Рейтинг
Порталус

ФИЛОСОФ-ИДЕАЛИСТ В СТРАНЕ ДИАЛЕКТИЧЕСКОГО МАТЕРИАЛИЗМА

Дата публикации: 21 мая 2023
Автор(ы): Г. ГОРОШКО, В. СКОСЫРЕВ
Публикатор: Научная библиотека Порталус
Рубрика: ФИЛОСОФИЯ
Источник: (c) Азия и Африка сегодня 2004 № 12
Номер публикации: №1684679598


Г. ГОРОШКО, В. СКОСЫРЕВ, (c)

В январе 2005 г. Республика Индия отметит свою 55-ю годовщину. В то время индийским послом в Москве работал Сарвапалли Радхакришнан, впоследствии он стал президентом Индии. Мы публикуем, с некоторыми сокращениями, очерк об этом выдающемся мыслителе и политике. Полностью его можно прочесть в книге "Береза и баньян", выпущенной в свет посольством Индии в России в 2004 г. Авторы книги - профессор Галина Горошко и сотрудник нашего журнала Владимир Скосырев многие годы работали в Индии.

После отъезда первого индийского посла в СССР в 1949 г. дипломатическая миссия в Москве несколько месяцев работала без посла. Впрочем, присутствовал в стране глава миссии или нет, рядовым дипломатам и сотрудникам посольства, не имевшим дипломатического ранга, все равно приходилось решать нелегкие бытовые и личные проблемы. Ведь из-за нехватки жилой площади брать с собой в СССР членов семьи им не полагалось. В таком положении находился и В. Р. Риши, чья должность именовалась "ассистент". А на деле он исполнял обязанности переводчика, несмотря на то, что знание им русского, обретенное на курсах в Индии, как говорится, оставляло желать лучшего.

Поэтому Риши попытался поступить, причем при поддержке посольства, в Московский государственный университет. Не тут-то было. МИД, через который действовало посольство, на все запросы отвечал, что "предпринимает меры для того, чтобы обеспечить г-ну Риши поступление в институт". То ли это была бюрократическая отписка, то ли МГБ не желало допустить сотрудника иностранного представительства в университет, официально Риши в МГУ так и не приняли.

Но и в сталинские времена в России запреты можно было обойти. Знакомые посоветовали Риши посещать факультативные занятия по литературе и истории в МГУ. Знакомые представили Риши на этих курсах как родственника из Грузии. Пенджабцы внешне не очень отличаются от грузин. Да и акцент у нового слушателя отдаленно напоминал грузинский. Во всяком случае, преподаватели не распознали или предпочли не распознать в нем гражданина Индии.

За молодежью из индийского посольства слежка не велась, "наверное, нас считали безвредными", - вспоминал Риши. Он без разрешения посещал классы более года, перезнакомился со многими студентами. Но другие молодые сотрудники, лишенные привычного круга общения, скучали. Советник-посланник Я. Д. Гундевиа распорядился закупить коньки. Этот "почин" имел успех. После нескольких уроков молодежь с удовольствием стала ходить на каток и даже заводить мимолетные знакомства с девушками. А летом индийцы в Парке культуры им. Горького успешно осваивали польку и чардаш. Любимыми местами для пикников и знакомств были также Сокольнический и Измайловский парки.

Правда, такие прогулки могли привести и к неприятностям. Однажды Риши со своим спутником решил срезать путь домой и прошел по территории стройки нового здания МГУ на Ленинских горах. У Риши был на плече фотоаппарат, хотя снимков он не делал. Тем не менее, их задержали и не отпускали из отделения милиции в течение четырех часов: иностранцам тогда не разрешалось снимать строящиеся объекты. Индийцам не давали даже связаться по телефону с посольством. Инцидент разрешился благополучно, когда прибыл сотрудник МИДа. По его словам, произошло недоразумение.

И вот в Москву, в окружавшую индийцев странную атмосферу, где подозрительность соседствовала с дружелюбием и любопытством, приезжает новый посол Сарвапалли Радхакришнан.

Его назначение вызвало в Дели оживленные пересуды. К. П. Ш. Менон, занимавший пост, равнозначный первому замминистра иностранных дел, вспоминал: когда Пандит (сестра Неру, которая стала первым послом) завершила свое пребывание в Москве и была назначена в Вашингтон, возник вопрос о том, кто заменит ее.

"Рассматривались многие кандидатуры, но Неру остановил свой выбор на докторе Радхакришнане. Некоторые люди считали странным направление философа-идеалиста, вегетарианца и абсолютного трезвенника в страну диалектического материализма. Неру посоветовался со мной. Ни секунды не сомневаясь, я поддержал кандидатуру Радхакришнана".

Радхакришнан был всемирно известным философом, имевшим безупречную репутацию борца за национальную независимость. "Хотя от английского правительства он получил ры-

стр. 56


царский титул, это было сделано, - подчеркивает К. П. Ш. Менон, - в знак признания его выдающихся академических заслуг. Перед тем как рекомендовать присвоение Радхакришнану этого титула, вице-король лорд Ирвин запросил мнение губернатора Бенгалии, поскольку в то время Радхакришнан преподавал в Калькуттском университете. Губернатор ответил: "Все полицейские доклады свидетельствуют против него, но мне он нравится".

До назначения в Москву Радхакришнан в Советском Союзе не бывал. В 1927 г. он был приглашен в СССР на празднование 10-летия Октябрьской революции, но не смог поехать.

Советское правительство одобрило назначение Радхакришнана, о чем свидетельствовала быстрота вручения им верительных грамот.

Этот жест Москвы был оценен индийской стороной. Утверждаясь на международной арене, молодая дипломатия была особенно чувствительна к такого рода нюансам, рассматривая промежуток времени, когда посол ожидает вручения верительных грамот, как показатель степени дружественности отношений к Индии. "Можно вспомнить, - писал К. П. Ш. Менон, - как президент Никсон заставил нашего посла Л. К. Джха в течение непростительно долгого времени ожидать первой аудиенции. С другой стороны, глава Советского государства принял Радхакришнана через несколько дней после его прибытия. Для сравнения скажем, что Лампингу, тогдашнему послу Нидерландов в Москве, пришлось ожидать вручения своих верительных грамот целых шесть месяцев".

Еще большее впечатление произвело в Индии то обстоятельство, что вскоре после прибытия в Москву индийского посла принял Сталин. В индийском МИДе сочли, что выбор сделали верный. Радхакришнан, очевидно, пришелся по душе "вождю русских".

Вот что рассказывает о некоторых деталях этой беседы, происходившей 14 января 1950 г., сын и биограф Радхакришнана С. Гопал. Интервью продолжалось примерно полчаса. После обмена приветствиями Радхакришнан сказал, что пришел не с каким-то конкретным вопросом, а чтобы заявить о намерении Индии установить с СССР добрые и тесные отношения. Он рассказал о стремлении правительства улучшить положение народных масс и о принципах, лежащих в основе индийской внешней политики, о желании Индии сотрудничать на международной арене с СССР и Китаем. Сталин поинтересовался положением Индии в Содружестве и спросил, можно ли сравнить в этом отношении положение Индии с положением Канады. Есть ли у Индии флот и армия.

Радхакришнан дал разъяснения. Сталин затронул языковые проблемы в Индии и усомнился в том, что ликвидировать помещиков удастся мирным путем. В заключение индийский посол обратился к Сталину с призывом изучить возможность разрядки напряженности. Когда Сталин заметил, что это зависит не только от него, Радхакришнан сказал: "Чтобы начать ссору, нужны две стороны, прекратить ее можно в одиночку". Сталин промолчал, но у Радхакришнана осталось впечатление, что его призыв не вызвал враждебности. Павлов, переводивший во время встречи, рассказал как-то Радхакришнану, что Сталин после встречи с ним сказал: "Когда Радхакришнан говорит о мире, видно, что это искренне".

Эти свидетельства особенно интересны потому, что официально о содержании разговора, состоявшегося в Кремле, не было ничего сообщено.

А между тем встреча Радхакришнана со Сталиным, который чрезвычайно редко принимал послов, вызвала в дипломатических кругах огромный интерес. Об этом говорит телеграмма, отправленная из посольства Великобритании в Москве в Форин офис 15 января 1950 г.: "Срочно, секретно. ...Советская пресса опубликовала сегодня сообщение ТАСС, в котором без комментариев сказано, что И. В. Сталин 14 января принял индийского посла. На беседе присутствовал Вышинский. Индийское посольство никого не предупредило, что эта встреча произойдет. Отдельно передадим информацию, которую сможем получить..." Однако в переданном к упомянутой телеграмме дополнении посольство также не смогло сообщить ничего о содержании состоявшейся встречи. "Индийскому послу, - только и говорилось в этом дополнении, - 13 января сообщили по телефону, что Сталин примет его на следующий день".

Еще совсем недавно, используя старые контакты и связи времен службы в колониальном аппарате и личные дружеские узы, английские дипломаты получали интересующую их информацию и были прекрасно осведомлены не только об отдельных событиях в советско-индий-

стр. 57


ских отношениях, но и о различных назначениях и перемещениях в дипломатической сфере Индии задолго до того, как об этом становилось известно официально. А теперь они не только не были уведомлены о предстоящей встрече, но и не получили о ней информации после того, как она состоялась. Деталь весьма симптоматичная, отразившая глубокие сдвиги, происшедшие за очень короткий промежуток времени как во внутренней, так и во внешней политике Индии после того, как страна стала независимой.

О приеме Радхакришнана Сталиным писал и В. Р. Риши. Как рассказывал сотрудникам посол, он пожаловался Сталину, что в Индии далеко не все так плохо, как об этом пишется в советской прессе. Она показывает исключительно темные стороны индийской жизни. Было бы справедливо, если бы освещались также и более светлые стороны. Сталин с этим согласился.

Сразу же после этого разговора в Москву был вызван корреспондент ТАСС в Индии, а на его место поехал новый корреспондент, получивший указание присылать материалы, на основе которых советская пресса могла бы освещать также положительные моменты в жизни Индии. "Думается, - замечает при этом Риши, - что это был первый поворотный момент в советско-индийских отношениях, предвестник будущей дружбы".

По прошествии полувека трудно проверить, действительно ли так оперативно был решен вопрос о замене советского репортера, как утверждает Риши. Но молодой русист, который впоследствии выпустил первый в Индии русско-хинди словарь, сумел подметить перемену в отношении к Индии, произошедшую в Кремле.

Непосредственного практического результата встреча Радхакришнана со Сталиным не имела, но она породила новые настроения среди советских официальных лиц. Раньше их редко можно было встретить в индийском посольстве. Теперь они стали охотно посещать посольские мероприятия. На прием по случаю Дня Республики пришло с советской стороны больше 30 человек во главе с министром иностранных дел Вышинским, который нарочито громко в разговоре сказал, что просто обязан присутствовать на государственном празднике великой азиатской страны.

Конечно, знаки внимания, которые в Москве стали демонстрировать по отношению к Радхакришнану и посольству Индии, не были случайными. В Кремле и дипломатическом ведомстве не могли не принимать в расчет возросшую роль Индии в международных делах. После того, как самый острый период внутренних потрясений и политической нестабильности, последовавший за разделом страны, миновал, к ее голосу стали прислушиваться и в столицах ведущих держав, и в ООН. Неру превращался в фигуру мирового значения, а Индия, по его словам, становилась "чем-то вроде места встречи для различных тенденций и сил, другими словами, местом встречи Востока и Запада".

Значение политики неприсоединения, провозглашенной Дели, стало еще более очевидным для Москвы после того, как летом 1950 г. разразилась война в Корее. Индия в тот момент была непостоянным членом Совета Безопасности ООН, и ей пришлось немедленно реагировать на проект резолюции, обвинявший Северную Корею в вооруженном нападении и призывавший всех членов ООН оказать содействие в отводе северокорейских войск за тридцать восьмую параллель. Представитель Индии Б. Н. Рау не имел времени, чтобы проконсультироваться со своим правительством, и по собственной инициативе проголосовал за резолюцию. По второй резолюции он решил воздержаться. Но кабинет министров в Дели одобрил и ее.

Неру считал, что ни по логическим, ни по практическим соображениям Индия не могла поступить иначе. Ведь произошла заранее задуманная агрессия, и уступить ей было бы неправильно, это означало бы развал структуры ООН. Таким образом, на первый взгляд, Индия солидаризировалась с американцами. Но Дели в своем заявлении сделал специальную оговорку, что поддержка резолюции ООН не влечет за собой каких-либо изменений во внешней политике Индии, которая останется независимой и будет по-прежнему направлена на развитие дружеских отношений со всеми странами. Иными словами, Дели, адресуясь в первую очередь к СССР, Китаю, подтверждал приверженность политике неприсоединения.

Москва и Пекин, конечно, были недовольны тем, как индийская делегация повела себя в Совете Безопасности, но они вскоре убедились, что Индия действительно не собирается идти в фарватере Запада. Она не стала посылать свои подразделения в Корею на помощь войскам, воевавшим под флагом ООН под командованием американского генерала Макартура. Неру в личной переписке со Сталиным и госсекретарем США Ачесоном подчеркивал необходимость допустить КНР в ООН. Он также призывал Советский Союз вернуться в Совет Безопасности.

Призыв этот был в высшей степени актуален, хотя вряд ли пришелся по душе Сталину. Ведь советская дипломатия в 1950 г. совершила грубый просчет, который позволил США и их союзникам в ходе войны в Корее опереться на авторитет ООН. С 13 января советская делегация перестала посещать заседания Совета Безопасности. Это было жестом солидарности с новым Китаем и демонстрацией протеста против того, что место КНР занимали представители правительства Гоминьдана, а не КНР.

Но на деле эта акция принесла Советскому Союзу только ущерб. Представительство КНР в ООН не было восстановлено - это случилось более чем через двадцать лет. В то же время в отсутствие советского делегата, который располагал правом "вето", Совет Безопасности одобрил такие резолюции по Корее, в которых были заинтересованы США.

Массированные бомбардировки, которым США подвергали Северную Корею, вели к гибели сотен тысяч мирных жителей. Это вызывало возмущение в Индии. Дели стал все активнее

стр. 58


выдвигать инициативы, направленные на прекращение или локализацию войны. При этом он отвергал попытки Вашингтона в ООН объявить Китай, который направил "добровольцев" в Корею, агрессором. Выступал он и против организации эмбарго против КНР. Это навлекло на Неру волну нападок со стороны западной прессы, да и государственных деятелей. Например, президент Трумэн, по сообщениям печати, сказал конгрессменам: "Неру предал нас. Именно из-за его позиции мы стали проигрывать войну в Корее".

Впрочем, часто открытое недовольство предложениями Индии выказывали также Москва и Пекин. Тем не менее, именно к авторитету Неру порой апеллировали обе стороны, стремясь добиться такого урегулирования конфликта, которое бы их устраивало. О признании роли Индии в поисках мирного решения свидетельствовало и то, что Индия с одобрения СССР была назначена председателем комиссии нейтральных государств по репатриации. А ведь вопрос о том, как проводить возвращение военнопленных, превратился к концу войны в одно из главных препятствий на пути к соглашению между ее участниками.

Когда Дж. Неру предложил Радхакришнану работу в Москве, тот поначалу колебался. Ведь еще в 1936 г. он как-то заметил, что для него занять политический пост все равно что баньяновому дереву разместиться в цветочной вазе.

И действительно, прибыв в Москву, Радхакришнан стал заниматься вопросами, выходящими за пределы компетенции посла. Резко очерченный круг дипломатических обязанностей явно не устраивал многогранную натуру философа. Не удивительно, что, в то время как главы советского и индийского правительств вели переписку, он порой выдвигал и собственные инициативы с целью предотвратить конфронтацию между Востоком и Западом. Вот одна из этих инициатив: нужно созвать встречу глав шести государств: по два от восточного и западного блоков, помимо США и СССР. Он предлагал, чтобы представители этих держав встретились "не для того, чтобы достичь политических результатов, а для того, чтобы разогнать застилающий глаза туман непонимания, проломить растущую стену предубеждения".

Невозможно усомниться, что дипломат-мыслитель руководствовался самыми благородными побуждениями. "В мире, где существует бесстыдная глупость и идеологическая жестокость", нужно проявлять человечность и мудрость, призывал он.

Радхакришнан пытался добиться поддержки своих идей, общаясь с коллегами-послами в Москве, ответственными сотрудниками советского МИДа, общественными и политическими деятелями Европы и Америки и выступая в ЮНЕСКО.

Надо признать, что эти выступления на форумах в разных странах практического результата не принесли. Зато в Москве Радхакришнан сумел растопить лед, установить доверительные отношения с неулыбающимися советскими чиновниками. Ему удавалось поднимать в официальных беседах такие темы, которые обсуждать было не принято. Однажды на встрече с Вышинским посол спросил: почему Советский Союз никогда не поддерживает социалистические партии в западных странах.

Шеф советского внешнеполитического ведомства, а в прошлом генеральный прокурор, безжалостный обличитель мнимых и подлинных оппозиционеров в партии, отшутился:

- Господин посол, в русском языке есть пословица: услужливый дурак опаснее врага.

Возвращаясь после этой беседы из МИДа в машине, Радхакришнан, смеясь, сказал Гундевиа:

- А вы поняли смысл сказанного? Вышинский, возможно, и нас отнес к категории услужливых дураков.

Об одной из инициатив посла стоит рассказать подробнее. Ведь ее можно рассматривать как первую на пути к заключению советско-индийского договора, который стал реальностью много лет спустя. Как выясняется из мемуаров, именно Радхакришнан выдвинул эту идею. Но когда конкретно? Версии, которые дают его сын и советник-посланник Гундевиа, расходятся.

С. Гопал пишет, что идея договора о дружбе с СССР возникла у Радхакришнана после его первой встречи со Сталиным. Почувствовав "потепление", как ему казалось, в отношении Кремля к Индии, Радхакришнан решил это использовать и перевести в практическую плоскость, заключив между СССР и Индией договор дружбы на основе добрососедских отношений и взаимного уважения. Договор представлялся ему в виде некоего культурного соглашения. Последовав за признанием Индией КНР, он, по мнению посла, наполнил бы конкретным содержанием индийскую политику неприсоединения и, возможно,

стр. 59


привел бы к примирению индийских коммунистов с правительством.

Но Неру отнесся к предложению весьма настороженно. Он считал, что нужно сначала прощупать реакцию общественности. Однако высшие чиновники в индийском МИДе, не избавившиеся от предубеждений против СССР, пишет Гопал, предложение посла благополучно похоронили.

Я. Д. Гундевиа утверждает, что идея заключения договора о дружбе с СССР возникла у Радхакришнана позже - в 1951 г., после того как СССР предложил поставить Индии в связи с угрозой голода партию пшеницы, не выдвигая при этом никаких политических условий.

После раздела страны в Индии ощущалась острая нехватка зерна. Положение усугубила засуха. В связи с этим индийское правительство вело переговоры с США о поставках пшеницы. Но США выставляли различные политические требования. Узнав из поступавших по дипломатическим каналам документов, что переговоры с США о поставках в Индию пшеницы не приносят плодов, Гундевиа (Радхакришнан находился в этот момент в Оксфорде) предложил Дели поднять вопрос о поставках пшеницы перед Правительством СССР. Но ему ответили, что этого не стоит делать. Высшие индийские чиновники считали, что поставки пшеницы из США для Индии предпочтительнее.

В марте 1951 г. Радхакришнан вернулся в Москву, и Я. Д. Гундевиа рассказал ему о сложившейся ситуации. Радхакришнана возмущало то, что американцы выдвигают неприемлемые условия. Он заметил: они хотят, чтобы каждый раз, садясь за стол, индийцы говорили им "спасибо". Посол считал, что поставки пшеницы из СССР имели бы большой политический смысл.

Однако, как выяснилось, министр продовольствия не разделял энтузиазма индийского посла в Москве. Он говорил, что вообще "не желает иметь дело с проклятыми коммунистами".

Переговоры о поставках советской пшеницы затягивались. И тут "Правда" сообщила, что первые 50 тыс. тонн советской пшеницы отгружены и отправляются в Индию до завершения переговоров без всяких условий. Это оказалось для всех неожиданным. Даже К. Новиков, советский посол в Дели, узнал об этом решении из прессы.

В этот момент Радхакришнан и предложил, как свидетельствует Я. Д. Гундевиа, подписать с Советским Союзом договор о дружбе. Насколько мне известно, пишет Гундевиа, он не предлагал каких-либо конкретных деталей. Кажется, он имел в виду соглашение о культурном обмене и написал об этом Неру.

Но Неру идею не поддержал. Не потому что был в принципе против. Просто момент для такого соглашения был совсем неподходящий. Назревало прекращение огня в Корее, Индия играла роль посредника. Заключение соглашения было бы на Западе воспринято как свидетельство того, что она встала на сторону СССР.

Как бы то ни было, время, когда наши страны могли договорным путем скрепить свои отношения, еще не наступило.

Радхакришнан предлагал также установить между СССР и Индией прямые торговые связи, минуя посредников. Неру эту идею одобрил и дал указание министру торговли производить закупки товаров в СССР, если это окажется выгодным, и не руководствоваться политическими соображениями. Но министерские чиновники благополучно похоронили и это предложение посла.

Неру понимал, что деятельность Радхакришнана не всегда укладывается в принятые среди дипломатов рамки. Понимал, но поддерживал, поскольку считал, что это давало возможность довести позицию Индии до сведения Советского правительства и приносило скорее пользу, чем вред.

Однако вмешательство посла в дискуссию ООН по Кашмиру премьер поначалу воспринял негативно. Дело было так. Однажды, вспоминает Гундевиа, беседуя с Вышинским, Радхакришнан неожиданно спросил, почему советский представитель в Совете Безопасности ООН не поддерживает Индию в конфликте с Пакистаном из-за Кашмира.

Вышинский ответил, что Индия никогда не просила о такой поддержке.

Вот я это сейчас и делаю, заявил Радхакришнан. Почему бы Вам не сесть в самолет и не облететь районы, находящиеся в непосредственной близости от ваших границ и Кашмира?

Разговор происходил в сентябре 1951 г. и имел самые серьезные последствия. Когда кашмирский вопрос вновь был поднят на заседании Совета Безопасности, Я. А. Малик, советский представитель, обрушился с нападками на Великобританию и США, обвинив их в аннексионистских империалистических намерениях в Кашмире.

Речь Малика была сформулирована вполне в духе "холодной войны". Советский представитель заявил, что план США и Англии вовсе не направлен на то, чтобы обеспечить решение кашмирского вопроса. Его цель -продлить спор между Индией и Пакистаном, осуществить вмешательство во внутренние дела Кашмира под предлогом оказания помощи со стороны ООН. А за этим должно последовать превращение Кашмира в англо-американский протекторат и военную базу этих держав.

Атака советского представителя на западных партнеров привела Неру в замешательство. Ведь выходило, что Кашмир попадал в круг тем, вокруг которых развертывались словесные баталии между двумя блоками в ООН. Дели был вынужден уведомить Великобританию и США, что не просил Советский Союз о поддержке.

Однако в дальнейшем, поскольку Вашингтон и Лондон продолжали игнорировать интересы Индии, ей все чаще приходилось полагаться на советское "вето" во время дискуссий по Кашмиру в Совете Безопасности. В ходе этих баталий интересы Индии в течение нескольких лет приходилось отстаивать Кришне Менону. Речи его длились порой по несколько часов подряд. Однажды делегат Индии потерял сознание, и его вынесли на носилках из зала.

На фоне этих битв в ооновском небоскребе будни посла в Москве были куда спокойнее.

Рассказывая о московском периоде в жизни отца, С. Гопал пи-

стр. 60


сал: "Каждый философ на каком-то этапе должен удалиться в пещеру, чтобы сформулировать свои мысли; для него такой пещерой стало посольство в Москве".

Дипломатическая деятельность не мешала Радхакришнану погружаться в мир научных интересов и философских раздумий. Во всяком случае, он сумел наладить такой распорядок дня, который его устраивал. Большую часть времени проводил в постели, где не только читал, писал и диктовал стенографу, но и имел обыкновение принимать своих коллег-послов. Выглядела "приемная", по любым стандартам, экстравагантно. Знаменитый ученый сидел в постели, опираясь на гору подушек, в позе садху - индийского отшельника со скрещенными ногами, которые прикрывало одеяло. Тонкие пальцы правой руки держали ручку, в левой руке была книга. На коленях лежала кипа чистых листов бумаги, а вся остальная часть кровати была заполнена исписанными листками и книгами.

Его раздражали протокольные правила, и некоторые из них он иногда игнорировал. "...Принято, чтобы дипломаты уходили с банкета в строгом соответствии с дипломатическим старшинством. Ни при каких обстоятельствах аккредитованный в стране дипломат не может уйти с банкета раньше дуайена (старейшины) дипкорпуса, - писал по этому поводу К. П. Ш. Менон, который сменил Радхакришнана на посту посла в Москве и знал о том, что любили смаковать в дипкорпусе. - Радхакришнан же верил старинной поговорке: кто раньше ложится спать, тот будет здоровым, богатым и умным... К десяти часам вечера Радхакришнан начинал проявлять нетерпение и в знак этого пальцем постукивал по столу. Затем он пробурчит какую-нибудь строфу из "Бхагавад-гиты", в конце концов поднимется, подойдет к хозяину, не обращая никакого внимания на правила протокола, и попросит у него разрешения уйти..."

Радхакришнан мог позволить быть самим собой. И это не воспринималось окружающими как вызов. Не страдали от этого и посольские дела. Официальное лицо N 2 в миссии - профессиональный дипломат, занимался рутинными делами посольской службы и следил за соблюдением протокола.

Отправляя Радхакришнана в Москву, Неру разрешил ему полгода проводить в Оксфорде, где философ сохранял за собой пост профессора кафедры сравнительной религии Оксфордского университета, а также присутствовать на заседаниях Генеральной конференции ЮНЕСКО. По существу, это отражало тот объем связей, который существовал к началу 50-х гг. между СССР и Индией. В советско-индийских отношениях не наступил еще период, когда невозможно стало сочетать углубленную научную работу и дипломатию, Оксфорд и Москву.

Находясь в Москве, Радхакришнан, как вспоминает В. Р. Риши, регулярно, раз в неделю, получал дипломатической почтой целую кипу индийских газет, которые сразу же в течение двух часов умудрялся прочитывать. Скорость, с которой он это делал, была феноменальной. При этом он обладал также и необыкновенной памятью, мог свободно привести по памяти целые куски из только что прочитанного, когда выходил на прогулку, приглашая присоединиться к нему тех, кто попадался на глаза.

По отношению к подчиненным Радхакришнан вел себя как глава традиционной индийской большой семьи. Однажды в отсутствие посла, вспоминает Риши, сотрудникам миссии было урезано жалованье. Тогда ассистент Горовала запросил отпуск, указав в качестве причины, что не может на свое жалованье купить фрукты.

Это было чистой правдой. В магазинах фруктов не было, а на рынках цены на них были не по карману даже дипломатам. По существующим правилам такого рода заявление не только не принималось, но и влекло за собой дисциплинарное взыскание, что и предполагали объявить Горовале. Когда этот случай дошел до посла, Радхакришнан, выслушав его объяснение, добился того, чтобы приказ министерства иностранных дел о сокращении зарплаты сотрудникам посольства был отменен, а своего стенографа попросил купить "мальчикам", как он называл молодых дипломатов, целую корзину фруктов.

Перед отъездом Радхакришнана из Москвы в связи с назначением вице-президентом Индии Вышинский дал в его честь обед. Никогда раньше ни один посол несоциалистической страны такой чести не был удостоен. Услышав, как присутствовавший на обеде Я. Д. Гундевиа посетовал переводчику, что, к сожалению, Радхакришнану не удастся побывать в Большом театре, чтобы увидеть напоследок Уланову в балете "Ромео и Джульетта", Вышинский тут же распорядился насчет билетов.

И наконец, финальным аккордом стала вторая аудиенция у Сталина. Прежде ни одного посла Сталин не принимал дважды.

Вот что рассказывает об этой встрече Я. Д. Гундевиа.

Хотя присутствовал переводчик, роль толмача для вождя взял на себя Вышинский. Поначалу беседа шла в типичном протокольном ключе. Но затем, возвращаясь к одной из тем, затронутых при первой встрече со Сталиным, Радхакришнан заметил, что вопрос о помещиках разрешается в Индии мирным путем. На это Сталин сказал, что русские крестьяне, когда встречают волка, знают, что делать. При этом он энергично рубанул рукой воздух, как бы отсекая волку голову. Помещиков и кулаков надо ликвидировать. Радхакришнан заметил, что у Индии свои традиции и история, которыми она руководствуется. Мы будем идти по пути мира, сказал он. И если достигнем успеха, это может послужить примером для других.

С. Гопал пишет, что, прощаясь со Сталиным, Радхакришнан, упомянув о древнем индийском правителе-миротворце Ашоке, пожелал вождю такой же великой победы в деле установления мира на Земле, какая была одержана в войне.

Прием у Сталина подтвердил, что в высших советских кругах начали признавать роль неприсоединившейся Индии в мире. На нее теперь смотрели как на крупного игрока на международной арене.

 

Опубликовано на Порталусе 21 мая 2023 года

Новинки на Порталусе:

Сегодня в трендах top-5


Ваше мнение?



Искали что-то другое? Поиск по Порталусу:


О Порталусе Рейтинг Каталог Авторам Реклама