Рейтинг
Порталус

ПЕРВЫЕ ШАГИ РУССКИХ ЖЕНЩИН К ВЫСШЕМУ ОБРАЗОВАНИЮ

Дата публикации: 01 июня 2018
Автор(ы): Н. П. Ефремова
Публикатор: Научная библиотека Порталус
Рубрика: ПЕДАГОГИКА
Номер публикации: №1527866274


Н. П. Ефремова, (c)

В мае 1882 г. в Петербурге состоялся первый выпуск 176 слушательниц Бестужевских Высших женских курсов. Впервые женщинам России довелось получить систематические знания в объеме вузовской программы 1 . Позади был более чем 20-летний путь борьбы за право на высшее образование. Но еще много лет русским женщинам предстояло отстаивать и укреплять свои позиции в "храме науки". Этапы этой борьбы изучены не одинаково полно 2 . Особенно мало внимания уделялось начальным 15 ее годам.

С какого же времени ведется отсчет высшему женскому образованию в России? Обычно с 1869 г., когда были открыты первые курсы для женщин - Лубянские и Аларчинские. Однако еще осенью 1860 г. несколько смелых поборниц женского равноправия проникли в студенческую аудиторию Петербургского университета: Н. И. Корсини, М. А. Богданова, А. П. Блюммер, М. А. Бокова и Н. П. Суслова. Их занятия начались 28 ноября 3 . Но в воспоминаниях А. Е. Кауфман "Пионерки высшего женского образования и Петербургский университет" описывается, как еще осенью 1859 г., пришла на лекцию первая студентка: "Одна из самых больших университетских аудиторий, одиннадцатая, хорошо знакомая студентам-юристам, была переполнена: студенты с нетерпением ждали весьма популярного профессора Константина Дмитриевича Кавелина, читавшего им гражданское право. Но вот появляется профессор, а за ним ректор П. А. Плетнев под руку с молодою и красивою девушкой... Эта девушка была небольшого роста, весьма скромно одетая в простое черное платье... Звали ее, как студенты потом узнали, Наталья Иеронимовна Корсини. Отец ее был известный тогда в Петербурге архитектор... После лекции Кавелина первая по времени слушательница Петербургского университета стала посещать и другие лекции... Корсини приходила уже одна с записною тетрадью в руках, усаживалась за одним из общих столов и прилежно записывала лекции, стараясь не проронить ни одного слова" 4 .

В Петербургском университете убежденным защитником прав женщин на высшее образование был как раз Кавелин. А самая борьба за высшее женское образование была подготовлена эпохой 40 - 50-х годов XIX в., когда идею равенства женщин пламенно отстаивали В. Г. Белинский, А. И. Герцен, Н. Г. Чернышевский и их соратники. В "Колоколе" Герцен разоблачал мероприятия царского правительства, тормозившего решение вопроса о женском образовании. Один из публицистов революционно- демократической плеяды писал тогда: "Всякое знание, признаваемое полезным для мужчин, должно быть признано полезным и для женщин. Высшее образование... точно так же должно быть доступно женщине наравне с мужчиной" 5 . Высшее образование он рассматривал в одном ряду с развитием гражданской зрелости: "Первое, что мешает женщине занять в обществе место,


1 С. -Петербургские Высшие женские курсы за 25 лет. 1878 - 1903. СПб. 1903, с. 107.

2 См., в частности: Федосова Э. П. Бестужевские курсы - первый женский университет. М. 1980; Иванов А. Е. За право быть студенткой. - Вопросы истории, 1973, N 1.

3 Сватиков С. Г. Русская студентка в прошлом и настоящем. Б. м., б. г., с. 1.

4 Исторический вестник, 1910, N 1, с. 211.

5 Михайлов М. Л. Женщины, их воспитание и значение в семье и обществе. СПб. 1903, с. 86.

стр. 74


принадлежащее ей по праву, - это недостаток образования серьезного, рационального, в полном смысле слова человеческого, а не того внешнего, условного, которое называют женским... Подойдя ближе к интересам науки, женщина... научится видеть и настоящие интересы жизни и общества" 6 . После падения крепостного права за решение "женского вопроса" взялись коллективно, горячо и настойчиво сами женщины 7 . "Наше поколение женщин училось "эмансипирующим" идеям... на живых примерах, видя жертв, загубленных всем складом жизни", - писала известная публицистка, того периода М. К. Цебрикова 8 . Каждодневная действительность являла современникам примеры унижения прачек, швей, фабричных работниц. Но именно последние подавали своим современницам из разночинных семей примеры самоотверженности и стойкости в борьбе. "В "фабричных бунтах" 40-х и 50-х годов женщина была таким же неизбежным участником, как и в фабричной работе... С тех пор двери самостоятельного заработка стали открываться и перед женщинами других общественных классов" 9 .

Равенство в праве на высшее образование стало бы также шагом к ослаблению экономической зависимости женщин. Далеко не все современники понимали тогда эту подоплеку стремления женщин в вузы. Когда первые студентки появились в университетах, большинство обывателей не догадывались, что это не явление "быстротечной моды", а начало серьезного общественного движения. Свидетель той эпохи вспоминал, как один старичок-преподаватель говорил барышням, добродушно посмеиваясь: "Знаем, знаем, зачем поступили сюда! Женихов искать!" 10 . Сохранились свидетельства "шестидесятниц" относительно мотивов, побуждавших их добиваться высшего образования. Слушательница первых женских курсов в Москве А. Н. Шереметевская писала, что с конца 60-х годов XIX в. после учреждения женских гимназий их выпускницы могли преподавать в младших классах, но "не получили права, которое, казалось бы, было еще более естественным, - права продолжать свое собственное образование под руководством специалистов" 11 . Женщины не захотели мириться с тем, что их "выбрасывали в жизнь, слегка подразнив любознательность, без всякой надежды на дальнейшее настоящее образование" 12 . Недаром с начала 60-х годов в Петербургском университете у лучших лекторов большинством слушателей были именно женщины 13 .

Развернулись дебаты о высшем женском образовании. Одни считали, что раз "дело идет о чистом знании и лица мужского пола получают ученую степень вовсе не за то, что они принадлежат к известному полу", то и женщинам нельзя отказывать в высшем образовании 14 . Другие мотивировали свое несогласие тем, что студентки якобы будут плохо влиять на мужскую аудиторию 15 . Многие высмеивали нелепость такой мысли: не следует ли удалять женщин также с концертов и из церквей? Ведь и там они могут "помешать общественному спокойствию". Когда в 1861 г. в крупных городах вспыхнули студенческие волнения, правительство запретило допуск женщин в вузы. В 1864 г. вышел приказ военного министра о недопущении лиц женского пола в Медико-хирургическую академию; исключение сделали "только для г-жи Кашеваровой", которая занималась медициной по ходатайству Башкирского казачьего войска и имела обязательство поехать затем в Оренбургский край для лечения башкирок, ибо религия запрещала им обращаться за врачебной помощью к мужчинам 16 . Путь Кашеваровой к диплому был весь-


6 Современник, 1861, N 4, с. 505.

7 Подробнее см.: Шестидесятницы. - Вопросы истории, 1978, N 9.

8 Воспитание и обучение, 1878, N 5 - 6, с. 196.

9 Коллонтай А. Социальные основы женского вопроса. СПб.. 1909, с. 50.

10 Путь студенчества. М. 1916, с. 3.

11 Исторический вестник, 1896, N 7, с. 171.

12 Русское прошлое, 1923, N 5, с. 134.

13 Щепкина Е. Н. Из истории женской личности в России. СПб. 1914, с. 287.

14 Государственный исторический архив Ленинградской области, ф. 139, оп. 1, 1861 г., д. 6085, лл. 6 - 9.

15 Московский областной государственный архив, ф. 418, оп. 30, 1861 г., д. 630, лл. 13, 14.

16 Дионесов С. М.., Кашеварова В. А. Руднева - первая русская женщина, доктор медицины. М. 1965.

стр. 75


ма тернистым. В автобиографической повести "Пионерка" она писала: в то время высшее образование казалось настолько невозможным для женщины, что "все, даже восхищавшиеся ее способностями, отсоветовали ей предпринимать хлопоты по этому несбыточному делу" 17 .

Попытки оказывать помощь женщинам, стремившимся в вузы, решительно пресекались. В Москве в 1861 г., когда студент Словутинский привел на занятия своих сестер, слух об этом мгновенно дошел до попечителя Московского учебного округа. Он вызвал к себе нарушителя устава и под угрозой исключения запретил ему повторять "подобные выходки". Напрасно вступился за дочерей их отец, известный беллетрист: ему ответили, что "барышни на лекции ездят для того только, чтобы подразнить студентов" 18 . Спустя девять лет сестры Федоровы и Ю. В. Лермонтова, будущий химик, подали прошение о допуске их на лекции в Петровскую земледельческую и лесную академию, но тоже получили отказ 19 . В Москве полиция запрещала устраивать где бы то ни было собрания для обсуждения вопроса о высшем женском образовании 20 . "Помнится, как боязливо, таинственно впускал нас старый швейцар,.. как осторожно входили сами женщины поодиночке, замедляя на улице шаг,.. как тщательно завешивались выходившие на улицу окна квартиры, где готовилось собрание, как будто собирались делать что-то недоброе", - вспоминала будущая слушательница врачебных курсов 21 .

В 1863 г. в Петербурге открылись двухгодичные педагогические курсы. Они сразу же попали "под подозрение", причем особенно "неприличными" для женского учебного заведения казались реакционерам лекции по естественным наукам. Хотя специально назначенная комиссия не нашла ничего безнравственного в их преподавании, но организатор лекций проф. Н. А. Вышнеградский был уволен от должности 22 . Тем не менее прогрессивные лица не оставляли мысли о необходимости высшего женского образования. "Еще будучи за границей, я слышал о зародившемся в среде русских женщин стремлении к высшему образованию и вернулся в Россию с готовым сочувствием такому движению", - писал основоположник отечественной физиологии 23 . Его сочувствие делу проявилось в поддержке М. А. Боковой и Н. П. Сусловой - первых в России женщин, ставших врачами. В домах ряда просвещенных петербуржцев устраивались занятия под руководством преподавателей или студентов. Там "демонстрировали бычачье сердце,.. резали лягушек и кроликов,.. смотрели в микроскоп" 24 . Такие занятия охотно посещала женская часть молодежи. Их инициаторами выступали сами девушки, привлекая студентов к делу, "засыпая массою вопросов, требуя разъяснений, осаждая их ожесточенными спорами, прося серьезных разъяснении" 25 .

Авторитет преподавателей среди студентов отчасти зависел тогда и от того, насколько активно поддерживалась первыми тяга женщин к знаниям. Добрая слава шла о профессоре Медико- хирургической академии В. Л. Грубере: "Привлекало в нем... в высшей степени благожелательное отношение к стремлению русских женщин к высшему образованию... Хотя высшая администрация еще не открывала женщине доступа в высшие учебные заведения, Грубер грудью, можно сказать, отстаивал за ними право доступа", - писал бывший студент Академии С. Чудновский 26 . В Казанском университете двери лекционной аудитории и анатомического театра открыл для женщин П. Ф. Лесгафт. В числе его учениц были сестры-революционерки Фигнер 27 . Лесгафт не только давал слушателям знания, но и формировал их мировоззрение в демократическом направлении. Полицейский агент доносил, что Лесгафт "силою своего ума умеет поддерживать в большинстве юных


17 Новости, 1886, N 261, с. 2.

18 Былое, 1907, N 1, с. 202.

19 Вестник высшей школы, 1958, N 10, с. 91 - 92.

20 Наблюдатель, 1882, N 4, с. 82.

21 Некрасова Е. Из прошлого женских курсов. М. 1886, с. 10.

22 С. -Петербургские Высшие женские курсы за 25 лет, с. 13 - 14.

23 Сеченов И. М. Автобиографические записки. М. 1945, с. 108.

24 Речь, 17.III.1913.

25 Русское богатство, 1907, т. 8, с. 35 - 36.

26 Былое, 1907, N 9, с. 282 - 283.

27 Советская педагогика, 1950, N 6, с. 41.

стр. 76


слушательниц своих... вредные идеи" 28 . Переехав в Петербург, он организовал по предложению Грубера кружок анатомии, который посещали до 100 женщин. В. Н. Фигнер отмечала высокое педагогическое мастерство Лесгафта, который умел делать слушательниц соучастницами творческой работы: "Час проходил незаметно, и аудитория, переполненная и неподвижная, слушала лекцию с неослабным интересом,.. все чувствовали, что в изучаемом предмете все нужно, все необходимо" 29 .

В те годы начинала свой путь в науку будущая общественная деятельница, автор книг по педагогике Е. Н. Водовозова. В числе знакомых ее семьи был революционер П. Л. Лавров. Юная Водовозова попросила Петра Лавровича убедить ее дядю, чтобы тот разрешил ей посещать лекции. Лавров согласился. "Когда же девушке учиться, если не в ранней молодости?" - считал он. К тому же "большинство теперешних лекторов читает весьма популярно", так что необходимые знания становятся вполне доступными слушательницам 30 . И все же главная роль в борьбе за высшее женское образование принадлежала самим женщинам. Особенно впечатляющим оказался пример С. В. Ковалевской, получившей высшее математическое образование за рубежом. Ее имя произносили с уважением; примером Ковалевской вдохновлялись ее ровесницы 31 .

Успехи первых русских женщин, получивших дипломы за границей, имели не столько личное, сколько общественное значение: они облегчали дальнейшие искания на пути к равноправию. Сверх того, лучшие представительницы 60-х годов XIX в. рассматривали высшее образование как необходимую подготовку для служения народу: "Права, за которые они боролись,.. права быть полезными деятельницами среди масс, среди народа" 32 . Такое понимание своего гражданского предназначения заставляло пионерок высшего образования не ограничиваться личными успехами, а думать о продолжении их почина другими. Например, В. А. Кашеварова-Руднева, успешно сдав выпускные экзамены в Медико-хирургической академии, сразу же начала ходатайствовать об организации женских врачебных курсов 33 . С. В. Ковалевская помогла получить высшее образование за границей Ю. В. Лермонтовой, А. М. Евреиновой и вместе с другими энтузиастками приложила немало стараний, чтобы поддержать в России тех, кто хотел продолжить образование. Ковалевская говорила, что видит смысл жизни в том, чтобы служить науке и "прокладывать новый путь женщинам, потому что это значит служить истине и справедливости" 34 . Ее муж, В. О. Ковалевский, известный палеонтолог и издатель, безвозмездно отдавал библиотеке женских курсов экземпляры своих книг, а Софья Васильевна предложила свои услуги для бесплатного чтения лекций по математике 35 . Она писала шведскому математику М. -Г. Леффлеру: "Я жажду возможности приложить свои познания к высшему образованию для того, чтобы раскрыть женщинам двери университетов" 36. Но разрешение не было дано: правительство не хотело, чтобы своим примером она увлекала других женщин, что способствовало бы демократизации общественной жизни.

Созданием курсов женщины вплотную занялись в 1867 г., после выступления на Петербургском съезде естествоиспытателей Е. И. Конради, переводчицы и публицистки, активной сотрудницы "Заграничного вестника" (выходившего под редакцией П. Л. Лаврова), позднее - редактора журнала "Неделя" 37 : "Почтенное собрание не откажет принять к сведению голос из той среды русского общества, которая до сих пор не имела возможности заявить себя активно... Среда эта - русские женщины, матери и воспитательницы подрастающего поколения... Но как


28 Красный архив, 1940, N 100/3, с. 140.

29 Фигнер В. Запечатленный труд. Т. I. М. 1964, с. 72 - 73.

30 Водовозова Е. Н. На заре жизни. Т. II. М. 1964, с. 112.

31 Женское дело, 1899, N 4, с. 34.

32 Кропоткин П. А. Записки революционера. М. 1966, с. 241 - 242.

33 Дионесов С. М., Кашеварова В. А. Ук. соч., с. 66 - 68.

34 Женское дело, 1899, N 4, с. 58.

35 Литвинова Е. Ф. С. В. Ковалевская. Ее жизнь и деятельность. СПб. 1894, с. 48.

36 Цит. по: Стасов В. Надежда Васильевна Стасова. Воспоминания и очерки. СПб. 1899, с. 396 - 397.

37 Исторический вестник, 1898, N 12, с. 1242 - 1243.

стр. 77


же подготовлены женщины к великой обязанности, возлагаемой на них самою природою и самим складом общественного быта? Едва ли нужно доказывать, что громадное большинство женщин не только не обладают систематическим, строго научным запасом знания, но даже чужды тех элементарных сведений, без которых всякое дальнейшее занятие науками становится безотрадным блужданием в потемках"; далее она требовала организации "правильных высшеобразовательных курсов для женщин" 38 . Группа женщин из Смоленска писала: "Радуемся за молодое поколение, за женские гимназии и другие учебные заведения, которым дан будет жизненный толчок" 39 .

Гимназии в ту пору готовили "попугаев, кукол, все, что хотите", только не образованных женщин: "По выходе из гимназий лучших учениц ждало горькое разочарование, и им приходилось наверстывать потерянное время. Имевшие средства брали отдельные частные уроки, менее состоятельные составляли кружки и вскладчину приглашали хорошего учителя" 40 . Особенно заметные пробелы имелись в познании естественных наук. Не случайно будущий юрист Евреинова писала Лермонтовой: "Обратите больше всего внимания на Ваши математические занятия: недостатки этих познаний и вообще надлежащей подготовки при вступлении в университет [Цюрихский. - Н. Е.] страшно начинают дискредитировать наше женское дело"; она беспокоилась, что в России "придирчивые противники" женского высшего образования "легко найдут пригодный материал для своих выводов о неспособности женщин к высшему образованию" 41 . В другом письме тому же адресату есть сообщение, что в Петербурге уже взялись за устройство математических лекций для соискательниц высшего образования 42 .

Это беспокойство разделяла и Конради. Но она считала, что проблемы здесь нет: "Мы ведь намереваемся в самом скором времени устроить частные кружки, а потом и курсы для пополнения пробелов женского образования" 43 . Для кружковых занятий предоставила свою квартиру дочь архитектора Н. В. Стасова, будущая распорядительница Высших женских курсов. Многие готовились по математике в кружке А. Н. Страннолюбского, учителя Ковалевской. "Бодрый, деятельный, строго принципиальный, не допускавший компромиссов", он создавал "удивительный подъем настроения" 44 . Когда в 1878 г. открылись Бестужевские курсы, Страннолюбский 12 лет оставался их бессменным секретарем.

Что касается Аларчинских курсов 1869 г., то их организовала при содействии педагога И. И. Паульсона группа энергичных девушек. На имя ректора Петербургского университета сразу после съезда естествоиспытателей, на котором выступала Конради, пришло письмо за подписью 100 женщин с просьбой посодействовать организации высшего женского образования. Среди инициаторов сбора подписей была М. В. Трубникова, дочь декабриста В. П. Ивашева, после смерти ссыльного отца воспитывавшаяся у родственников. Она рано приобщилась к чтению, увлекалась историей, философией, естественными науками. Демократично настроенный муж "пленил ее сердце цитатами из Герцена" 45 . В дальнейшем Трубникова пошла как бы по следам тех декабристов, которые, находясь в сибирской ссылке, впервые начали создавать там внесословные женские школы. Как известно, это показалось местным властям лишней затеей: они боялись остаться без кухарок, горничных и нянек, если "всех бедных девочек сделают учеными" 46 .

Трубникова, которую отличали "чрезвычайная искренность, честность, широта взглядов" и "необычайная скромность, такт, уважение к мнению и личности дру-


38 Труды Первого съезда естествоиспытателей. СПб. 1868, с. 29 - 30.

39 Русская мысль, 1868, N 12, с. 2.

40 Литвинова Е. Ф. Ук. соч. Подробнее см.: Федосова Э. П. Ук. соч., с. 5 - 25.

41 Архив Дома Плеханова (Ленинград), ф. 352, оп. 1, д. 399, лл.. 34, 34об.

42 Там же, л. 45.

43 Женское дело, 1899, N 4, с. 34.

44 Празднование двадцатипятилетия С. -Петербургских Высших женских курсов. СПб. 1904, с. 23.

45 Буланова-Трубникова О. К. Три поколения. М. 1928, с. 72 - 73.

46 Сибирь и декабристы. Вып. 2. Иркутск. 1981, с. 92 - 100.

стр. 78


гих, всегда ясно формулировала собственные взгляды" 47 и обладала незаурядными организаторскими способностями. Первой из русских женщин она установила связь с участницами освободительного движения за рубежом, вела переписку с поборницами женского равноправия во Франции, Англии, США, стойко отстаивала на газетных страницах идею высшего женского образования: "Пока двери университета и Медицинской академии не откроются для всех, необходимо иметь для массы женщин подспорье" 48 .

Им-то и должны были стать женские курсы, о создании которых шли переговоры с преподавателями столичного университета. Из числа известных ученых на просьбу женщин живо откликнулись А. Н. Бекетов, Д. И. Менделеев, И. М. Сеченов 49 , А. М. Бутлеров, И. И. Мечников и др. Надо было не только заручиться их поддержкой, но и получить разрешение на открытие "женского университета" в Министерстве народного просвещения. Правительство приняло эту просьбу в штыки. Когда Александр II "встречал девушку в очках и в гарибальдийской шапочке, то пугался, думая, что перед ним нигилистка, которая вот-вот выпалит в него из пистолета" 50 , - писал современник. В правительственных канцеляриях указывали на недостаточную подготовленность будущих студенток, отсутствие подходящего помещения, нехватку средств. И все-таки царь вынужден был пойти на уступку: хотя специального университета для женщин не было дозволено, но дано согласие на публичные лекции для всех желающих без различия пола, причем Министерству народного просвещения не требовалось ничего менять в сложившейся системе преподавания 51 .

Запрещение женского университета огорчило инициаторов этого начинания. "Следовало ли соглашаться на популярные лекции?" - спрашивали они себя. "Отказаться всегда успеете, а второго разрешения не скоро добьетесь", - отвечали им профессора Петербургского университета 52 . Среди женщин одни считали, что из лекций постепенно "вырастет" и университет, другие предлагали передать все имеющиеся средства на стипендии для тех, кто поедет учиться за границу. Собрания учредительниц проходили на квартире Н. В. Стасовой. Там встречались и "нигилистки", девушки из разночинной среды, добивавшиеся самостоятельности; и скромные труженицы, содержавшие своей работой семью; и богатые, знатные женщины, для многих из которых высшее образование было лишь модным увлечением.

По решению министерства, организация лекций возлагалась на самих женщин; они должны были договариваться с преподавателями, вести хозяйственные и учебные дела. Такую же самостоятельность предоставили им ранее на Лубянских курсах в Москве. "Между тем как начальство высших учебных заведений, считая сходки студентов чуть не преступлением, разгоняло их с помощью войска и наказывало исключением,.. слушательницы Лубянских курсов преспокойно собирались... и без всякой помехи, хотя и под наблюдением надзирателя, обсуждали свои дела", - рассказывала одна из бывших курсисток, заметив далее, что правительство в конце концов решило покончить с курсами 53 . Допуская самоуправление на лекциях, оно надеялось, что это явится камнем преткновения для развития женского образования. Но случилось наоборот: самостоятельность заставила женщин мобилизовать силы, позволила приобрести организаторские навыки, способствовала утверждению коллективизма.

Несмотря на отсутствие постоянного помещения, недостаток средств и различный уровень подготовки слушательниц, занятия шли строго по программе и поль-


47 Женское дело, 1899, N 12, с. 22.

48 Стасов В. Ук. соч., с. 478.

49 Сеченов еще в 1863 - 1864 гг. участвовал в чтении лекций для женщин в петербургской Знаменской коммуне. Организатор этого общежития для разночинок писатель В. А. Слепцов с энтузиазмом поддерживал идею эмансипации и выступил со статьями, посвященными женщинам-ученым (Литературное наследство, 1963, т. 71, с. 222, 445).

50 Кропоткин П. А. Ук. соч., с. 240.

51 Высшие женские курсы в С. -Петербурге. Краткая историческая записка. СПб. 1903, с. 5.

52 С. -Петербургские Высшие женские курсы за 25 лет, с. 32.

53 Исторический вестник, 1896-, N 7, с. 184.

стр. 79


зовались большой популярностью. На них записалось 900 человек, в основном именно женщины. В день начала занятий, 20 января 1870 г., помещение было переполнено и многим пришлось стоять. Лекции читались вечерами, т. к. многие слушательницы днем работали. По праздникам профессора проводили практические занятия и приглашали слушательниц в лаборатории университета. Плата за обучение была высокой - 25 руб. в полугодие 54 . Министерство никаких ассигнований не выделило. Женщины хотели дать объявление в газетах о сборе пожертвований, но министр внутренних дел запретил публикацию.

В Москве, чтобы пополнить средства Лубянских курсов, слушательницы устраивали концерты и литературные вечера. Иногда в них бесплатно участвовали артисты Малого театра. В результате организаторам курсов удавалось освободить некоторых девушек от платы за обучение. Питалось большинство курсисток в дешевых кухмистерских, где "вместо щей была только мутная жидкость с невозможным запахом и вкусом", а вместо капусты в ней плавали "какие-то нитки, должно быть, бывшие жилки бывшего некогда капустного листа" 55 . У столичных курсисток считалось роскошью поехать в Публичную библиотеку, чтобы почитать там журналы и газеты. Стоило это 10 коп., и гораздо больше следовало заплатить извозчику, добираясь до библиотеки. В течение десятилетия слушательницы лекций, а затем Высших женских курсов жили по сырым и холодным углам бедных кварталов; снимали угол с одной постелью нередко 3 - 4 подруги, так что спать приходилось по очереди. Многие ночи курсистки проводили за "оплачиваемой грошами перепиской вместо отдыха" 56 . "Сердце хранит скорбную память о многих даровитых, выдающихся натурах, которые сломились и зачахли, не достигнув ничего, потому что природа дала им слишком мало физических сил. А эти женщины жили бы, несли бы в жизнь добро, если бы путь был расчищен" 57 , - писала М. К. Цебрикова.

Зачастую девушкам приходилось вести борьбу за право посещать курсы и с родителями. Участница женского движения Е. Н. Щепкина вспоминала: "В некоторых семьях родных и знакомых я не показывалась за все три года ученья, так мрачно смотрели там на девицу, одиноко бегающую по улицам на какие-то бессмысленные занятия" 58 . Будущий писатель В. В. Вересаев на всю жизнь запомнил, с каким восхищением взирал он в юности на хрупкие фигурки курсисток с вдохновенными лицами; "происходил как бы отбор девушек, наиболее энергичных, способных, действительно стремившихся к знанию и к широкой общественной деятельности" 59 .

Хотя курсы не давали никаких прав тем, кто их оканчивал, слушательницы проявляли стремление изучать каждый предмет как можно глубже и иметь действительно вузовский уровень знаний. Лубянские курсы сначала работали по программе мужских гимназий, затем ее стали расширять. На школьной скамье вместо физики девушкам преподавали "не больше как ряд фокусов, разных побасенок, передаваемых учителем-французом не столько ради изучения самой физики, сколько ради практики французского языка"; курсистки же не хотели, чтобы к ним обращались "словно к детям или дикарям" 60 . Лекции по истории, физике, ботанике и зоологии с самого начала носили университетский характер. С 1870 г. женщины настояли на том, чтобы ввести в программу алгебру, аналитическую геометрию, затем астрономию. Зато закон божий ввиду полного равнодушия к нему курсисток был исключен 61 .

Курсы Герье в Москве специализировались на литературе и истории. Историю преподавал молодой В. О. Ключевский. Курсистки были первыми слушателями его знаменитого курса русской истории. На Лубянских курсах преподавали естест-


54 Высшие женские курсы в С. -Петербурге, с. 6.

55 Некрасова Е. Ук. соч., с. 89 - 90.

56 Дело, 1882, N 4, с. 150 - 151.

57 Звезда, 1935, N 6, с. 190.

58 Русское прошлое, 1923, N 5, с. 138.

59 ВересаевВ. Собр. соч. в 5 тт. Т. 5. М. 1961, с. 238 - 239.

60 Некрасова Е. У к. соч., с. 17, 19.

61 Там же, с. 21.

стр. 80


венные науки, причем "слушательницы присели за математику так усердно, что порой становилось страшно за них. Они увлекались в эту строгую науку до забвения, всего окружающего. Преподаватель искренне торжествовал, он увлекался вместе с ними и все дальше и больше тянул их в глубь математики" 62 . Там же читал лекции по астрономии известный ученый Ф. А. Бредихин 63 .

В Петербурге состав тех, кто посещал в 1870 г. публичные лекции, оказался пестрым: там были гувернантки и учительницы, матери семейств и подростки, а также барышни, приходившие, чтобы развеять скуку. Самостоятельные девицы в скромных платьях соседствовали с богатыми дамами в пышных нарядах. "Скоро, однако, серьезность лекций разочаровала праздную публику", - отмечал очевидец 64 . Сначала преподавали русскую историю, русскую литературу, ботанику, зоологию, анатомию и химию. В 1871 г. программу дополнили органической химией, физиологией, геологией, юриспруденцией 65 . Большая заслуга в этом принадлежала А. П. Бекетову, который стремился преобразовать курсы "на иных началах, более отвечающих несомненно назревшей потребности русских женщин в строго научном образовании" 66 . Еще более расширился круг преподаваемых предметов, когда из этих лекций выросли Владимирские курсы, где больше внимания стали уделять семинарам и использованию наглядных пособий.

Слушательницы Владимирских курсов частично поступали затем на открывшиеся в 1872 г. Врачебные женские курсы 67 . Проект их организации был представлен правительственному Медицинскому совету еще в 1870 г., однако вопрос не решался до тех пор, пока не поступил от частного лица первый существенный денежный взнос, а общественность активно выступила в поддержку проекта. Прогрессивная печать проявляла обеспокоенность тем, что, "хотя в России существовал крайний недостаток в медиках", правительство колебалось и не торопилось допускать женщин в Медико- хирургическую академию. Факты громадной смертности детей в народе и практика деревенских повивальных бабок нисколько не оскорбляли "эстетического чувства" дам и господ; зато "представить себе женщину, девушку со скальпелем в руке они не могут, не содрогаясь" 68 .

На открывшиеся все же после долгих хлопот Врачебные курсы приняли около 90 женщин, главным образом из разночинной среды. И там с первых шагов проявилось их стремление к углубленным занятиям. Когда профессор физики дал понять, что "его курс будет читаться основательно и будет носить вполне серьезный характер, это очень порадовало студенток" 69 . Более того, "слушательницы убедили профессоров читать каждый предмет гораздо полнее, чем требовалось по программе, и добились преподавания предметов, вовсе не входивших в программу. Если они узнавали, что какой-нибудь профессор согласен допустить их в свою аудиторию по вечерам или воскресеньям, то немедленно пользовались этим случаем учиться" 70 . Хорошо помогал курсисткам видный медик С. П. Боткин, уже приобретший известность как замечательный диагност 71 .

Основной контингент окончивших курсы прекрасно зарекомендовал себя на практике, оказывая, в частности, квалифицированную медицинскую помощь на Балканском фронте в 1877 - 1878 годы. "Никогда не сознаваясь в усталости, никогда не заявляя ни малейшего неудовольствия, эти самоотверженные труженицы работали без отдыха по целым суткам, превозмогая все... Многие из сестер поплатились здоровьем за свое ревностное служение страждущим, а некоторые


62 Там же, с. 25.

63 Исторический вестник, 1896, N 7, с. 177.

64 Сватиков С. Г. Ук. соч., с. 8.

65 С. -Петербургские Высшие женские курсы, с. 41.

66 Празднование двадцатипятилетия С. -Петербургских Высших женских курсов, с. 12.

67 Стасов В. Ук. соч., с. 263.

68 Вестник Европы, 1872, т. V, с. 358 - 359.

69 Некрасова Е. Ук. соч., с. 73.

70 Кропоткин П. А. У к. соч., с. 239.

71 Белоголовый А. Н. Боткин, его жизнь и медицинская деятельность. СПб. 1892, с. 47 - 48.

стр. 81


и жизнью", - сообщалось в отчете "Красного креста" 72 . "Большинство врачей, прежде сомневавшихся в медицинской способности женщин, признали в них своих товарищей по делу", - свидетельствовал современник 73 . И тем не менее женщины-врачи нередко оставались без мест и должностей: губернаторы отказывали им не только во врачебной практике, но даже и в аптекарской работе 74 .

Многие учредители женских курсов стремились прочнее связать их с вузами. В. И. Герье просил Министерство народного просвещения разрешить ему числить свои курсы при Московском университете. Но министерство держалось того принципа, чтобы курсы "состояли на общем со всеми частными учебными заведениями основании". Впоследствии и петербургские Бестужевские курсы тоже возникли "по частной инициативе" и не могли бы существовать без пожертвований "Общества для доставления средств Высшим женским курсам" 75 . Официальные круги всеми методами пытались удержать женщин от увлечения курсами. "Классным дамам и преподавательницам женских гимназий строжайше запрещено, под опасением удаления от должности, посещать публичные лекции... Такое же запрещение распространено и на воспитанниц как гимназий, так и педагогических курсов" 76 .

Правительственная неприязнь к женским курсам проявлялась и в некоторых органах печати, публиковавших злобные нападки на женщин, осмелившихся получить высшее образование. "Дерзкий окрик со страниц какой-нибудь потерявшей стыд газеты, совершенно вымышленное оклеветание в печати курсов и их слушательниц" 77 , как отмечал историк женского движения М. Л. Песковский, соседствовали с похвалами царскому правительству, которому якобы "принадлежит почин в организации систематического среднего и высшего образования женщин" 78 . Сторонникам курсов приходилось вести борьбу с многочисленными недоброжелателями, которые сетовали, что образование оставит женщину "без отца и матери, без братьев и сестер, без мужа и детей".

Гораздо более сложной была постоянная борьба с полицией. Все программы занятий надлежало санкционировать в III Отделении, где их рассмотрение надолго задерживали, ставя под угрозу срыва начало лекций. Избавиться от такой "опеки" не было никакой возможности. И в Москве и в Петербурге курсы находились на плохом счету у полиции за их "нигилистическое направление". Обер- полицеймейстер Ф. Ф. Трепов в марте 1871 г. доносил министру внутренних дел, что на курсах "нет гармонии в преподавании, нет систематического приготовления слушательниц к одной, общей цели" 79 . Конечно, его беспокоили не педагогические недочеты. Курсисткам приходилось нарочито демонстрировать благонадежность, чтобы не возбуждать подозрений: "Судьба курсов была для них всего дороже, они знали, что за нее на них лежала ответственность перед будущим поколением женщин" 80 . Борьба за высшее образование способствовала политическому воспитанию женщин. На процессе нечаевцев 1871 г. обвиняемая А. Д. Дементьева заявила: "Даже те немногие отрасли знаний, которые предоставлены женщинам, обставлены такими преградами, что весьма немногие имеют возможность пользоваться этими средствами", и это ставит женщин в оппозицию 81 . Конечно, немало девушек оставались еще политически наивными; многие полагали, что высшее образование само по себе позволит им выполнить свой долг перед народом; что благодаря одному развитию науки "люди со временем достигнут полной власти над силами природы, и только тогда настанет на Земле длинный период такого счастья, которое мы


72 Красный крест в тылу Действующей армии в 1877 - 1878 гг. Т. I. СПб. 1880, с. 118 - 119.

73 Русские женщины в войну 1877 - 1878 гг. СПб. 1879, с. 94.

74 За женщин. Трезвые мысли и веские факты. СПб. 1885, с. 238.

75 Женское образование, 1878, N 5, с. 346.

76 Вестник Европы, 1870, N 4, с. 273 - 274.

77 Русская _мысль, 1886, N 11, с. 42.

78 Там же, N 7, с. 59.

79 С. -Петербургские Высшие женские курсы, с. 45 - 46.

80 Некрасова Е. Ук. соч., с. 84.

81 Правительственный вестник, 4.VII.1871, с. 3.

стр. 82


в настоящее время даже и представить себе не можем" 82 . Такое суждение, впрочем, было типичным тогда для значительной части интеллигенции. Только постепенно все большему кругу людей становилось понятным, что одним лишь распространением наук не достичь прогресса.

Ряд курсисток был настроен революционно. М. В. Трубникова сочувствовала целям народовольцев, хотя "решительно отрицала террор, и это было вечным предметом споров" 83 . А. П. Философова была непримирима к реакции и всеми доступными способами помогала революционерам, используя свои связи в высшем обществе 84 . В 1879 г. ее за содействие революционному подполью выслали из России. Революционные настроения были особенно заметны у студенток, обучавшихся в зарубежных университетах 85 . В 1873 г. царское правительство распорядилось, чтобы все русские женщины, обучавшиеся за границей, немедленно вернулись, в противном случае выданные им дипломы будут недействительны в России 86 . Находившаяся в Швейцарии В. Н. Фигнер оказалась перед выбором: "Если мы теперь побросаем науку на середине курса и если из сотен девиц, поступивших в недавно открытые для нас швейцарские институты, окончат лишь единицы, то не дадим ли мы право нашим врагам говорить, что женщины не пригодны и не способны к высшему образованию" 87 . Действительно, успехи русских студенток, занимавшихся в Цюрихском университете, доказывали, что "теория, провозглашающая полную неспособность женщин к высшему образованию, теряет всякое основание" 88 .

Однако значительная часть русских студенток сочла тогда все же необходимым, не завершив образование, перейти к революционной борьбе. Вернувшись в Россию, они приняли активное участие в "хождении в народ". Бывшая студентка курсов Герье писала: "У нас поднимались шумные беседы по политическим и социальным вопросам... У всех были знакомства среди кружков пропагандистов. Кто и спорил с революционерами, все же с волнением следил за ними, даже преклонялся перед их смелостью и самоотвержением. И грустно становилось, какие же мы, "гизотки Герье", серенькие и жалкие перед яркими образами сестер Любатович, Топорковой, Каминской, самой Бардиной... Естествознание, профессора отодвигались куда-то в туманную даль, все заслонялось собраниями с рабочими и крестьянами и чтением революционной и социалистической литературы" 89 . Так первые шаги русских женщин к высшему образованию слились в социальном плане с событиями разночинского периода освободительного движения в России.


82 Морозов Н. Повести моей жизни. М. 1916, с. 63.

83 Буланова-Трубникова О. К- Ук. соч., с. 156.

84 Аптекман О. В. Василий Васильевич Берви-Флеровский. Л. 1925, с. 120 - 122; Бенуа А. Мои воспоминания. М. 1980, с. 500, 502.

85 Барриве Л. Освободительное движение в царствование Александра Второго. СПб. 1909, с. 113.

86 Правительственный вестник, 21.V.1873.

87 Фигнер В. Поли. собр. соч. Т. 5. М. 1932, с. 205.

88 Бёрмет В. Университетское образование женщин. СПб. 1873, с. 24.

89 Русское прошлое, 1923, N 5, с. 140 - 141.

 

Опубликовано на Порталусе 01 июня 2018 года

Новинки на Порталусе:

Сегодня в трендах top-5


Ваше мнение?



Искали что-то другое? Поиск по Порталусу:


О Порталусе Рейтинг Каталог Авторам Реклама