Полная версия публикации №1589020395

PORTALUS.RU МЕДИЦИНА Здравоохранение и социальная политика на оккупированной территории РСФСР → Версия для печати

Постоянный адрес публикации (для научного и интернет-цитирования)

По общепринятым международным научным стандартам и по ГОСТу РФ 2003 г. (ГОСТ 7.1-2003, "Библиографическая запись")

И. Г. Ермолов, Здравоохранение и социальная политика на оккупированной территории РСФСР [Электронный ресурс]: электрон. данные. - Москва: Научная цифровая библиотека PORTALUS.RU, 09 мая 2020. - Режим доступа: https://portalus.ru/modules/medecine/rus_readme.php?subaction=showfull&id=1589020395&archive=&start_from=&ucat=& (свободный доступ). – Дата доступа: 28.03.2024.

По ГОСТу РФ 2008 г. (ГОСТ 7.0.5—2008, "Библиографическая ссылка")

И. Г. Ермолов, Здравоохранение и социальная политика на оккупированной территории РСФСР // Москва: Научная цифровая библиотека PORTALUS.RU. Дата обновления: 09 мая 2020. URL: https://portalus.ru/modules/medecine/rus_readme.php?subaction=showfull&id=1589020395&archive=&start_from=&ucat=& (дата обращения: 28.03.2024).

Найденный поисковой машиной PORTALUS.RU оригинал публикации (предполагаемый источник):

И. Г. Ермолов, Здравоохранение и социальная политика на оккупированной территории РСФСР / Вопросы истории, № 10, Октябрь 2010, C. 72-79.



публикация №1589020395, версия для печати

Здравоохранение и социальная политика на оккупированной территории РСФСР


Дата публикации: 09 мая 2020
Автор: И. Г. Ермолов
Публикатор: Научная библиотека Порталус
Рубрика: МЕДИЦИНА
Источник: (c) Вопросы истории, № 10, Октябрь 2010, C. 72-79
Номер публикации: №1589020395 / Жалобы? Ошибка? Выделите проблемный текст и нажмите CTRL+ENTER!


В условиях затяжной войны немецкое командование было поставлено перед необходимостью обеспечения жизненного уровня населения, восстановления существовавшей до оккупации сети учреждений здравоохранения и социального обеспечения.

 

В структуру городских и районных управ в обязательном порядке входили отделы здравоохранения, которые иногда имели ветеринарные подотделы1. Первоначально в их функции входили сохранность больничных зданий, медицинского оборудования, учет кадров медицинских работников. С первой половины 1942 г. началось восстановление лечебно-профилактических учреждений по довоенному принципу. Эта задача была возложена на соответствующие органы местного самоуправления, в частности, отделы здравоохранения. Однако это наталкивалось на значительные трудности по той причине, что медицинский персонал был в большинстве эвакуирован, на оккупированной территории осталось незначительное количество врачей и средних медработников. Кроме того, в большинстве случаев были вывезены оборудование и медикаменты. Так, из 2627 рабочих и служащих по Почепскому району Орловской области были зарегистрированы 1 врач, 14 фельдшеров, 6 акушеров, 2 медсестры, по Понуровскому району - 5 врачей, 12 фельдшеров, а также 6 ветеринарных фельдшеров, распределенных по трем ветучасткам. По Торопецкому району Калининской области на 36 624 чел., зарегистрированных на начало 1942 г., приходились 3 врача, 2 медсестры, 1 фельдшер2. Даже на территории Локотского автономного округа, отличавшегося более отлаженной инфраструктурой, работали 51 врач и 179 медсестер. То есть, один специалист с высшим медицинским образованием приходился более чем на 11 тыс. жителей округа.

 

Преодолеть кадровый дефицит не удалось в течение всего периода оккупации. Так, в докладе "Об итогах развития партизанского движения, борьбы партизан с немецкими оккупантами и положении в оккупированных районах Калининской области" от 1 августа 1943 г. констатировалось отсутствие должного количества врачебного персонала. В частности, в каждой больнице

 

 

Ермолов Игорь Геннадьевич - кандидат исторических наук, доцент Тверского института экономики и менеджмента.

 
стр. 72

 

работало 2 - 3 врача. По штату же на одну больницу или амбулаторию было положено не менее 4 врачей, 8 медсестер, 1 аптекаря3. Подобное положение складывалось и на других территориях. Так, штат считавшейся одной из образцовых Навлинской районной больницы (Локотской округ) на март 1943 г. включал 2 врача и 6 медсестер4.

 

При столь ощутимой нехватке медицинских работников врачи, в отличие от других гражданских коллаборационистов, имели в ряде случаев неоправданно короткий рабочий день. Так, приказ N 87 от 16 июня 1943 г. Клинцовского окружного управления устанавливал для врачебного персонала следующую продолжительность рабочего дня: для врачей больниц, врачебных медучастков и лабораторий - 6 час, для врачей поликлиник и амбулаторий - 5, для врачей, оказывающих помощь на дому - 7 часов. При таком положении неудивительно, что в последние месяцы оккупации того или иного района немало беженцев пыталось выдать себя за врачей, желая устроиться на работу в медицинские учреждения. Отсутствие на руках дипломов эти лица объясняли их утратой в условиях эвакуации. В связи с этим в пределах округов создавались комиссии, в задачи которых входила проверка квалификации лиц, заявлявших себя медицинскими специалистами. Комиссия могла дать разрешение заниматься врачебной или иной медицинской деятельностью5. Иногда медицинские работники, несоответствующие занимаемым должностям, по всей видимости, ввиду отсутствия специального образования, допускались к работе по разрешениям горуправ, при этом исполняли свои обязанности только под контролем врачебного персонала6.

 

Медицинская помощь была платной. Согласно действовавшему в тыловых районах группы армий "Центр" "Постановлению о введении платы за медицинскую помощь, оказываемую врачами", в сельской местности взималось 5 руб. за однократное посещение врача, оказание помощи фельдшером стоило 3 рубля. Плата за стационарное лечение с питанием составляла 20 руб. в сутки. Однако при этом отделами здравоохранения часто констатировалось неудовлетворительное питание больных7. Очевидно это было связано со снабжением больниц по остаточному принципу. Любопытна в этом отношении переписка бургомистра г. Торопец и Торопецкого района Калининской области Николаева с немецкой комендатурой. Так, в одном из писем бургомистр просит коменданта отпустить для питания больных льняное масло и какие-либо продукты, так как у больницы нет ничего, кроме ржаной муки. В другом обращении на имя заведующего Отделом снабжения немецких воинских частей бургомистр Николаев пишет: "На снабжении Горуправления состоят больница и столовая для беженцев. Они получали ранее мясные отходы от убоя скота на бойне при военном городке. Несколько дней уже мясных отходов не получаем. Горуправление в критическом положении, будет вынуждено закрыть столовую и прекратить прием больных на излечение в больницу"8.

 

В ряде тыловых районов группы армий "Север" не было единой системы оплаты. Так, в Кудеверьском районе Калининской области прием у врача стоил 3 руб., у фельдшера - 2 рубля. В иных районах плата за прием у врача достигала 10 руб., вызов врача на дом колебался от 20 до 30 руб., стационарное лечение обходилось в 20 руб. за один койко-день, сюда не входила плата за медикаменты и питание - больные питались своими продуктами, пользовались своим постельным бельем, плата за комиссию составляла 15 рублей. Плата за медицинскую помощь вносилась в то волостное управление, при котором служил врач или на территории которого находилось медицинское учреждение. Получив деньги, волуправление выписывало крестьянину лечебный листок, который представлялся врачу или фельдшеру. Лечебный листок был действителен 3 месяца и лишь для лечения какой-либо одной бо-

 
стр. 73

 

лезни. Если по истечении этого срока болезнь продолжалась или пациент заболевал другой болезнью, следовало оформить новый лечебный листок. Врач или фельдшер в обязательном порядке вносили в лечебный листок помимо сведений о больном данные о характере и продолжительности болезни. Лечебные листки являлись документами строгой отчетности, в конце каждого месяца они собирались и возвращались в соответствующее волуправление. Оказание медицинской помощи без лечебного листка наказывалось штрафом до 100 рублей. Исключение составляли случаи оказания экстренной медицинской помощи, например, при травмах. В этом случае лечебный листок выписывался и представлялся после прохождения курса лечения9. Медикаменты, как для амбулаторных, так и для стационарных больных отпускались за дополнительную плату. Один порошок стоил 1 руб., микстура несложная - 8, микстура сложная - 12, растирки и примочки - 12 рублей10. По свидетельству жительницы Брасовского района Орловской области Т. Н. Гришаевой, цены, установленные в Сусловской волостной больнице, не были обременительны для сельчан, имели, скорее, символическое значение. В то же время ряд медицинских услуг был труднодоступен для трудящихся, не имевших доходов от приусадебного хозяйства и живших только на зарплату. Интересное заявление подала на имя инспектора в Отдел просвещения Брянской горуправы учительница школы N 2: "Я занимаюсь с первым классом. При обучении детей письму и чтению выделение звуков имеет очень серьезное значение. У меня же, благодаря отсутствию переднего зуба, звуки при выделении их получаются неправильными, что плохо отражается на деле. Прошу Вашего ходатайства перед германскими властями, чтобы мне вставили передний зуб"11.

 

Полностью от платы за медицинскую помощь, в том числе за медикаменты, освобождались бойцы и командиры РОА, служащие органов местного самоуправления, работники полиции12. Лечебные листки выписывались бесплатно также лицам, признанным соответствующим волостным старшиной неимущими, а также находящимся на социальном обеспечении13. На территории Калининской области при несчастных случаях на производстве оплата лечения по ходатайству руководителя соответствующего предприятия могла быть отнесена на счет управы, в непосредственном подчинении которой находилось данное предприятие14. Однако данная система оплаты лечения касалась, очевидно, лишь работников муниципальных предприятий.

 

Ввиду резкого сокращения числа медицинских учреждений, медпомощь в период оккупации была доступна далеко не каждому. Так, в партизанском донесении в Калининский обком ВКП(б), составленном в августе 1943 г., в качестве примера приводится Себежский район, в котором до войны действовало 7 больниц, 17 фельдшерско-акушерских пунктов, 4 роддома. На протяжении оккупации работали лишь больница стационарного типа и амбулатория в г. Себеж. Согласно той же докладной записке, 91% населения района был лишен возможности получения медпомощи ввиду того, что поездка в город населения, проживающего в деревнях далее 5 - 7 км от райцентра, влекла опасность ареста по подозрению в связях с партизанами15. Это же косвенно подтверждается относительно небольшим количеством больных, принимаемых ежедневно. Так, по Торопецкому району Калининской области, согласно сохранившимся данным, в течение ноября 1941 г. районной больницей принималось от 12 до 15 чел. ежедневно, врачебной амбулаторией - 19 - 35 человек16.

 

Ограничение свободы передвижения сохранялось повсеместно. Запрещался выход медработников за пределы райцентров17. Вместе с тем, горуправы в некоторых случаях пытались разрешить данную проблему, подавая в комендатуры ходатайства разрешить медработникам круглосуточное хожде-

 
стр. 74

 

ние по городу для оказания помощи больным18. Однако подобные просьбы, как правило, не удовлетворялись.

 

Сокращение численности лечебных учреждений также наблюдалось повсеместно. Обычным было положение, когда в пределах района работал один стационар и 1 - 2 фельдшерско-акушерских пункта19. Лишь некоторые районы составляли исключение, пополнившись за период оккупации врачебным персоналом. Так, в Торопецком районе Калининской области в течение первых трех месяцев оккупации, к концу 1941 г., помимо районной больницы, открылось 6 сельских медпунктов, причем, двумя из них заведовали врачи с высшим образованием, одним - медсестра, тремя - фельдшеры. Врачебный персонал района на начало оккупации (сентябрь 1941 г.) составлял 3 врача, однако в течение нескольких месяцев вырос до семи врачей, включив дополнительно санитарного врача при горуправе, врача-стоматолога и двух врачей общего профиля, назначенных заведующими сельскими медпунктами20.

 

Хранить у себя какие-либо медикаменты, не выписанные врачом, равно как и оказывать медицинскую помощь лицам, не работающим по медицинским специальностям, запрещалось. К виновным принимались репрессивные меры, вплоть до расстрела21.

 

Правомерно предположить, что введение лечебных листков, строгий учет медикаментов, в том числе запрет их хранения и произвольного использования, ограничение свободы передвижения медработников служили не только дополнительным средством учета трудоспособного населения, предупреждения симуляции, но также помогали борьбе с партизанским движением, исключая оказание помощи раненым и больным партизанам.

 

Помимо сокращения численности лечебных учреждений одной из основных проблем здравоохранения периода оккупации был недостаток медикаментов. Больницы и амбулатории получали лекарственные препараты из немецких госпиталей в ограниченном количестве. Ввиду этого больному выдавалось на руки, например, не более шести порошков22. В тех местностях, где влияние германских властей было ограничено, например, на территории Локотского округа, больницы и амбулатории использовали довоенные запасы медикаментов, часто с истекшим сроком годности. Медицинские учреждения повсеместно пытались компенсировать нехватку медикаментов более широким применением отваров и настоев из лечебных трав. К их сбору привлекались школьники. В школах Брянска за качественный сбор лекарственных трав школьники получали вознаграждение не только деньгами, но и водкой и табаком23.

 

Подобные ограничения в смысле получения медицинской помощи и недостатки сферы здравоохранения порой приводили к большой смертности. В частности, согласно сохранившимся данным по трем оккупированным районам Калининской области, по Погорельскому району за период с 11 октября 1941 г. по 6 августа 1942 г. от болезней умерло 239 чел., по Тургиновскому району в течение 2,5 мес. оккупации - 72 чел., по Емельяновскому району за 68 дней оккупации - 85 человек24. Из инфекционных заболеваний наиболее часто проявлялся сыпной тиф как следствие антисанитарии и недостаточного питания населения. Ввиду недостатка медикаментов основным средством борьбы с тифом было установление карантина25.

 

Финансирование деятельности медицинских учреждений осуществлялось за счет бюджетов волостных, районных (уездных) и городских управ. С этой целью население облагалось двумя видами налогов: денежным и натуральным (продуктовым). Последний шел на обеспечение питания больных в стационарах26. В ряде районов расходы органов местного самоуправление на здравоохранение были самыми низкими. Так, сохранившийся бюджет Торопецкого района на первый квартал 1942 г. 1686 тыс. руб. содержал шесть

 
стр. 75

 

статей расходов. Из этой суммы на нужды здравоохранения выделялось всего 24 600 руб., тогда как на другие отрасли - в десятки раз больше: лесное хозяйство - 823 тыс. руб., финансовое управление - 385 500 руб., школы и культурные заведения - 234 300 руб., общее управление - 126 700 руб., строительство дорог - 91 400 рублей27.

 

Помимо лечебной работы на отделы здравоохранения возлагалось проведение санитарно-профилактических мероприятий. К ним относилось плановое обследование отдельных групп населения на предмет выявления болезней, проверки профпригодности, проведение различных инструктажей. В частности, в феврале 1943 г. было проведено медицинское обследование школ NN 1, 2, 3 Брянска, врачом проведен инструктаж классных санитаров, прочитана лекция о личной гигиене28. В период отправки населения РСФСР на работу в Германию врачи-коллаборационисты проводили первичные обследования состояния здоровья отъезжающих. Хотя в архивных фондах отсутствуют исчерпывающие сведения об этом роде деятельности медиков, она, по свидетельству лиц, переживших оккупацию, имела место.

 

Особое отношение у оккупантов было к такой отрасли медицины как психиатрия. С точки зрения национал-социалистов, умалишенным не только не место среди нормальных людей, но они вообще не имеют права на жизнь. В число "неполноценных элементов", подлежащих эвтаназии, помимо психически больных и умственно отсталых, входили лица, страдающие от врожденных дефектов, инвалиды и болеющие более пяти лет. Следовательно, психиатрия, как отрасль медицины, считалась ненужной.

 

Практически воплощая эту теорию в Орле, немцы приказали персоналу Орловской психиатрической больницы, расположенной в семи километрах от города в селе Кишкинка, освободить больничные здания. Понимая, что это было предвестником ликвидации больничного контингента, медработники обратились к больным, способным соображать: "Если вы хотите, можете идти к своим родным, близким. Спешите, спешите, скорее". Больных, не сумевших покинуть больницу, немцы заталкивали в машины, везли к деревне Некрасовка, где расстреливали, а трупы сбрасывали в свежевырытую яму. В 1943 г. после освобождения Орловской области из нее извлекли 72 трупа в больничной одежде с клеймом "Орловская психбольница"29.

 

Подверглись уничтожению и пациенты других психиатрических больниц. Так, к приходу оккупантов в Курской психбольнице содержались 1500 больных. Немецкий комендант Флях и старший гарнизонный врач Керн вызвали врачей больницы Краснопольского и Сухарева, приказав немедленно начать умерщвление пациентов. Оставить в живых было разрешено 200 - 250 больных (очевидно, сохранивших здравый рассудок), которые подлежали стерилизации. Этот же приказ был продублирован заведующим отделом здравоохранения Курской горуправы Кононовым30.

 

Став директором психбольницы, Краснопольский распорядился не отапливать палаты, в результате чего больные, неспособные себя обслуживать, замерзали. Прекратился и отпуск продуктов питания. От голода и холода умерло 400 больных. 600 - 650 человек были отравлены врачами Сухаревым, Нестеровой, Котович. Психически больным давалась усиленная доза опия или хлоралгидрата в 70%-ной концентрации31.

 

Подобным образом, не без помощи врачей-коллаборационистов, осенью 1941 г. умерщвлялись пациенты психбольницы N 1 им. Литвинова в пос. Бурашево Калининской области - около 800 чел., в психбольнице им. Кащенко в г. Гатчине Ленинградской области - около 900 чел. (в том числе около 100 женщин). В октябре 1942 г. были подвергнуты эвтаназии 210 детей с физическими и психическими отклонениями в санатории г. Ейска32.

 
стр. 76

 

Вывоз трудоспособного населения на работу в Германию также не обходился без участия врачей, сотрудничавших с оккупантами, проводивших первичное медицинское обследование кандидатов на отправку в рейх.

 

Что касается социального обеспечения, то оно также обеспечивалось коллаборационистами. Первоначально задачи по решению социальных проблем населения возлагались на должностных лиц сельской администрации - старост, волостных старшин. Так, инструкция, определявшая круг обязанностей указанных должностных лиц, предписывала обеспечивать жителей, потерявших работоспособность в борьбе с партизанами, помимо наград и врачебной помощи, постоянным денежным пособием из фондов сельских общин. Пособие назначалось пожизненно, а в случае смерти обеспечиваемого подлежало выплате его наследникам. Кроме того, данным категориям лиц назначалось продовольственное пособие, они обеспечивались жильем. Лица, состоявшие до войны на пенсионном обеспечении, теряли право на пенсию. Однако они приравнивались к нуждающимся, в результате пенсия заменялась пособием, размер которого определялся исходя из местных условий и материальных возможностей той или иной общины33.

 

В городской местности организовывались "комитеты помощи бедным", в компетенцию которых входило обеспечение населения райцентров и городов районного (уездного) подчинения. В случае, если в том или ином уезде ранее было организовано "культурное общество", создание "комитета помощи бедным" не предусматривалось - его задачи выполняло "культурное общество". В задачи "комитетов" и "культурных обществ" входило обеспечение нуждающихся продовольствием, доставка им топлива, сбор среди населения излишков одежды, предметов домашнего обихода и распределение их среди нуждающихся34.

 

По мере формирования городских и районных управ, система социального обеспечения приобретала стройную форму, предусматривающую подчинение по вертикали, отчет нижестоящих должностных лиц перед вышестоящими. В некоторых управах создавались соответствующие отделы, в частности, в структуру Орловской городской управы входил отдел государственного страхования и обеспечения. Инструкция Главного военного управления Брянского округа от 21 декабря 1942 г. предусматривала создание в составе волостных управлений отделов социального обеспечения35. В задачи данных отделов входило назначение пенсий престарелым и нетрудоспособным инвалидам, забота о детях-сиротах или оставшихся без попечения родителей, о семьях, лишившихся кормильца в результате военных действий и т. д.

 

В тех органах местного самоуправления, где соответствующие отделы не были созданы, функции социального обеспечения распределялись между другими отделами. Так, в управе г. Торопец и Торопецкого района Калининской области учет лиц, нуждающихся в социальной помощи, проводил финансовый отдел. С помощью полиции выявлялись престарелые, инвалиды, получавшие пенсию при советской власти, после чего финотдел ставил вопрос о назначении нуждающимся пособий. Претенденты на получение пособий подавали заявления. Для их рассмотрения по распоряжению управы создавалась комиссия. Заседания комиссии проходили нерегулярно, по мере накопления заявлений. Просьбы о назначении пособий, как правило, удовлетворялись. Так, 19 декабря 1941 г. было рассмотрено 55 заявлений, из них 35 удовлетворено, 19 отклонено. 7 января 1942 г. было рассмотрено 85 заявлений, из которых 69 удовлетворено, 16 отклонено. Размер ежемесячных пособий составлял от 50 до 100 рублей36.

 

В некоторых случаях функции органов социального обеспечения выполняли немецкие комендатуры. Так, одно из распоряжений Торопецкой комендатуры обязывало старост и волостных старшин обеспечить жильем и питанием безработных и стариков, утративших трудоспособность37.

 
стр. 77

 

В местностях, где это позволяли местные условия и наличие соответствующего персонала, для установления инвалидности создавались врачебно-трудовые экспертные комиссии (ВТЭК). На территории Локотского автономного округа, имевшего особый статус, ВТЭКи были организованы в каждом из восьми районов. Согласно утвержденному в январе 1943 г. Положению о врачебно-трудовых экспертных комиссиях, председательствовали на заседаниях ВТЭК представители отделов социального обеспечения, а врачи различных специальностей выполняли функции экспертов38.

 

В тех районах, где не удалось открыть детские дома, забота о детях, оставшихся без попечения родителей, лежала на должностных лицах тех территориальных образований, где ранее проживали родители осиротевшего ребенка. Одновременно на органы местного самоуправления иногда возлагались задачи по предупреждению детской беспризорности, бродяжничества. Сохранилась интересная записка бургомистра г. Торопец и Торопецкого района Калининской области Николаева от 6 ноября 1941 г., адресованная старосте д. Селищево: "В город зашла девочка из деревни Селищево по фамилии Захарова Анна 12 лет добывать хлеб, как безродная. Направляем эту девочку обратно, предлагаем Вам обеспечить ее питанием и жильем. Возможно, что подобного рода дети есть еще. Зарегистрируйте их всех и приютите, не допуская отлучки их в др. местности"39.

 

В ряде районов Калининской области, где содержание "бесприютных" детей было возложено на старост и волостных старшин, продовольственные товары для питания этих детей отпускались бесплатно. Однако ассортимент продуктов был узок. Так, в пос. Старая Торопа в свободной продаже были лишь рожь, сливочное и растительное масла и барсучье сало. Из этих товаров на ребенка отпускалось лишь растительное масло (количество неизвестно) и 8 кг ржи в месяц40, что было крайне недостаточно для нормального питания.

 

В некоторых случаях забота о детях, оставшихся без попечения родителей, поручалась частным лицам, изъявившим такое желание. Так, в сентябре 1942 г. одна из жительниц пос. Брасово Локотского автономного округа, уехав на работу в Германию, подкинула своего грудного ребенка семье Юшенковых. По желанию матери семейства Е. С. Юшенковой старшина Брасовской волости М. И. Морозов распорядился передать ребенка ей для бессрочного содержания и воспитания. За содержание подкидыша Юшенкова регулярно получала из фонда Брасовского старостата по два пуда зерна в месяц и по полтора кубометра дров41.

 

Таким образом, система здравоохранения в период оккупации, подобно системе образования, эволюционировала от надзора за сохранностью больничных зданий и оборудования до повсеместного налаживания работы медицинских учреждений - от фельдшерско-акушерских пунктов до врачебных амбулаторий и стационаров. Однако на фоне кадрового дефицита, недостатка медикаментов, ограничения свободы передвижения квалифицированная медицинская помощь была доступна лишь небольшой части населения оккупированной территории РСФСР. А ввиду отсутствия воспроизводства медицинских кадров система здравоохранения была обречена на постепенное исчезновение. При всей гуманности медицинской профессии, медики-коллаборационисты использовались и в целях, отвечавших планам нацистов в отношении населения Советского Союза. К этому относятся мероприятия по уничтожению психически больных, помощь оккупантам в отборе трудоспособного населения для отправки на работу в Германию. А выполнение врачами предписаний по строгому учету пациентов практически исключало оказание медицинской помощи партизанам и советскому подполью. Поэтому работа в сфере здравоохранения в период оккупации, пусть не полнос-

 
стр. 78

 

тью, но в определенной степени являлась одной из разновидностей добровольного сотрудничества с врагом в ущерб интересам своего государства. Что касается сферы социального обеспечения, то созданные на захваченных немцами территориях РСФСР учреждения по социальной поддержке населения, являлись частью оккупационной инфраструктуры. Разрешая и поощряя деятельность системы социального обеспечения, оккупанты, что правомерно предположить, были заинтересованы лишь в предупреждении нищенства, бродяжничества, детской и подростковой преступности. Вместе с тем совокупные данные по функционированию учреждений социального обеспечения не позволяют признать их служащих лицами, сотрудничавшими с оккупантами в ущерб интересам СССР. Именно учреждения и меры социального обеспечения помогали снизить смертность детей, престарелых, инвалидов, дав им хоть скудное, но посильное в условиях военного времени содержание и возможность выживания.

 

Примечания

 

1. Государственный архив Брянской области (ГАБО), ф. 2608, оп. 1, д. 21, л. 16об.

 

2. Там же, л. 15, 143; Государственный архив Тверской области (ГАТО), ф. Р-2757, оп. 1, д. 12, л. 5; д. 1, л. 1об.

 

3. Тверской центр документации новейшей истории (ТЦДНИ), ф. 479, оп. 2, д. 16, л. 61об., 62.

 

4. Речь (г. Орел), 26.III.1943.

 

5. ГАБО, ф. 2608, оп. 1, д. 14, л. 56; д. 15, л. 68.

 

6. ГАТО, ф. Р-2757, оп. 1, д. 1, л. 9.

 

7. ГАБО, ф. 2608, оп. 1, д. 17, л. 1; д. 21, л. 36.

 

8. ГАТО, ф. Р-2757, оп. 1, д. 7, л. 35, 46.

 

9. ТЦДНИ, ф. 479, оп. 1, д. 637, л. 11об.; оп. 2, д. 16, л. 62; д. 22, л. 46об., 47; д. 17, л. 1.

 

10. Там же, ф. 479, оп. 2, д. 22, л. 46об.

 

11. ГАБО, ф. 2608, оп. 1, д. 41, л. 313.

 

12. ТЦДНИ, ф. 479, оп. 2, д. 16, л. 62; д. 22, л. 46об.

 

13. ГАБО, ф. 2608, оп. 1, д. 17, л. 1.

 

14. ГАТО, ф. Р-2757, оп. 1, д. 6, л. 80.

 

15. ТЦДНИ, ф. 479, оп. 2, д. 22, л. 46об., 47.

 

16. ГАТО, ф. Р-2759, оп. 1, д. 5, л. 1.

 

17. ТЦДНИ, ф. 479, оп. 2, д. 16, л. 62.

 

18. ГАТО, ф. Р-2759, оп. 1, д. 5, л. 2.

 

19. ГАБО, ф. 2608, оп. 1, д. 21, л. 33.

 

20. ГАТО, ф. Р-2757, оп. 1, д. 1, л. 10, 30, 32об.

 

21. ТЦДНИ, ф. 479, оп. 1, д. 637, л. 11об.

 

22. Там же; ГАБО, ф. 2608, оп. 1, д. 21, л. 36; д. 637, л. 11 - 11об.

 

23. ЧЕРНЯКОВ Д. И. Состояние школьного образования в оккупированном Брянске (октябрь 1941 - сентябрь 1943 гг.). Наш край в судьбе Отечества: Материалы научно-практической конференции. Брянск. 2008, с. 84.

 

24. ГАТО, ф. Р-1928, оп. 1, д. 5, л. 32; ф. Р-1925, оп. 1, д. 18, л. 26; д. 10, л. 9.

 

25. ТЦДНИ, ф. 479, оп. 2, д. 22, л. 51об.

 

26. Там же, д. 16, л. 57.

 

27. ГАБО, ф. Р-2757, оп. 1, д. 13, л. 82.

 

28. ЧЕРНЯКОВ Д. И. Ук. соч., с. 83.

 

29. АМИРГУЛОВА В. И. Блаженны изгнанные правды ради. Орловский Христа ради юродивый Афанасий Андреевич Сайко. Орел. 2007 - 2008, с. 98, 99.

 

30. СОКОЛОВ Б. В. Оккупация. Правда и мифы. М. 2002, с. 150 - 151.

 

31. Там же, с. 151.

 

32. МАНГАЗЕЕВ И. А. Самоуничтожение от расовой ненависти. - Вече Твери, 27.I.2009, N 9 (4366).

 

33. ГАБО, ф. 2608, оп. 1, д. 21, л. 14.

 

34. Там же.

 

35. ГАБО, ф. 2608, оп. 1, д. 21, л. 16об.

 

36. ГАТО, ф. Р-2757, оп. 1, д. 13, л. 101; д. 14, л. 20 - 22об., 23об. -28.

 

37. Там же, л. 45 - 45а.

 

38. Бюллетень. Орган Локотского окружного самоуправления, 21.X.1943.

 

39. ГАТО, ф. Р-2757, оп. 1, д. 12, л. 26.

 

40. Там же, ф. Р-2758, оп. 1, д. 4, л. 31, 98, 131, 187.

 

41. ГАБО, ф. 2608, оп. 1, д. 20, л. 9.

 

 

Опубликовано 09 мая 2020 года

Картинка к публикации:



Полная версия публикации №1589020395

© Portalus.ru

Главная МЕДИЦИНА Здравоохранение и социальная политика на оккупированной территории РСФСР

При перепечатке индексируемая активная ссылка на PORTALUS.RU обязательна!



Проект для детей старше 12 лет International Library Network Реклама на Portalus.RU