Рейтинг
Порталус

РОЛЬ И ХАРАКТЕРИСТИКИ СОЦИАЛЬНО-ИСТОРИЧЕСКИХ КООРДИНАТ В САМООПРЕДЕЛЕНИИ ОБЩЕСТВА И ЛИЧНОСТИ

Дата публикации: 19 февраля 2005
Публикатор: Научная библиотека Порталус
Рубрика: ФИЛОСОФИЯ ВОПРОСЫ ФИЛОСОФИИ →
Номер публикации: №1108814817


С.П. Иваненков,
кандидат философских наук,
А.Ж. Кусжанова,
доктор философских наук
РОЛЬ И ХАРАКТЕРИСТИКИ СОЦИАЛЬНО-ИСТОРИЧЕСКИХ КООРДИНАТ В САМООПРЕДЕЛЕНИИ ОБЩЕСТВА И ЛИЧНОСТИ

Современная Россия переживает сейчас период складывания национальной целостности, в явном виде впервые поставив себе эту проблему после десятилетий коммунистического интернационализма. Неизбежной и безотлагательной задачей при этом становится осмысление складывающихся или уже функционирующих в реальном социуме мировоззренческих (а вместе с ними аксиологических, целевых, жизнесмысловых и других) структур и схем, управляющих субъектными позициями общества, различных социальных групп, индивидов.
Ведущие и зачастую определяющие позиции здесь принадлежат историческому сознанию. Его роль в формировании качественных и содержательных характеристик целостного сознания того или иного общественного формирования трудно переоценить. Выполняя функции социальной памяти, отражающей и рефлексирующей собственное существование общественного организма во времени, оно является атрибутивной предпосылкой самоидентификации любого общественного формирования (индивид, группа, социум, общество), задающей исходные координаты его жизнедеятельности. Не случайно периодически в том или ином обществе - частью осознанно, а частью неосознанно - разворачивается "борьба за историю", причем довольно жесткая, невзирая на поприще - будь то научно-теоретическая, политическая, идеологическая и любая другая арена.
Методология исследования и выделения существенных признаков исторического пространства-времени, оказывающих значимое влияние на формирование или выбор позиций субъекта социального действия (локального социума или индивида), еще находится в стадии разработки. Это порождает много проблем, например, обусловливает затруднения в попытках выделить и качественно определить специфику и уникальность тех или иных целостных социо-культурных ( в том числе национально-ориентированных) образований.
В частности, применительно к России, в пространстве этой же проблематики лежит как решение вопроса о сущности российской специфики, о "загадочности русской души", так и верификация распространенного утверждения, что "умом Россию не понять". В этом отношении исследователями вполне правомерно отмечается сегодня "преобладание полярных суждений", которые "есть следствие, с одной стороны, чрезмерной политической ангажированности, с другой - отвлеченно-спекулятивного характера рассуждений, неизбежного, покуда они ведутся по преимуществу на страницах газетно-журнальной публицистики. И то, и другое преодолимо только при наличии должного академизма и научной основательности, базирующихся на серьезном методологическом и источниковедческом обеспечении." (1, с.39)
Пионером в постановке задачи научного исследования исторической компоненты в качестве методологической предпосылки для выявления специфики такого уникального общественного образования, как Россия, несомненно, является П.Я.Чаадаев. Ему принадлежит ключевая констатация: "Дело в том, что мы еще никогда не рассматривали нашу историю с философской точки зрения. Ни одно из великих событий нашего национального существования не было должным образом характеризовано, ни один из великих переломов нашей истории не был добросовестно оценен; отсюда все эти странные фантазии, все эти ретроспективные утопии, все эти мечты о возможном будущем, которые волнуют теперь наши патриотические умы."(2, с.141)
Определяя основание, исследование и понимание которого позволило бы вскрыть сущность российского феномена, Чаадаев обращал внимание на особые исторические моменты в развитии того или иного общества: "Серьезная мысль нашего времени требует прежде всего строгого мышления, добросовестного анализа тех моментов, когда жизнь обнаруживалась у данного народа с большей или меньшей глубиной, когда его социальный принцип проявляется во всей своей чистоте, ибо в этом - будущее, в этом элементы его возможного прогресса."(2, с.142) Высоко оценивая значение таких переломных моментов в жизни общества, он придал статус методологического принципа их научному исследованию: "Если такие моменты редки в нашей истории...,- призывал он,- не отталкивайте истины, не воображайте, что вы жили жизнью народов исторических, когда на самом деле вы жили только жизнью ископаемых. Но если в этой пустоте вы как-нибудь наткнетесь на момент, когда народ действительно жил, когда его сердце начинало биться по-настоящему, если вы услышите, как шумит и встает вокруг вас народная волна, - о, тогда остановитесь, размышляйте, изучайте, - ваш труд не будет потерян: вы узнаете, на что способен ваш народ в великие дни, чего он может ждать в будущем."(2, с. 142).
В этом "биении народного сердца", в "шуме народной волны" видел русский мыслитель тот таинственный и трудноопределимый источник культурно-исторической динамики, который определяет специфику и сущность социального целого. В частности, таким особым моментом русской истории он считал эпоху Петра I, которая и была объектом его пристального анализа.
Вместе с тем, цивилизованное отношение к собственной истории есть продукт значительно развитого общества, в том числе и его исторического сознания. Истории Карамзина, Ключевского, Соловьева были мощными трудами, которые удовлетворили и сформировали в русском обществе потребность в знании собственной истории, но вот в каких слоях и кругах - это вопрос особый. Так, Ключевский отмечал: "Спросите у любого из этих простых людей, с посохом и котомкой пришедших сюда издалека, когда жил преподобный Сергий и что делал он для Руси 14 века, чем он был для своего времени? И редкий из них даст вам удовлетворительный ответ, но на вопрос, что он есть для них, далеких потомков людей 14 века, и зачем они теперь пришли к нему, каждый ответит твердо и вразумительно." (3, с.64) В этих словах заложен глубокий смысл, указывающий на взаимосвязь исторических событий с ценностными установками, определяющими действия людей.
История дает нам совершенно различные примеры того, какими факторами определялась национальная самоидентификация того или иного народа, по каким критериям относил он себя к той или иной истории, обществу, стране. Что сохранило болгар, помнивших, что они болгары и славяне под тысячелетним турецким игом? Территория обитания и история этой территории? Но у евреев не было территории, а была одна история. Именно такие экстремальные ситуации и показывают, что некая реальность как основа самоидентификации народа существует и как-то воспроизводится во вполне реальных феноменах и институтах. В экстремальной ситуации - того же еврейского народа, например, - она воспроизводилась в культуре, религии, образовании (в письменности, языке).
Но, во-первых, что особенно примечательно: когда происходит самоидентификация людей с какой-то общностью, тем или иным национальным образованием, то при этом в очень большой степени значимо их отношение или ценностная квалификация того, куда они себя стараются отнести. И старания эти направлены на приобщение к лучшему или значительному. Если историческая память зафиксировала какие-то громкие исторические деяния, связанные именно с данной национальной общностью, то люди будут под любым игом помнить, что они были, есть и будут представителями того замечательного и достойного народа, давшего истории эти известные подвиги. Те же евреи: каким бы гонениям повсюду они ни подвергались, они помнили, что они есть тот самый избранный народ, у которого были и знаменитый мудрец Моисей, и Библия, и божий завет. То есть, для национально-исторического самоопределения должна быть история. Но не любая и вся, а значимая. И для исторического сознания, оседающего в ментальные конструкции, важна не последовательность и хронология, а значимость тех или иных исторических событий.
Современные итальянцы после стольких завоеваний и этническо-исторических смешений и сегодня называют себя не иначе, как наследниками Великого Рима. Потому что Великая Римская империя в исторических анналах осталась как некий бессмертный символ национального - военного, культурного, исторического, духовного, - величия. То есть, - и это во-вторых,- для самоопределения существенно эмоциональное отношение - гордость или боль - за свою общность, за свой народ, "за своих".
Но вот все знают, скажем, что Ярослав Мудрый - это, с исторической точки зрения, явление. Начиная с его достойного княжения, сильной и мудрой политики, и кончая тем, что он - отец трех европейских королев. Но почему он русский князь? Его с таким же успехом можно было назвать украинским или византийским царем. Но где-то осело - в письменных источниках или устных, что он русский. И хотя княжил он на территории современной Украины, однако же, мы говорим, что это Древняя Русь, и он - ее история. И суть здесь отнюдь не в территории, а в том, как увязывается национальное единство с какими-то значимыми событиями или явлениями. Современные монголы ставят памятники Чингиз-хану, обосновывают свое родство с ним, поскольку "тоже" монголы.
Равным образом, Александр Македонский - чьей истории он принадлежит? Греки, от Эллады которых ничего не осталось, относят себя все же к народу и стране того прекрасного периода, с которого ведет свою историю вся европейская культура. И, без сомнения, Македонского, который от имени Эллады завоевал полмира, они будут считать греческим царем, а вместе с ним причислят его славу и величие к достоянию собственной истории и собственного народа. А македонцы сделают то же самое. Поскольку за ним есть нечто великое, исторически значимое, постольку и за приобретение его в собственную историю будут бороться все имеющие хоть малую надежду и оправдание этому. То есть, - в третьих, - механизм формирования национального самосознания здесь тот, что нечто приживается или принимается, если есть к нему чувство сопричастности. Причем оно либо культивируется, либо воспроизводится, либо реально происходит.
Четвертое, - и это проблема. За последнее время - тоже впервые в посткоммунистическом социальном исследовании - возникла реальная возможность отстоять стержень российской ментальности. Но возникла трудность - как развести российский и русский менталитет. Сейчас зачастую отделить российское, скажем, от башкирского, невозможно. Но ведь Россия не отказывается от русскости. И как представляется, российское - не механическая совокупность характеристик народностей,
Россию населяющих. Вдумаемся: когда мы говорим о башкирах, которые присоединялись к русским, то в этом есть какая-то механическая разделенность. А когда - о российском менталитете, то в нем нет ничего такого русского, которое было бы противопоставлено башкирскому. Но все же как тогда понимать связь с русским языком, что никем не отрицается как существенная черта российской специфики? И что тогда есть культурно-национальная автономия?
Пятое. Возьмем для примера историю татаро-монгольских завоеваний Руси. Возможен ли в современности такой раскол, при котором одни сказали бы, что татар победили, а другие - что русским проиграли? Скорее всего, нет. Вряд ли современные татары смотрят на современных русских как на своих победителей-завоевателей и поработителей. А почему? Потому что слишком большой была совместная история, в которой они неоднократно вместе противостояли внешнему - внероссийскому - врагу как единый народ, вместе делили трудности и невзгоды. И значимые события были одни и те же, и место в них было тоже у двух этих народов одно и то же.
Историки при этом могут даже не ломать перьев, доказывая неидентичность современных татар и древних поработителей Руси, выстраивая генеалогию булгарского народа и т.п. Это интересует лишь специалистов, доискивающихся академической истины. А здесь - совершенно другая проблема критериев и способов самоидентификации с той или иной общностью, отличных от чисто научных принципов. Каких - сегодня это еще вопрос. Но ответ на этот вопрос объяснит и тот современный феномен, что жители Санкт-Петербурга 90-х годов ХХ столетия упорно именуют и считают себя ленинградцами. Блокада Ленинграда - слишком большая боль и слишком большая радость, значимость которой несоизмерима с политическими играми современных идеологов.
Шестое. Кто сегодня вспомнит день Бородина или Полтавы? Но они существуют в сознании русского народа как символы русского (российского) величия. Можно ли сегодня относиться к Бородино так же, как к битве под Сталинградом? Вопрос риторический. Большинство народа не знает и даты Сталинградской битвы, хотя она у всех на слуху и обязательна в школьном курсе истории. Значит ли это, что для появления исторического сознания надо тренировать память? Нет! Для нее важно чувство, вызываемое данным событием, а не дата. Здесь тоже работает иной, нежели академический, принцип. И отнюдь не только профессиональные историки являются единственными хранителями исторической памяти и формируют историческое сознание.
Содержательные исторические характеристики, определяющие российское историческое сознание, можно определить не путем выяснения того, когда произошла Полтавская битва, а выделением того ядра, которое составляют наиболее признанные, транслируемые в народной памяти события, которые притягивают к себе "песчинки" позиционного индивидуального и группового ценностно-нагруженного сознания. Это есть то, что наиболее признано и будет многократно повторено в ответе на вопрос: "Что бы Вы выделили как наиболее характерное проявление русского духа и в каких ситуациях?" При этом обязательно многое совпадет - вспомнят, что и шведов били, и Наполеона, и немцев в Великой Отечественной. И нормально поставленная проблема здесь - это не какие даты помнят люди, а с чем они связывают свое определение и самоидентификацию как личности. Куликово поле или строительство Петербурга, открытие периодического закона или завоевание Сибири.
Историко-логический подход к исследованию феномена социальной, скажем, российской, специфики требует основания, с которого могут быть рассмотрены все процессы, происходящие в истории. Подходя к проблеме исторически, необходимо для начала определить адекватную историческую рамку, способную дать понять, что со страной и обществом происходило и происходит. Здесь можно долго спорить, с чего начать, что есть для истории 15-20 лет, надо ли начинать "с семнадцатого года" или с Ивана Грозного, или - в соответствии с наметившейся в последнее время тенденцией, принять более широкие исторические рамки - столетий или даже тысячелетий.
Сегодня, пожалуй, пока наиболее плодотворным является путь интеграции всех этих попыток в систематическое целое, поскольку никто из разделяющих ту или иную точку зрения ныне не может претендовать на исчерпывающую истинность своих суждений. Объединив же их, можно будет очертить границы, в рамках которых возможно осмысленно оценивать те или иные периоды, эры, эпохи. Здесь неуместен чисто хронологический подход. 10 лет, 100 лет, 1000 лет, - это пустой звук, если не наполнить их социальным содержанием, и соответственно, нельзя сказать, много это или мало, значимо или нет.
Во-первых, известно, что в обществе действует свое, социальное, время, и оно не может измеряться - да и не измеряется - чисто хронологически; во-вторых, чтобы определить свою позицию не в рамках сказочно-детской картины мира, не в рамках определенной мифологии (См.Лосев А.Ф. Диалектика мифа - о смене одной, буржуазной, мифологии, другой, пролетарской), а в рамках "должного академизма", надо задать (исследовать), какие процессы и на каком этапе их развития присутствуют сегодня в нашем типе социальности. Но наша историческая наука все еще во многом пребывает в состоянии сказочно-детской наивности, о которой говорил в свое время О.Шпенглер. Потому что до сих пор не отважилась на главный для науки шаг - постоянно выдвигать гипотезы и заменять их другими, более совершенными, если есть на то основания. (4, с.413.).


ЛИТЕРАТУРА

1. Шаповалов В.Ф.Россиеведение как комплексная научная дисциплина// Общественные науки и современность, 1994, N 2.
2. Чаадаев П.Я. Апология сумасшедшего// Чаадаев П.Я. Статьи и письма.-М., 1987.
3. Ключевский В.О. Значение преподобного Сергия для русского народа и государства.// Исторические портреты.- М., 1990.
4. Лосев А.Ф. Из ранних произведений. - М.,1990.

Опубликовано на Порталусе 19 февраля 2005 года

Новинки на Порталусе:

Сегодня в трендах top-5


Ваше мнение?



Искали что-то другое? Поиск по Порталусу:


О Порталусе Рейтинг Каталог Авторам Реклама