковник С. Д. Захаров, три комиссара (капитан Г. М. Рихтер, И. М. Ильин и Г. В. Голубев) и бухгалтер госпиталя А. Б. Хлебин. Как показал Макаров-Землянский, сумма вымогаемых у него названными лицами взяток составляла ежегодно 2200 руб., кроме того, все пятеро дважды в месяц требовали угощений в ресторане, на что он тратил до 3 тыс. руб. в год9.

 

Таким образом, речь шла о смотрителе - фактически третьем лице в госпитальной иерархии (после начальника госпиталя и главного врача) и его подчиненных. Подполковник Сергей Диодорович Захаров, 1864 г. р., из потомственных дворян, сын генерал-майора, занимал должность смотрителя Московского госпиталя с 1905 г., получая в год 2400 рублей. До этого служил на штабных должностях, с 1894 г. заведовал типографией и хозяйственной частью Московского военного округа.

 

Как следует из объяснения начальника госпиталя генерал-майора Синельникова, по вступлении в 1905 г. в должность смотрителя Захаров ввел в госпитальном хозяйстве "особую систему экономии на припасах и материалах". Тогда же Синельников получил разрешение окружного военного начальства для употребления остаточных сумм "на улучшение госпиталя во всех отношениях". Далее он показал, что "самого способа получения экономических остатков не указывалось, и я об этом способе ровно ничего не знаю. Вел все это дело, как и саму книгу, подполковник Захаров при посредстве комиссаров госпиталя. Я могу сказать, что Захаров всецело ведал экономическими остатками, но не смею утверждать, что все то, что получалось смотрителем Захаровым в качестве этих остатков, вносилось им в книгу"10.

 

Очевидно, что обоснованием "экономии" явилось начало подготовки к 300-летнему юбилею госпиталя, пышно отпразднованному в декабре 1907 года. Сам госпиталь в конце 1907 г. переименовали в "Московский генеральный Императора Петра I военный госпиталь" (название сохранялось до марта 1917 г.).

 

Впрочем, легально "система подполковника Захарова" просуществовала недолго. По свидетельству начальника госпиталя, "в феврале 1907 г. командующий войсками Московского военного округа генерал-лейтенант Гершельман, узнав от него, Синельникова, о существовании в Московском госпитале вышеупомянутых негласных сумм, употребляемых на улучшение госпиталя, приказал поступать по закону, а бывший в то время инспектором госпиталей генерал-майор Тюлин категорически заявил, что накопление экономических остатков должно прекратить". Как показал далее Синельников, он отдал приказ Захарову "абсолютно прекратить получение и расходование экономических остатков", а на неоднократные об этом вопросы всегда получал ответы, что такое получение прекращено11. На деле оказалось, что системой поборов, взяток, всякого рода "негласных сумм" были опутаны все стороны хозяйственной жизни госпиталя.

 

Но и в период легального существования "экономических остатков" изменений к лучшему в госпитале не происходило. Так, работавший в госпитале с 1893 г. ордина-

 
стр. 149

 

тор доктор медицины П. А. Павлов на вопрос о том, заметны ли были в период с сентября 1905 по февраль 1907 г. улучшения в оборудовании медицинских кабинетов и палат, показал, что "заметно было обновление портретных рам в госпитальной зале и приобретение мягкой мебели для кабинета главного врача"12.

 

В "Предложении" ревизующего сенатора военному следователю отмечалось, что "документами, отобранными при выемках, произведенных в 1909 г. чинами сенаторской ревизии у подрядчиков на Московский военный госпиталь Абрама и Эфроима Виленкиных и других лиц, установлено, что получение комиссарами госпиталя с названных подрядчиков денежных сумм взамен недопринятых припасов и материалов, следовавших к поставке, продолжалось в 1907, 1908 и 1909 годах, причем суммы эти уже ни в какие книги и документы по госпиталю не заносились и на госпиталь вообще не употреблялись"13.

 

На первом допросе Эфроим Виленкин отказался назвать получателей взяток: "Я считаю просто неблагородным открывать тех лиц, которые полагались на меня в том смысле, что я никогда их не выдам". При осмотре отобранной у него бухгалтерской книги, озаглавленной "Черновая касса 1908 - 1909" на последнем листе были обнаружены записи, которые помогли ревизорам подобрать ключ к шифрованным записям изобретательного подрядчика. В итоге текстологической работы14 следователей было убедительно показано, что под инициалами "Тиль" и "сдк" скрывался Захаров, "Г. Ин. и Взм" - Ильин и т. д. Как видно из записей, взятки давались в том числе и за советы при получении подрядов: "Ильину за обещание содействия и совета - 10", "Хлебину за совет - 5"15 и т. д.

 

Одной из главных статей дохода госпитальных взяточников служила очистка выгребных и помойных ям, а также вывоз снега и мусора. Все это производилось подрядным способом и более 30 лет находилось в руках фамилии Виленкиных. В 1908 г. Виленкин передал эту часть подряда мещанину Хаиму Хазембо. Последний на допросе в феврале 1910 г. удостоверил, что "при заключении условия Виленкин указал на необходимость производить ежемесячные платежи: смотрителю Захарову - по 150 руб. в месяц; комиссару Ильину, непосредственно наблюдающему за производством очистки - по 45 руб.; бухгалтеру Хлебину, который ведет все бумажное производство по исполнению подряда и вносит в госпитальный комитет рапорты о состоянии очистки - по 15 рублей; остальные, более мелкие ежемесячные платежи назначены были письмоводителю, водопроводчику, вахтеру, фельдфебелю и другим нижним чинам" 16.

 

Допрошенные вахтер Альхимович и надзиратель Фукс подтвердили факт получения ими в 1909 и 1910 гг. помесячных платежей от подрядчика в связи с очисткой, первый - по 10, второй - по 5 руб., "причем оба удостоверили, что кроме них получали таковые же платежи фельдфебель Филиппович, водопроводчик Шульман и вахтер Венгжин"17.

 

Служивший надзирателем при заразных бараках Фабиан Фукс в марте 1910 г. показал, что ему постоянно приходилось наблюдать, что очистка выгребных ям из заразных бараков производится плохо: все шесть ям были всегда переполнены и вытекали наружу, растекаясь по двору госпиталя. "Получая заявления об этом от докторов, я постоянно передавал о них заведывающему очисткой вахтеру Альхимовичу, а этот последний комиссару Ильину. Однако ямы продолжали течь по-прежнему, несмотря на ежедневные почти заявления об этом"18.

 

По контракту с госпиталем Виленкин обязывался вывозить нечистоты и мусор на ближайшую свалку, для снега было выделено место у военной тюрьмы. Однако как показали свидетели, снег, мусор и нечистоты никуда не вывозились, а сваливались в овраг на территории госпиталя, где чины ревизии в присутствии понятых обнаружили "огромные кучи мусора, издающие зловоние"19. По показаниям отходника Хромогина, помощники Виленкина приказывали рабочим отбирать нечистоты из ям так, чтобы они не текли20.

 

В мае 1910 г. чинами ревизии производились в госпитале раскопки, при которых выяснилось, что из четырех выгребных ям стоки по системе тайных железных труб отводились в Яузу и из одной - в почву, к госпитальному оврагу. Как показал тогда же свидетель Хаим Хазембо, прокладка потайных труб относилась к 1879 или 1880 г., когда подрядчиком в госпитале стал Михаил Виленкин - отец Эфроима21.

 
стр. 150

 

Между тем сумма, уплачиваемая госпиталем Виленкину за очистку выгребных ям, составляла 12 тыс. руб. ежегодно. За очистку снега до 1908 г. уплачивалось 3 тыс. руб., а с 1908 г. сумма этой статьи подскочила сразу до 8500 рублей22.

 

Но нечистоты никто не вывозил, - потайные трубы отводили их, в том числе из инфекционных бараков, в Яузу и затем в Москву-реку, годами "орошая" население города и Подмосковья.

 

Как пишет современный исследователь истории госпиталя, во второй половине XIX в. "инфекционные больные (брюшной тиф, сыпной тиф, возвратный тиф, холера, дизентерия, оспа, корь, скарлатина и т.д.) в отдельные годы составляли от 15 до 25% от общего числа больных, находившихся на лечении в госпитале"23. Сегодня мы знаем, что часть этих инфекций характеризуется именно тем, что передается водным путем. Таким образом, если сумма похищенных денежных средств была подсчитана сенаторской ревизией, то убытки в виде болезней и смертей среди московского населения подсчитать невозможно. Очевидно, что они были, учитывая специфику пациентов госпиталя и долговременность подряда Виленкиных при содействии госпитальных комиссаров.

 

Таким образом, только Захаров и лишь по одному пункту - за поддержание системы ассенизации в прежнем виде (вернее - ее отсутствие) получал от "фирмы" Виленкиных 1800 руб. в год, что составляло 15% от суммы подряда и 2/3 его годового оклада.

 

Сенаторские ревизии начала XX в. сопровождались повышенным вниманием к ним российской прессы. Не стала исключением и ревизия Московского госпиталя. Петербургская "Речь" отметилась краткими заметками ("Обыск в военном госпитале") 2 ноября 1909 г. и 6 марта 1910 г., московское "Утро России" освещало тему более регулярно. В статье "Около "ям"" от 5 мая 1910 г. говорилось о том, что "третьего дня и вчера чины сенаторской ревизии в Московском военном госпитале... обнаружили удивительные приспособления для спуска нечистот в реку Яузу, которые не заметила осматривавшая в прошлом году госпиталь городская комиссия". 8 мая та же газета отмечала, что "городская управа в течение нескольких лет предлагала военному госпиталю присоединиться к полям орошения.. Ежегодный расход в этом случае для госпиталя был в размере 6 тыс. руб. Но по арифметике администрации госпиталя платить 6 тыс. было слишком дорого; выгоднее было писать в отчете вывоз нечистот в 18 тыс. и пользоваться рекой Яузой". Уже на следующий день в заметке "И завтра, как вчера" говорилось о том, что система отведения нечистот в Яузу действовала в госпитале уже в 1898 году, за что при вмешательстве обер-полицмейстера Трепова и великого князя Сергея Александровича был уволен начальник госпиталя Лебедев 24.

 

Хотя в 1910 г. чины сенаторской ревизии не выдвигали обвинений в адрес начальника госпиталя генерала Синельникова, из документов следует, что он если не покровительствовал, то попустительствовал системе взяток и поборов. При обыске у подполковника Захарова был отобран подписанный Синельниковым машинописный экземпляр опровержения в редакцию газеты "Руль" по поводу помещенной в номере от 8 июня 1909 г. заметки о существовании в госпитале системы потайных труб для отвода нечистот в Яузу. Характерен пример с лечившимся в госпитале в мае-июле 1909 г. подпоручиком 1-й артбригады бароном А. А. Рокасовским, который показал на допросе 8 декабря 1909 г., что пациентам в госпитале выдавалось грязное нательное и постельное белье. После тщетной подачи рапортов начальнику госпиталя, Рокасовский обратился по команде к своему начальнику, "приложив к рапорту госпитальную рубаху, бывшую в гнойных и кровяных пятнах", и одновременно сообщив об этом начальнику госпиталя. На следующий день начальник госпиталя объявил, что предает его суду за кражу казенного имущества. Прямой начальник Рокасовского - генерал-майор Куракин на основании отношения генерала Синельникова своим приказом арестовал подпоручика на 7 суток, "так как безпорядки в Московском военном госпитале не входят в круг его компетенции"25.

 

Белье из прачечной всегда принимал комиссар Голубев, которому подрядчик Абрам Виленкин, согласно расшифрованным следователями записям, "выдавал 25 руб. в месяц, и то не каждый". Чины ревизии зафиксировали, что "столь незначи-

 
стр. 151

 

тельные по размеру платежи имели, однако, своим последствием, что Голубев, в прямое нарушение возложенных на него по службе обязанностей, принимал с прачечной подрядчика и выдавал в носку больным совершенно непромытое, а по словам одного из свидетелей, и вовсе не стиранное белье". Как показал ординатор-дерматолог Павлов, "белье моется настолько отвратительно, что частые появления гнойников и сыпи у больных я объясняю единственно тем, что им выдается в носку совершенно не промытое белье, с грязными и гнойными пятнами". Имеется в деле и копия рапорта заведующего отделением душевнобольных от 12 сентября 1908 г.: "Доношу, что из стирки получается крайне грязное белье... и так оно отвратительно, что больные, как гг. офицеры, так и нижние чины, отказываются им пользоваться, вследствие чего происходит масса неприятностей, неудовольствий..., что вредно влияет на правильное течение болезни, лечение и уход за ними"26. Этот рапорт, как и все аналогичные, госпитальное начальство оставило без последствий.

 

Цитированный выше подрядчик Макаров-Землянский на вопрос следователя о госпитальных комиссарах заметил: "Эти трое берут, где только могут". Похоже, это действительно было так. К примеру, комиссар Ильин, пользуясь тем, что ключ от ворот для провоза дров лежал у него в кармане, вымогал деньги у того же Виленкина, беря по 10 коп. с каждой сажени ввезенных в госпиталь дров. Фиксировавший каждую копейку подрядчик в своих тетрадях отметил, следователи же расшифровали и сочли: с мая 1907 г. до июня 1909 г. Ильин получил с Виленкина только за отпирание ворот 1140 руб. 10 копеек27. В обширном госпитальном хозяйстве находилось тогда и расположенное поблизости Семеновское военное кладбище28. Комиссар Ильин обложил данью даже изготовление намогильных крестов для неимущих покойников, которые казна оплачивала столяру Мелетию Сухареву. Как показал последний, за изготовленные в 1905 - 1909 гг. 620 крестов вместо причитавшихся 1984 руб. он получил от Ильина лишь 97629.

 

При обыске в квартире Ильина, получавшего по должности в госпитале 900 руб. в год, были изъяты денежные документы на сумму свыше 5 тыс. руб., в том числе 5 книжек государственной сберегательной кассы на имена жены и четырех его дочерей 30.

 

В фонде сенатора Гарина в РГИА отсутствуют какие-либо документы, проливающие свет на дальнейшее движение этого дела. Однако очевидно, что получивший летом 1910 г. "Предложение сенатора" военный следователь согласился с доводами ревизии. Не прошло и двух месяцев, как газета "Утро России" поместила заметку о том, что "на днях бывший смотритель Московского военного госпиталя подполковник Захаров арестован, в связи с бывшею ревизиею, и посажен в главную дворцовую гауптвахту в Кремле"31.

 

В делах ревизии имеется ряд документов, характеризующих главного смотрителя как человека, не обремененного моральными принципами. В копии письма начальника охранного отделения по Москве в градоначальство от декабря 1909 г. Захаров характеризуется как "человек с недостаточно твердыми для офицера политическими взглядами". Проживавшая с ним на квартире его свояченица Констанция Бернштейн в течение трех лет при содействии самого Захарова проводила в госпитале для нижних чинов "чтения с туманными картинами", придавая им антиправительственный и антивоенный характер. Завершились эти чтения в 1907 г. после полицейского обыска и выселения Бернштейн из госпиталя32. Как показал в феврале 1910 г. заведовавший командой госпиталя капитан Колоколов, после поездки в марте 1908 г. в составе депутации от госпиталя к Николаю II в Царское Село, Захаров в разговорах не раз допускал оскорбительные по отношению к царской семье комментарии 33.

 

В Российском государственном военно-историческом архиве сохранился послужной список подполковника Захарова, в котором имеется его прошение императору от 10 декабря 1910 г. об увольнении от службы по причине расстроенного здоровья "с награждением следующим чином, мундиром и полным пансионом"34. Здесь же лаконичный рапорт московского коменданта от 29 декабря 1910 г. военному министру, где он сообщает, что Захаров "содержится под арестом на гауптвахте", а посему "все испрашиваемое будет... в зависимости от судебного приговора". Последний по времени документ - свидетельство военного врача В. П. Бонч-Бруевича

 
стр. 152

 

от 31 декабря 1910 г. о том, что "подполковник Захаров при вообще удовлетворительном здоровьи одержим ожирением и эмфиземою легких в небольших степенях"35.

 

Неясно, состоялся ли суд, - сведений о дальнейшей судьбе Захарова нет ни в его послужном списке, ни архивном фонде Гарина в РГИА. Также неизвестно, какова была дальнейшая судьба остальных подследственных: упоминаний об этом не удалось встретить при просмотре российских газет 1910 - 1915 годов.

 

Конечно, на фоне захлестнувших в первой половине 1910-х гг. прессу сообщений об открытых ревизиями сенаторов Гарина, Глищинского, Нейгарта, Дедюлина, Медема грандиозных хищениях в интендантском ведомстве, с десятками арестованных и преступными оборотами в сотни тысяч рублей36, дело о пятерых чинах Московского госпиталя выглядело скромно. Однако сохранившиеся архивные документы позволяют увидеть, как при бесконтрольном попустительстве начальства в одном из крупнейших госпиталей возникла и за короткое время охватила все хозяйственные стороны жизни учреждения аморальная система поборов и взяток. Мы можем лишний раз оценить правоту слов одного из талантливейших публицистов России, сказанных именно тогда: "Будто бы великодушное, на самом деле - глупое и преступное снисхождение к порочным людям ведет к перерождению общества. Как только начинают чувствовать, что власть дремлет, смотрит сквозь пальцы на грешки чиновников, "терпит", "не противится злу", - тотчас совершается дарвиновский подбор: к бесчисленным казенным должностям устремляется менее честная часть населения, постепенно оттесняя более честную..."37.

 

Примечания

 

1. Гарин Николай Павлович (1861 - 1917?), тайный советник, сенатор (с 1905 г.). Образование получил в Императорском Училище правоведения в Петербурге, по окончании в 1882 г. слушал лекции на юридическом факультете в Париже. Служил в Сенате, Государственном совете, где принимал участие в редактировании Полного собрания законов и подготовке нового издания гражданских законов. В июле-ноябре 1905 г. - директор Департамента полиции МВД. С 1907 г. - член Особого присутствия Сената для обсуждения дел о государственных преступлениях. В декабре 1907 г. на Гарина было возложено проведение сенаторской ревизии московского градоначальства и московской полиции, с 1909 г. - ревизия учреждений и установлений военных округов, а в декабре того же года - прочих учреждений Военного министерства. Эта ревизия также привела к открытию множества злоупотреблений и к преданию суду многих видных чинов интендантского ведомства. В ноябре 1915 г. назначен членом Государственного совета. В апреле 1916 - марте 1917 г. - помощник военного министра (при министрах Д. С. Шуваеве и М. А. Беляеве).

 

2. Российский государственный исторический архив (РГИА), ф. 935 (сенатор Н. П. Гарин), оп. 1, д. 81, л. 1 - 106.

 

3. ПИРОГОВ Н. И. Собрание сочинений. Т. 6. М. 1961, с. 311 - 403.

 

4. Столетие военного министерства. 1802 - 1902. Главный военно-санитарный комитет. Исторический очерк. СПб. 1902, приложения, с. 158 - 167.

 

5. ДЖУНКОВСКИЙ В. Ф. Воспоминания. Т. 1. М. 1997, с. 563 - 565.

 

6. РЕДИГЕР А. Ф. История моей жизни. Воспоминания военного министра. Т. 2. М. 1999, с. 251.

 

7. Главный военный госпиталь. М. 1985, с. 48.

 

8. Там же, с. 43.

 

9. РГИА, ф. 935, оп. 1, д. 82, л. 35, 42.

 

10. Там же, д. 81, л. 8.

 

11. РГИА, ф. 935, оп. 1, д. 81, л. 9.

 

12. Там же, д. 90, л. 183.

 

13. Там же, д. 81, л. 10.

 

14. Там же, л. 47, 50 - 51.

 

15. Там же, л. 49.

 

16. Там же, л. 45 - 46.

 

17. Там же, л. 51.

 

18. Там же, л. 54.

 

19. Там же, л. 57.

 

20. Там же, л. 54.

 
стр. 153

 

21. Там же, л. 60, 74.

 

22. Там же, л. 56 - 57.

 

23. ПОНОМАРЕВ С. В. 300-летняя история лечения инфекционных больных в Главном военном клиническом госпитале. М. 2007, с. 26.

 

24. Утро России. - 1910, 5, 8, 9 мая.

 

25. РГИА, ф. 935, он. 1, д. 81, л. 77; д. 90, л. 158 - 168.

 

26. Там же, д. 81, л. 95, 97, 100.

 

27. Там же, л. 84 - 86.

 

28. См.: Военно-медицинский журнал. 2012, т. 333, N 3. с. 76 - 82.

 

29. РГИА, ф. 935, он. 1, д. 81, л. 90 - 91.

 

30. Там же, л. 102 - 103.

 

31. Утро России. 1910, 11 августа.

 

32. РГИА, ф. 935, он. 1, д. 90, л. 81, 108.

 

33. Там же, л. 106.

 

34. Российский государственный военно-исторический архив (РГВИА), ф. 409, оп. II, д. 1137, (п.с. 260 - 928), л. 3.

 

35. Там же, л. 1об., 9об.

 

36. Напр., в "Петербургском листке" от 25 января 1911 г. отмечалось, что "численность интендантов в различных округах, подлежащих суду, превысила 360".

 

37. МЕНЬШИКОВ М. О. Чистка. - Новое Время. 1910, 24 июля.

Опубликовано 26 февраля 2020 года

Картинка к публикации:



Полная версия публикации №1582714122

© Portalus.ru

Главная МЕДИЦИНА Сенаторская ревизия Московского военного госпиталя в 1908-1910 гг.

При перепечатке индексируемая активная ссылка на PORTALUS.RU обязательна!



Проект для детей старше 12 лет International Library Network Реклама на Portalus.RU