Карпицкий Н.Н. Самоопределение человека в пространстве культуры // Социокультурное пространство России: проблемы и перспективы развития: сб. докл. III Всероссийской (с международным участием) науч.-практич. конф. (Белгород, 27-28 января 2011 г.) в 2 т. Белгород: БГИКИ, 2011. Т.1. С. 67-71.

Карпицкий Н.Н. Самоопределение человека в пространстве культуры

Культуру можно осмыслить только процессуально, как становление. Культура – это не совокупность идей, норм и артефактов, а взаимодействие людей, формирующее общее жизненное пространство, в котором обретают свой специфический смысл конкретные феномены культуры. Вступая во взаимодействие с другими, человек воспринимает пространство культуры под определенным углом зрения в зависимости от собственной ценностной ориентации и личного кругозора. В связи с этим можно выделить личный горизонт восприятия культуры, который включает всю область явлений, посредством которых человек приобщается к опыту предшествующих поколений, достигает согласованности действий и взаимопонимания с современниками и передает свой опыт будущим поколениям. Соответственно, область, в которой происходит взаимодействие различных людей, способных обмениваться опытом и согласованно действовать, составляет пространство культуры. Приобщаясь к наследию поколений и вступая в общение с другими, человек осваивает культурное пространство, расширяя собственный горизонт восприятия культуры. Вместе с расширением индивидуального горизонта культуры происходит расширение и общего культурного пространства. Культура представляет собой совокупный горизонт всех индивидуальных горизонтов восприятия культуры. Соотношение между различными горизонтами формирует различные уровни культурного пространства.
Поскольку культура – это процесс, то пространство культуры постоянно трансформируется и переструктурируется в соответствии с преобладающими социальными тенденциями. Это можно наблюдать на примере трансформации российского культурного пространства за последние сто лет. В период монархии российское общество было сегментировано таким образом, что переход из одной прослойки в другую был для человека крайне затруднителен. Впрочем, это – характерная черта всех традиционных обществ. Парадигма мировосприятия и поведения представителя той или иной прослойки (крестьянин, разночинец, дворянин…) определялась не культурой в целом, а принадлежностью своему сословию. При этом этнические различия в пределах одного сословия имели существенно меньшее значение, чем различия между сословиями в пределах одного этноса. Именно поэтому национализм не характерен для традиционных обществ. В царской России русским мог считаться любой крестившийся в православие инородец. Иначе говоря, понятие «русский» имело не национальный, а культурный смысл. Поскольку сословия и субэтнические группы в царской России носили замкнутый характер, культурное пространство распадалось на несколько параллельных пластов, в каждом из которых возникала собственная субкультура: крестьянская, дворянская, старообрядческая и т.д.
С установлением в нашей стране тоталитарной системы произошло насильственное слияние различных субкультур, осуществлявшееся на базе общей государственной идеологии. Российское общество очень быстро упростилось, превратившись в атомизированную массу. Э. Геллнер так характеризует эту ситуацию: «социалистический сплав производственной, политической и идеологической иерархий, сопряженный с идеократической монополией на объединение людей и многократно усиленный благодаря использованию современных административных и комму-никационных сетей, привел вовсе не к рождению нового со-циального человека, а к еще невиданной в истории тоталь-ной атомизации общества» [1: 155]. Субкультуры в Советском Союзе жестко преследовались, хотя в последние годы, когда тотальный контроль стал ослабевать, культурные брожения в молодежной среде породили новые сообщества (хиппи, панки, металлисты и т.д.), которые осознавали собственную идентичность в противопоставлении остальным. В зачищенном пространстве культуры неизбежно начинали возникать хаотические процессы, которые должны были кристаллизоваться в новую структуру.
Постепенно людьми стал осознаваться выбор: либо дальнейшая социальная деградация, либо переход в новое социальное состояние – гражданское общество. Однако общественная самоорганизация не успевала уравновешивать разрушительные социальные тенденции, и стремительный распад советской системы потребовал от людей сверхусилий для того, чтобы внести хоть какую-то определенность в стремительно изменяющуюся жизнь. Поэтому в наиболее важный исторический момент у населения не хватило активности для формирования достаточно сильных институтов гражданского общества.
Гражданское общество представляет собой такую социальную систему, в которой отдельные сегменты не изолированы друг от друга, и человек может легко переходить из одного социального института или союза в другой, не опасаясь быть обвиненным в измене. Как полагает Э. Геллнер: «суть гражданского обще-ства – в формировании связей, которые оказываются эф-фективными и в то же время являются гибкими, специали-зированными, инструментальными. Значительную роль здесь и в самом деле сыграл переход от статусных взаимо-отношений к договорным: люди стали соблюдать договор, даже если он никак не соотносится с ритуально оформлен-ной позицией в обществе или принадлежностью к той или иной общественной группе» [1: 119]. Человек гражданского общества может легко встраиваться в разные сегменты социальной системы. Подчеркивая эту способность, Э. Геллнер вводит новый термин – «модульный человек», т.е. человек, способный адаптироваться к разным социальным ситуациям, выполнять различные социальные функции и превращаться в «модульный» элемент различных социальных институтов. «Его модульность – это способность в рам-ках данного культурного поля решать самые разнообраз-ные задачи» [1: 121].
Несмотря на то, что, как утверждает Э. Геллнер, модульный человек создает более эффективную социальную систему, модульность современного человека все же имеет свою цену. Деятельность модульного человека, «определяемая своей строго очерченной целью, не может опираться на другую деятельность, и это создает холодную атмосферу трезвого расчета, столь не похожую на теплую, уютную спаянность, характерную для «тоталь-ной» культуры» [1: 124]. Равные по своему статусу члены гражданского общества постоянно вступают в анонимные коммуникации с другими незнакомыми им людьми. В массовой анонимной коммуникации исключаются все личные, локальные, диалектные черты. Лишенные опоры в своем клане, сословии или общине, модульные люди пользуются общеупотребимыми кодифицированными символами. Создаваемая принципом модульности однородность культурного пространства составляет основу национализма. Как утверждал Э. Геллнер: «общество, по-рождаемое этим принципом, является не только граждан-ским, но также и националистическим. Впервые за всю историю человечества высокая культура распространяется повсеместно и становится не знаком отличия какой-то привилегированной группы, а культурой общества в це-лом» [1: 126].
Э. Геллер пришел к данным умозаключениям в период распада советской системы. Однако пройденный нами за два десятилетия путь дает материал, позволяющий существенно углубить проделанный им анализ. Действительно, современная социальная ситуация благоприятна для проявлений национализма, однако значительная часть общества остается неподверженной националистической идеологии. Различные люди совершенно по-разному проявляют себя в меняющемся мире: кто-то становится националистом, а кто-то, напротив, космополитом. Необходимо учитывать другие факторы, влияющие на самоопределение человека в пространстве культуры. Основополагающее значение имеет ценностная ориентация, в соответствии с которой человек определяет цели и приоритеты в собственной жизни. Однако достижение целей требует определенный усилий, и не каждый человек способен их мобилизовать. Здесь требуется внутренняя сила или то, что Л.Н. Гумилев называл «пассионарностью» (если, конечно, освободить это понятие от биологизаторской трактовки). Следующим важным фактором является индивидуальный горизонт восприятия культуры, в котором выявляются аттракторы, концентрирующие пассионарную энергию людей. Хотя Л.Н. Гумилев полагал, что природа аттрактивности неясна, тем не менее, он был совершенно прав, утверждая, что соответствие аттрактивности с «инстинктивными импульсами самосохранения и с пассионарностью такое же, как в лодке соотношение двигателя (весла или мотора) и руля» [2: 330]. Появление новых аттракторов может порождать новые культурные тенденции и даже формировать субкультуры, как, например, рок-музыканты 80-х годов формировали новую молодежную субкультуру. В качестве аттрактора могут выступать не только музыканты и другие деятели культуры, но и спортивные команды, сплачивающие вокруг себя целые движения фанатов, ролевые игры, породившие толкиенистов, аниме, пробудившее в последнее время широкий интерес к японской культуре, политические идеи, поп-идолы и т.д. Взаимодействие различных индивидуальных горизонтов культуры создает сложную многоуровневую структуру культурного пространства.
В зависимости от широты собственного горизонта восприятия культуры человек определяет свое место в культурном пространстве. Можно выделить тип людей, у которых ограниченность индивидуального горизонта культуры позволяет самоотождествляться только с маленькой группой, за пределами которой они не способны воспринимать культурное многообразие. Примером могут служить агрессивные националисты, выделившиеся из среды футбольных фанатов. Однако национализм не всегда имеет агрессивные формы, он может выражаться в ценностной ориентации на самобытность собственной культуры, как это можно наблюдать в среде интеллигентов-почвенников. В данном случае горизонт восприятия культуры включает не только непосредственное социальное окружение, но также и связанные с ним исторические традиции. Наряду с этим существует и иной тип людей. Это люди, стремящиеся расширить поле собственного общения за пределы локальной культуры, и поэтому чуждые всякого национализма. Их можно назвать космополитами. Среди них можно выделить тех, кто ориентирован на общение, безотносительно к культурному контексту. Это абстрактные космополиты, для которых глобализация обеспечивает наиболее комфортное существование. Вместе с тем существуют и ориентированные на культуру космополиты, которые испытывают глубокий интерес и уважение к любым локальным культурам и способны к ним легко адаптироваться.
Различие между людьми порождает различные социальные тенденции. Ситуация остается стабильной, пока эти тенденции уравновешивают друг друга, однако в настоящее время в России мы наблюдаем нарушение этого равновесия. За годы социальных потрясений значительная часть космополитически настроенных россиян успела покинуть страну, в силу чего националистическая тенденция уже ничем не уравновешивается, что создает опасность цепных вспышек агрессивного национализма. Положение усугубляется тем, что система образования, которая призвана расширять индивидуальный горизонт восприятия культуры, с этой задачей не справляется. Однако она может быть ключом к изменению ситуации, так как именно в рамках образования более широкое видение мира может быть предложено всему подрастающему поколению в целом. Все прочие факторы самоопределения в пространстве культуры носят индивидуальный характер и связаны уже с личным выбором человека.

Литература:
1. Геллнер Э. Условия свободы. Гражданское общество и его истори-ческие соперники. – М.: Московская школа политических исследований, 2004. – 240 с.
2. Гумилев Л.Н. Этногенез и биосфера Земли. М.: Мишель и К, 1993. – 498 c.