Концепция маргинальности может служить эффективным инструментом для изучения современных социальных процессов в российском обществе, по-зволяющим найти новые ракурсы в понимании современных проблем и расши-рить возможности их анализа. Это предполагает необходимость уточнения по-нятия маргинальности применительно к условиям переходного периода в обще-стве, охваченном системным кризисом, сопряженным с ходом радикальных ре-форм. Анализ основных концептуальных подходов в рассмотрении маргиналь-ности в американской и западноевропейской науке показал, что это явление сложное и многоаспектное, а само понятие имеет междисциплинарный харак-тер. Исследователи выделяют несколько типов маргинальности, приобретаю-щих свой смысл и значение в определенных исторических условиях, но, как правило, маргинальность во всех этих случаях рассматривалась в условиях дос-таточно стабильных, преемственно развивающихся социальных структур как следствие структурных изменений в результате научно-технического прогресса. В настоящее время в российской науке отмечается тенденция к определению новых концептуальных подходов в исследовании маргинальности в современ-ных социальных процессах. Исходя из этого, можно предложить следующее уточнение понятия «маргинальность» – состояние групп и индивидов в ситуа-ции, вынуждающей их под влиянием внешних факторов, связанных с резким социально-экономическим и социокультурным переструктуированием общества в целом, изменять свое социальное положение и приводящей к существенному изменению или утрате прежнего статуса, социальных связей, социальной среды, а также ценностных ориентаций. Маргинальность рассматривается как мини-мум на двух уровнях: 1) в общем смысле как следствие общей для всей страны маргинальной ситуации, понимаемая как состояние общества в целом, индивида или группы на границе двух социальных структур; 2) как следствие нахождения в маргинальном статусе, в котором человек оказывается в силу своих особых, индивидуальных обстоятельств, но в конечном счете под влиянием маргиналь-ности в вышеупомянутом значении.
Явление маргинальности открывает обширное поле для изучения природы современной цивилизации. Ломка прежних идеологических схем и духовных установок приводят к распространению состояния культурной дезориентации и неопределенности, что разрушает целостность и сбалансированность общест-венной системы в сфере соотнесенности ее социальной и культурной стратифи-кации и ведет к смене культурных парадигм. Между тем в данной работе особое внимание будет уделяться проблеме маргинальности человеческого бытия в пределах культуры. Мы полагаем, что понятию «маргинальность» возможно вернуть аналитическую ценность, договорившись о его содержании и строго определив рамки его применения. Понятно, что при культурной плюралистич-ности современного общества каждый человек включен в различные социаль-ные миры, во взаимодействие с различными эталонными культурными систе-мами. Маргинальным человек становится в ситуации одновременного и одно-пространственного существования в контексте противоречащих друг другу со-циокультурных требований. Предполагаем, что рассматривать маргинальность не как окраинное положение группы или «перекресток» двух культур, но как культурную инерцию, преодоление среды, исследуя формирование новых пра-вил жизни, ценностей и, соответственно, границ новых социальных групп. Каж-дое время перемен уникально и рождает свои типы «маргинального человека». Они очень разные. Это иммигрант, борющийся за свое существование в чужой стране. Это изгой, отброшенный на обочину жизни на своей родине. Это бун-тарь, интеллектуал-одиночка, восстающий против косных порядков. В нашей стране и в наше время это тип социально и экономически активного человека, потерявшего свое место, положение, статус под влиянием внешних обстоя-тельств: реформ, кризиса, смены общественного строя. При всем различии этих типов, в них есть общее - существование на пределе, переломе цельности бытия. Следовательно, маргинальный человек - воплощение противоречий времени, символ трансформации общественных отношений. Трудно оценить эту конст-рукцию. С одной стороны, в ней проклятие эпохи перемен, поскольку это типи-зация наиболее болезненных проблем общества и страданий, попавших в «сдвиг времени» людей. Но с другой - это ее надежда, поскольку миссия маргинально-го человека - творить новые образцы социального поведения и социальной практики, связывая прошлое и будущее.
В настоящем время анализируется комплекс теоретико-методологических подходов к исследованию маргинальности в философском, социологическом и эстетическом аспектах. Среди специальных наук наибольшее внимание пробле-ме маргинальности уделяет социология. Концепции американской социологи-ческой школы 20-х годов ХХ века (Р.Э.Парк (1, с. 172-173), Т Веблен, З.Бауман). Возникнув в 30-е годы в США как теоретический инструмент для ис-следования особенностей протекания культурного конфликта двух и более вступающих во взаимодействие этнических групп, концепция маргинальности рассматривалась в социологической литературе с разных точек зрения. Отправ-ным пунктом для самой постановки проблемы маргинальности стало изучение процессов миграции. В частности, понятие «маргинальная личность» было предложено Р.Э.Парком (1, с. 172-173), для обозначения культурного статуса и самосознания иммигрантов, оказавшихся в ситуации необходимости адаптации к новому для них урбанистическому образу жизни, т.е. Парк говорил, главным образом, о «культурной маргинальности» и трактовал феномен маргинальности как промежуточность положения человека, волей судьбы обреченного одновре-менно существовать в двух разных культурных группах. С точки зрения Парка, необходимым условием возникновения маргинальных ситуаций является про-странственное перемещение, мобильность, миграция. Однако сама постановка проблемы принадлежит, скорее, Г.Зиммелю (2 ), впервые рассмотревшему со-циальный тип «чужака» как социальную универсалию. Последующие исследо-вания (У.Г.Самнер, Э.Стоунквист, Р.Мертон, Э.Дюркгейм) показали, что куль-турная маргинальность - всего лишь один из видов маргинальности. Кроме это-го, выделяют социальную, структурную, ролевую и другую виды маргинально-сти. Поэтому, возможно более широкое, формальное понимание маргинально-сти как универсального культурного феномена, коренящегося в групповых ус-ловиях человеческого существования. Здесь анализируются теоретико-методологические обобщения М. Вебера(3), К. Маркса(4), П. Сорокина(5), Э.Тоффлера (6), Х. Ортеги-и-Гассета(7), Э.Фромма(8), коррелирующие с поня-тием «маргинальность» понятия «аномия», «отчуждение», «одиночество», «не-типичность». а также идеи французских и отечественных философов и культу-рологов (Р. Барт, Ж. Делёз, Ф. Гваттари, К. Леви-Строс, Ж. Деррида, М.М. Бах-тин, Л.В. Баткин, В.С. Библер, З.Х. Галлимулина, В.А. Шапинский, И.П .Попова и др). В советской научной литературе проблема маргинальности изучалась не-достаточно, главным образом, в связи с проблемами адаптации, социализации, эталонной группы, статуса, роли. Это отразилось на разработанности понятия в применении к нашей действительности. Можно привести в качестве примера попытку описать маргинальность социальной роли в работе М.В. Темкина(9, с.40-45)
Интерес к проблеме маргинальности заметно возрастает в годы пере-стройки, когда кризисные процессы начинают выносить ее на поверхность об-щественной жизни. Концепция маргинальности становится ключом к поиску парадигмы плюралистичного, толерантного общежития. Особенно ярко тема маргинальности прозвучала в работах Е. Старикова(10), опубликованных в конце 80-х годов. В статье Шапталова Б.Н. маргинализация рассматривается в тесной связи с распространенной в то время сталинской темой(11, с. 168). В 90-е годы появляются новые публикации, посвященные проблеме маргинальности. Прежде всего, ряд диссертационных работ (12) (Шапинский В.А., Фролова Н.А., Попова И.П.). Главными недостатками социологического подхода В.Шапинский считает сведение проблемы маргинальности к проблеме сущест-вования индивида или группы на границе двух или более социальных структур данного социума и локализации феномена маргинальности в рамках определен-ных групп, субкультур. По его мнению, это обедняет сущность понятия марги-нальности, делая его характеристикой девиантного поведения, а объектом ана-лиза маргинальность. Попытка показать еще одну грань теории маргинальности - взгляд на маргинальную личность, - была сделана Н.О. Навджавоновым. Он рассматривает маргинальность как проблему личности в контексте социальных изменений.(13, с. 149). Интересна и оригинальна идея А.И. Атояна (14, с. 29) о выделении всего комплекса знаний о маргинальности в отдельную область зна-ния - социальную маргиналистику как междисциплинарный синтез в широкой исследовательской области. Свою мысль автор строит исходя из того, что «бу-дучи явлением многоаспектным и по самому своему определению погранич-ным, маргинальность как предмет гуманитарного исследования выходит за строгие рамки отдельно взятой дисциплины», поскольку проблема переходных явлений актуальна во многих отраслях знания - социологии, культурологии, по-литологии, лингвистике. Таким образом, проблема культурной маргинальности еще не стала полноправной темой в теории культуры и смежных с ней областях.
Маргинальность – явление, возникшее в ХХ веке, или сопровождавшее человеческие сообщества на протяжении всех веков существования? Марги-нальный человек – это проклятие эпохи перемен, причиняющей страдания по-павшим в «сдвиг времени» или надежда этой эпохи, поскольку именно марги-нальные личности призваны творить новые образцы социального и культурно-го? В чем миссия маргинальной личности в культуре – разрушать или творить, разрывать или соединять? И если эта миссия существует, то остается ли она не-изменной во времени? Но чтобы ответить на эти вопросы, необходимо разо-браться, в какой степени маргинальность свойственна бытию человека.
Маргинальность – это понятие, традиционно используемое для анализа пограничного положения личности или группы по отношению к какой-либо со-циальной общности. Оно подчеркивает особый социальный статус (обычно – низкий), принадлежность к меньшинству, которое находится на границе или вне социальной структуры, ведет образ жизни и исповедует ценности, отличающие-ся от общепринятой нормы. Так сложилось исторически, что маргинальность в основном понимается как нечто негативное, второстепенное, онтологически вторичное, так как обычно сравнивается с нормой, любое отклонение от кото-рой воспринимается как нарушение, угроза, преступление или болезнь. Но су-ществует и другая точка зрения, акцентирующая ценность маргинальности. Эта позиция выражена в работах В. Тэрнера(15, с.188-189) и М. Элиаде (16, с. 405) В. Тэрнер пишет о том, что новые социальные структуры и отношения могут возникнуть только на границе, на периферии старых структур, их становление происходит на изломе, в революции, при переходе через хаотическое состояние, когда меняются нормы и ценности, переворачиваются иерархии и формируются новые устойчивые системы. М. Элиаде подчеркивает, что в человеческом бытии есть внутренняя разделенность и «всегда так или иначе есть брешь между са-кральным и профанным и переход от одного к другому, и именно существова-ние разрыва и перехода лежит в основе религиозной жизни ( 16, с.405).
Вообще любой человек – существо многомерное, имеющее много свойств и ка-честв, функций и ролей, поэтому по одним критериям и параметрам он принад-лежит к большинству, но по другим попадает в одно из меньшинств – он моло-дой или старый, бедный или богатый, здоровый или больной, мужчина или женщина, был когда-то жертвой преступления или сам преступил закон. Поэто-му каждый может считаться маргиналом – в силу неопределенности его соци-ального статуса и необеспеченности завтрашнего дня, специфических качеств личности, неустойчивости здоровья и психики, случайностей в повороте судь-бы; любая черта характера, профессия или хобби на фоне всех остальных вме-сте взятых составляет явное меньшинство и может считаться отклонением от нормы, а следовательно, поводом для репрессий. И в самом деле, нет и не может быть абсолютно здоровых и нормальных людей, благополучных во всех отно-шениях, соответствующих абстрактным представлениям о «нормальном чело-веке».
За абсолютный эталон принимается нечто, обусловленное конкретными социально-историческими и психологическими причинами, интересами власти и национальными традициями. Поэтому неизбежно норма и патология смеши-ваются, путаются и меняются местами, оставляя место для произвола врачей, воспитателей и политиков. Каждый может чувствовать себя ущербным, обде-ленным природой и обществом и испытывать на себе дискриминацию по одно-му из неустранимых личностных признаков.
Итак, наиболее распространено понимание маргинальности как отклоне-ния от нормы, удаление от некоторого символического центра ценностной сис-темы координат. Вроде бы всем интуитивно понятно о чем идет речь. Однако, оказывается невозможно дать строгое определение отклонения через понятие нормы, которое в свою очередь потребует определения через понятие отклоне-ния. Определение превращается в тавтологию. К тому же очень сложно провес-ти четкую границу между нормой и отклонением от нормы, выбрать критерии их различения, а следовательно, указать, где кончается одно и начинается дру-гое. Понятие нормы формулируется в рамках некоторой идеологической систе-мы, задается как некая аксиома, привнесенная в мышление извне, определяемая культурно-исторически, привязываемая к конкретной традиции. Но в таком случае логическая категория нормы не может быть основанием для определения маргинальности, они равновесны, в одинаковой мере исторически изменчивы. В классических учениях о человеке норма определялась различными способами: как биологически оптимальное (здоровье), как психологически приемлемое, как рациональное (разум), как нравственно достойное (добро) или как эстетически привлекательное (красота). При этом норма выводилась не столько из реальных отношений, сколько из идеологических представлений. Таким образом норма всегда определялась через должное, то есть идеальное и поэтому неизбежно аб-страгированное, абстрактное, к тому же как нечто совершенное, предельное, аб-солютное, то есть недостижимое.
Только в конце Х1Х века, вместе с критикой оснований европейской цивилиза-ции (О. Шпенглер), стал появляться интерес к другим способам бытия челове-ка(17). Уничтожается сама идея нормы и отклонения, и возникает идея «разли-чения», «инаковости», сосуществования множества не тождественных друг дру-гу, но вполне равноправных инстанций. С исчезновением «центра», являющего-ся средоточием и символом власти, исчезает и понятие господствующей, доми-нантной культуры. Маргинальность выражает стремление к новому на пути от-рицания всевозможных культурных стереотипов и запретов, унифицирующих власть всеобщности над единичностью и уникальностью.Таким образом, в со-временной философии происходит значительный сдвиг от попыток свести сущ-ность человека к одному основному принципу или субстанции (обычно – разу-му), к неклассическим представлениям о сложности и многообразии феноменов человеческого бытия и невыразимости (неуловимости, парадоксальности) при-роды человека. Показателен особый интерес к измененным состояниям созна-ния, экстремальным и пограничным ситуациям, телесным практикам, радикаль-ному опыту, всему тому, что может обнаружить предел возможностей, показать масштаб человеческого в человеке (18, с. 90-93). Некоторые ученые говорят о специфической маргинальной, «лиминальной (буквально «пороговой») (19, с. 280) ментальности, характерной для ситуаций перехода (социальных ломок, ре-форм, катастроф), с ее типичными темами акцентированного (черного) юмора, тотальным пародированием и трансвестированием, повышенным вниманием к теме смерти, катастрофизмом, сюжетом конца света, специальным интересом к социальным девиациям, маргиналам, сексуальной свободе, гомосексуальности, транссексуальности, отрицанием научной рациональности, мистицизмом, эзоте-рикой (20, с. 40)
Итак, в современной науке наметился переход от социального и психоло-гического понимания маргинальности к гносеологическому и, особенно важно, к онтологическому взгляду на феномен маргинальности. Актуальность изуче-ния проблемы маргинальности на сегодняшний день уже не нуждается в обос-новании. Однако, до сих пор не изучены онтологические основания маргиналь-ных феноменов в обществе и культуре, отсутствует философская теория марги-нальности. В качестве гипотезы, которую предстоит обосновать в дальнейшем, предложим представление о маргинальности как всеобщем онтологическом фе-номене, как универсальном свойстве человеческого бытия. В онтологии марги-нальность может пониматься как характеристика некоторых форм и способов бытия, становление и изменение бытия. В этом плане особый интерес, на наш взгляд, представляет идея неизбежных для человека маргинальных ситуациях на этапах становления («собирания», по выражению автора) идентичности (21, с. 27-32)
Социальная маргинальность связана с неопределенным статусом молоде-жи в обществе. Неполнота социального признания обнаруживается не только в правовом ограничении, а в отсутствии у молодых людей многих существенных социальных признаков: профессии, собственной семьи, своего жилья, авторите-та среди взрослых и как результат, собственной социальной ниши. Маргиналь-ный комплекс обнаруживается, во-первых, в осознании собственной малозна-чимости, то есть социальной неполноценности, во-вторых, в необходимости се-бя определять через значимых других. «Я» есть «Мы». Идет поиск тех, кто есть «Мы», а в соответствии с этим отграничение «своих» и «чужих».
Личность становится местом встречи, корректировки, адаптации того культурного многообразия, которое составляет единое культурное пространст-во. Культурная маргинальность фиксирует момент перехода от «неставшей» личности, существующей пока в чужой для нее культуре, к «ставшей» лично-сти, сформировавшей собственную систему ценностей. Вновь возникает цепоч-ка «Я» – «Мы» – «Не Мы», в основе которой лежит идентификация со значи-мыми культурными признаками, а личность выступает в качестве полноправно-го культурного субъекта.
Кризис идентичности порождается дисгармонией между собственным представлением о целостности «Я» и растасканным по различным социальным ролям, разорванным социальным «Я». В этот период характерно обостренное ощущение отчужденности от мира, разорванности, забытости, заброшенности. Такая личностная ситуация, которая может быть понята как этап кризиса само-идентичности в период ее становления, в масштабе социальной группы приво-дит к существованию устойчивого социокультурного поля – маргинальной мо-лодежной культуры, которая оказывается постоянным вызовом доминирующей культуре. Таким образом, маргинальность предстает как внутренняя характери-стика самого бытия, и в особенности человеческого бытия. Первоначальное представление о феномене маргинальности укладывалось в рамки бинарных оппозиций «норма – патология» и «центр – периферия». Современные фило-софские исследования показали ограниченность такого взгляда. Отказ от такой схемы является переходом к более сложным представлениям о свойствах мар-гинальности и появлению нового раздела в современной маргиналистике – мар-гинальной антропологии (22).
Маргинальная антропология в первую очередь должна исследовать ан-тропологические границы: во-первых, это границы каждого человека, границы его тела и сознания, границы индивидуального бытия, отличающегося от бытия других людей; во-вторых, это границы человеческого бытия, границы сущест-вования человека, мера человеческого в человеке. На границе индивидуального бытия человек встречается с другими людьми, а на границе, на пределе челове-ческого бытия он сталкивается в чем-то нечеловеческим. Маргинальная антро-пология должна изучать пограничные феномены человеческого бытия и погра-ничные фигуры, которые характеризуются пограничным состоянием, специфи-ческими формами бытия и особыми способами существования. В истории ан-тропологии есть понятие, выражающее некоторые смыслы, которые мы вклады-ваем в понятие маргинальности. Это понятие лиминальности, введенное В. Тэр-нером. Оно обозначает переходность, буквально – пороговость. В. Тэрнер (23, с. 193) анализировал ритуалы перехода – это обряды, сопровождающие всякую перемену места, состояния, социального положения и статуса.Он выделил три фазы в процессе перехода: разделение; открепление личности или целой группы от занимаемого ранее места и от определенных культурных обстоятельств; грань (margo), порог (limen); отсюда маргинальность и лиминальность. В этой фазе «переходящий» субъект получает черты двойственности, поскольку пре-бывает в той области культуры, у которой очень мало или вовсе нет свойств прошлого или будущего состояния. восстановление целостности, образование новой структуры. Именно через маргинальность может быть обретен новый опыт, опыт истины, опыт сакрального.
Исследование в маргинальной антропологии может осуществляться в двух направлениях: во-первых – это пристальное рассмотрение феноменов обы-денного бытия (сон, еда, любовь, опьянение, игра, праздник, драка), в глубине которых обнаруживается нетривиальное содержание, не схватываемое рацио-нальным мышлением, проявляются древние архетипы и символы, просвечивают фундаментальные основания бытия, отражается сакральное начало; во-вторых – в центре внимания оказывается специфический и даже уникальный опыт, кото-рый переживается лишь в экстремальных и пограничных ситуациях (таких, как рождение и смерть, болезнь и катастрофа, смех и плач, восторг и ужас, боль и удовольствие, гениальность и сумасшествие, самоубийство и преступление), и его главными чертами являются неповторимость и необратимость.
Сам человек «возник в ходе необратимой эволюции биосферы, связанной с трансформацией хаоса в порядок … в человеке сталкиваются силы Вселенной (хаос и порядок)… он есть синтез вселенного диалога».(24, с.95) Само челове-ческое бытие – всегда между, между различными сферами бытия, между небы-тием и сверхбытием. Хотя оба этих предела могут сливаться для взгляда из здешнего бытия, оказаться неразличимы. Кроме того, сверхбытие как предел человеческого сразу привлекает и отпугивает человека, в силу своей запредель-ности, неопознаваемости и негарантированности. Однако все подлинное и по-настоящему ценное, способное насытить жажду Истины и Совершенства, может произойти только на пределе человеческих возможностей, по ту сторону норм и правил…»(22, с.5).Именно поэтому маргинальные феномены человеческого бы-тия неизбежно находятся в центре внимания всех религий, поскольку позволяют прикоснуться к нечеловеческому (сверхчеловеческому) бытию.
Философское понятие «маргинальность» характеризует специфичность различных культурных феноменов, развивающихся вне доминирующих в ту или иную эпоху, правил рациональности, не вписывающихся в современную им господствующую парадигму мышления и, тем самым, довольно часто обна-жающих противоречие и парадоксы развития культуры. Еще Стоунквист заме-чал, что индивидуум не становится маргинальной личностью до тех пор пока он не воспринимает групповые конфликты как личную проблему. В такой ситуа-ции, когда эталонная группа отвергает притязания личности стать ее членом, личность переживает дезориентацию и дезорганизацию. Так, маргинальная личность оказывается в кризисной ситуации. В итоге этих кризисных пережи-ваний индивид чувствует себя отчужденным от культуры, которой был затро-нут. Одной из характерных черт маргинальных людей считают часто встречаю-щийся у них комплекс неполноценности, который компенсируется комплексом превосходства над другими людьми, хотя, у людей данной категории встреча-ются и другие компенсаторные реакции.Так, А. Налчаджян(25,с. 194-197) пола-гает, что «люди с различными личностными чертами реагируют на свою марги-нальную ситуацию по-разному. Другие пытаются объяснить свою маргиналь-ность рационально, например, обращая внимание на свою расовую, либо на-циональную принадлежность. Так вырабатываются две основные стратегии по-ведения: в первой доминируется девиация, которая может реализоваться в виде насилия и неуправляемых действий; .во второй будет заложена интеграция. Та-кой тип личности будет постоянно завоевывать сильные социальные позиции, и его точка зрения постепенно станет общепринятой. Маргинальные личности этого типа являются первопроходцами, реформаторами, проводниками новых социальных норм, направлений в искусстве и т.д.
В связи с тем, что рамки данной работы ограничены, в анализе марги-нальных личностей в истории культуры особое внимание обратим на интегра-ционный процесс.«Пророки и художники имеют склонность к лиминальности и маргинальности, это «пограничные люди»(23 с.198-199) . Маргиналы, как из-вестно, противопоставляются истеблишменту. У тех и у других есть некоторое собственное существование, они являются носителями определенных идей. Чем различаются идеи истеблишмента и маргиналов, сразу понять тяжело. Можно предположить, что идеи истеблишмента всегда по необходимости являются развитием предыдущих, предшествующих идей. В среде истеблишмента по этой причине вряд ли возможны гениальные прорывы к истине, к открытиям, впрочем, как и сами гении. Если же возникает такая ситуация, что не все, что вытекает из предыдущего, верно, то истеблишменту приходится трудно, а мар-гиналы получают преимущество. Осмелимся высказать предположение, что маргинальные личности и есть основной двигатель науки и культуры. По-видимому, можно предполагать что культурные маргиналы существуют в лю-бой культуре. Однако в ситуации, когда культура жизнеспособна и в целом до-вольна собой, их, так сказать, не замечают. От прошлых культур осталось неко-торое количество свидетельств, что в них присутствовали маргиналы. Напри-мер, древнегреческая культура V в. до н.э., казалась бы, была благополучной, но проблемы Сократа показывают, что сама эта культура рассматривала как мар-гиналов людей, которых можно было бы в иных обстоятельствах счесть вполне достойными. Судьба Сократа трагична, поскольку в его деле столкнулись две правомочные нравственные силы – принцип субъективной свободы (личный сократовский «даймоний», «гений»(27)) и объективный полисный порядок. Со-крат высказал новый принцип духа – абсолютное право индивидуального соз-нания на внутреннее решение. Трагедия Сократа была одновременно и трагеди-ей Афин, потому что сократовское преступление – это «преступление, совер-шаемое народным духом против самого себя» (27, с.146).
Напрашивается мысль, что культурные маргиналы – продукт самой куль-туры. Говоря просто, это обычные люди, некоторым образом (впрочем, таинст-венным) оказавшиеся в положении, когда они реализуют «запрос бытия», от-личный от того, что реализует доминирующая, истеблишментная культура. Из этого видно, что они по-своему правы. Весьма часто доминирующая культура карает их. В культурологическом смысле это означает, что культура карает соб-ственную оборотную сторону, собственную альтернативу. Возможно, это при-знак некоторого упадка культуры. А может быть, наоборот, так бывает, когда культура молода. Тогда же она и особенно жестока, поскольку молодости свой-ственна жестокость. Вообще молодость культуры и молодость человека имеют, с одной стороны, много общего между собой, а с другой стороны, выявляется интересная проблема: как сочетается возраст культуры и возраст ее жителя? Это наводит на интересную мысль: в молодой культуре важнейшую мыслительную роль играют старые люди, в старой культуре – на первом месте молодые (по-следняя мысль Ортеги-и-Гассета (7, с.137).
Как бы то ни было, можно сказать, что доминантная культура сама поро-ждает собственную маргинальную оборотную сторону. Создается такая ситуа-ция, по-видимому, тогда, когда доминантная культура по каким-либо причинам оказывается учитывать некие стороны духовной (или даже материальной) жиз-ни, имеющие место независимо от нее. Часто они имеют место в связи с други-ми, соседними культурами, или предшествующими культурами на этой же тер-ритории, или – по видимому, реже – спонтанно. Вопрос, каким образом культура порождает собственные альтернативы, остается нерешенным. Этот вопрос крайне сложно решить, если принять как аксиому, что сознание целиком порождается культурой. Получается, что культура как-то порождает и сознание своих собственных носителей, и сознание тех, кто ей оппозиционен. Итак, в некоторой модели может изнутри порождаться культурная программа; извне человек получает положительную программу, а изнутри себя порождает отри-цательную. По этой схеме происходит обычный бунт молодежи. Далее проис-ходит сравнение силы программ: если положительная нежизнеспособна, тогда выживает личная отрицательная, процветает цинизм (нигилизм), человек стано-вится культурным маргиналом (а культура, по мере возрастания числа таких людей, делается все менее жизнеспособной).Положительная культурная про-грамма – это действие безоговорочно принимаемых ценностей. Важно поста-вить вопрос, какая положительная или отрицательная, была программа в куль-турах разного типа. Это поможет решить проблему выделения культурных мар-гиналов. Можно предположить, что в античности была положительная про-грамма. Есть много аргументов в пользу этого, достаточно привести одну идею канона прекрасного тела. Однако, любая культура всегда громко сообщает о своей положительной программе, а об отрицательной молчит.Что касается Средневековья, то это культура, для которой не характерно творчество установ-лений. Это культура интравертированного, духовного, религиозного типа. На протяжении большей части Средневековья не заметно никаких маргиналов. Сам по себе механизм покаяния и смирения весьма эффективно переводит протест извне вовнутрь. В конце Средневековья появляются маргиналы и признаки но-вых форм искусства, получивших название «куртуазные».Впервые в истории культивируются идеалы духовной любви к женщине, Прекрасной Даме, возни-кает рыцарская лирическая поэзия трубадуров в Южной Франции, труверов в Северной Франции, миннезингеров в Германии, менестрелей в Англии. Наибо-лее известными трубадурами были Пейроль, Маркабрюн, Бернарт де Вента-дорн. Не менее известен создатель куртуазного романа («Тристан и Изольда») Кретьен де Труа. Говоря о культуре средних веков, следует выделить и таких маргиналов, какими были бродячие школяры-ваганты, сочинявшие еретические песни на латыни – языке церкви, науки и образования. Вообще, вся смеховая культура позднего Средневековья – маргинальная. Следовательно, признаки от-рицательной программы появляются и усиливаются в конце культуры, не вызы-вает удивления. Он находится в русле мышления типа философии жизни и культурологии циклического, шпенглеровского типа.
Возрождение – явление загадочное и по своей программе, смешанное. В изобразительном искусстве флорентийского кватроченто легко прослеживались два направления, мало соприкасавшихся друг с другом. В творчестве художни-ков первого направления было ощутимо влияние античности: они стремились к созданию одухотворенных форм. Это скульптор Донателло, художники Мазач-чо, Учелло, Андреа дель Верроккло и другие. Иное направление уходило кор-нями в традиции византийской иконы и средневековой миниатюры. Художни-ки этого направления были прекрасными колористами, но декоративная при-влекательность их искусства не всегда скрывала пустоту форм, их малую оду-хотворенность. Но на исходе века обе эти линии самым удивительным образом сплелись в творчестве двух величайших мастеров – Сандро Боттичелли и Лео-нардо да Винчи. Маргиналом можно считать и Донателло, сумевшего в скульп-туре соединить античные идеалы с религиозной духовностью и утвердить нравственную и эстетическую ценность человеческой личности. В литературе раннего Возрождения самым ярким маргиналом был, на наш взгляд, Данте Алигьери. Двойственность мышления, присущая Данте как «последнему поэту средних веков и первому поэту нового времени», более всего ощущается в соче-тании мистической религиозной концепции мироздания и реальных человече-ских типов, глубоких чувств, жизненных картин, отраженных в «Божественной комедии».
Возможные маргиналы в ХΥ11 веке – Клаудио Монтеверди, создатель оперы как музыкально-драматического жанра, Микеланджело Караваджо, ху-дожник, сблизивший живопись с театром, отказавшийся ради суровой правды жизни от поисков прекрасного, Диего Веласкес, создатель жанровой картины нового (не библейского) типа, Рембрандт Харменс ван Рейн, сумевший удиви-тельным образом соединить прекрасное с некрасивым и даже уродливым.
В 18 веке маргиналов много, в 19 очень много, 20-й, как уже указывалось – торжество маргинальности. Следует обратить внимание на то обстоятельство, что в ХХ веке наряду с глубоко национальными произведениями искусства по-являются и такие, национальное своеобразие которых обнаружить довольно проблематично. Это музыка авангардистов А. Шенберга и А. Вебера (австрий-цы), Шнитке (русский). На том же основании можно было бы выделить длин-ный ряд имен живописцев и скульпторов авангардной ориентации. Здесь пра-вомерно говорить об особой художественно-эстетической парадигме, внена-циональной в своей основе, о маргинальности. Многие творцы в силу ряда объ-ективных и субъективных причин причисляют себя к гражданам мира. (В. На-боков и И. Бродский, Э. Неизвестный, М. Ростропович). Так, В.Набоков гово-рил о себе: «Я американский писатель, родившийся в России и получивший об-разование в Англии, где я изучал французскую литературу, прежде чем провес-ти пятнадцать лет в Германии (27, с.568). Он практически сам пишет о своей маргинальности. Это подтверждают его личные высказывания: «Вообще же я себя сейчас считаю американским писателем, который когда-то был русским». Например, в графических рисунках Э. Неизвестного к «Божественной коме-дии» Данте трудно угадать национальную принадлежность автора. Его же скульптурные работы в США, Италии, России больше указывают на их индиви-дуально-стилистические особенности, чем на национальную принадлежность их автора.
Таким образом, маргинал находится на пересечении разных культур и создает высокие творения вне четко очерченных национальных координат. В подобных случаях граница между феноменом маргинальности и космополитиз-мом весьма условна, их различие относительно. Весьма примечательно в этом смысле творчество нашего известного композитора А. Шнитке. Он гово-рил: «Я все время вижу висящий передо мной вопрос. Ищу ответ на него, но по-ка не нашел. И вопрос этот связан с тем, что, не будучи русским по крови, я свя-зан с Россией, прожив здесь всю жизнь. С другой стороны, многое из того, что я написал, как-то связано с немецкой музыкой и с идущей из немецкого – логи-кой, хотя я специально и не хотел этого» (28, с.13)
Феномен маргинальности, когда человек не может со всей определенно-стью отнести себя к конкретной культуре, во многом обусловлен усилением глобальной миграции населения и интенсификацией диффузных процессов в мировой культуре. Сама постановка вопроса о том, хорошо это или плохо – не-корректна. Естественно, что велик слой маргиналов в США, потому что это страна эмигрантов. В бывшем СССР и в современной России по причине мно-гонационального состава населения, множества языков, разнородных традиций и обычаев, нарастающих миграционных процессов человек все чаще оказывает-ся на границе, в промежутке разных культур или их пересечении.
Итак, культурными маргиналами возможно считать тех, кто противостоит культуре истеблишмента. Однако сама культура истеблишмента может быть носительницей как положительной, так и отрицательной программы. При опре-делении культурных маргиналов этот факт не учитывать нельзя. Культурные маргиналы появляются, как правило, в старой культуре, когда она не несет в се-бе необходимых ценностей, и они начинают рождаться изнутри индивидов. Та-ким образом доминантная культура сама порождает собственную маргиналь-ную сторону, формируя сознание своих носителей и сознание тех, кто ей оппо-зиционен. Только в этом конфликте возможен прорыв к чему-то совершенно новому. Культурные маргиналы, как правило, гении. Возможно выделение мар-гинальной личности в культуре по принципу национальной принадлежности. Осмелимся высказать гипотезу, что их можно классифицировать как «нацио-нальных», например, Пушкин, Шекспир, межнациональных, например, Шнитке и Набоков, и вненациональных, например, создатели самых примитивных форм безликой масс-культур.
Хорошо известно, что сегодняшнее состояние культуры вообще (во вся-ком случае, европейски-центрированной), и философии в частности характери-зуется усиленным акцентированием маргинальных аспектов. Причем, последнее время эта тенденция становится насколько всеохватным и принципиальным моментом любого проектного разворачивания, что впору говорить о возникно-вении тотальности маргинальных полей.
Может создаться впечатление, что весь ХХ век это затянувшийся столетний пе-реход. Однако, представляется, что основой понимания историко-культурного (историко-философского) процесса последних полутора столетий должно слу-жить представление о растущем многообразии альтернативных и взаимодопол-няющих программ, общая маргинализация, формально предстающая как дроб-ление великих, классических систем предыдущих веков, ориентированных пре-жде всего на четко осознаваемую и многократно повторяемую монологичность традиции.
Одновременно с этим, понятия и представления сближаются, начинают различаться смысловыми нюансами и интерпретациями, слабеют нормативные ограничения; жестокость формулировок, принципов и размягчается, обретая вид прихотливо-причудливой этюдности. Размытость теоретических границ создает предпосылки свободной миграции понятий, идей, установок на всем по-ле философии. Прежний статус маргинала становится некой эмблемой предпо-читаемого, желаемого, не опробованного, а потому требующего наибольшего внимания. Маргинальность – это не только характеристика социальных групп, но и феномен социальных процессов, вызванный крупномасштабной марги-нальной ситуацией. Фундаментальным, системообразующим типом социальных перемещений являются социально-профессиональные перемещения, связанные с изменениями в профессионально-должностном статусе – базовом статусе лич-ности. Эти процессы создают новую ситуацию социальной маргинальности, яв-ляются импульсами для образования маргинального статуса, образующегося в процессе трансформации базового статуса личности. Все это и обусловливает значимость именно такого типа перемещений.
Маргинализация, с одной стороны, выступает признаком социальной мо-бильности и означает состояние пограничности, периферийности (промежуточ-ности) по отношению к каким-либо социальным общностям, а с другой – не яв-ляется неким исключительным социальным феноменом, характерным как для стран индустриальных, так и для постсоциалистических (конкретно для Рос-сии). Это позволяет выделить некоторые общие тенденции развития процессов маргинализации. Специфика маргинализации, которой подвергается современ-ное общество, состоит в том, что в ее процессе на окраинах социальной струк-туры появляются наряду с традиционными маргиналами – люмпен-пролетариатом с низким образовательным уровнем, упрощенной системой по-требностей, отстраненностью от общественных процессов – новые маргиналы, имеющие образование и квалификацию, развитую систему потребностей, боль-шие социальные ожидания и политическую активность. Важную часть процес-сов маргинализации составляет нисходящее перемещение социальных групп, еще полностью не отторгнутых от общества, но постепенно «сползающих» со своих социальных позиций. По мере деклассирования маргинальные группы меняют систему ценностей, которая сложилась у них прежде. Для вновь приоб-ретенной системы характерны нетерпимость по отношению к существующим социальным институтам, крайние формы проявления асоциального поведения, индивидуализм, моральный релятивизм, отрицание любых форм организован-ности. Углубление маргинализации приводит к тому, что свойственная марги-налам система ценностей, выходит за рамки групповой и распространяется на другие социальные слои, таким образом проникая в традиционные мировоз-зренческие структуры. Отчуждение и отторжение различных слоев и групп на периферию социальной структуры общества приводят к появлению маргиналь-ных субкультур и контркультур, которые могут оформляться в альтернативные движения самого разного направления. Постоянный рост и воспроизводство маргинальных групп влекут за собой существенные сдвиги в расстановке соци-альных и политических сил, которые в конечном счете становятся источником социальных конфликтов. Крупные потоки маргинализации создают безработ-ные; лица, вынужденные заниматься трудом, не требующим полученной квали-фикации; национальные меньшинства (иностранные рабочие).
Будущая культура информационного общества – это культура молодых людей. В информационном обществе молодые люди имеют реальное действен-ное преимущество. Они быстрее осваивают новые языки программирования. Они также быстрее адаптируются к новым условиям в компьютерной среде. Люди старшего возраста попадут в очень тяжелые условия. Даже сейчас видно, что они не в состоянии угнаться за прогрессом в программировании. А посколь-ку пока конца прогресса в этой области не предвидится, видимо, в течение ми-нимум нескольких десятков лет люди после сорока будут оказываться не только на задворках культуры, но и производства: они будут проигрывать молодежи экономически! Подобной ситуации в истории еще не было. По-видимому, сле-дует ожидать трагической маргинальной культуры исключенных из жизни ста-риков. Впрочем, видимо, политика будет оставаться в руках старшего поколе-ния дольше (в этой связи возможно появление надуманных законов, сдержи-вающих обновление языков программирования). Смещение ценностей в сторо-ну молодого возраста, по-видимому, будет затрагивать устройство научного ис-теблишмента, и будет внедряться система обязательного ухода на пенсию. Ско-рее всего, те, кто таким образом окажется выведен из культуры, будут писать горькие маргинальные книги, однако не исключена более экзотическая ситуа-ция: дома престарелых станут оплотами альтернативной культуры.Еще одной тенденцией культурной маргинальности в современном обществе является так называемая «черная культура» - порождение средств массовой коммуникации (СМК).Не подлежит сомнению тот факт, что СМК в настоящее время стали важным институтом социализации личности. На фоне «размытости» нравствен-ных ориентиров и неустойчивости переходного периода весьма заметной стано-вится властная сила современной демократии и современного индустриализма, стремящихся удержать основную массу людей, и без того ущербную в культур-ном отношении, на как можно более низком уровне духовности. «Черная куль-тура» (термин М.М. Князевой) – это явление, которое возникло «на стыке трех источников: больных проблем, которые были выполнены классическим искус-ством, форм, которые были изобретены авангардом, и специальных средств воз-действия на сознание и подсознание людей. Именно в точке их соединения сложился особый, отдельный комплекс явлений черной культуры»(29,с. 97-101).
Основными объектами изображения становятся пограничные, криминаль-ные или патологические обстоятельства: акты насилия, вандализма, смерти. Та-кая прицельная демонстрация ужасов и насилия приводит к кризису сочувствия: многократно перейдя поры восприимчивости, человек растрачивает природную сострадательность, в него закладывают тотальное равнодушие к проявлениям зла. О влиянии средств массовой коммуникации на молодого человека – биоло-гического, или возрастного, маргинала – пишет А.Ю. Дроздов (30, с. 62-67). Ав-тором статьи в течение двух лет был проведен комплекс исследований по выяв-лению социально-психологических факторов агрессивного поведения молоде-жи. «Результаты проведенных исследований позволяют утверждать о наличии взаимосвязи между склонностью к просмотру телевизионных сцен насилия и дальнейшим агрессивным поведением лиц подросткового и юношеского воз-раста» (30, с. 62-67).Каждая культура стремится к созданию системы ролей че-ловека, принципов его поведения и переживания этого мира. Главенствующий принцип «черной культуры» – принцип «тотального отторжения, всеобщей не-слиянности человека с человеком, с миром и с самим собой(30, с.100). Разрывая нити естественной связанности людей, она развивает в личности чувство отчу-жденности, эмоционального оскудения и, как следствие, порождает вывод: «ес-ли связи и чувства так непрочны, то их можно отбросить в любой мо-мент,нарушить и разрушить. Каждый человек постоянно чувствует эту опас-ность: быть отброшенным» (29, с.100).
Изменения на рубеже ХХ и ХХ1 веков носят глобальный характер и на языке культурологии именуются сменой культурных парадигм. Процессы маргинали-зации в этот период тесно связаны с процессами глобализации и фрагментации (Уткин (31) и Д.Н. Розенау(32)).
Русская культура находится в настоящее время «на перепутье», в неком «культурном промежутке» - пространстве между концом чего-то определенного и началом чего-то неизвестного, маргинальном по своей сущности. Эта ситуа-ция порождает изменение картины мира. Человек «культурного промежутка» не логически ориентированный субъект европейской культуры Нового времени, не авангардист ХХ века, создающий новые эстетические и социальные утопии, его точнее всего можно охарактеризовать в терминах культурной идеологии по-стмодерна. Он живет в радикально изменившемся пространстве и времени, он перестал ощущать себя центром Вселенной, перестал быть на месте Бога, как это было со времен Возрождения, ибо центр мироздания перестал сводиться к нему одному. Вследствие этого вокруг человека возникли разнообразнейшие возможности. Оказалось, что нет одной-единственной точки зрения на пробле-му, нельзя абсолютно однозначно ответить на один и тот же вопрос. «И то, что ощущалось однолинейным, прямолинейным, абсолютно адекватным, связан-ным с поиском абсолютной истины, вдруг обернулось неким театрализирован-ным игровым поиском одного из возможных ответов. Возникло нечто вроде го-лографии: множество планов, ракурсов, точек зрения на один и тот же пред-мет»(33, с.64). Такова картина мира в постмодерне, и человек в ней – «играю-щий», вступивший в некую игру с миром, испытывающий варианты новых культурных возможностей. И в этой «игре» выделяются три типа поведения людей. Один тип поведения условно можно назвать «пассивно-деструктивной реакции на не нормированность культурной ситуации»(34, с.31). Для этого типа поведения характерен поиск точек опоры в том, что уже хорошо известно, в прежних культурных образцах. Второй тип поведения – «активно-деструктивный, или агрессивный». Состояние деструкции и агрессии направле-но на новое и культурно не освоенное.
Третий тип поведения в период «культурного промежутка» - ориентирован на конструктивное освоение нового и неосвоенного, его условно можно назвать адаптивным. Эта ситуация дает им уникальную возможность внедрять культур-ные инновации, формируя будущие культурные нормы и образцы. Мобильность и быстрая адаптация – черты третьего, конструктивного типа реагирования на стрессовую культурную ситуации. Маргиналы могут переходить в консолида-ционное с доминирующей культурой состояние, могут изменять свой былой статус, могут вновь обретать его. В настоящее время много групп «новых мар-гиналов в российской ситуации: людей первого традиционного типа реагирова-ния, утративших социальную закрепленность (безработные, переселенцы, бе-женцы). Есть и другой вариант – группы, ощущающие себя маргинальными по отношению к господствующей культуре, агрессивно-деструктивные, стремя-щиеся свою культуру или субкультуру (национальную, сексуальных мень-шинств, рок-культуру) утвердить как стабильную и обладающую приоритетны-ми ценностями и нормами. Это еще одна тенденция культурной маргинальности на современном этапе.Инновативные, игровые маргиналы на рубеже ХХ и ХХ1 веков заметно отличаются от маргиналов 70-80-х годов, какими были диссиден-ты. Новая литература привлекла читателя в утрате этических критериев как до-минирующего качества художественного сознания. Этика в постмодерне ситуа-тивна, и человек ведет себя ситуативно. Для игрового, стилизаторски-активного варианта постмодерна вся предыдущая культура и культурные стили – лишь материал для «собственного языка». Эта тенденция, пожалуй, самая опасная, на наш взгляд, так как вслед за разрушением незыблемых для российского мента-литета духовных ценностей следовало разрушение и социальных структур. Впрочем, некоторые исследователи современной маргиналистики высказывают предположения, будто «на горизонте российской художественной культуры появились признаки того, что наступает новый период… В искусстве, это вечно лакмусовой бумажке культуры, есть ожидание и предощущение новых куль-турных идеологий, обладающих, судя по всему, гораздо большей этической проявленностью, демиургичностью и ригиоризмом. А это значит, «что культур-ному промежутку» в России наступает конец». Если даже признаки этого «но-вого периода» неочевидны, не проявлены, то, на наш взгляд, он неизбежно дол-жен наступить, потому что это в логике развития культуры, существующей по своим законам, имеющей свои механизмы, своих «культурных героев».
Литература:
1. Парк Р. Культурный конфликт и маргинальный человек // Общественные науки за рубежом. РЖ серия 11 Социология. М., 1998, № 2. С. 172-173.
2. Зиммель Г. Избранные произведения. М., 2000.
3. Вебер М. Избранные произведения. М., 1990.
4. Маркс К., Энгельс Ф. ППС. Т. 7, Т. 23.
5. Сорокин П. Социокультурная динамика. СПб.,2000.
6. Тоффлер Э. Шок будущего. М., 2002.
7. Ортега – и – Гассет Х. Эстетика. Философия культуры. М., 1991
8. Фромм Э. Бегство от свободы. М., 1990
9. Темкин М.В. Линейные руководители в традиционной системе управле-ния (к вопросу о статусной маргинальности) // Методологические и мето-дические проблемы социологических исследований социальной активно-сти личности // Вестник Харьковского университета.Харьков, 1988. С.40-45.
10. Стариков Е. Маргиналы и маргинальность в советском обществе // Рабо-чий класс и соврем.мир. 1989. № 4. С. 142-155. Стариков Е. Маргиналы или Размышления на старую тему: «Что с нами происходит?» // Знамя. 1989. № 10. С. 133-162; Стариков Е. Маргиналы // В человеческом изме-рении. М., 1989. С. 180-203.
11. Шапталова Б.Н. Маргиналы и социализм // Рабочий класс и соврем.мир. 1990. № 6. С. 168.
12. См: Шапинский В.А. Культурная маргинальность как социально-философская проблема. Дисс... канд. филос. наук. М.,1990; Фролова Н.А. Маргинализация как социальный феномен / Дисс... канд. социол. на-ук.М.,1994; Попова И.П. Маргинальность и особенности ее проявления в современном российском обществе / Дисс... канд. социол. наук. М., 1994. Шапинский В.А. Культурная маргинальность как социально-философская проблема / Автореферат дисс... канд. филос. наук. М., 1990.)
13. Навджавонов Н.О. Проблема маргинальной личности: постановка задачи и определение подходов// Социальная философия в конце ХХ века. Деп. рук. М., 1991. С. 149.
14. Атоян А.И. Социальная маргиналистика. О предпосылках нового меж-дисциплинарного и культурно-исторического синтеза // Политические ис-следования. 1993. № 6. С. 29
15. Тернер В. Символ и ритуал. М., 1983. С. 189-199.
16. Элиаде М. Очерки сравнительного религиоведения.М., 1999. С. 405.
17. Шпенглер О. Закат Европы. М., 1996.
18. Тайбаков А.А. Преступная субкультура // Социологические исследова-ния.2001. № 3. С. 90-93.
19. Ярская – Смирнова Е.Р. Социокультурный анализ нетипичности. Саратов, 1997. Современный философский словарь. – М., 1996. С. 280.
20. Тульчинский Е.Г. Слово и тело постмодернизма // Вопросы филосо-фии.1999, № 4. С. 40.
21. Качкин А.В. Кризис идентичности как способ самореализации простран-ства социального взаимодействия./Маргинальность в современной Рос-сии. М., 2000. С 27-32.
22. Гурин С.П. Маргинальная антропология. Саратов., 2000.
23. Тернер В. Символ и ритуал. М., 1980. С. 193.
24. Волков Ю.Г., Поликарпов В.С. Интегральная природа человека: естест-венно-научный и гуманитарный аспекты. Ростов-на-Дону, 1994. С. 95.
25. Налчаджян А. Этнопсихологическая самозащита и агрессия. Ереван, 2000. С. 194-197.
26. Нерсесянц В.С. Сократ. М., 1977.
27. Набоков В.В. Интервью в журнале «Playboy» // В.В. Набоков. Собр.соч.: В 5 т. СПб., 1997. Т.3. С. 568.
28. Беседы с Альфредом Шнитке. М., 1994. С. 13
29. Князева М.Л. «Черная культура и светлый человек» // Педагогика. 2001. № 3. С. 97-101
30. Дроздов А.Ю. «Агрессивное телевидение: социально-психологический анализ феномена. // Социальные исследования. 2001, № 8. С. 62-67
31. Уткин А.И. Глобализация: процесс и осмысление. М., «Логос», 2001
32. Розенау Дж. «Новые измерения безопасности: взаимодействие глобаль-ных и локальных динамик» // Социально-гуманитарные знания, 2001, № 2.
33. Полтавцева Н.Г. Социокультурная модернизация в России. М.,1994. С. 64.
34. Полтавцева Н.Г. Модернизация в России и конфликт ценностей. М., 1993. С. 31