РАДИОРАЗВЕДКА РОССИЙСКОГО ФЛОТА В ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЕ

Дата публикации: 11 марта 2021
Автор: В. Г. КИКНАДЗЕ →
Публикатор: Научная библиотека Порталус
Рубрика: ТЕХНОЛОГИИ →
Номер публикации: №1615460300 / Жалобы? Ошибка? Выделите проблемный текст и нажмите CTRL+ENTER!

До первой мировой войны Морские силы России располагали незначительным числом станций, занимавшихся ведением радиоразведки. Кроме того, двойственное положение радиостанций перехвата - работа в интересах разведки флота и подчиненность начальнику Службы связи - создавало дополнительные трудности в организации радиоразведки на флотах.

Опыт первых дней военных действий убедил командование флотов в необходимости создания станций радиоразведки, оснащенных соответствующим радиооборудованием и специалистами - радистами и дешифровальщиками. Наиболее интенсивно и успешно эта работа развернулась па Балтийском флоте. На побережье Балтийского моря уже в августе 1914 г. на наблюдательных постах для ведения радиоразведки были выделены для южного и западного районов по три радиоприемника, а северного - четыре. В сентябре 1914 г. на Балтийском флоте началась установка радиопеленгаторных станций при наблюдательных постах в Ганге и Кильконде (Кихелькона, о. Эзсль). Их оборудование было завершено к началу постановки активных минных заграждений. Вслед за этим приступили к установке радиопеленгаторных станций в Цереле, Люзерорте (Овиши), Виндаве (Вентспилс) и Либаве (Лиепая), которые были введены в эксплуатацию к концу 1914 - началу 1915 гг. обеспечивая местоопредсление кораблей противника. Помимо береговых радиостанций систематическое наблюдение за радиопереговорами немцев должны были вести все корабли, имевшие достаточно мощные радиоприемники.

Основными задачами радиоразведки на тот период являлись: выявление районов сосредоточения сил противника, перехват радиограмм, учет позывных кораблей и береговых радиостанций, вскрытие дислокации сил противника, включая позиции подводных лодок. Однако, первоначально систематизации и обработки материалов перехвата непосредственно на радиостанциях не было организовано. Все шифровки передавались на центральные районные станции, где, как правило, материал залеживался или вообще не обрабатывался из-за отсутствия или нехватки дешифровальщиков, поскольку дешифровальные отделения были организованы при штабах флотов.

Скорейшему развитию радиоразведки послужили события, произошедшие 25- 26 августа 1914 года. Утром 25 августа немецкие корабли сосредоточились вблизи Готланда. Под покровом ночи они должны были войти в Финский залив и произвести торпедные атаки по русским судам. Атаковать должны были крейсер "Магдебург", эсминцы V-26 и V-186, тогда как крейсеру "Амазоне" и подводной лодке U-3 было приказано курсировать в районе Дагерорта. Во второй половине дня, используя густой туман, немцы вошли в Финский залив. В 21.00 крейсер "Магдебург" потерял визуальную связь с "Аугсбургом" и далее ориентировался по радиосигналам с флагмана. В 00.16 26 августа, находясь в 5 милях от маяка Оденсхольм (о. Осмуссаар),

Кикнадзе Владимир Георгиевич - кандидат военных наук. Калининград.

стр. 144

"Магдебург" получил зашифрованную радиограмму с приказом изменить курс. В 00.37 корабль наскочил на камни и сел на мель. Туман был таким густым, что никто с береговых наблюдательных пунктов не увидел потерпевший катастрофу "Магдебург", и только громкие крики на немецком языке всполошили русский гарнизон. В Ревель (Таллин) немедленно было послано телеграфное сообщение о том, что с берега слышны команды, отдаваемые по-немецки, но что именно там происходит, не видно из-за густого тумана (в ряде работ указывается, что о катастрофе "Магдебурга" русское командование узнало в результате радиоперехвата и радиопеленгования сигнала бедствия с крейсера морской радиокомпасной станцией на о. Гельголанд¹ ). Получив это сообщение, командующий Балтийским флотом вице-адмирал И. О. Эссен приказал послать к Оденсхольму два старых эсминца - "Рьяный" и "Лейтенант Бураков" для выяснения обстановки. Туда же было приказано направиться крейсерам "Паллада" и "Богатырь". Но командирам эсминцев не сообщили, что к острову вышли крейсеры, а на крейсерах ничего не знали об эсминцах.

Донесение о катастрофе "Магдебурга" контр-адмирал Беринг получил в 01.03. Он немедленно отправил на выручку эсминец V-26, который, если бы не удалось стащить с камней крейсер, должен был взять на борт его экипаж. Операция же должна была продолжаться. V-26 добрался до места происшествия только утром. Попытки стащить крейсер ни к чему не привели, поэтому командир "Магдебурга" капитан 1-го ранга Хабеиихт решил взорвать корабль, но перед этим обстрелять маяк на Оденсхольме, а также строения наблюдательной станции. Выстрелы немецких орудий помогли сориентироваться русским эсминцам, которые до этого момента никак не могли обнаружить место катастрофы. Одновременно с ними пошли русские крейсеры и открыли огонь как по "Магдебургу", так и по эсминцам, приняв их за немецкие. В свою очередь эсминцы, решив, что перед ними крейсеры противника, пошли в торпедную атаку, которая только чудом не привела к трагедии: торпеда, выпущенная "Лейтенантом Бураковым", прошла в нескольких метрах от "Богатыря", а снаряды с "Паллады" стали ложиться вокруг атакующего эсминца.

Первыми ошибку обнаружили эсминцы и просигналили крейсерам, что они свои. Только после этого артиллерия крейсеров перенесла весь огонь на "Магдебург", часть экипажа которого еще до появления русских перебралась на борт V-26. Поначалу "Магдебург" энергично сопротивлялся, но получив несколько попаданий из 152-мм орудий, которые вызвали серьезные потери, прекратил огонь. В 09.10 Хабснихт взорвал свой корабль. V-26 в это время уходил на предельной скорости. Полуразрушенный "Магдебург" спустил флаг, остававшаяся на борту часть команды во главе с Хабенихтом сдалась в плен² .

Вскоре водолазы нашли на дне выброшенный немцами за борт шифровальный журнал с кодовыми таблицами. Благодаря этому секретный военно-морской код для связи центра с кораблями стал известен дешифровальщикам на флотах. Кроме того, оказалось, что этот же код использовался для шифрования телеграфной переписки между Берлином и германскими военно-морскими агентами за границей. Чтобы немцы не узнали о компрометации шифров, был предпринят ряд мер. Водолазам, обследовавшим "Магдебург", был объявлен выговор за неудовлетворительную работу, которая якобы не дала ничего ценного. Эта информация была сообщена командиру крейсера и части команды, попавшей в плен. В результате, скомпрометированный код немцами не был заменен³ .

Практические результаты не заставили себя ждать. Морской Генеральный штаб отдал приказ командующему Балтийским флотом немедленно организовать перехват и дешифрование немецких радиограмм. Задание по перехвату шифрпереписки немецкого военно-морского флота было дано береговой радиостанции в Гапсале (Хаапсалу).

6 сентября 1914 г. глава английского Адмиралтейства У. Черчиль принял русского морского агента капитана 1-го ранга Н. А. Волкова по просьбе последнего. Морской агент России получил из Петрограда сообщение с изложением случившегося и указание уведомить обо всем этом Адмиралтейство Великобритании. Русские считали, что этому ведомству следовало бы иметь книги, так как с помощью данного шифра и кодовых книг (код с перешифровкой простой заменой) можно было дешифровать, по меньшей мере, отдельные части радиограмм германского флота. Кроме того, находка с "Магдебурга" была ценнейшим материалом для криптографической работы над дешифрованием других кодов с перешифровкой. Это была поразительная и неожиданная удача.

Получив сообщение из России, британское Адмиралтейство, как пишет об этом У. Черчиль в книге "Мировой кризис", немедленно послало за шифрами в Архангельск военный корабль. В октябре шифры были доставлены в Лондон. Код являлся

стр. 145

главным, но не единственным средством шифрования. Тем не менее, уже в начале ноября 1914 г. англичанам удалось снять усложнения (перешифровку) кода и добиться регулярного чтения радиограмм, посылаемых германским правительством и военным командованием. Английская разведка эффективно использовала подарок радиоразведки Российского флота. Она не только дешифровывала ценные радиограммы, но и посылала радиограммы от имени германского командования. Одна из таких радиограмм привела к крупной победе англичан на море: уничтожению 8 декабря 1914 г. немецкой эскадры под командованием адмирала Шпес в Фолклендском сражении. В составе эскадры находились крейсеры "Шарнхост" и "Гнсйзенау", вооруженные новейшими дальнобойными орудиями. Ложным приказом, переданным Шпее с использованием трофейных шифров, его эскадру заставили идти из чилийского порта Вальпараисо к Фолклендским островам, где их ожидали английские военные корабли. Бой закончился разгромом германской эскадры. Немцы потеряли потопленными четыре крейсера и два вспомогательных судна⁴ . Благодаря дешифрованию немецких радиограмм англичане выиграли не одно морское сражение, добились серьезных успехов на дипломатическом поприще в борьбе за нейтральные страны, в частности Аргентину.

Уже к октябрю 1914 г. благодаря усилиям второго флагманского минного офицера штаба командующего Морскими силами Балтийского моря старшего лейтенанта И. И. Ренгартена было налажено дешифрование действующих немецких шифров и таким образом получена возможность читать составленные по "Сигнальной книге германского флота" радиограммы. В октябре 1914 г. радиоразведке удалось установить с достаточной точностью район дежурства немецких подводных лодок на Балтике, продолжительность дежурства и день смены их с дежурства, а с ноября 1914 г., то есть с переходом флота к активным действиям в южной части Балтийского моря, начали регулярно составляться обобщенные радиоразведывательные сводки.

Добившись первых успехов, Ренгартен в начале 1915 г. доложил командованию Службы связи Балтийского моря о необходимости учреждения в составе службы отдельной радиостанции особого назначения (РОН), где была бы организована постоянная работа по перехвату и дешифрованию неприятельских радиограмм. Станцию предлагалось создать в безлюдном лесном месте у м. Шпитгман на территории Эстляндской губернии. Выбор обусловливался удаленностью от других мощных береговых радиостанций и близостью к морю. Решением Адмиралтейств-Совета 4 марта 1915 г. за N 4976 ст. 43151 такая радиостанция была учреждена при Южном районе Службы связи Балтийского моря. Это была первая береговая часть радиоразведки в Российском флоте и Армии.

Весной 1915 г. РОН начала действовать. Ее начальником на основании приказа командующего флотом Балтийского моря N 308 от 19 марта 1915 г. стал капитан 2-го ранга П. А. Колокольцов, служивший до этого в мобилизационной части Свеаборгского порта. Его помощниками были назначены мичман В. И. Марков с крейсера "Рюрик" и прапорщик по механической части И. М. Ямченко⁵ . Положительные результаты использования данных, добытых радиоразведкой, командованием Балтийского флота полностью оправдали создание радиостанции особого назначения.

15 апреля 1915 г. радиоразведка Балтийского флота перехватила сеанс радиосвязи немецкой подводной лодки "U-26" и броненосного крейсера "Принц Адальберт", находившихся в районе 60 миль восточнее Стокгольма. Перед подводной лодкой германским командованием была поставлена задача с рассветом 16 апреля начать войну на русских коммуникациях в северной части Балтийского моря. Однако, в результате радиоперехвата русское командование правильно оценило обстановку, и с 15 апреля пароходное сообщение в районе действий "U-26" было прекращено. В результате, добиться успеха немецкой подводной лодке удалось лишь 23 апреля. Выполнив 18 - 19 апреля ложный маневр, пройдя вдоль шведских территориальных вод около 100 миль курсом на юг, "U-26" заставила поверить русское командование в убытие лодки на свою базу. Как следствие, 22 апреля пароходное сообщение в северной части Балтийского моря было восстановлено, а 23 апреля в 5.40 "U-26" потопила русский пароход "Фрак" с военным грузом⁶ . Тем не менее, своевременно принятое русским командованием на основании данных радиоразведки решение о временном прекращении пароходного сообщения позволило избежать более крупных потерь.

28 апреля 1915 г. радиоразведка Балтийского флота перехватила радиограмму, в которой сообщалось о планировавшейся в ночь с 30 апреля на 1 мая операции в районе о. Руно (о. Рухну) в Рижском заливе, для чего выделялось 2 миноносца. Добытые радиоразведкой сведения полностью подтвердились 1 мая, когда команда с миноносцев "V-107" и "V-108", усиленная десантной партией с броненосного крейсера "Принц Адальберт", высадилась на острове и провела подрывные работы. Однако, по

стр. 146

непонятным причинам командованием Балтийского флота не было предпринято ни превентивных мер, ни мер по противодействию⁷ .

24 мая 1915 г. радиоразведка Балтийского флота установила факт завершения немцами постановки минного заграждения. Для этого оказалось достаточным перехватить и дешифровать радиограмму вспомогательного заградителя "Дейтчланд", в которой говорилось, что "в 0.57 24 мая постановка мин закончена". В эту ночь немецким флотом была проведена минно-заградительная операция в Финском заливе, в ходе которой было выставлено 214 мин у банки Олег. Немцы считали, что операция осталась незамеченной русским флотом.

21 мая 1915 г. была перехвачена радиограмма германского флагмана высшему морскому командованию, в которой сообщалось о предполагавшейся в ночь на 22 мая постановке мин в районе Люзерорта. В 23 часа 21 мая 4 миноносца осуществили постановку 48 мин у Люзерорта. Немцы вновь считали, что операция прошла незаметно для противника⁸ .

18 июня 1915 г. была перехвачена и дешифрована радиограмма о завершении 18 июня в 02.39 постановки мин в Ирбенском проливе. Немцами было поставлено 640 мин: 580 мин в западной части Ирбенского пролива и 60 мин в его юго-западной части⁹ .

20 июня 1915 г. была перехвачена радиограмма с немецкого минного заградителя "Альбатрос", в которой сообщалось, что "20 июня в 01.40 постановка минного заграждения N 4 выполнена, неприятеля не видел". На этот раз надежды немцев на незамеченную постановку оправдались. Постановка 200 мин была произведена в районе Богшер, однако, русское командование посчитало, что она произойдет в районе Люзерорта¹⁰ . Причин такой ошибки могло быть несколько: во-первых, исходя из имевшихся ранее сведений постановка минного заграждения N 4 планировалась именно у Люзерорта; во-вторых, отсутствие данных радиопеленгования сеанса радиосвязи, перехваченного с минного заградителя "Альбатрос", или их ошибочность; в-третьих, при наличии правильных данных радиопеленгования - неправильные выводы командования из имевшихся данных радиоразведки.

27 июня 1915 г. в разведывательной сводке Балтийского флота сообщалось, что по данным радиоразведки немцы планируют операцию по обстрелу Виндавы с моря. Для противодействия немецкому флоту к Ирбенскому проливу были направлены эсминец "Новик" и 2-й дивизион миноносцев, а в район Виндавы - подводная лодка "Окунь". В результате 28 июня противнику не удалось добиться желаемого результата. Благодаря применению нашими кораблями артиллерийского и торпедного оружия, а также береговой артиллерии, противник оказался скован в маневре и времени, что позволило ему производить обстрел Виндавы не более, чем 30 минут, выпустив лишь 13 снарядов¹¹ .

30 июня 1915 г. русское командование получило донесение от РОН о предстоящем возвращении всех германских кораблей на базы и о замене дозорных миноносцев вспомогательными тральщиками. Эта информация была подтверждена другими видами разведки, и русское командование приняло решение осуществить на рассвете 2 июля набег на Мемель (Клайпеду) и нанести максимальные потери легким силам противника в случае встречи с ними¹² .

Для решения задачи были выделены крейсеры "Рюрик", "Богатырь" и "Олег", эсминец "Новик", а из состава 6-го дивизиона эсминцы "Туркменец Ставропольский", "Казанец", "Страшный", "Стерегущий", "Войсковой", "Украина" и "Забайкалец". Командовать операцией поручили контр-адмиралу М. К. Бахиреву. Прикрывать их должны были старые линкоры "Цесаревич" и "Слава", крейсеры "Адмирал Макаров" и "Баян", а также 7-й дивизион эсминцев. Линкоры в полной боевой готовности должны были находиться на вспомогательной базе Эре. На случай появления тяжелых кораблей противника в район м. Розеве направилась британская подводная лодка "Е-9", которая прибыла в назначенный район 1 июля. Подводные лодки "Макрель" и "Окунь" российского флота направились в районы Люзерорта и Стейнорта соответственно.

В ночь с 30 июня на 1 июля 1915 г. 1-я крейсерская бригада покинула Уте. Сопровождавший ее 7-й дивизион эсминцев после того, как в 5 часов утра к крейсерам присоединился "Рюрик", пришедший из Ревеля, вернулся назад на базу. "Новик" и 6-й дивизион, находившиеся на базе Койвисто, получили приказ в 7 часов утра 1 июля присоединиться к бригаде. Эсминцы вышли в море ночью. Стоял такой густой туман, что дивизион был вынужден задержаться возле о. Вормс. Поход продолжили только через час, поэтому эсминцы прибыли в назначенное место с большим опозданием - крейсера уже ушли. Контр-адмирал Бахирев, опасаясь немецких подводных лодок, решил не ждать. В 07.00 он пошел на юг, отправив эсминцам радио-

стр. 147

грамму, в которой указал свой курс и точные координаты, но эсминцы уже не могли догнать бригаду, поэтому Бахирев приказан 6-му дивизиону возвращаться в Моонзунд. Только "Новик", обладавший высокой скоростью, догнал бригаду и присоединился к ней, заняв позицию следом за "Рюриком".

Во главе колонны шел флагман "Адмирал Макаров", за ним "Баян", "Богатырь", "Олег", "Новик" и "Рюрик". Туман становился все гуще, вахтенные офицеры и штурманы прилагали все усилия, чтобы держаться в кильватерной колонне, но несмотря на это, то один, то другой корабль выходили из строя. В это время, в условиях густого тумана, русские крейсеры прошли контркурсом с отрядом немецких кораблей в составе крейсеров "Роон", "Аугсбург" и "Любек", минного заградителя "Альбатрос" и 7 эсминцев. Командовал немецким отрядом капитан Карпф. Первым подошел к Мемелю "Рюрик". В 21.00 1 июля он находился в 18-и милях от базы, но Бахирев приказал ему присоединиться к бригаде, так как согласно оперативному плану обстрел города должны были начать все корабли одновременно 2 июля в 03.00. "Рюрик" повернул к бригаде, за ним стал поворачивать и "Новик", но в тумане потерял "Рюрика" из вида. Установить с ним радиосвязь "Новику" не удалось. Опасаясь, что при такой видимости может произойти фатальная ошибка, командир "Новика" решил вернуться в Моонзунд.

В это время радиоразведкой Бачтийского флота была перехвачена и дешифрована радиограмма командира немецкого отряда кораблей капитана Карпфа. В радиограмме, адресованной командиру крейсера "Роон", Карпф указал, что задание выполнено (минный заградитель "Альбатрос" выставил минное заграждение из 160 мин в районе Богскар) и одновременно сообщил, каким курсом он будет идти, с какой скоростью и где будет находиться к 13 часам 2 июля. В результате, в 04.00 2 июля Бахирев получил радиограмму из штаба Балтийского флота, которая целиком меняла прежний план. Командование отменило удар по Мемслю, учитывая также то обстоятельство, что густой туман ставил под вопрос успех операции, 1-й крейсерской бригаде было приказано дать бой отряду немецких кораблей, возвращавшемуся с минно-заградительной операции у Богскар. Перевес в силах и фактор внезапности позволяли русской бригаде рассчитывать на успех¹³ .

Таким образом, русское командование, используя радиосвязь и данные радиоразведки, впервые осуществило наведение сил в море на корабли противника, в результате чего произошел бой кораблей русского и германского флотов у о. Готланд. К сожалению, по причине нерешительности контр-адмирала Бахирева и ошибочных действий командиров русских кораблей бой у берегов Готланда не принес значительных результатов: при прорыве в территориальные воды Швеции немецкий минный заградитель "Альбатрос", потерявший 28 человек убитыми и более 50 ранеными, сел на камни под Эстергарном; успеха добилась британская подводная лодка "Е-9": в результате торпедной атаки немецкой эскадры под командованием адмирала Хопмана, вышедшей в море на помощь Карпфу, серьезное повреждение получил броненосный крейсер "Принц Адальберт", ремонт которого длился два месяца. Командир английской лодки М. Хортом за этот успех был награжден русским командованием орденом Св. Анны¹⁴ .

Для упорядочения работы РОН 14 июля 1915 г. начальник Службы связи капитан 1-го ранга А. И. Непенин издал приказ N 488, который ввел в действие специальную инструкцию. В ней говорилось, что назначение радиостанции - "расшифровка неприятельских депеш и немедленная, срочная их передача на центральную станцию Южного района Службы связи, откуда они посылатись командованию. При этом, при расшифровке особо важной информации начальнику РОН разрешалось передавать радиограмму о намерениях противника и местонахождении его сил непосредственно флагману, находившемуся в море. Для этого должен применяться специальный код и излучение в эфир должно производиться полной мощностью. Такие сообщения надлежало дублировать передачей с радиостанции "Гапсаль", которая заранее предупреждалась об этом по телефону".

Использование командованием Балтийского флота данных радиоразведки, добытых 31 июля 1915 г., считается одним из наиболее впечатляющих результатов разведывательного обеспечения боевых действий на море данными радиоразведки ВМФ в первой мировой войне. Из полученных данных стало известно о подготовке прорыва немецкого флота в Рижский залив одновременно с попыткой немецких сухопутных войск захватить Ригу. В сочетании с данными воздушной разведки и наблюдения береговых постов эти сведения помогли определить предполагаемую дату и время наступления, а также порядок развертывания сил противника. В результате, Балтийский флот оказался на позициях вовремя и смог отбить немецкую атаку 8 августа 1915 года¹⁵ . Русское командование, предполагая, что немцы будут преодолевать Ир-

стр. 148

бенский пролив вдоль недавно захваченного курляндского побережья, осуществило постановку 487 мин в южной части пролива. Между Домеснесом и Руно в одну линию поставили 133 мины, а на подходах к Двинску - 185. Находившиеся в Рижском заливе силы флота были усилены линкором "Слава". Как следствие - первая попытка прорыва немецкого флота в Рижский залив оказалась неудачной: начав операцию с рассветом 8 августа, только к полудню немцам удалось протралить первую и вторую линии минного заграждения, на минах которых подорвался и затонул тральщик Т-52 (бывший миноносец), получили тяжелые повреждения крейсер "Тетис" и эсминец S-144, буксировку и сопровождение которых в Либаву осуществляли два буксира и эсминцы S-141, S-140 и S-147; на третьей линии минного заграждения подорвался и затонул тральщик Т-58 (также бывший миноносец). После ухода немцев командование Балтийского флота направило в Ирбенский пролив подводные лодки Е-1, Е-9, "Барс" и "Гепард", а эсминцы поставили новые мины в протраленном немцами поясе¹⁶

Неудачное начало операции в Рижском заливе не отбило желание у немцев ее продолжить. Но планы немецкого командования вновь стали заблаговременно известны русскому командованию. 10 августа 1915 г. береговая радиоразведка перехватила немецкую радиограмму, которая подтверждала предположение штаба Балтийского флота о том, что противник в ближайшее время повторит операцию по прорыву в Рижский залив, о чем было доложено командованию за 6 дней до ее начала. Учитывая эту информацию, русское командование приняло меры для усиления минного заграждения в Ирбенском проливе: с 10 по 15 августа в проливе выставили 230 мин. В результате - неудачный исход операции в целом (потеря миноносца, 2 тральщиков, тяжелые повреждения крейсеров "Тетис", "Мольтке" и одного эсминца), заставивший германское командование отказаться от активных действий крупными силами флота на Балтике. До конца кампании 1915 г. немецкий флот в Балтийском море предпринимал лишь оборонительные и демонстративные действия, если не считать нескольких активных минных постановок¹⁷ .

3 ноября 1915 г. из данных радиоразведки, подтвержденных разведывательными донесениями подводных лодок, стало известно, что на линии Эстергарн (о. Готланд) - Виндава постоянно находятся германские сторожевые корабли. На основании этих данных, 20 ноября 1915 г. находившийся в восточной части этой завесы немецкий сторожевой корабль "Норбург" был атакован кораблями Балтийского флота. В атаке принимали участие эсминец "Новик" (под командованием капитана 1-го ранга А. В. Колчака) и шесть миноносцев. В результате успешной артиллерийской атаки и точного торпедного попадания с эсминца "Новик" немецкий сторожевой корабль "Норбург" затонул. Командир "Норбурга" и 19 человек команды были подняты с воды на русские корабли.

Важную часть информации о противнике представляют сведения о его потерях, которые иногда возможно получить лишь в результате ведения радиоразведки. Так, 25 ноября 1915 г. русское командование в результате радиоперехвата узнало о подрыве на мине немецкого крейсера "Данциг", направлявшегося в Либаву. 25 ноября в 03.20 немецкий крейсер подорвался на мине заграждения, поставленного силами Балтийского флота в районе банки Хоборг (Хобургс-Банк) за 14 суток до этого. В 09.10 было перехвачено сообщение, в котором командир крейсера уведомлял командование, что "управляться больше не может" и просит выслать буксиры¹⁸ . Наличие таких данных о противнике позволяло своевременно корректировать планы ведения боевых действий, а значит добиваться более высоких результатов ведения войны на море.

Кропотливая работа по налаживанию деятельности станции особого назначения приносила результаты. Спустя всего полгода после начала ее функционирования новый начальник станции старший лейтенант В. П. Пржиленцкий в декабре 1915 г. ходатайствовал о награждении медалью "За усердие" телеграфных унтер-офицеров Т. Д. Врублевского, Я. П. Курземнека, Л. В. Лавренко, С. В. Покрышкина, В. Н. Шашенкова, В. И. Бахтиарова, В. С. Орлова и И. М. Борушко. Ходатайство было поддержано контр-адмиралом А. И. Непениным, который доложил в штаб командующего флотом Балтийского моря следующее:

"При внезапной перемене неприятельских позывных разгадать последние удалось в значительной степени благодаря особливо усердному и преданному отношению к делу со стороны телеграфистов радиостанции особого назначения вверенной мне Службы связи. Телеграфисты по слуху узнавали работу больших станций и докладывали, что судно с такими-то позывными раньше имело такие-то позывные, и на первый день после перемены позывных - последние были вновь известны...".

Примерно в это же время, в ноябре-декабре 1915 г., группой прикомандированных к РОН офицеров и чиновников Министерства иностранных дел был раскрыт

стр. 149

секрет трех- и четырехзначных германских шифров. В этом была огромная заслуга надворного советника Ю. Павловича и коллежского регистратора Б. Орлова, а также лейтенантов Б. М. Елачича, Д. П. Измалкова и мичмана О. О. Проффена. Все они были представлены к наградам.

В 1916 г. германское командование, учтя опыт кампаний 1914 и 1915 гг., использовало радиосвязь более осмотрительно. 2 марта 1916 г. неприятель ввел в действие изданную им во время войны "Сигнальную книгу для радиотелеграфных сношений", приспособив ее к условиям войны и предназначив, главным образом, для радиопереговоров со своими сторожевыми и разведывательными судами и отрядами. После доклада об этом командира РОН начальнику Службы связи к работе в Шпитгамне привлекли крупного специалиста по шифрам из Министерства иностранных дел - статского советника Э. К. Феттерлейна, который прибыл в Службу связи 5 мая 1916 года. Спустя три недели шифр был найден, а затем еще через три недели им же был разгадан общий план книги и установлены все ее 13 разделов, составленные вне алфавитного порядка, чтобы затруднить разгадывание смысла радиограмм. Благодаря усердной и умелой работе этого специалиста сигнальная книга заключала в себе около 15 тыс. разгаданных буквенных сочетаний, которыми неприятелю приходилось пользоваться для выполнения своих боевых задач. Все разделы этой книги были разгаданы в такой степени, что практически она могла считаться соответствующей оригиналу. В дальнейшей работе станции книга все время пополнялась и уточнялась. Начальник РОН ходатайствовал о награждении статского советника Феттерлейна орденом Св. Владимира 3-й степени.

Огромный поток информации, добываемой станциями, занимавшимися радиоразведкой, и дешифруемой на станции в Шпитгамне, стекался в штаб Службы связи в Ревеле. В результате уже к лету 1916 г. при начальнике Службы связи существовало временное оперативное отделение из 8 штаб-офицеров и одного флаг-офицера из офицеров по адмиралтейству¹⁹ .

Не менее значимы были результаты работы радиоразведки БФ и в 1917 году. Уже с начала августа от радиоразведки стали поступать сведения о подготовке германским командованием операции по захвату Моонзундских островов во второй половине сентября 1917 г., благодаря которым удалось достаточно точно определить оперативный замысел и сроки проведения операции²⁰ .

Спустя несколько лет после первой мировой войны первый начальник Службы связи на Балтийском море Н. Н. Апостоли дал высокую оценку деятельности радиоразведки:

"Теперь, когда уже с достаточной подробностью разобраны и изучены все детали мировой войны, не приходится отрицать, что Служба связи принесла всем флотам огромную услугу. По признанию иностранцев, особенно это сказалось на Балтийском море. Иностранцы прямо были поражены совершенством Службы связи в нашем флоте. Я думаю, что не ошибусь, сказав, что наш флот с первого же дня войны был в курсе многих планов противника и, благодаря этому, вовремя их расстраивал...".

Использование радиоразведки Российским императорским военно-морским флотом на Балтийском море оказалось чрезвычайно эффективным, в немалой степени благодаря аналитическому уму начальника Службы связи Балтийского флота капитана 1 ранга А. И. Непенина, в 1916 г. назначенного на должность Командующего Балтийским флотом. Высокий уровень использования результатов разведывательной деятельности на флоте, которой в 1916 - 1917 гг. руководил его сподвижник в деле создания радиоразведки на Балтийском флоте - начальник Разведывательного отдела штаба Балтийского флота капитан 1 ранга И. И. Ренгартен, подтверждается свидетельствами современников:

"А. И. Непенин до предела отточил свой дар создавать полную картину перемещения вражеских кораблей, а по ней угадывать планы и намерения врага. А. И. Непенин мог осуществить эту задачу ... на основании шифрования немецких радиограмм и пеленгов, получаемых станциями пеленгации. Его прогнозы передвижений противника, порой чуть ли не взятые с потолка, почти всегда оправдывались ... Флот не проводил ни одной операции, не получив сперва подробнейшей и почти всегда правильной интерпретации А. И. Непениным сведений о нужном регионе"²¹ .

На Черноморском флоте при организации Службы связи по сравнению с Балтикой имела место некоторая увлеченность вопросами собственно радиосвязи в ущерб функции наблюдения. Командованием флота не были также учтены возможности Службы связи по ведению радиоразведки: какое-либо руководство в этом вопросе вообще отсутствовало. Результатом этого, в частности, явился неожиданный и совершенно безнаказанный артиллерийский обстрел г. Поти крейсером "Бреслау" утром

стр. 150

25 октября 1914 г., хотя накануне вечером, согласно докладу начальника Службы связи капитана 1 ранга В. Н. Кедрина, радиотелеграфистами находившихся в районе Батума (Батуми) минного заградителя "Дыхтау" и вооруженного транспорта "Березань" был установлен факт нахождения неприятельского судна вблизи Кавказского побережья. Однако, донесения об этом командованию не последовало, так как ранее было предписано сообщать только о появлении линейного крейсера "Гебен"²² .

Отсутствие систематической оперативной разведки на Черноморском театре, для ведения которой у флота не было необходимых сил, сказывалось на эффективности действий эскадры Черноморского флота. Морской Генеральный штаб (МГШ), в свою очередь, также не смог обеспечить командование флотом необходимой упреждающей агентурной информацией. Так, телеграммами от 14 и 21 ноября 1914 г., адресованными в Особое делопроизводство МГШ, командующий Черноморским флотом адмирал А. Эбергард сообщал "о полной неосведомленности относительно турецкого флота" и просил "о принятии самых энергичных мер для получения о нем сведений". При этом Эбергард привел целый ряд примеров неудовлетворительной работы агентурной разведки, организуемой Особым делопроизводством МГШ и морским агентом в Румынии капитаном 1 ранга А. Щегловым²³

12 ноября 1914 г. Кедрин направил в подчиненные ему подразделения "Инструкцию для радиостанций Службы связи Черного моря". В этом документе были даны конкретные указания по ведению радиоразведки, определены порядок и содержание донесений. Все донесения по обстановке надлежало отправлять в адрес центральной станции в Севастополь. Немедленному докладу подлежали замеченные изменения позывных радиостанций противника. К инструкции прилагалась таблица с позывными радиостанций, за работой которых следовало вести наблюдение. Таким образом, были сделаны первые шаги по упорядочению организации радиоразведки на Черном море.

Первый на Черном море радиопеленгатор был установлен под Севастополем на Мекензиевых горах. В первой половине 1915 г. вошли в строй радиопеленгаторы в Керчи и Овидиополе. 24 мая 1915 г. своим приказом N 11 капитан 1-го ранга Кедрин определил порядок работы радиопеленгаторных станций и установил их подчиненность радиостанции в Севастополе, начальником которой был назначен лейтенант А. П. Матвеев²⁴ .

Первое упоминание об успешном боевом применении радиоразведки на Черноморском флоте приходится на апрель 1915 года. Германо-турецкое командование узнав, что в Одессе сосредоточиваются силы и средства для десантной операции на Босфор, решило путем набега сорвать замыслы русского командования. 1 апреля к Одессе были направлены крейсеры "Меджелис" и "Гамидие" в сопровождении четырех эскадренных миноносцев. Для прикрытия их действий к Севастополю, где находились главные силы русского флота, вышли "Гебен" и "Бреслау". На этот раз данные радиоразведки не остались без внимания, и русская эскадра своевременно вышла из Севастополя навстречу немецким крейсерам. В результате, после кратковременной перестрелки вражеские корабли отступили²⁵ .

В ходе войны роль и значение радиоразведки на Черноморском театре военных действий постоянно возрастали. Наибольшую известность на Черноморском флоте получили два эпизода, в которых радиоразведка сыграла значительную роль. 1 сентября 1916 г. была перехвачена радиограмма турецкого флота, в которой сообщались координаты протраленного восточного фарватера на подступах к Босфору. Сведения были доложены командованию, и в ночь на 2 сентября отряд в составе 5 эскадренных миноносцев поставил новое минное заграждение на протраленном фарватере. В результате, на "протраленном фарватере" в районе мыса Кара-Бурну (Восточный) подорвался турецкий угольный транспорт "Патмос"²⁶ .

Другой эпизод произошел в декабре 1916 г., когда радиоразведкой была перехвачена и расшифрована турецкая радиограмма, в которой говорилось о времени подхода к мысу Кара-Бурну (Западный) двух турецких канонерских лодок, совершавших переход из Варны в Константинополь. Находившемуся в море крейсеру "Память Меркурия" было приказано к указанному в радиограмме времени 21 декабря быть у мыса. В указанное время канонерские лодки были обнаружены и уничтожены артиллерийским огнем крейсера с дистанции 15 кабельтовых²⁷ . В 1917 г. Кедрин и заведующий радиостанцией особого назначения Черного моря решали вопрос о развертывании еще одной радиопеленгаторной станции в Кунане, неподалеку от Евпатории.

Таким образом, в первую мировую войну произошло становление радиоразведки на Балтийском и Черноморском флотах. Ведение радиоразведки сыграло важную роль в обеспечении командования разведывательными сведениями, что подтверждают представления командованием радиоразведчиков к награждению орденами и ме-

стр. 151

далями. Кроме того, первый боевой опыт применения первых береговых частей радиоразведки ВМФ - радиостанций особого назначения - позволил выявить недостатки и определить направленность дальнейшего развития структуры и совершенствования применения радиоразведки, в том числе:

необходимость наличия в составе частей радиоразведки дешифровального отделения; передачи разведывательных данных по радио с использованием кода; представления одного экземпляра перехваченных радиограмм в разведывательный отдел штаба флота; возможность передачи разведывательных данных флагману в море; возможность привлечения гражданских специалистов и специалистов других ведомств к обработке радиоразведывательных материалов.

Дополнительные трудности в скорейшем развитии структуры и совершенствовании деятельности радиоразведки создавала организация ее подчиненности: непосредственно - Службе связи флота, а оперативное подчинение - Разведывательной службе флота, которая не проявляла должного внимания к развитию этого вида разведки.

Примечания

1. АЛЕКСЕЕВ М. Военная разведка России. Первая мировая война. Кн. III, ч. 2. М. 2001, с. 263.

2. Первая мировая война на морс. М. 2001, с. 180 - 181.

3. СОБОЛЕВА Т. А. Тайнопись в истории России. М. 1994, с. 282.

4. АЛЕКСЕЕВ М. Ук. соч., с. 264 - 265.

5. БИККЕНИН Р. Р., ГЛУЩЕНКО А. А., ПАРТАЛА М. А. Очерки о связистах российского флота. СПб. 1998, с. 178 - 185.

6. РОЛЛЬМАН Г. Война на Балтийском море. 1915 год. М. 1937, с. 73 - 74.

7. Там же, с. 90 - 92.

8. Там же, с. 158 - 160, 205.

9. Der Kreig in der Ostsee. Zveiter Band. Das Kreigsjahr 1915. Bearbeitet von Heinrich Rollman. Berlin. 1929, S. 124 - 132.

10. РОЛЛЬМАН Г. Ук. соч., с. 225 - 226.

11. Там же, с. 233 - 237.

12. Российский Государственный архив (РГА) ВМФ, ф. 418, оп. 1, д. 436, л. 20 - 22, 53 - 58.

13. Первая мировая война на море, с. 226 - 227.

14. Там же, с. 228 - 229.

15. РИ ЧЕЛ СОН Д. Т. История шпионажа XX века. М. 2000, с. 59.

16. Первая мировая война на море, с. 234 - 235.

17. История первой мировой войны. 1914 - 1918 гг. Т. 2. М. 1975, с. 124 - 125.

18. РОЛЛЬМАН Г. Ук. соч., с. 456 - 457, 460.

19. БИККЕНИН Р. Р. Ук. соч., с. 185.

20. История первой мировой войны, т. 2, с. 376.

21. РИЧЕЛСОН Д. Т. Ук. соч., с. 58.

22. БИККЕНИН Р. Р., ГЛУЩЕНКО А. А., ПАРТАЛА М. А. Ук. соч., с. 112.

23. АЛЕКСЕЕВ М. Ук. соч., с. 272 - 273.

24. РГА ВМФ, ф. 610, оп. 1, д. 111, л. 298; д. 165, л. 53.

25. АЛЕКСЕЕВ М. Ук. соч., с. 306.

26. Флот в первой мировой войне. Т. 1. Действия русского флота. М. 1964, с. 470.

27. ЛОРЕЙ Г. Операции германо-турецких морских сил в 1914 - 1918 гг. М. 1938, с. 367.

Опубликовано 11 марта 2021 года