Мыслить? Абстрактно? Sauve qui peut! — «Спасайся, кто может!» — наверняка завопит тут какой-нибудь наемный осведомитель, предостерегая публику от чтения статьи, в которой речь пойдет про «метафизику». Ведь «метафизика» — как и «абстрактное» (да, пожалуй, как и «мышление») —слово, которое в каждом вызывает более или менее сильное желание удрать подальше, как от чумы...

Полная версия публикации

Итак, перед Платоном стоит антиномия. Тезис ее сформулирован элеатами: истинно то, что тождественно самому себе, а тождественное себе не может не изменяться, ни возникать и исчезать, ни двигаться, ни члениться на части - оно может только быть и быть тождественным себе. Тезис элеатов, если его выразить формально - логически, свелся бы следовательно, к закону тождества: А есть А...

Полная версия публикации

Одной из проблем, обсуждавшихся в схоластической литературе во второй половине XIII в. и еще более активно в XIV в., была проблема смешения (соединения) элементов. Что представляют собой смеси или смешанные тела, присутствуют ли элементы в смесях и каким образом, сохраняются ли формы элементов в смешанных телах и т.д. - такого рода вопросы восходят к натурфилософским сочинениям Аристотеля: "Физике", "О небе", "О возникновении и уничтожении". Они и ставятся в схоластике в связи с разбором этих аристотелевских сочинений и при их рассмотрении средневековые авторы опираются на высказанные в них суждения. Интерес к этой проблеме не был случайным: проблема смешения или соединения элементов была одним из критических пунктов аристотелианской натурфилософии. Рассмотрение этой частной проблемы - а именно так она и формулируется Аристотелем - требует не только анализа самых фундаментальных понятий аристотелевской философии, таких как форма и материя, способность (потенция), действительность и действие (актуальность, акт), но и в известном смысле их переосмысления, так как в аристотелевском объяснении того, как возможно смешение, остается некая неопределенность...

Полная версия публикации

Настоящая критика имеет в виду его миросозерцание, которое обязаны исповедовать и проповедовать все подданные советского государства и все члены коммунистических партий во всем мире, ему подчиненные. Оно выражено в сжатой и точной форме догматического катехизиса марксизма, составляющего центральную главу истории ВКП(б). Мы не критикуем здесь других форм марксизма и социал-демократии, полагая, что центром внимания должен оставаться тот "марксизм", который действует в мире, диктует свою идеологию массам и при ее помощи осуществляет свой коммунистический империализм. Конечно, в этом катехизисе содержится не вся догма маркисизма и не все ее истолкования, но едва ли кто найдет в ней хоть одно утверждение, которое не повторяло бы высказываний Маркса или Энгельса...

Полная версия публикации

Для современного научного сообщества стало уже общепринятым квалифицировать Львовско–Варшавскую философскую школу как одно из направлений аналитической философии. Не противоречит этому, по–видимому, и сосуществование многообразных точек зрения в оценке деятельности школы. Между тем у самих ее представителей можно обнаружить столь широкий спектр философских воззрений и творческих позиций, что остается только строить догадки и предположения в отношении того теоретического (или какого–то иного) стержня, который помог бы нам раскрыть секрет феномена Львовско–Варшавской школы. “Ибо не объединяла львовских философов какая–то общая доктрина, какой–то единый взгляд на мир. То, что образовало духовную основу этих людей, было не содержание науки, но лишь способ, метод философствования и общий научный язык. Поэтому из этой школы могли выйти: спиритуалисты и материалисты, номиналисты и реалисты, логицисты и психологи, философы науки и теоретики искусства”, — так писала И.Домбская...

Полная версия публикации

В настоящей статье мы поставили себе целью разобраться в вопросе о неизменности и абсолютности логических принципов и основных законов мышления и показать, что одни из них действительно неизменны, неустранимы и абсолютны (формальные, рациональные принципы логики), другие же (например, закон противоречия и закон исключенного третьего) относительны, устранимы из логики, материальны и эмпиричны. Отсюда вытекает, что наша логика отличается двойственным характером, что она полуэмпирична, полурациональна и что поэтому ей может быть противопоставлена чисто формальная и чисто рациональная дисциплина, обобщенная логика, которую мы предложили бы назвать металогикой...

Полная версия публикации

Вплоть до XIX века логика сохраняла в существенном все положения аристотелевой логики. Логика Канта не представляет прогресса по сравнению с аристотелевско-схоластической логикой (подлинные слова Канта). В XIX веке началась эмансипация логики от Аристотеля. Главными этапами этого движения были: метафизическая логика Гегеля, открытие Миллем законов научной индукции и его критика силлогизма, критика учения о модальности суждения, сделанная Зигвартом [после Зигварта нет основания делить суждения на аподиктические (необходимости), ассерторические (действительности) и проблематические (возможности)], наконец, создание математической логики трудами Буля, Шредера и Порецкого...

Полная версия публикации

Идолы же, которыми одержим дух, бывают либо приобретенными, либо врожденными. Приобретенные вселились в умы людей либо из мнений и учений философов, либо из превратных законов доказательств. Врожденные же присущи природе самого разума, который оказывается гораздо более склонным к заблуждениям, чем чувства. Действительно, как бы ни были люди самодовольны, впадая в восхищение и едва ли не преклонение перед человеческим духом, несомненно одно: подобно тому как неровное зеркало изменяет ход лучей от предметов сообразно своей собственной форме и сечению, так и разум, подвергаясь воздействию вещей через посредство чувств, при выработке и измышлении своих понятий грешит против верности тем, что сплетает и смешивает с природой вещей свою собственную природу...

Полная версия публикации

Счастливый случай, доставивший мне возможность второй раз вернуться к тому же самому предмету, побудил меня взяться самому и за перевод; боюсь только, как бы не впасть мне в грех чересчур добросовестного переводчика, передающего все слово в слово и не решающегося отступить от буквы оригинала. Впрочем, и в таком подходе есть свой смысл: ведь для подобного рода научных сочинений не так важна изысканность пышного слога, как сохранение неискаженной истины. А потому я уже сочту себя много преуспевшим, если благодаря полной достоверности перевода читателю философских книг, переложенных на латынь, не придется обращаться за уточнениями к книгам греческим...

Полная версия публикации

Кто же был Кант - рационалист или иррационалист?

Казалось бы, на вопрос ответить нетрудно. Признавал Кант иррациональное? Да, признавал. Следовательно... Но в действительности дело обстоит не так просто.

Понятие ratio так же древне, как и irratio, и чтобы установить это, не нужно специальных изысканий. Пока существует разум, налицо и неразумное - его необходимая противоположность, его предельное понятие, в чем бы оно не выражалось. Будет ли оно выступать как относительность всякой объективной истины, как никогда до конца не сводимое к рациональным определениям бесконечное качественное и количественно, интенсивное и экстенсивное многообразие эмпирических явлений (свести все это многообразие в законченную рациональную систему - идеал науки, достижение которого явилось бы концом ее), или как случайность, которая есть форма проявления самой необходимости, или, наконец, "подсознательное", инстинктивное, интуитивное, в противоположность сознательным мотивам и т. д. и т. д. - объявлять все это продуктом "отчужденной" капиталистической системы производства , по крайней мере, несерьезно...

Полная версия публикации