Рейтинг
Порталус

Рассказ о жизни Михаила Касьмича Шестакова десятника строительных работ искусственных и гражданских сооружений

Дата публикации: 25 января 2014
Публикатор: Научная библиотека Порталус
Рубрика: ТЕХНОЛОГИИ
Источник: (c) http://portalus.ru
Номер публикации: №1390643478


Вместо предисловия

Много лет или веков тому назад, как рассказывал дед, в верховья реки Дон пришли русские люди из Москвы, чтобы стать на защиту границы. Были среди них и стрельцы, и казаки, и пушкари. Построили монастырь, ставший знаменитым тем, что в нем проживал сосланный Борисом Годуновым отец будущего, первого из Романовых, царя Михаила. Впоследствии царского отца нарекли святым Филаретом.

На высоком берегу реки вырос город Лебедянь. Образовались три слободы: Стрельцы, Казаки и Пушкари, которые сохранили названия до настоящего времени.

В Стрельцах веками жили Шестаковы. Крестьянствовали и были "свободными", не крепостными людьми. Земли там хорошие - глубокий чернозем, только руки прикладывай. Здесь и вырос будущий автор этой книги. Прожил он большую трудовую жизнь, любил работу, любил семью.

Окончив только церковноприходскую школу, всю жизнь стремился к знаниям. Быстро схватывал и усваивал все новое. Удивляют его наблюдательность, острый ум и память. Всю жизнь помнил имена, отчества и фамилии людей, с которыми встречался.

Увиденный им в прошлом веке первый нефтяной двигатель называл "неветряным". В то же время строил мосты по американским проектам и высокомеханизированный по тем временам цементный завод. Смело вступал в технические споры с инженерами и оказывался правым.

Наряду с этим в нем жил рачительный крестьянин. Он с любовью описывает новые способы земледелия, изучает особо урожайные сорта зерновых и трав, овощей и фруктов. С восторгом рассказывает, как на юге России немцы- переселенцы ухаживали за скотом и выращивали замечательные породы коров и лошадей. Его ручная мельница-просорушка, изготовленная по собственным чертежам, и организация производства черепицы на своем дворе заслуженно были награждены соответственно бронзовой медалью и похвальным листом на Лебедянской торговой выставке.

О своих сослуживцах, высокопрофессиональных специалистах-строителях, дед всегда отзывался уважительно, чтил инженеров. Его рассказы зарождали мечту подражать этим людям. В значительной степени под его влиянием стал инженером-строителем мой отец.

Михаил Касьмич Шестаков был гордым и справедливым человеком. Сам никого не обижал и не терпел обид ни от кого. В семье деда выросли шестеро детей. Старшая Мария, затем Варвара, Анна, сыновья Петр и Константин и младшая (моя мать), Екатерина. К сожалению, в книге очень скупо говорится о семье, нет рассказа и о том, как росли дети.

Все они получили среднее образование, любили и помогали, как могли, друг другу всю жизнь. Константин стал экономистом, работал бухгалтером, воевал в Великую Отечественную. Все остальные - учителя. Наибольших успехов и признания добилась дочь Варвара, много лет бывшая директором школы в Лебедяни. Награждена высшей правительственной наградой - орденом Ленина. Все вырастили детей, внуков и правнуков. Дед прожил 76 лет, его дочери Мария и Варвара почти до 100 лет, а Анна перешагнула вековой рубеж.

В 1928 году, семьдесят с лишним лет назад, фотограф запечатлел собравшуюся в Лебедяни семью деда. На снимке двадцать три человека. Ваш покорный слуга в двухлетнем возрасте в коленях у главы семейства - взаимные симпатии начинали складываться уже тогда.

Сегодня трудно сказать, сколько у деда прямых родственников. Мне известны более 60 человек без мужей и жен. А если попытаться сосчитать потомков всех Шестаковых, включая братьев деда - Ивана, Василия, Николая и сестру Екатерину, - будет несколько сотен людей.

В семидесятые годы по центральному телевидению показали эту самую фотографию 1928 года с дедом во главе. Демонстрировали ее, чтобы показать корни правнучки деда, Ольги - внучки младшей его дочери Екатерины. Ольга была названа лучшей ученицей города Москвы и избрана на съезд комсомола. Вот тогда и было сказано дочерью деда Анной:

"Знал бы Михаил Касьмич, что его и семью покажут всей России!" Да, действительно дед это заслужил.

Шестаковых по стране много. Их семьи и семьи, подобные им, - основа нашего государства.

Не очень давно, в номере от 6 июля 1989 года (N 6046) газеты "Социалистическая индустрия" напечатано фото двух людей на фоне карусели с такой подписью: "Жизнь, что карусель. Вертит нас в суете будней, забот, желаний. Но наступает момент, когда хочется остановиться, подумать о жизни и о себе. Что вспоминают сейчас супруги Шестаковы из маленького старорусского городка Лебедянь Липецкой области, стоя рядышком в летнем парке у детской карусели?"

Все люди - дети своего времени. Дед не исключение. Пел много лет в церковном хоре, любил хорошую музыку. Когда в Лебедяни собиралась семья, и в саду устраивалось застолье, брались в руки музыкальные инструменты. Сын Петр играл на аккордеоне, Константин на гитаре, а зять Иван вел мелодию на мандолине. Возникал многоголосый хор с исполнением русских и украинских песен, а также старинных романсов. Полагаю, что в эти моменты дед был счастлив.

Зимой он приезжал в Москву. Всегда с подарками - своими разными поделками и выращенными им огромного размера антоновскими яблоками и овощами. Однажды привез внукам овчинный тулупчик, выделанный и сшитый собственными руками. На Новый год вручал внукам по три рубля.

После революции дед очень радовался начавшейся в стране большой стройке, особенно строительству новых средних школ, куда заходил и осматривал поднимающиеся быстро стены, знакомился с ходом работ. Восторг вызывал осмотр первых станций Московского метрополитена. Он уже был в преклонном, как тогда говорили, возрасте, но всегда оставался жизнелюбивым и любопытным к делам человеческим. В апреле 1917 года он был избран первым председателем исполнительного комитета Совета Пригородной волости Лебедянского уезда. Но в пику выборным органам Временное правительство стало назначать новых начальников в губерниях, а те на местах. Деду пришлось сдать дела новому назначенному начальнику. Это было в начале октября 1917 года. Позже до конца дней он трудился дома, будучи пенсионером.

Наберись терпения, дорогой читатель. Из этой книги моего деда узнаешь много интересного, если не стал безразличным к судьбе своей страны. Глазами умного русского крестьянина увидишь сложности развития капитализма в России на стыке веков, причем в самом низком трудовом срезе тогдашнего бытия, на уровне строительного рабочего - мастера - инженера.

При редактировании мы старались быть сколь возможно близко к оригиналу. А как получилось - судить читателю.

Владимир КУЗНЕЦОВ - внук

Москва, 1998г.

ГЛАВА 1

ДЕТСТВО

Родился я 20 мая 1860 года. Родители мои из крестьян пригородной Стрелецкой слободы Лебедянского уезда, Тамбовской губернии (по старому стилю календаря и тогдашнему административному делению).

Отец, Касьма Федорович Шестаков, грамоте не выучился и полагал, что жизнь можно прожить и без нее. Воспитывал отца отчим, которого я хорошо помню, звали его Аристарх Иванович.

Мать, Наталия Минаевна, напротив, считала необходимым обучить детей письму и арифметике, сама хорошо считала и писала.

По поводу нашего с братом поступления в школу Троицкого монастыря шел между родителями долгий спор. Мать настояла на своем. В школу мы ходили пять лет. Научились читать, писать, по арифметике узнали лишь сложение и вычитание. О грамматике понятия не имели. На всю школу на сто учеников был один учитель. Учились в две смены. Учебниками были всего лишь две книжки - "Азбука" и "Русское слово". Писали гусиными и утиными перьями, сами их добывали и затачивали. Бумага была очень дорогой, далеко не всем по карману, поэтому больше писали на грифельных досках.

Школа называлась подмонастырской и находилась возле Троицкого монастыря, где в старину жил Филарет Никитич, отец бывшего царя Михаила Федоровича Романова.

За время учебы сменилось четыре учителя. Первый, Никанор Иванович, был хромым и вроде тихим, но за шалости и неподготовленные уроки наказывал розгами. Заставлял учеников принести березовых веток, связывал сам небольшой пучок, укладывал наказуемого на пол и поручал другому ученику стегать по три, пять и даже семь раз. Это было обычаем, и никто не жаловался.

Второй учитель - Михаил Тихонович, третий - Андрей Васильевич и четвертый - Павел Иванович, фамилий которых мы не знали, уже розгами не наказывали, но оставляли без обеда, на два-три часа, а то и до вечера, ставили на колени в угол.

Наш дом был составлен из двух изб, деревянной и каменной, связанных между собой. Двор со всех сторон огорожен каменной стеной. По стене стояли дворовые постройки. Все крыши дома и построек были соломенными. Жили мы вместе с отчимом и братом отца. В хозяйстве имелось три лошади и разная скотина.

В августе убрали урожай, свезли его в дворовые постройки. Вдруг 30 августа 1870 года вспыхнул пожар, который охватил двенадцать домов. Отец с дядей запрягли всех трех лошадей, успели сложить кое-какой домашний скарб, усадили детей и отправили в безопасное место, а сами бросились тушить пожар. Но огонь сделал свое дело, спалил новый урожай зерна, причем во всех двенадцати домах, уничтожил все деревянные постройки, в том числе половину нашего дома. Сгорели, конечно, соломенные крыши. Когда продолжавшийся шесть часов пожар затих, отец с дядей завели лошадей с детьми и скарбом на возах во двор. Я устрашился от увиденного. Но добрые люди из Стрелецкой слободы принесли более ста печеных хлебов и уложили их на лавки в несгоревшей части каменного дома, и так было сделано каждому из погорельцев.

Знакомый из деревни Вязово, Афанасий Сергеевич Зезюкин, предложил у него взять до следующего урожая четырнадцать копен необмолоченной ржи с возвратом только зерна. В ближайший праздник собрали по Стрельцам одиннадцать

подвод да три свои и вывезли четырнадцать возов и обеспечили пропитание семьи и новую кровлю. Другой добрый человек - сват из Пушкарской слободы Иван Иванович Проскурин - пожертвовал штабель леса, 80 штук бревен и подтоварника.

Кроме того, собрали бригаду - по взрослому мужчине от каждого сгоревшего дома, которые прошли по городам и селам и собрали по сорок рублей на каждого погорельца. Дружно, с помощью соседей, все двенадцать домов были вновь отстроены еще до зимы.

Но беды на этом не кончились. Через несколько месяцев, 28 мая 1871 года, разразился новый огромный пожар, когда сгорело 218 домов и пять человек погибли. Сгорели все дома на четырех улицах - Сарычовка, Ямская, Большой переулок и Мокрянка. Огонь прошел путь в две версты. Работавшие в то время в Тамбове стрелецкие плотники видели пожар в Лебедяни по высоко поднимавшемуся дыму.

Опять нашлись добрые люди в нашем городе - Николай Васильевич Чурилин и Иван Филимонович Казьмин. Они уже в день пожара заказали всем пекарям и кустарям выпекать много хлеба и кормили всех погорельцев бесплатно до нового урожая.

После окончания школы родители попытались меня пристроить в мануфактурный магазин. Но открывать и закрывать двери покупателям мне не нравилось. Прожил я там неделю и ушел домой. Было мне двенадцать.

В течение ряда лет помогал по дому, но интерес возник к садоводчеству. Начал собирать и выращивать разные зернышки от яблок. Яблони росли, а я научился прививать. За три года посадил и вырастил более 100 яблонь. В это же время регулярно пел в церковном хоре.

Работая по дому, научился владеть столярным инструментом. С большим желанием занимался этим ремеслом.

Когда исполнилось шестнадцать лет, отец отдал меня в артель плотников. По качеству работ артель славилась первой по уезду и губернии. Взяли меня по договору с отцом, положили зарплату в 23 рубля за весь сезон, с марта по октябрь.

ГЛАВА 2

МОЯ ПЕРВАЯ НАСТОЯЩАЯ РАБОТА

В 1876 году на строительстве парома через реку Красивая Меча начал самостоятельно трудиться. В течение марта паром был закончен. Экзамен я сдал и получил новое задание делать деревянные конструкции (верхи) над стенами Лебедянского монастыря для укрытия железом. В мае закончили и эту работу. Все остальное время сезона строили каменные торговые магазины в нашем городе. Несмотря на то, что я числился в перволетках, поручили мне делать сложную резьбу по дереву для украшения зданий.

В сезон 1877 года иду в Липецк и у подрядчика П. А. Таболицина работаю на винокуренном заводе "Вогау". При расчете получаю приглашение на следующий год.

Зимой с отцом дома мяли овчину и трудились по хозяйству. Весной по договоренности вернулся к прежнему подрядчику. Весь летний период изготавливал на Боринском сахарном заводе большие деревянные чаны. Втроем сделали двенадцать таких емкостей.

Заинтересовало меня водоснабжение сахарного завода. Изучил его и прошел до истоков речки, которая снабжала завод водой. Все начиналось недалеко под горой, где били мощные родники. Они также выбивались из-под земли по всему руслу и делали речку широкой. Ниже завода на ней могли работать даже мельницы.

Лето 1879 года было по заработкам неудачным и полезным для жизненного опыта. Собрали сами артель из четырех молодых лебедянцев. В Липецке нашли работу со сдельной оплатой труда. Но незрелым малоопытным артельщикам правильно оценить реальность было трудно, да и товарищи мои любили сладко кушать и горько пить. При расчете вышло очень мало, да еще за питание удержали. Домой поехали в рваных сапогах, новых купить было не на что. Для себя сделал выводы на всю жизнь.

В следующем году брата Ивана взяли на службу в армию. Младшие ходили в школу. Дома требовались рабочие руки. Весь 1880 год и большую часть 1881 года был занят с отцом земледелием и обработкой урожая. Машины были только у капиталистов, мы же все делали вручную, молотили хлеб цепами зимой, когда встал сильный мороз. Разгоряченный, я очень простудился на ветру и сильно и долго болел. Не думал, что останусь живым, так было плохо. Пролежал шесть месяцев в лихорадке. Слушал многие советы, но ничего не помогало. Однажды было предложено мне выпить лошадиную дозу настоя из десяти золотников английской соли и такого же количества александрийского листа аналогичного действия. Выпил утром натощак три чашки этого зелья, на следующий день появился аппетит, стал вставать и ходить. Вскоре полностью окреп.

В 1881 году подошел мой черед идти в армию, но не взяли - старший брат был еще на службе, семья могла остаться без рабочих рук. Пошел двадцать второй год жизни. Отец и мать решили меня женить. Предлагалось несколько невест, но я не спешил и не знаю, почему-то все невесты мне не нравились, я даже не запомнил ни одной из них.

Появилась в доме наша родственница, с шуткой предложила невесту, а потом всерьез свела меня с ней и сыграли свадьбу в 1882 году. Этот и последующие годы до весны 1886 года прожил в Лебедяни.

Несколько лет работал у Лебедянского каретника, научился делать экипажи и легкие повозки, тарантасы, сани и санки и многое другое. Совершенствовал свои профессиональные навыки, изучил азы механики, почерпнул опыт изготовления сложных деталей и изделий.

Лето 1886 года по найму выполнял обязанности плотника, иногда привлекался к полевым работам. За 8 месяцев заработал 51 рубль и получил на чай 10 копеек. В имении братьев Иншековых в деревне Малая Скорняковна, где трудился все лето, однажды стал свидетелем избиения сторожа главным приказчиком. Пришлось заступиться. А дело было в том, что в шалаше сторожа Соловьева нашли конский волос, якобы выстриженный из хвостов лошадей. Главный приказчик, не слушая объяснений, стал избивать сторожа нагайкой. Прекратил избиение я, встав между приказчиком и обвиняемым, вина которого еще не была выяснена. Предложил поехать к земскому начальнику в село Борки Задонского уезда, где показали спину Соловьева со следами ударов. В результате главный приказчик Манаенков Федор Дмитриевич был приговорен к наказанию и сам получил 19 ударов розгами.

В этом же имении наблюдал сильный ураган, когда унесло все соломенные крыши вместе с обрешеткой. В некоторых местах пострадала и черепичная кровля.

Три последующих года (1887...1889) в теплое время трудился вместе с братом Василием. Сначала у подрядчика М. В. Вялкина в городе Ефремове на мельнице, что в Новой деревне на реке Красивая Меча, сработали довольно сложную крупорушку из тринадцати самостоятельных механизмов с приводом от одного водяного колеса. Затем построили помещичий дом в деревне Кукуе. Заработок в первый год составил у десятника 80 рублей, у плотника первой руки - 60, второй руки - 50, а третьей руки - 23 - 25 рублей.

С подрядчиком Кузнецовым Яковом Никитовичем реставрировали церковь в селе Каликино. Обрабатывали шпиль длиной 23 аршина (16 метров. - Ред.) и диаметром внизу около 10 вершков (0,5 метра. - Ред.), нашили восемь граней, и все покрыли белым железом. Подняли и установили его на место, а также крест с яблоком. Установке креста предшествовал молебен, а когда стали поднимать, сдвинулись леса, окружавшие церковь. Это едва не стоило нам жизни. Все обошлось, но крест и яблоко поднимали раздельно после укрепления лесов. Это был мой первый опыт работы на высоте.

В селе Большой Хомутец построили школу и изготовили полукруглые рамы размером 6х2 аршина (4х1,5 метра. - Ред.) для местной церкви.

А жизнь вокруг бурлила. Запомнились доходящие до убийств споры за наделы земли. Не всех удовлетворял подушный расчет в определении размеров полей, только в селе Большой Хомутец на этой почве были убиты 30 человек. Чтобы не засевали спорных наделов, высыпали друг у друга посевной материал целыми возами в речку. Прекратилась эта битва после вмешательства самого губернатора и прихода солдат.

В нашей местности и округе жили большими семьями по 30 - 40 душ и более. Раздел семей происходил также болезненно. За что молил Бога богатый крестьянин по имени Макар Петрович, я не знаю, но пришел он в церковь, когда я у алтаря полы ладил. Пришел и просит уложить доски, которые он привез, сто штук, в Царские врата. Я согласился положить его доски в указанное место, вечером получил за это на артель четверть водки. Потом мне рассказали, что уж очень не хотел он выделять из семьи сына, которому пришлось отдать 40 десятин земли, 14 лошадей с молодняком, пять дойных коров, пять телят, 30 овец, две свиньи и десять поросят, а также много инвентаря и сбруи. Было Макару Петровичу тогда 96 лет, а отделявшемуся с семьей в 17 человек сыну Савелию - 75.

ГЛАВА 3

НА СТРОИТЕЛЬСТВЕ ЛЕБЕДЯНСКОЙ ЖЕЛЕЗНОЙ ДОРОГИ

В начале 1890 года стало известно, что весной начинается строительство железной дороги Богоявленск - Лебедянь. Ранней весной начался завоз материалов.

Лебедянские собрали артель плотников в 40 человек. Старшим был плотник Кузнецов Н., а я вторым. Встретились с инженером Страшинским С. Э., договорились об условиях работы. После Пасхи дело закипело как на станции Лебедянь, так и по всей линии в восемьдесят пять верст. Наша артель рубила жилые дома - четыре для станции Лебедянь и еще для других мест. Деревянные срубы размечались, разбирались и перевозились на место установки, где заранее готовились фундаменты. В это же время по всей линии отсыпалось полотно железной дороги, делались водостоки и мосты. Решались вопросы водоснабжения.

Одновременно с железной дорогой строились Лебедянский элеватор и приемные амбары зерна в каждой слободе города. Большинство зданий делалось из камня и кирпича. Наша артель укладывала полы, потолки и крыши, изготовляла окна и двери, навешивала их.

К осени все работы закончились. Движение пассажирских и товарных поездов было открыто 15 декабря 1890 года. Все работы без каких-либо механизмов, помогающих строить, закончились через семь месяцев.

В городе Лебедяни заметно оживилась жизнь. Грузы в больших объемах пошли в обе стороны, у ссыпных пунктов стояли очереди для продажи зерна, магазины заполнились различными товарами. У многих строителей появились деньги. За время строительства железной дороги за один рабочий день, правда, от зари до зари, на каждого плотника пришлось по 63 копейки. Таких денег до этого строительства в Лебедяни никогда не платили.

Хорошие заработки многих людей в 1890 году помогли пережить стихийное бедствие - обрушившийся на нашу слободу и станцию ураган. Унесло у многих крыши, а главное, все в поле. Успели убрать только озимые, нескошенные хлеба перемешало с землей.

стр. 87


--------------------------------------------------------------------------------
На следующий год плотники были в большой цене. За строительство домов купца Афанасия Андриановича Уланова в нашем городе и дьякона в селе Троекурове, а также за другие сооружения за сезон на каждого плотника артели за рабочий день получали по 82 копейки.

В 1892 году было продолжено строительство железной дороги от станции Лебедянь до города Ельца. Собрали артель в 96 человек. Половина ее во главе с Кузнецовым Н. Ф. ушла в г. Елец. С остальными за старшего остался я в Лебедяни.

Начали рубить бревенчатые стены пассажирского здания для станции Красное. Оно по чертежам было с четырьмя выступами о 26 углах. Рубили стены и других сооружений. Все по бревнам размечалось, перевозилось к месту установки, где мы же их собирали и достраивали.

Вдруг возникла угроза холеры, которая приближалась к нашим краям. Срочно разобрали новый, законченный строительством большой жилой дом, отвезли его на несколько верст от станции Красное и снова собрали. Все это было сделано в течение одних суток. За сложность работ получили 25 рублей чаевых. Они были заработаны честно, все трудились напряженно. Но холера, слава Богу, до наших краев не добралась. Руководство строительства железной дороги показало нам, что в чрезвычайных условиях для спасения людей будут приняты необходимые меры. При этом не могу не назвать, конкретных руководителей. Инженером-подрядчиком всего строительства был Героним Павлович Табурно, работы возглавляли инженеры Лаппа Георгий Павлович и Лепенин Александр Оттович. От них производителем работ, с которым мы больше всего имели дело, был инженер Перцов Петр Николаевич.

Не обходилось без курьезов. Из азбуки строительства известно, что при укладке бревенчатых стен каждое бревно вырубленным пазом кладется вниз, чтобы не затекала вода. В жизни иначе. На станции Талица фундамент был сделан с ошибкой, зеркально наоборот, и чтобы уложить бревна стен, нужно было перевернуть весь сруб сверху вниз, и тогда пазы бревен становились корытами для сбора влаги. Мы доложили об ошибке инженеру Табурно. Сроки окончания строительства заставили его пренебречь нашими протестами, он письменно распорядился делать так, как получилось. Правда, при готовности здания он приказал пролить все стены смолой и обшить их доской. Здание станции Талица с таким грубым техническим нарушением эксплуатируется до нашего времени.

ГЛАВА 4. СТРОИТЕЛЬСТВО МОСТОВ (1893 - 1894)

В 1893 году инженер Перцов Петр Николаевич поручает мне набрать артель в 20 человек для строительства железнодорожных мостов. Назначает меня десятником с окладом 25 рублей в месяц.

Сразу после Масленицы, в понедельник, 9 февраля, вся артель собралась в контору. Петр Николаевич поблагодарил всех за сбор к назначенному сроку, но начало работ перенес на следующий день и дал пять рублей для артели, если кому нужно опохмелиться после Масленицы. Все были довольны.

Приступив к работе, делали тепляки для возведения каменных опор моста через реку Дон, но вскоре получили задание возвести мост по американскому проекту. Ранее мне приходилось сооружать мосты с пролетом не более двух саженей (4,2 метра. - Ред.), а этот проект имел пролеты более четырех саженей (8,5 метра. - Ред.). Я призадумался. Помог инженер Перцов, который предусмотрительно привез деревянную модель моста, выполненную в масштабе из дюймовых квадратных брусков. В чертежах с помощью модели мы быстро разобрались что к чему. Стало ясно, как укладывать шестнадцать подкосов в большом пролете и как сопрягать в одной точке до десяти деревянных балок. В результате американский проект моста был успешно осуществлен на практике без ошибок и переделок. Спасибо инженеру Перцову Петру Николаевичу за это.

Следующим объектом строительства был мост по аналогичному проекту, но не с двумя, а с тремя пролетами общей длиной 20 саженей (около 42 метров. - Ред.) (*). Мост строился на шестой версте от станции Лебедянь и назывался Семибратским. Этот мост собрали без замечаний, уже был опыт строительства. Работали все увлеченно от зари до зари. Затем был точно такой же мост в Сенном овраге, что на версту дальше Семибратского, потом мост в селе Потово длиной 12 саженей (25 метров. - Ред.) и еще два моста между рекой Дон и станцией Рождество.

Следующим на расстоянии одной версты за станцией Рождество был большой Сурковский мост. Возникли определенные сложности на этом объекте, так как детали моста в большом количестве были изготовлены не нами, а плотниками в


___________________

* Справочно: одна сажень равна трем аршинам, или 48 вершкам, или 213,36 см. - Авт.


Ельце. Что-то исправили, а некоторые детали сделали заново. Мост был сооружен в заданные сроки.

Небольшим мостом против села Рождество завершили сборку всех порученных нам мостов. Затем прошли по мостам вновь, установили охранные брусья и перила. Укладка шпал и рельсов велась следом за нами. В ноябре было открыто временное движение поездов.

За эту работу мне кроме договорной оплаты дали 20 рублей наградных.

Запомнились добрые встречи с инженером Перцовым Петром Николаевичем. Он всегда был готов помочь, дать разъяснения по чертежам, реально оказать содействие общему делу. Часто благодарил, иногда угощал и даже оставлял ночевать, если засиживался у него допоздна.

При испытании собранных мостов поездом выявился лишь один случай осадки на Сурковском мосту и только с одной его стороны. Вина была не наша, а тех, кто забивал сваи не на требуемую глубину, а до первых камней, которые и проседали под нагрузкой. Разумеется, недостатки были устранены.

Однажды на полотне железной дороги нашел несколько стыковых гаек и сразу обратил внимание на расширенные пути. Более того, на шпалах были следы колес, по-видимому, тендера паровоза, который далее снова затянул свой тендер на рельсы. Немедленно перекрыл путь с двух сторон, вызвал ремонтных рабочих. Пути были восстановлены до прохода поезда.

Привычная крестьянская взаимопомощь перешла и во взаимоотношения между строителями. Расскажу один такой случай. На мосту через реку Лебедянку под железные фермы мой сосед-десятник по каким-то причинам не положил свинцовые прокладки и не мог этого исправить до приезда приемочной комиссии. Попросил меня. С четырьмя рабочими, взяв большие домкраты, отправились на мост, удалось быстро поднять его и положить под опоры свинец. Но, едва закончив работу, увидели приближающийся поезд с начальством. Чтобы скрыть факт исправления недоработки, домкраты сбросили в воду, а сами ушли в посадки рядом с мостом. Комиссия все осмотрела и приняла сооружение в эксплуатацию. Виновник расплатился с рабочими из собственного кармана.

Движение поездов от Лебедяни до г. Ельца было открыто 23 апреля 1894 года.

"За усердное и со знанием дела исполнение" обязанностей десятника при постройке мостов на Лебедянско-Елецкой железной дороге и "трезвое поведение" получил от инженера П. Н. Перцова и Начальника дистанции пути П. В. Ситникоа аттестат.

ГЛАВА 5. ПОСТРОЙКА АТКАРСКО-ВОЛЬСКОЙ ЖЕЛЕЗНОЙ ДОРОГИ (1895 - 1896)

В Вольске я оказался по приглашению Страшинского С. Э. Он был инженером на Лебедянской железной дороге в 1890 году, когда я начал участвовать в строительстве российских путей сообщения.

Весной два месяца занимал должность журналиста (учетчика) при набивке свай на Богоявленск-Сосновской железной дороге. В Богоявленске на станции я и повстречал Страшинского. Он расспросил, где я и что делаю, и тут же предложил поехать десятником на строительство Аткарско- Вольской железной дороги. Я сразу дал согласие, взял расчет. В Лебедяни меня уже ждал бесплатный билет до г. Саратова поездом и далее до г. Вольска пароходом по Волге.

Вместе со мной оказались в поезде Мои старые знакомые, подрядчик Кузнецов Яков Никитич и десятник по каменным работам Комаров Николай Андреевич и еще двенадцать человек плотников. Все из Лебедянской Стрелецкой Слободы.

В ожидании парохода в г. Саратове провели весь день весело - был праздник Троицы. Пароход был грузо-пассажирским, небольших размеров и очень неустойчивым на воде. Назывался он "Купецкий". Для удержания его в равновесии имелось специальное устройство в виде большой бочки, набитой песком и камнями. Эту бочку команда перетаскивала с борта на борт, противоположный от крена парохода. Я уже говорил, что был праздник Троицы. Пассажиры захватили в дорогу много закусок и, конечно, водки. Да и взошли на борт большинство из них уже в веселом настроении. Очень скоро пьяные молодцы поняли работу команды с противовесом - бочкой и стали забавляться, пробегая от одного борта к другому. Команда выбивалась из сил, перекатывая бочку с балластом. Было много переживаний для трезвых пассажиров, хватило их и мне, тем более что плыл я на пароходе впервые в жизни.

В г. Вольске в гостинице, где я остановился в первый день приезда, познакомился с подрядчиками по всем видам работ. Им уже ранее было известно о нащем приезде.

В июне началось строительство здания вокзала и трех жилых домов. Мне было поручено наблюдение за сооружением жилья. Чертежное хозяйство вел техник Муравский Иван Иосифович, он хорошо рисовал и резал по камню. Многие украшения вокзала выполнены по его рисункам. Своими руками он изготовил фигуру боярина из камня, который был уложен замком - клином в арку над главным входом пассажирского здания. Человек он был очень грузный, любил поесть. Выпивал сразу ведро березового сока. Выращивал свиней и изготавливал колбасу. Однажды видел, как он коптил одновременно 80 окороков. Размер его талии превышал три аршина (более 2 метров. - Ред.), вес составлял семь пудов. По делам, если было нужно, ходили к нему сами, он нас не донимал.

С середины июля, наконец, получаю поручение начать сооружение мостов. Для начала их было шесть. Названия относили по местности: "Пологие ясли", "Глубокие ясли", "Кувыркин", "Сосновый овраг", "Гнуздеев мост" и "Лисий овраг". Сваи были уже забиты. Мои мосты по будущему пути железной дороги были разбросаны на четырнадцать километров. Лошади мне не выделялось, и ходил я ежедневно пешком до 30 верст. Сооружение мостов шло хорошо, и плотники и их десятник делали дело неплохо. К ноябрю все шесть были собраны без замечаний.

Летом ко мне приехала семья. У нас уже было три дочери. Сняли квартиру и остались зимовать в г. Вольске. Зимой работы по объему сократились, за мной оставили только контрольные функции за подготовительными мероприятиями к строительству в будущем 1895 году.

Весной возобновились в больших масштабах земляные работы, сооружались полотно железной дороги и подъезды (конуса) к мостам. Я предупредил всех исполнителей отсыпать уклоны к мостам одновременно с двух сторон, утрамбовывая грунт на одном уровне по обеим сторонам мостов. Однако технология укладки была нарушена. На мосту "Лисий овраг" весь грунт начали возить к одному концу, подпоры с другой стороны моста не оказалось, и он сдвинулся с места. Связующие и опорные детали вышли из пазов, многие геометрические размеры были нарушены. Укладка путей через мост стала невозможной. Все это сильно беспокоило меня, тем более что злые языки пустили слух, что он был сделан некачественно.

Выехав на место, оценил ситуацию и придумал, как быстро все поправить. Доложил руководству и получил одобрение своим планам. С группой рабочих мы исправили все нарушения установки деталей, опор и крепления в течение трех дней. Мост был приведен в первоначальное состояние и полностью соответствовал чертежу. Начальник строительства инженер Страшинский С. Э., которому, естественно, обо всем доложили, приехал на объект, когда мы его уже исправили. Осмотрел и прощупал руками каждый элемент. Дело закончилось благополучно и прибавкой мне жалованья до 45 рублей в месяц. Укладка железнодорожных путей произведена в установленные сроки. В июле 1895 года было открыто движение поездов.

В августе этого же года в моей семье родился сын. Первенца- сына назвали Петром. Семья оставалась в г. Вольске. Сняли частную квартиру, со служебной площади всех строителей попросили съехать. Начальник инженер Страшинский С. Э. пошел мне навстречу и оставил на зиму в городе, дал мне задание в г. Вольске при станции построить два жилых дома, один из них в два этажа. К концу года дома были готовы и обложены кирпичом. Кроме этих домов получил поручение построить у пристани, на прибрежной ветке железной дороги, пассажирское здание и жилой дом. С жильем никаких проблем не возникло, соорудили его быстро, а прибрежный вокзал доставил нам много хлопот. Пассажирское здание было сложным, имело большое количество оконных и дверных проемов. Известно, что проемы ослабляют жесткость конструкции. Несмотря на это, пришлось дважды перекатывать все здание с места на место. Дело все было в плохих начальниках. Мой покровитель инженер Страшинский после окончания строительства железной дороги перешел на другую работу и стал управляющим первого в г. Вольске цементного завода. Его место заняли другие люди. Приехал новый начальник и распорядился передвинуть здание прибрежного вокзала на четыре аршина в гору. Положили мощный настил, уложили катки, подготовили в новом месте фундамент и перекатили с большим трудом все сооружение. Я с самого начала выступал против этой затеи. Приехал новый старший начальник и приказал вернуть пассажирское здание на прежнее место. Хорошо, не успели разобрать настил и катки, быстро вернули все к старому положению. Возмущению моему и всех рабочих не было предела. Я его высказал вслух. Меня уволили.

Пока катали туда-сюда здание вокзала, на Волге начался ледоход. Вдруг в шум ломающихся льдин вмешался какой-то новый звук. Все подняли головы и увидели среди льдин пароход. Боялись за отважных людей на этом судне. Потом разглядели, что новый ледокол, сработанный в Черном затоне рядом с городом Вольском, шустро обгонял плывущие льдины, а те, что попадали ему на пути, легко превращал в крошку. Складывалось впечатление, что он идет не по льдам, а как бы по чистой воде. Вот какие ледоколы уже тогда делали русские люди!

Уже безработным пошел на стройку цементного завода к инженеру Страшинскому С. Э., но там большие дела еще не начинались, вакансий не было. Он опять захотел помочь мне и написал письмо главному инженеру в Управление строительства железных дорог в г. Саратов такого содержания: "Так как десятник М. Шестаков остался за штатом вследствие прекращения работ и зная его с 1890 года как отличного мастера и десятника по плотничным и столярным работам при постройке гражданских и искусственных сооружений, а также как человека всегда трезвого и исправного по службе, имею честь покорнейше просить Вас, если сочтете возможным, пристроить его на одну из вновь строящихся линий". Письмо подписал он и счетовод четвертого участка А. Краснов.

ГЛАВА 6. КОРОНАЦИЯ. ТРАГЕДИЯ НА ХОДЫНКЕ (1896)

В Саратове вакансий для меня не нашлось. Дали бесплатный билет до Рязани и обратно, чтобы побывать дома в Лебедяни. Но семья оставалась в г. Вольске. Ехать в Лебедянь не хотелось. Узнаю из газет, что в Москве на 14 мая назначена коронация царя Николая II, а было 10-е число мая 1896 года. Принял решение ехать в Москву.

Знакомый конторщик дал рекомендательное письмо к своим родственникам для возможного ночлега в Москве.

Извозчик за 50 копеек с Рязанского вокзала (Казанского. - Ред.) привез меня точно по назначенному адресу. Там провел первую ночь. Все светлое время следующего дня бродил по Москве. Впечатлений было много - впервые оказался в городе. Вечером усталый, но довольный, купил гостинцев к ужину. Вдруг мне объявили, что должен покинуть дом, так как его владелец отказался заявить мой паспорт в полицейский участок. То ли он требовал дополнительной оплаты, то ли просто были недобрыми отношения с приютившими меня людьми, но в сложившихся обстоятельствах грозил большой штраф. Пришлось вновь выйти искать новое место ночлега. Это оказалось непростым делом. По Тверской улице в районе Смоленского (Белорусского. - Ред.) вокзала обошел много домов без какого-либо результата. Наконец, у Тверской заставы наткнулся на меблированные комнаты, где и переночевал за 50 копеек.

Следующий день для осмотра города был подпорчен поиском жилья. У многих спрашивал, но ничего не находилось. Вдруг встретил землячку из села Теплое, что в 12 верстах от Лебедяни. Муж ее работал кассиром на фабрике, и они арендовали целый дом. На мою просьбу ответила приглашением, а узнав мои проблемы, сказала, что их проверять некому и паспорт можно не регистрировать.

Оставил в этом доме вещи и поспешил в город. Подошел к Кремлю. Вижу, толпится много людей и разных начальников. На мои вопросы ответили: ждут проезда царя и царицы в Кремль из дворца, что в Нескучном саду. По сторонам улицы выстроились солдаты. Остановилось все движение. Стало хорошо и далеко видно. Минут через пятнадцать появился экипаж с одним кучером, в нем сидели царь и царица. Никакой охраны не было. Начались громкие крики "ура", которые не прекращались до въезда экипажа в Кремль.

На следующий день попытался попасть на коронацию в Кремль, но туда пускали только по пригласительным билетам. Перешел Москва-реку и стоял над берегом в большой тесноте, наблюдая через реку события за кремлевской стеной. После коронования и обедни царь и царица в собольих одеждах вышли на стену крепости. Долго все кричали "ура", затем царь поднял руку, все затихли, он прочитал Манифест. Но через реку нам услышать что-либо было трудно. Никто ничего не понял. Ушел царь, и народ стал расходиться. К пяти часам пришел домой. Немного перекусили с хозяином и пошли смотреть московскую иллюминацию.

На следующий день на Тверской, у дома губернатора, увидел позолоченную карету. Остановился и сразу оказался в толпе людей. Вышла из губернаторского дома царица со своей сестрой. Народ кинулся к карете с письмами, жалобами и прошениями. Некоторые из них царица приняла, но многие конверты упали под колеса. Меня прижали к экипажу, хорошо не к колесу. Под крики "ура" карета тронулась и стала быстро удаляться.

О празднике на Ходынском поле было объявлено заранее. В семь часов утра предполагалась выдача подарков. В восемь - начало театральных представлений на трех сценах и игра оркестров. К девяти ожидался приезд царя, а с десяти разрешалось пить пиво и мед. В двенадцати бараках по 10 саженей (20 метров. - Ред.) каждой из стен было выведено по 32 резиновых, запирающихся краном шланга с пивом и медовухой.

Стало известно, что для народа приготовлено шестьдесят тысяч подарков. Каждый из них включал ситцевый платок с видом Кремля, эмалированную железную кружку с царским вензелем, книжку с описанием праздника коронации, три четверти фунта (300 г - Ред.) колбасы и столько же по весу разных орехов. Все это завязывалось в платок, и отдельно должны были давать белую булку хлеба.

Мы с хозяином договорились пойти на Ходынку пораньше. Еще только начинало светать, когда мы туда отправились, около трех часов были на месте. Народу было много, к пяти часам тысячные толпы собрались у палаток с подарками. Охрана оставалась ночной, усиления ее к празднику не происходило. Толпа все увеличивалась. Вдруг на море голов были брошены крики, что подарки уже раздают. Люди хлынули к палаткам. Буфетчики, напуганные приближением неуправляемой огромной толпы, стали бросать в нее подарки. Что же тут началось! Передние наклонялись за упавшими свертками, на них напирали задние ряды, и толпа пошла по упавшим лежащим людям. Я вспомнил всех родных.

В толпе мы оказались у ее края, и это спасло нас, удалось выбраться. Очень близко на глазах озверевшие существа давили друг друга, а задние ряды подталкивали в эту мясорубку все новых людей. В единый крик слились и плач, и вопли, и рыдания. Отойдя в сторону, обнаружили неразгромленную палатку, где относительно спокойно раздавали подарки. Они достались и нам. В стороне за пивными бараками, которые еще не были задействованы, увидели три театральных сцены, ряд призовых аттракционов, столбы с колоколами, в которые начали звонить раньше времени. Может быть, для того, чтобы заглушить гул криков с площади, где должны были раздаваться подарки.

К семи часам подошла десятитысячная толпа Прохоровской мануфактуры. Они шли спокойно, так как знали, что им гарантирована выдача подарков. При этом условии их задержали на фабрике. Но когда они увидели кровавое поле, разгромленные палатки и всю человеческую трагедию Ходынки, все бросились к баракам, где пиво и медовуха. Через мгновение легонькие сооружения были сметены толпой, вся система раздачи напитков была разрушена. Бочки раскатывались по полю, в них вышибались днища и кто чем мог, начали черпать хмельное, кто пригоршней, кто картузом, а кто и калошей. Очень быстро ничего не осталось. Большими группами народ стал покидать Ходынское поле.

С большим опозданием начались представления на театральных сценах. Ничего не запомнилось. В глазах стояли дикие сцены катастрофы. Царский павильон стоял далеко от мест, где мы только что видели и пережили огромное человеческое горе.

Под крики "ура" из Петровского дворца подъехала царская семья. При приближении царской коляски в воздух поднялось большое количество воздушных шаров красного цвета, по одному и целыми связками. Был поднят в воздух и большой воздушный шар с человеком в корзине. У царского павильона людей было немного, все стояли свободно. Царская семья - и царь, и царица, и мать царя Мария Федоровна, а также наследница в руках няни - поднялась на террасу павильона.

Около четверти часа продолжалась овация с криками "ура", когда царь и члены семьи стоя приветствовали народ. Николай II держал ладонь к козырьку фуражки, царица кланялась. Царь опустил руку и поклонился народу. Крики приветствия прекратились. Он зачитал Манифест. Его содержания я не запомнил, да и мысли были о другом, о том, что произошло рядом. Затем царствующие особы разместились в креслах, и царь взял в руки бинокль. Оглядел все вокруг и долго смотрел в сторону поля, где произошла трагедия. Царица сделала попытку взять у него бинокль, но он мимо царицы передал его матери. Она быстро взглянула туда, куда до нее смотрел ее сын, и сразу же передала бинокль кому-то назад и взмахом руки приказала его унести. Царица трагедии так и не увидела. Рядом пел хор из тысячи человек- певчих, звонили колокола, но торжественность момента не чувствовалась.

Вскоре царская семья ушла внутрь павильона и снова вышла не более чем на 10 минут. Бриллианты, нашитые на зонт царицы, переливались светом и очень блестели, это мешало смотреть на происходящее. Вскоре царская семья покинула Ходынку. Общее время их пребывания на народе не превысило получаса. Театры и аттракционы продолжали работать, звучала музыка, но веселья не было. Пошли с хозяином дома, где я остановился, в Москву. По пути я у босого пьяницы купил еще одну царскую кружку

за 60 копеек и подумал: было ли нужно из-за этого давиться в толпе?

На следующий день пошли на Ваганьковское кладбище, где рядом в гробах лежали погибшие на Ходынке. Нашедшие своих родственников тут же оформляли нужные бумаги и сразу хоронили в приготовленные могилы. Висело объявление, что семьям погибших будет выплачиваться одна тысяча рублей. Дома хозяйка сказала, что среди людей, лежащих на Ходынском поле, она якобы видела одного лебедянца. Оказалось, что я его тоже знал. Вернулся на кладбище, но лебедянского знакомого не нашел. К счастью, потом выяснилось, что он жив и здоров, но на Ходынке был, где его изрядно помяли.

ГЛАВА 7. НА СТРОИТЕЛЬСТВЕ ЦЕМЕНТНОГО ЗАВОДА (1896)

Из краткосрочного отпуска в Москву, который я сам себе устроил, вернулся к семье в г. Вольск 22 мая. Опять выручил инженер Страшинский С. Э., именно он поручил производителю работ И. Н. Сафонову принять меня десятником на строительство цементного завода. Дал мне служебную квартиру, где и разместилась семья.

Дел хватало, обязанностей было много: распределял работы на день и контролировал их качественное исполнение, вел табель, принимал и обмеривал все прибывающие материалы. Каменщики были местные и из Лебедяни, плотники из Петрограда и часть из Вольска. Трубу высотой 22 сажени (около 45 метров) укладывали петроградские специалисты. Кроме того, каждое утро приходило около трех сотен человек, желающих исполнять черную неквалифицированную работу; принимал только половину. В рабочих руках нужды не было. Все трудились хорошо, работали и в темное время. Строительная площадка освещалась электричеством. Пыхтел локомотив, который приводил в действие электрическую машину. Однажды случился сбой, погасло освещение. Я находился в самом сложном для движения в темноте месте. Обошелся этот сбой шрамом на лице на всю жизнь.

Материалы и оборудование доставлялись беспрерывно на баржах по воде. Корпуса цехов строились одновременно и росли быстро на глазах. Прибыл из Англии огромный трехцилиндровый паровой двигатель мощностью 750 лошадиных сил и четыре котла весом около тысячи пудов каждый. Любовался работой монтажников, которые ухитрились (всего лишь восемь человек) переместить такие тяжелые агрегаты с берега до установки на место. Контролировал эти работы английский специалист, который общался со всеми через переводчика. Весной 1897 года задействовали котельную, появился пар для двигателя. Но запустить его англичанин не смог в течение месяца: то горели подшипники, то лопнул цилиндр, то еще что-то. Вызвали нашего русского специалиста из Петрограда. Он быстро устранил неполадки, и двигатель заработал, правда, на двух цилиндрах. Третий отправил в Петроград на ремонт.

Большие трудности возникли при разгрузке барж со специальной глиной. Ее доставили 90 тысяч пудов на четырех баржах. Механизмов для разгрузки никаких не было, а каждый мешок с этой глиной весил 10 - 12 пудов (около 160 кг - Ред.). Лошадям на подводу не клали более трех мешков. Пришлось выгружать "народной силой". Грузчик поднимался по стремянке из трюма с многопудовым мешком на плечах и по доске переходил с ним на берег. Труд здесь был очень тяжелым.

Не легче пришлось, когда заготавливали и перегружали местный, белый, как мел, бутовый камень, более прочный и тяжелый, чем воронежский, с которым приходилось работать ранее.

По проекту начали копать заводской колодец, но требуемого количества воды в нем не оказалось. Пришлось срочно делать водовод из Волги. Выкопали ниже уровня реки канаву, стены ее пробили сваями и уложили квадратные деревянные трубы из пластин в 12 вершков шириной (около полуметра. - Ред.).

Строительство цементного завода продолжалось меньше года. В апреле 1897 года он начал выдавать цемент.

В городе Вольске я и моя семья прожили почти три года. За время, проведенное там, запомнилось многое. Сначала о профессиональном.

На берегу Волги начали строить элеватор. Сделали первый служебный этаж и основание для его высокой основной части. Вдруг весной по стенам и основанию пошли трещины. Сначала погрешили на излишнюю воду. Окопали всю стройку канавой глубиной в полторы сажени (около 3 метров. - Ред.), сделали дренаж, по стенам канавы набили сваи. Трещины продолжали увеличиваться местами до 8 вершков (более 30 сантиметров. - Ред.), пришлось строительство на этом месте прекратить. Были плывуны. Наглядно был преподан урок о важности изучения грунтов под будущее строительство зданий и сооружений.

Продолжение следует.

Опубликовано на Порталусе 25 января 2014 года

Новинки на Порталусе:

Сегодня в трендах top-5


Ваше мнение?



Искали что-то другое? Поиск по Порталусу:


О Порталусе Рейтинг Каталог Авторам Реклама