В историко-медицинской литературе сложилась устойчивая традиция рассматривать исторический процесс в медицине как эволюционное развитие, связанное с непрерывным приростом знаний об организме человека, его заболеваниях, методах и средствах лечения и профилактики.

Эта традиция начала формироваться еще в XVIII столетии одновременно с появлением первых специальных историко-медицинских сочинений. За два с лишним века своего существования она привела к появлению сотен учебников и руководств по истории медицины ¹, в которых события прошлого уподобляются своеобразным кирпичикам, а исторический процесс - возведению многоэтажного здания современной медицины.

Проведенные нами исследования не позволяют согласиться с подобным взглядом на историю медицины. Мы, разумеется, не станем оспаривать факт накопления медициной новых знаний в процессе ее исторического развития. Однако сам этот процесс, на наш взгляд, носил не эволюционный, а революционный характер.

В медицине неоднократно складывались ситуации, когда ее дальнейшее развитие во много зависело от радикального пересмотра всей системы существовавших представлений; когда возникала потребность принципиально иного, чем прежде, видения изучаемой реальности. Такие ситуации складывались либо в результате возникновения системного кризиса, связанного с внутренним развитием самой медицины, либо благодаря влиянию со стороны других отраслей знания, ставивших новые научные проблемы и стимулировавших изучение явлений, которые прежде не попадали в сферу внимания врачей.

Выход из таких ситуаций каждый раз состоял в разработке новой системы представлений о принципах устройства и механизмах функционирования человеческого организма, диагностических, лечебных и профилактических технологий - новой картины исследуемой реальности в медицине. Особо подчеркнем, что в ходе смен картин реальности радикальному пересмотру подвергались не отдельные положения тех или иных разделов медицины,

Сточик Андрей Михайлович - академик РАМН, доктор мидицинских наук, профессор; Затравкин Сергей Наркизович - доктор медицинских наук, профессор. НИИ истории медицины РАМН.

непосредственно связанные с появлением новых данных, а вся совокупность представлений о фундаментальных основах жизнедеятельности человеческого организма, причинах и сущности болезней.

Новые картины исследуемой реальности вначале выдвигались как гипотезы. Гипотетическая картина проходила этап обоснования и могла какое-то время сосуществовать параллельно с прежними знаниями. Однако по мере того, как ее принципы проходили проверку опытом и становились основой новых фундаментальных теорий, новая картина реальности полностью вытесняла предыдущую.

Развивая использованную выше аналогию, можно сказать, что построение здания современной медицины не было простой надстройкой новых этажей. Время от времени строители оказывались вынужденными практически полностью разрушать его и начинать строить заново, но уже по новым архитектурным проектам и с использованием новых строительных материалов.

Как свидетельствуют результаты исследований, выполненных академиком В. С. Степиным и его школой, картины исследуемой реальности отдельных научных дисциплин (физики, химии, биологии и др.) играли огромную роль в истории их развития². Выявленные нами картины реальности в медицине не являются в этом плане исключением. Они также служили важнейшим фактором исторического развития, выполняя сразу несколько функций. Во-первых, они интегрировали разрозненные эмпирические факты и теоретические суждения в единое целое, формируя своеобразные ментальные карты, определявшие все без исключения аспекты врачебной деятельности. Во-вторых, выступали в качестве исследовательских программ, определявших стратегию познания и основные направления развития медицины. В-третьих, обеспечивали объективизацию медицинских знаний, их согласование с мировоззренческими установками, существовавшими в культуре данного времени, что в свою очередь являлось непременным условием их включения в "поток культурной трансляции социально-исторического опыта".

Происходившие в медицине революционные перевороты в массовом врачебном сознании и смены картин исследуемой реальности наиболее наглядно могут быть продемонстрированы на материалах истории западной медицины XVII-XIX веков. На протяжении этого временного отрезка сменилось пять принципиально отличавшихся друг от друга картин реальности, периоды существования каждой из которых составляют самостоятельные этапы исторического развития медицины.

В начале XVII столетия картина исследуемой реальности в медицине стран Западной Европы определялась совокупностью господствовавших на протяжении более 15 веков представлений традиционной системы греко-арабской медицины.

Согласно этим представлениям, человеческое тело представляло собой орудие "мировой души" ("мировой пневмы"). Оно состояло из жидких (соков) и плотных частей, которые в свою очередь являлись результатом "смешения" четырех первичных элементов ³, которые благодаря присущим им "противоположным качествам" находились в постоянном диалектическом взаимодействии и в норме уравновешивали друг друга. Причем под "уравновешенностью качеств" понималась не "абсолютная середина между взаимно противоположными качествами", а их "справедливое распределение" для данного конкретного организма и каждой из его частей, что позволяло объяснить наблюдаемое многообразие "натур", "темпераментов" и "индивидуальных свойств различных органов".

Основным источником первичных элементов служила потребляемая пища, которая, попадая в желудок, "изменялась" до питательного сока -

хилуса. Хилус всасывался по системе сосудов воротной вены в печень, где "сбраживался" до образования четырех основных соков тела - крови, флегмы, желтой и черной желчи. Эти соки, отличавшиеся друг от друга по составу первичных элементов, оттекали от печени по венам ко всем плотным частям тела и усваивались ими без остатка ⁴.

Малая часть образовавшейся в печени крови попадала в правый желудочек сердца и оттуда через отверстия в межжелудочковой перегородке - в левый, где смешивалась с "мировой душой" ("мировой пневмой").

"Мировая душа", поступала в организм с каждым вдохом и попадала в разветвления "легочного дерева", прямым продолжением которого считались сосуды легких. По ним "мировая пневма" попадала сначала в левое предсердие, а затем и в левый желудочек сердца, где начинался процесс ее постепенной трансформации в три различные "души" (три части единой души) - жизненную, животную, растительную.

В самом сердце "мировая пневма", смешавшись с кровью, попавшей в левый желудочек, и превращалась в "жизненную пневму", которая затем разносилась по организму по системе артерий, обеспечивая жизнеспособность всех без исключения органов и частей тела.

Когда "жизненная пневма", двигаясь по артериям, достигала печени, она превращалась в "растительную пневму", и та, растекаясь вместе с кровью по венам, обеспечивала усвоение первичных элементов плотными частями тела. При попадании "жизненной пневмы" в так называемое чудесное сосудистое сплетение головного мозга она подвергалась очистке и превращалась в "животную пневму", которая заполняла собой желудочки мозга и нервные трубки и служила целям формирования ощущений, осуществления мышечных движений и обеспечивала высшие когнитивные функции (память, сознание, мышление).

Таким образом, согласно представлениям системы греко-арабской медицины, вся жизнедеятельность человеческого организма управлялась тремя видами "пневм", для каждого из которых существовала до известных пределов изолированная система сосудов (или трубочек). "Жизненная пневма" находилась в артериальной системе и ее центральном органе - сердце; "животная" - в системе нервных трубочек, центром которой являлись желудочки мозга; "растительная" - в венозной системе, в центре которой была печень ⁵.

Свободное движение "пневм" и "уравновешенность внутренних качеств элементов" считались обязательными условиями здоровья. Болезнь рассматривалась, как состояние, противоположное здоровью, возникавшее вследствие нарушения циркуляции "пневм" и/или утраты "уравновешенности внутренних качеств", которые получили наименование ближайших причин болезни.

Возникновение ближайших причин болезни считалось результатом одновременного воздействия на организм человека двух групп отдаленных причин - внешних (случайных) и внутренних (предрасполагающих). К внешним причинам относили разнообразные факторы окружающей среды (температура воздуха, инсоляция, влажность, "непогода"), "механически действующие вредности", яды, "миазмы". Внутренние причины включали в себя "предрасположенности" к болезням, зависящие от темперамента, возраста, пола, телосложения, наследственных и врожденных факторов, а также образа жизни человека, его привычек, рациона питания, режима труда и отдыха.

Диагностика болезненных состояний осуществлялась на основании расспроса пациента, его осмотра, обнюхивания, ощупывания, выслушивания дыхательных органов, определения температуры тела, визуального исследования внешнего вида выделений, особенностей пульса. С помощью перечисленных приемов врач получал набор разнообразных симптомов, на основа-

нии которых путем умозрительных рассуждений "определял" ближайшую причину болезни - то или иное нарушение в "циркуляции пневм" и/или "качество внутреннего страдания". Например, головная боль, прекращение потоотделения, отсутствие жажды являлись внешними проявлениями "болезней холодности" (болезней, возникавших в результате перевеса "холода" над всеми остальными качествами); а потливость, жажда, повышение температуры и учащенный пульс - "болезней теплоты". Особо следует подчеркнуть, что основоположники и апологеты традиционных медицинских систем не стремились "называть болезни по имени" и не ставили перед собой задачи выделять и описывать отдельные заболевания. Исключение делалось лишь для наиболее часто встречавшихся устойчивых сочетаний симптомов и признаков (перемежающаяся лихорадка, чахотка, чума, оспа, проказа, водянка и др.), которых в рассматриваемый период было выделено несколько десятков.

Подходы к лечению основывались на необходимости устранения ближайших причин болезненных состояний. Основными лечебными приемами по восстановлению свободной циркуляции в теле "пневм" служили массаж, физическая и дыхательная гимнастика, очистительные, отвлекающие процедуры и различные методики точечных воздействий на особые точки на поверхности тела путем иглоукалывания (акупунктура), давления (акупрессура), прижигания. Особо отметим, что эти методики широко применялись не только в китайской и индо-тибетской, но и в греко-арабской медицине. Единственное отличие состояло в том, что в странах Западной Европы, России и арабского Востока акупунктура выполнялась не с помощью иголок, а путем нанесения мельчайших надрезов кожи ("до капли крови").

Восстановление "уравновешенности" внутренних качеств осуществлялось главным образом средствами лекарственной терапии, которые благодаря собственным свойствам могли возмещать недостающие "внутренние качества" и умерять избыток противоположных "качеств". Болезни "холода" следовало лечить лекарствами, обладающими "теплотой", "горячие" - средствами, способными охлаждать, "сухость" можно было "умерить только влагой" и т.д.

О качествах, присущих тем или иным лекарственным средствам, судили по их вкусу, запаху, внешнему виду. Лекарственным сырьем служили природные материалы растительного, животного и минерального происхождения. Лекарственные средства изготавливались в формах настоев, отваров, порошков, пилюль и включали, как правило, несколько десятков компонентов. Важная роль в восстановлении "уравновешенности" внутренних качеств отводилась устранению "погрешностей" в режимах труда и отдыха, сна и бодрствования; пищевом рационе.

Названные выше подходы и методы лечения в полной мере распространялись и на группу "болезней нарушения непрерывности", к которым относились: раны, язвы, переломы, кровотечения, растяжения и разрывы мышц и связок и т.п. Считалось, что, "когда нарушение непрерывности происходит в органе с хорошей (уравновешенной. - А. С., С. З.) натурой, то он быстро снова становится годным, если же это происходит в органе с дурной натурой, он не поддается лечению..." ⁶. При этом основное лечение могло дополняться и рядом простейших хирургических манипуляций.

Практические рекомендации в отношении сохранения здоровья и предупреждения болезней носили ярко выраженный индивидуальный характер, состояли в разработке предписаний в отношении режима, диеты, гимнастики, массажа для каждого отдельного человека с учетом особенностей его "натуры".

Накопление эмпирических данных, вступавших в противоречие с описанной картиной реальности, началось еще в XVI столетии в результате внедрения метода анатомического исследования. Работы А. Везалия, Р. Колом-

бо, Г. Фаллопия, М. Сервета, И. Фабрициуса поставили под сомнение целый ряд анатомо-физиологических представлений системы греко-арабской медицины. Так, например, Везалий доказал отсутствие у человека чудесного сосудистого сплетения и отверстий в межжелудочковой перегородке сердца. В 1553 г. Сервет и в 1559 г. Коломбо независимо друг от друга обосновали существование "пути крови из правого в левый желудочек сердца через легкие". В 1574 г. Фабриций обнаружил и описал венозные клапаны, препятствовавшие свободному току крови от печени к периферии тела. Однако названные исследователи даже не усомнились в правильности традиционных представлений и дали своим открытиям объяснения с позиций господствовавшего учения греко-арабской медицины.

Опровергнуть систему представлений греко-арабской медицины оказалось возможным лишь в результате двух великих научных прорывов, совершенных в первой половине XVII века. Первым из таких прорывов стало открытие системы лимфатических сосудов (системы всасывания).

В 1622 г. Г. Азелли в ходе анатомической демонстрации случайно обнаружил у собаки сосуды, которые "содержали не кровь, а хилус". На рубеже 40-х - 50-х гг. Ж. Пеке, О. Рудбек и Т. Бартолин независимо друг от друга обнаружили и подробно описали общий ствол лимфатических сосудов, грудной лимфатический проток и место его впадения в "подключичные вены". Тогда же Пеке в экспериментах на собаках, а Гайян -на трупе человека показали, что эта система сосудов служит целям всасывания хилуса из кишечника, который поступает непосредственно в сосудистую систему, минуя печень. Иными словами, была установлена и доказана ошибочность одного из самых принципиальных положений системы греко-арабской медицины, постулировавшей, что весь хилус поступает в печень и "сбраживается" в ней до образования четырех основных жидкостей человеческого тела. Печень, таким образом, автоматически лишалась прежнего статуса главного органа кроветворения и центра всей венозной системы, что позволило Бартолину даже написать специальную главу "О погребении печени" и посвятить ей надгробную эпитафию ⁷.

Вторым важнейшим прорывом стало открытие английским врачом У. Гарвеем кровообращения. Отправной точкой исследований Гарвея в этой области послужили остроумные арифметические расчеты. Измерив объем крови, находящейся в левом желудочке сердца подопытного животного, он умножил его на количество сердечных сокращений за определенный промежуток времени и получил ошеломляющий результат: за полчаса сердце "выбрасывает больше крови, чем ее содержится во всем организме". Объяснить этот факт с позиций учения греко-арабской медицины, предусматривавшего полное усвоение крови органами и частями тела, было невозможно. Тогда Гарвей решился на тотальную ревизию известных к тому времени фактических данных о движении крови. Перевязывая и затем вскрывая средние и крупные сосуды, он установил, что при перевязке вен кровь всегда скапливается дистальнее ⁸места наложения лигатуры, а проксимальная ⁹ часть сосуда остается пустой. При перевязке артерий всегда наблюдалась прямо противоположная картина ¹⁰.

Полученные результаты свидетельствовали в пользу того, что по венам кровь движется только центростремительно (от периферии к центру), а по артериям - центробежно (от центра к периферии). Сопоставив эти факты с данными о строении клапанов сердца и вен, Гарвей высказал и обосновал гипотезу о том, что кровь из артерий попадает в вены, а из вен - снова в артерии, и, таким образом, в организме человека она движется по кругу, а точнее по двум замкнутым кругам - малому ("через легкие") и большому

("через весь организм"). Причиной, заставляющей кровь циркулировать, Гарвей назвал сокращения сердца " .

И хотя прямые доказательства кровообращения в организме человека были получены только в 60-х - 70-х гг. XVII в. ¹², работы Гарвея, Азелли, Пеке, Рудбека и Бартолина полностью разрушили систему анатомо-физиологических представлений греко-арабской медицины. Стало общепризнанным, что под дыханием ошибочно понимался процесс "доставки" воздуха и растворенной в нем "пневмы" в сердце. Что продукты переваривания пищи в желудке не поступают напрямую в печень и не "перевариваются" там в кровь, флегму, черную и желтую желчь, а всасываются по особым сосудам непосредственно в кровяное русло. Что кровь не потребляется без остатка органами и частями тела, а циркулирует в замкнутой системе сосудов.

Система органов дыхания оказалась ограниченной только воздухоносными путями (гортань, трахея, бронхи) и легкими. Вместо двух отдельных сосудистых систем, призванных доставлять до органов и частей тела "сваренные" в печени соки (система вен) и образующуюся в сердце "жизненную пневму" (система артерий), возникла замкнутая сердечно-сосудистая система, обеспечивающая постоянную циркуляцию крови по двум кругам кровообращения за счет сердечных сокращений. Единая система органов пищеварения распалась на отдельные системы - собственно пищеварения, всасывания и систему крови.

Открытия кровообращения и системы всасывания не только нанесли сокрушительный удар по системе представлений греко-арабской медицины, но и благодаря представленным доказательствам того, что эти важнейшие физиологические процессы осуществляются согласно законам физики и не требуют деятельного участия души, сыграли решающую роль в возникновении новой картины исследуемой реальности в медицине, которая сложилась во второй половине XVII в. и стала результатом прямого переноса на область медицины уже возникшей к тому времени картины мира неживой природы, основанной на принципах кинетической механики. Первый шаг на этом пути был сделан французским философом и естествоиспытателем Декартом в конце 30-х - 40-х гг. XVII века.

Декарт отделил душу от тела, лишил их каких-либо общих свойств и ограничил сферу прежнего влияния души только мышлением (сознанием) и волей. Тело было объявлено простым механическим устройством, представляющим собой совокупность огромного числа перемещающихся во времени и пространстве неделимых частиц, лишенных каких бы то ни было особых качеств. Единственной причиной всякого движения той или иной частицы он считал механическое воздействие на нее другой частицы.

Отождествив организм человека с механической машиной, не имеющей принципиальных отличий от машин, построенных самим человеком, Декарт прямо заявил, что все разнообразие многочисленных проявлений жизнедеятельности зависит исключительно от особенностей устройства машины человеческого тела. "Я хочу, - пцсал Декарт, - чтобы все считали, что все функции происходят в этой машине совершенно естественно из одного только расположения ее органов, ни больше, ни меньше, как это происходит при движении часов или какого-либо другого автомата, зависящего от расположения его гирь и колес" ¹³.

Первопричиной механического движения частиц, составлявших человеческое тело, ("главной пружиной и основанием всех движений"), а, следовательно, и самой жизни, Декарт считал работу сердца. Эта работа состояла не в мышечных сокращениях его стенок, как полагал Гарвей, а в воздействии на кровь теплоты сердца. Согласно эмбриологическим воззрениям Декарта, сер-

дце возникало первым в результате выделения тепла от брожения "смеси половых жидкостей" и в дальнейшем сохраняло это тепло, оставаясь самым горячим органом тела, что приводило к нагреванию и стремительному расширению попадавшей в него крови. "А так как разжиженная кровь требует больше пространства, чем то, которое имеется в полостях сердца, - отмечал Декарт, - то она с силой входит в артерии..., по которым нагретая и разжиженная в сердце кровь проходит во все остальные части тела, сообщая им теплоту и питая их" ¹⁴.

Декарт полностью согласился с мнением Гарвея о том, что кровь не потребляется без остатка органами и частями тела, а питает их за счет частиц пищи, поступающей в кровь из желудка и кишок. Желудочно-кишечный тракт Декарт рассматривал как трубку, "имеющую большое количество мелких отверстий, по которым сок, образованный из пищи, входит в вены, проводящие его непосредственно в сердце" ¹⁵.

Обязательным условием эффективной работы сердца Декарт считал существенное сгущение и охлаждение крови перед поступлением ее в желудочки сердца. "Без такого охлаждения кровь была бы слишком жидкой и тонкой и не могла бы служить питанием для огня, который она поддерживает в сердце", - указывал Декарт. Эту важнейшую задачу решали легкие, охлаждавшие и сгущавшие поступающую в левый желудочек сердца кровь с помощью вдыхаемого воздуха. "Главное назначение легких состоит в том, чтобы с помощью вдыхаемого воздуха они сгущали кровь и понижали ее температуру перед тем, как она входит в левую полость сердца, - писал Декарт. - Второе назначение легких заключается в том, чтобы сохранить воздух, необходимый для того, чтобы производить звуки речи" ¹⁶.

При выбросе "нагретой и разжиженной крови" из сердца "самые подвижные и быстрые частицы крови" начинали двигаться по "самым прямым линиям", которыми являлись сонные и позвоночные артерии и таким путем поступали в головной мозг, где "образовывали как бы тончайший воздух, или ветер, называемый животными духами" ¹⁷. Эти "духи", во-первых, расширяли мозг, "делая его вместилищем общего чувства, воображения и памяти", а во-вторых, "расходились из мозга" по полым трубочкам нервов, обеспечивая получение "внешних чувств" и мышечные движения. Отдельно заметим, что-"животные духи" Декарта принципиально отличались от "животной пневмы" греко-арабской медицины, поскольку представляли собой частицы крови самого организма.

Для объяснения механизма мышечных движений тела Декарт выдвинул принцип автоматической "отражательной" деятельности мозга. Согласно этому принципу, получившему в дальнейшем название рефлекторного, всякая мышечная активность организма является "отражением внешних раздражений" (стимулов) и осуществляется посредством головного мозга. Схематически процесс "отражения" представлялся Декарту следующим образом. Внешние раздражения воздействуют на периферические окончания нервных "нитей", расположенных внутри нервных "трубок". Нервные "нити", натягиваясь, открывают клапаны отверстий, ведущих из мозга в нервы, по каналам которых "животные духи" устремляются в соответствующие мышцы, те в результате "надуваются", осуществляя двигательный акт. В качестве примера подобных действий Декарт приводил мигание при внезапном появлении предмета перед глазами или отдергивание руки от огня. Как справедливо отмечали крупнейшие физиологи конца XIX - XX в., добившиеся признания приоритета Декарта в разработке идеи рефлекса, это была "законченная схема отношений между стимулом и ответом", включавшая все необходимые компоненты будущей рефлекторной дуги ¹⁸.

Никто из предшествовавших мыслителей не придавал человеческому телу такой меры автономности от души и не доходил до столь выраженного противопоставления физиологического и психологического. Однако полностью разделить душу и тело, в конечном счете, не смог и Декарт. Он предпринял несколько попыток найти строго механическое объяснение сложности, разнообразию и пластичности ответных реакций человеческого организма на внешние раздражения ", нов конечном итоге оказался вынужденным признать существование взаимодействия между телом и душой. Это взаимодействие, по его мнению, осуществлялось в шишковидной железе, где в наибольшей степени проявляла свое присутствие душа, и опосредовалось через "возникающие страсти души" (эмоции).

Животные духи, "пробегая мимо шишковидной железы", раскачивали ее и тем самым "вызывали страдательные состояния души" - радость или печаль, позволявшие душе судить о вредности или полезности данного внешнего раздражителя для организма. Декарт особо подчеркивал, что, хотя при возникновении "душевных страстей", страдала именно душа, она выступала лишь в пассивной роли. Решающим фактором возникновения "страстей души" были движения животных духов, то есть сугубо материальные процессы функционирования тела организма.

Однако благодаря своей изначальной способности мыслить и проявлять волю, душа могла выступать и в активной роли. Самостоятельно "раскачав шишковидную железу", она могла изменить направление движения животных духов и тем самым повлиять на процесс формирования ответной нервно-мышечной реакции. Такие нервно-мышечные реакции, в процессе формирования которых душа лишь "страдала", но не вмешивалась, и которые в результате протекали всецело в соответствии с принципом отражения, Декарт назвал непроизвольными (автоматизированными) движениями. Остальные, в ходе которых проявлялось осознаваемое волевое стремление души,, - произвольными ²⁰.

Труды Декарта, устранившего влияние души на основные процессы жизнедеятельности и поставившего их в непосредственную связь с анатомическим строением тела человека, очень быстро завоевали признание и привели к бурному прогрессу анатомо-физиологических исследований. В течение 50-х - 90-х гг. XVII в. усилиями Р. де Графа, Я. Сваммердама, М. Мальпиги, Т. Уиллиса, Ф. Сильвия и др. было совершено множество открытий в области изучения пищеварения, дыхания, строения и работы сердца, строения центральной и периферической нервной системы, нервно-мышечной физиологии.

Основным завоеванием в области изучения пищеварения стало обнаружение различных пищеварительных соков. Источником этих соков были признаны железы (слюнные, поджелудочная, железы тонкого кишечника) и внутренняя оболочка желудка. Слюнные железы были описаны фактически заново. Было доказано, что они представляют собой не губки, сначала впитывающие, а затем по мере необходимости отдающие влагу, а органы, вырабатывающие слюну и снабженные системой выводных протоков (Н. Стенон, 1660; Каспар Бартолин младший, 1685). Повторно была открыта и поджелудочная железа. Создатели системы греко-арабской медицины знали о существовании этого анатомического образования, но полагали, что оно предназначено для защиты "рта желудка" от контакта с "твердыми позвонками". Азелли обнаружил, что pancreas представляет собой железу, обладающую признаками соответствующей функциональной активности. Вирсунг описал главный панкреатический проток (1642), а де Грааф дренировал его (1672) и установил факт, существенного увеличения функциональной активности же-

лезы после приема пищи. В 1687 г. Бруннер описал железы в подслизистом слое двенадцатиперстной кишки ("бруннеровские железы").

В области изучения нервно-мышечной физиологии экспериментальные исследования Р. Бойля и Ф. Реди показали, что не все виды движений определяются головным мозгом (1663 - 1664). Эти данные, подкрепленные результатами многочисленных сравнительно-анатомических исследований, позволили Уиллису обосновать положение о том, что многие автоматизированные двигательные акты протекают на уровне спинного мозга, который представляет собой самостоятельную структуру центральной нервной системы и ошибочно считается лишь "отростком" головного мозга.

Еще более неожиданные результаты принесли исследования в области изучения природы мышечных сокращений. В 1667 г. Я. Сваммердам экспериментально установил, что при сокращении мышцы ее объем не увеличивается, и тем самым доказал, что "животный дух" из нерва не переходит в мышцу. Он лишь запускает процесс мышечного сокращения, не принимая в нем непосредственного участия. Одновременно было доказано, что все движения в организме производятся исключительно мышцами.

Как свидетельствуют представленные материалы, результаты исследований опровергли большинство частных умозаключений Декарта. Однако они не только не поколебали взгляд на организм как на механизм, основные проявления жизнедеятельности которого определяются только устройством этого механизма, но, наоборот, подкрепили его новыми опытно-экспериментальными данными.

Выражением признания идей Декарта со стороны врачебного сообщества послужило возникновение всеобъемлющих медицинских систем, призванных объяснить как обнаруженные анатомо-физиологические феномены, так и причины и сущность болезней человека исключительно на основе картезианских принципов кинетической механики.

Во второй половине XVII столетия наибольшее признание и распространение получили ятрохимическая система профессора Ф. Сильвия и ятрофизическая система профессора Дж. Бальиви.

В историко-медицинской литературе сложилась традиция противопоставлять эти системы друг другу, обращая внимание исключительно на существовавшие расхождения во взглядах и на непримиримую борьбу их сторонников. Однако, в действительности между ними не существовало фундаментальных различий. Как одна, так и другая система основывалась на представлениях об организме человека как совокупности множества перемещающихся во времени и пространстве неделимых бескачественных частиц. Что же касается научной полемики между ятрофизиками и ятрохимиками второй половины XVII в., то ее предметом был лишь вопрос о том, движение частиц в каких средах - жидких или плотных - составляет главную основу жизнедеятельности.

Ятрохимики (Ф. Сильвий, Т. Уиллис, Р. де Граф и др.) настаивали на приоритетном значении жидких сред и связывали основные проявления жизнедеятельности с происходящими в них процессами "брожения" (разъединения частиц) и "эффервесценции" (слияния частиц). Так, например, они считали, что пищеварение представляет собой процесс "брожения" и заключается в разложении пищевых веществ на составляющие их частицы под влиянием "ферментативного" действия секретов пищеварительных желез, а рост и развитие организма объясняли слиянием частиц в ходе "эффервесценции" крови ²¹.

Представления ятрохимиков о здоровье и болезни были также тесно связаны с результатами упомянутых выше процессов. Сильвий, в частности, полагал, что конечными продуктами любых реакций "брожения" являлись

две категории частиц - кислые и щелочные. Причем, "кислотность" или "щелочность" означала не особые свойства частиц, а лишь их форму. Считалось, что "кислотные" частицы имели "острие", а "щелочные" - "полости", и именно этим объяснялись причины образования солей при взаимодействии кислот и щелочей.

Если количество возникавших кислых и щелочных продуктов уравновешивалось, организм находился в состоянии здоровья. Нарушение равновесных соотношений в ту или другую сторону приводило к образованию "едкостей" либо кислотного, либо щелочного характера, которые вызывали изменения крови, желчи, лимфы и обуславливали возникновение болезней.

Ятрофизики (Дж. Борели, Л. Беллини, Дж. Бальиви) отводили основополагающую роль в жизнедеятельности движению частиц в плотных частях организма. Анатомическими единицами, из которых формировались все плотные части организма, считались "фибры" (волокно). От возможности "фибр" сокращаться и возвращаться в исходной состояние (тонус, эластичность) зависело протекание всех физиологических процессов, а, следовательно, и поддержание состояния здоровья.

Ятрофизики видели в пищеварении лишь процесс механического растирания и термической обработки пищи стенками желудочно-кишечного тракта, а пищеварительные железы считали своеобразными ситами, через которые просеивались частицы крови, необходимые для облегчения прохождения пищи в желудок и кишки. Всасывание хилуса объяснялось давлением стенок сокращающейся кишки, а питание, рост и развитие организма - результатом механического воздействия кровяного давления, выдавливавшего частицы из крови в плотные части тела. Артерии и вены сравнивались с гидравлическими трубками, сердце - с нагнетательным насосом, грудная клетка - с кузнечными мехами, кости и мышцы - с рычагами.

Здоровье считалось состоянием "правильного течения всех физико-механических процессов"; расстройство хотя бы одного из них приводило к болезни. Доказательством того, что при заболевании поражаются именно плотные части, служил пример мышечной силы руки, до болезни свободно поднимавшей вес до одного пуда, а после длительной лихорадки не способной удержать и половину этого веса.

Таким образом, несмотря на множество частных различий, обе ведущие медицинские системы второй половины XVII столетия постулировали сходные взгляды на здоровье и болезнь. Они рассматривали здоровье как состояние беспрепятственного движения частиц, составлявших человеческое тело, а любые нарушения этих движений считали ближайшей причиной болезней. Прежний взгляд на болезнь как результат нарушения циркуляции "пневм" и/или утраты уравновешенности "внутренних качеств" навсегда ушел в прошлое.

Основной задачей врача у постели больного стало скорейшее восстановление нормального движения частиц. Лечебные практики приобрели крайне агрессивный характер. Ятрофизики для коррекции нарушенного тонуса "фибр" настаивали на применении сильнодействующих потогонных, "возбуждающих" и наркотических средств. Ятрохимики в целях восстановления кислотно-щелочного равновесия широко и смело использовали высокотоксичные средства минерального происхождения: нитрат серебра (ляпис), сульфаты, ртутные соли - каломель и сулему, препараты сурьмы.

Простые и наглядные объяснения сложнейших физиологических и патологических процессов сделали оба учения крайне привлекательными для врачей, что в свою очередь способствовало их широкому распространению.

Ятрохимия получила большее признание в северных странах Европы, где еще сохранялись сильные алхимические традиции, ятрофизика - на юге.

Распространение во второй половине XVII столетия ятрофизических и ятрохимических учений ознаменовало окончательное утверждение в медицине новой картины исследуемой реальности, основанной на кинетической механике Декарта. Господство этой картины продолжалось вплоть до конца столетия, пока по мере дальнейшего накопления опытно-экспериментальных данных не стало очевидным, что простым "соударением" бескачественных частиц невозможно объяснить все проявления жизнедеятельности здорового и больного человеческого организма.

Примечания

1. См., например: LE CLERC D. Histoire de la medicine. La Haye.1729; KOBHEP С. История медицины. Киев. 1878 - 1888; ГЕЗЕР Г. Основы истории медицины. Казань 1890; ГАРДИА Ж. История медицины от Гиппократа до Бруссэ. Казань. 1892; МЕЙЕР-ШТЕЙНЕГ Т., ЗУДГОФ К. История медицины. М. 1925; МЕНЬЕ Л. История медицины. М. 1926.

2. СТЕПИН В. С., КУЗНЕЦОВА Л. Ф. Научная картина мира в культуре техногенной цивилизации. М. 1994; СТЕПИН В. С. История и философия науки. М. 2011.

3. Первичными элементами считались земля, вода, воздух, огонь. Первоэлемент "земля" обладал качествами сухости и холода, "вода" - холода и влажности, "воздух" - влажности и теплоты, "огонь" - теплоты и сухости.

4. АБУ АЛИ ИБН СИНА. Канон врачебной науки. Книга 1. М. 1981.

5. ГАЛЕН К. О назначении частей человеческого тела. М. 1971; АБУ АЛИ ИБН СИНА. Ук. соч.; КОВНЕР С. История древней медицины. Медицина от смерти Гиппократа до Галена включительно. Киев. 1888.

6. Цит. по: КОВНЕР С. Ук. соч., с. 964.

7. МЕНЬЕ Л. История медицины. М. 1926.

8. Дистальный - расположенный дальше от центра тела, периферический.

9. Проксимальный - расположенный ближе к центру тела или к его медианной плоскости.

10. ГУТНЕР Н. История открытия кровообращения. Гарвей и его значение. Труды кафедры истории и энциклопедии медицины Императорского Московского университета. Т.1. 1904, с.1 - 152.

11. ГАРВЕЙ У. Анатомическое исследование о движении сердца и крови у животных. М- Л. 1948.

12. В 1661 г. итальянский врач, анатом и физиолог М. Мальпиги с помощью 180-кратного микроскопа обнаружил сеть капиллярных сосудов, соединяющих артерии и вены. В той же работе он описал альвеолярное строение легких и на основании опытов с вдуванием в воздухоносные пути воздуха и наливанием легочной артерии, доказал отсутствие прямого сообщения между альвеолами и капиллярами. Десятилетие спустя А. Левенгук, вооружившись 270-кратным микроскопом, впервые увидел эритроциты и зафиксировал их движение по капиллярам от артериального к венозному концу.

13. ДЕКАРТ Р. Описание человеческого тела. Об образовании животного. В кн.: Сочинения в двух томах. Т.1. М. 1989, с. 424.

14. Там же, с. 427.

15. Там же, с. 425.

16. Там же, с. 430.

17. Там же, с. 425.

18. АНОХИН П. К. От Декарта до Павлова. В кн.: АНОХИН П. К. Избранные труды. М. 1979, с.100 - 187.

19. Декарт пытался доказать, что многообразие картин поведения человека определяется способностью нервной системы менять анатомически фиксированную нервно-мышечную конструкцию. По Декарту, последнее происходит в силу того, что поры мозга, меняя под действием центростремительных нервных "нитей" свою конфигурацию, из-за недостаточной эластичности не возвращаются в прежнее положение, а делаются более растяжимыми и, сохраняя следы прежде испытанных воздействий, придают току "животных духов" новое направление.

20. ДЕКАРТ Р. Страсти души. Сочинения. T.I. М. 1989, с. 481 - 573.

21. ШАМИН А. Н. История биологической химии. Истоки науки. М. 1990.