Гуманитарное знание как специфическая сфера познавательного поведения человека стала предметом специального рассмотрения в философии и методологического анализа по существу только в конце XIX века.

Мы подчеркиваем — специального, потому что и в XVIII и XIX веках высказывались суждения относительно особенностей построения наук о человеке, учений о нравственности и истории. Но помимо тонких и проницательных методологических наблюдений или замечаний по их поводу никакой развитой и обоснованной теории о сущности гуманитарного познания создано не было.

Полная версия публикации

Я хочу сказать несколько слов относительно того сюжета, который меня в последнее время, интересует, сюжет довольно простой, даже элементарный. Вот, Константин Семенович, тот больший мастер привлекать сердца, только головы меньше, а сердца он привлекает, чувства, и все прочее, то, чем нынче философствует современность наша.

Полная версия публикации

Современная европейская культура обязана XVII веку, помимо всех прочих культурных начинаний, составляющих ныне ее сущность, еще и утверждением, если не открытием, тех бесчисленных форм и видов выражений духовной жизни человека, которые мы обобщающим образом называем субъективными.

Полная версия публикации

В 1911 г. в Германии вышел объемистый философский трактат под названием «Философия “как-если-бы”». Его автор Ганс Файхингер (1852–1933) уже был известен в философских кругах Европы как кантовед, предпринявший титанический труд дать историко-философский, культурно-исторический и филологический комментарий к «Критике чистого разума», а также как организатор кантовского философского движения в Германии.

Полная версия публикации

Человек существует не только в обществе, но и в культуре. Культура представляет собой специфическую форму бытия, возникновение, существование и изменение которой связано исключительно с человеком и определено его деятельностью. Если относительно общества или социума ученые еще допускают возможность говорить о наличии каких-то его первичных, примитивных появлений (протоформ) в мире животных, то следов или истоков культуры в животном мире отыскать невозможно. Итак, культура есть особый способ выражения сущности человека, принципиально отделяющий его от природных корней.

Полная версия публикации

Когда «перестройка» постепенно к концу 80-х приобрела характер общественно-политического кризиса СССР, стало понятно, что политический режим имел совершенно смутное, если не прямо превратное представление о социальном базисе своего существования. Можно было бы сказать, что он пожал плоды презрения к точному социальному знанию, невнимание к развитию социологии, особенно в ее эмпирической и критико-аналитической форме, из-за чего в кризисный момент оказался лишенным точной информации и ясного понимания социальной структуры общества, процессов в нем происходивших, вопреки понимаемым политическим решениям. Конечно, в стране отсутствовала профессиональная социологическая служба.

Полная версия публикации

Философский пессимизм, его культурные и метафизические, даже научные формы, — вот тема этого небольшого очерка. Это именно очерк, следовательно вещь, имеющая все признаки наброска в виде той поверхности и неорганизованности материала, который неизбежно сопутствует постановке вопроса и первичной проработке темы. О ней мы скорее заявляем, чем даем основательное рассмотрение.

Полная версия публикации

Когда почти четверть века тому назад я впервые попал на «далекое зарубежье» — Канада, Оттава — я тотчас с головой погрузился в неведомый книжный мир чуждой мне тогда цивилизации. Нетрудно было заметить, что устроен он был по-другому даже пространственно. Книгохранилища и читальные залы составляли одно целое. В библиотеке читатель прямо проходил к книжным полкам и брал то, что ему нужно и столько книг, сколько считал необходимым, совершенно не заботясь мнением на сей счет библиотечного работника. Как знает каждый посетитель научных и публичных библиотек, у нас до сих пор существуют всевозможные ограничения и препятствия. Может быть, теперь они остались вследствие технической и материальной отсталости, но прежде, казалось, библиотекарь скорее прятал книгу от читателя, чем расчищал и облегчал путь к ней. Такова была политическая и идеологическая концепция библиотечного дела.

Полная версия публикации

Современная теоретическая ситуация в области исторического познания складывается не в пользу классической методологии, в основе которой лежит представление об истории как эмпирической науке. Положение дел не спасают всевозможные интерпретации понятия «исторический факт, предпринятые в 20-м веке, с тем, чтобы отдалить историю от эмпирических наук естественно научного профиля и тем самым оградить ее от обычных для предыдущего века экстраполяций натуралистического эмпиризма на сферу наук об истории и культуре.

Полная версия публикации

1. Изучение модернизма не относится к актуальным темам истории духовной жизни. Доныне не утвердилось понимание его как целостной и относительно самостоятельной эпохи, пережитой Европой за три десятилетия до первой мировой войны и генетически с нею связанной. Этот короткий и чрезвычайно интенсивный период по своему значению превосходит эпоху романтизма, что до конца и не признано.

Полная версия публикации

Исполнилось шестьдесят лет доктору философских наук, профессору Анатолию Сергеевичу Колесникову. Мне приятно видеть, что он находится в периоде высшего расцвета творчества и продуктивной реализации своих дарований. Надеюсь, он продлится как только возможно дольше. Профессор А.С. Колесников несомненно философ в точном смысле это слова, то есть по призванию, складу мысли и образу своей жизни.

Полная версия публикации

Взаимоотношение М. Хайдеггера и японской философии во многом определялось спецификой исторического момента, в который происходило формирование основных идей и концепций японской мысли. В целом, восточные воздействия на Хайдеггера носили скорее случайный, нежели систематический характер, так что несмотря на отдельные примеры заинтересованности немецкого мыслителя восточными интеллектуальными традициями, он прежде всего оставался западным философом и работал в западной парадигме. Черты сходства, которые порой отмечаются, между Хайдеггеровскими построениями и восточной мыслью объясняются не генетической связью и не сознательным заимствованием, но скорее некоторой общностью вопрошания, устремленного в глубину или в самую суть бытия, в те его основания, где утрачивается способность речи и действует лишь непосредственное переживание реальности.

Полная версия публикации

Данная работа является сугубо предварительной и базируется на нескольких основоположениях, которые нуждаются в дополнительной проработке:

1. Буддийская мысль и, шире, мысль Дальнего Востока, имели сходную с Хайдеггеровской интенциию постижения природы истинного бытия. 2. Сходства между Хайдеггером и буддийскими мыслителями носят не генетический, а типологический характер. Анализ доступных источников в настоящее время не позволяет доказательно говорить о заимствованиях Хайдеггером положений и концепций восточной мысли. Даже в тех случаях, когда сходства имеют выраженный характер, мы предпочитаем говорить о внешне сходном направлении мышления и вопрошания, использовании внешне похожих оборотов, сравнений и фигур речи, нежели о заимствованиях в прямом смысле. Скорее, речь может вестись о влиянии Хайдеггера на современных ему, особенно японских мыслителей, нежели о влиянии восточных идей, всего учения дзэн-буддизма на него.

Полная версия публикации

Буддизм, как известно, изначально являлся индийским религиозным учением. Одной из первых проблем, с которыми столкнулись проповедники буддизма в Китае, стала проблема перевода санскритских и палийских терминов на китайский язык. Эта задача осложнялась тем, что буддийская терминология отражала в высшей степени развитую философскую и психологическую традицию, во многом близкую греческой, а кое в чем и превосходящую последнюю. Индийский буддизм, видя во всех проявлениях наличного бытия проявления внутренней психической деятельности, усматривал свою задачу в построении психической теории, рассуждающей в терминах, имманентных самой психике. Таким образом был создан искусственный язык, в котором слова и термины осознанно не отождествлялись с обозначаемыми сущностями, но служили условными, принятыми в определенном и достаточно ограниченном сообществе, обозначениями тех или иных психических процессов и явлений.

Полная версия публикации

Одной из важнейших проблем русской религиозной философии, к традиции которой принадлежит творчество А.Ф. Лосева, был вопрос о возможности познания Бога, а значит, и вопрос о возможности познания божественных истин. Эта проблематика связана с самими основаниями русской религиозной мысли, с возможностью цельного знания как такового. Острота этих вопросов в начале XX века определялась как общим кризисом рациональности и позитивизма, так и тем, что в православной догматике соотношение Бога и сотворённого им мира дано в самом общем виде.1 Суть проблемы в том, что отсутствие связи между Богом и тварным миром делает Бога не познаваемым, что ведёт к гностицизму, в гносеологии же это значит невозможность выхода за пределы чувственных вещей (кантовский дуализм), отвержение иных способов познания кроме рационализма. В целом, итогом этого оказывается индивидуализм, замыкание человека в себе и в своём мире. С другой стороны, отсутствие чёткой границы между Богом и тварным миром ведёт к пантеизму, что также невозможно было принять, оставаясь в рамках православия.

Полная версия публикации

Проблема национального стиля той или иной научной традиции на сегодняшний день уже не воспринимается как некий второстепенный вопрос формы, не носящий для исследования природы познания принципиального значения. Философские, социологизаторские и лингвистические (постструктуралистского характера) интерпретации данной проблемы в истории науки продемонстрировали тесную взаимосвязь социальных, культурных и гносеологичческих процессов. В данной статье предлагается обратиться к одному из сюжетов в истории французской интеллектуальной традиции, определившему, как представляется автору, ряд характерных черт французского научного (в первую очередь гуманитарного) дискурса, а также сыгравшего не последнюю роль в формировании проблематики, круга вопросов, способов их решения в современном французском постструктурализме.

Полная версия публикации

Образование Российской Федерации как самостоятельного государства необходимо потребовало реформирования государственной системы России, многие институты которой сохранились в том виде, как и во времена вхождения России в состав Советского Союза, и не соответствовали реалиям нового политического и экономического курса государства. Реформы в России сопровождались резким снижением ряда важнейших социально-экономических показателей, что привело многих к оценке ситуации в России как кризиса и, даже, системного кризиса.

Полная версия публикации

Говоря о человеческом мышлении, мы неизменно предполагаем некоторую общность его форм. В мышлении человек определяется в своем отношении к бытию, и эта бытийная предопределенность мышления означает взаимосвязь между тем, каким образом мышление формирует реальное бытие и тем, как реальное бытие находит выражение в особенностях мышления. Обусловленность мышления бытием позволяет говорить о типах мышления, предполагающих их сущностное различение, которые, в свою очередь, соотносятся с содержанием реальности.

Полная версия публикации

Попытки дать определение модернизму имеют длинную историю. До сих пор это один из самых сложных вопросов, связанный со всеми проявлениями культуры рубежа XIX — XX веков. Термин «модернизм» характеризуется как семантически нестабильный, необъятная широта которого часто давала повод недоразумениям и дискуссиям.

Полная версия публикации

Во всегда запаздывающую Россию новые художественные идеи проникли в 90-х годах и развились вполне лишь в конце последнего десятилетия XIX века и в первое пятилетие ХХ века.

Для декадентов искусство не есть жизнь, а есть нечто совершенно отличное от жизни. Они проходят через окружающую жизнь чуждые ей, ощущают себя живущими в вечности или тоскуют по ней. «Ничтожество мира», ненависть к жизни тусклой, умеренной рождают интерес к «тайнам вечности и гроба», к познанию «инобытия», смерти.

Полная версия публикации

Понятия «традиционное вероисповедание», «национальная религия» давно и прочно вошли как в повседневный, так и в научный обиход. Мы привычно полагаем русский народ традиционно православным, народ Монголии — традиционно буддийским, арабов — мусульманами. Более того, говоря, например, о буддизме мы различаем китайский, тибетский, монгольский и т. д. буддизм. Подобное положение и с христианством. Основания для подобных суждений внешне совершенно очевидны.

Полная версия публикации

Современная лингвистика, пройдя путь от стоической и платоно-аристотелевской традиции (см. Агеев 2002:76, Ogden,1985:24-47) через средневековую схоластику к структурализму, пост-структурализму и генерирующей грамматике, столкнулась с вопросом: что делать с культурно-лингвистическим дескриптивным нарративом? Индоарийский (пост-финикийский) дескриптивный нарратив, прежде всего его категориально-понятийный инструмент, оказался неспособным дать верное описание культур и языков, отличных от привычной со времен античности категориальной схемы (см. например Аристотель, www.lib.ru/POEEAST/ARISTOTEL/kategorii.txt от 29.3.2004, Large, 1985: 150, Gardies, 1985:86, 148, 150, альтернативная Гарди точка зрения — в Wierzbicka, 1988) Попытаемся подробнее раскрыть суть проблемы.

Полная версия публикации

Знаменитый витгенштейновский аргумент против ‘индивидуального языка’ обсуждался столь часто, что целесообразность очередного толкования в определенном смысле может показаться сомнительной. Над большинством из того, что изложено ниже, автор активно размышлял некоторое время назад, в академическом 1962-63 году. Тогда изучение взглядов Витгенштейна привело автора к подлинному озарению: то, что раньше казалось чем-то вроде неубедительного доказательства для фундаментально неправдоподобного вывода, базирующегося на сомнительных и противоречивых посылках, явилось мне вдруг в виде сильного аргумента; не смотря на то, что выводы казались даже более радикальными и в определенном смысле более невероятными, чем прежде, я думал в то время, что мне удалось увидеть витгенштейновский аргумент в том ракурсе, который очень сильно отличается от его стандартных истолкований. Спустя годы во мне зародились сомнения.

Полная версия публикации

Весной 1998 года Центром по изучению культуры при философском факультете был организован фестиваль фильмов режиссера Александра Сокурова. В течение недели перед экраном большого телевизора собиралась заинтересованная аудитория студентов и аспирантов, желающих ближе познакомиться с творчеством, может быть, самого философского режиссера отечественного кинематографа. Были показаны фильмы: «Камень», «Тихие страницы», «Мать и сын», «Жертва вечерняя», «Соната для Гитлера», «Восточная элегия».

Полная версия публикации

В сентябре 1999 года в Санкт-Петербургском университете состоялась российско-французская конференция «Искусство — эстетика — человек». Специально для этой конференции Александр Сокуров дал интервью Елене Устюговой (профессору кафедры этики и эстетики философского факультета Санкт-Петербургского государственного университета).

Полная версия публикации

Мне кажется, ничего не изменится, всё останется так же — ибо в культурном процессе не бывает, мне кажется, резких движений, сюрпризов… тем более, место кинематографа надо знать — весьма скромное, но явно преувеличенное государствами, которые делают на него ставку (как США).

Полная версия публикации

Все значение и глубина идей Л. Витгенштейна до сих пор по достоинству не оценены, а их содержание — не проработано. Это становится ясным по мере того, как из архивов извлекаются и публикуются все новые и новые заметки, записные книжки, конспекты лекций Витгенштейна, сделанные его учениками. Они открывают новый облик этого мыслителя, столь отличный от расхожего образа логического или лингвистического позитивиста, каким его все еще иногда изображают по инерции. К числу материалов такого рода принадлежат и записки о “Золотой ветви” Дж. Фрэзера *. Эти заметки уже неоднократно привлекали внимание зарубежных исследователей 2.

Полная версия публикации

После провозглашения «смерти Бога» человек осознал себя способным решать судьбу мира и свою собственную судьбу в нем. Он почувствовал в себе силы «преобразовывать» действительность или «преображать» ее. Именно художественному творчеству и со-творчеству (со стороны его реципиентов) часто отдавалось предпочтение в стремлении пересоздать мир и человека[1].

Полная версия публикации

Во французской постклассической философии трансцендентальная тема получила своеобразное развитие в религиозной феноменологии — направлении, сложившимся во второй половине ХХ в. и ставшим центром дискуссий вокруг метафизики, феноменологии и теологии особенно в последние два десятилетия. В отличие от М. Мерло-Понти, который в феноменологии чувственного восприятия апеллировал к анонимному бытию-в мире как изначальному опыту, предшествующему образованию любых идентичностей, будь то рефлексивный субъект или объективные единства («мир» — предварительный горизонт обнаружения любого смысла), религиозные феноменологи М. Анри, Э. Левинас, Ж.-Л. Марион, делая еще более радикальный шаг, открывают трансцендентальное поле «по ту сторону» любой видимости.

Полная версия публикации

Структурализм включает конкретно-научные исследования главным образом в области гуманитарного знания, появившиеся с конца ХIХ — начала ХХ в., и философские разработки во французской мысли 50-х — 60-е гг., в основе которых лежит особый структурный подход к анализу символических (знаковых) объектов. В работах представителей философского структурализма — К. Леви-Стросса, Ж. Лакана, М. Фуко, Л. Альтюссера и др. — собственно философское содержание тесно переплетено с изучением того или иного конкретного предмета, в чем выразилась антиспекулятивная направленность структурализма.

Полная версия публикации

Традиция гуссерлианской феноменологии имеет во Франции богатую историю, в которой контроверза двух именитых философов, создавших — в разное время и следуя каждый своей мотивации при обращении и к воображению, и к феноменологическому методу — оригинальные теории образа, — лишь частный момент. Однако в рамках проблематики воображаемого эти теории уже давно стали каноническими, на которые и критики и последователи ссылаются как на имеющие нормативный смысл и «историческую сохранность».

Полная версия публикации

Предельные основания кризиса современного образования лежат в завершении индустриального этапа развития человеческой цивилизации. Уходящая эпоха, снизив внимание к нравственно-эстетическим факторам, породила технократичность мышления, дегуманизацию ценностей и смыслов человеческого бытия. Эти изменения негативно сказались и в сфере образования, заложив опасность подмены его цели, социальной сущности и назначения.

Полная версия публикации

Культура педагогической деятельности будущего учителя определяется нами как интегративное качество личности, синкретически соединяющее в себе интеллектуально-гностический, деятельностный и эмоциональный компоненты, а также, такой способ ее сознательной организации, в котором обеспечивается полнота овладения учащимися знаниями, умениями, ценностями и инструментарием для организации самовоспитания, самообразования и саморазвития, а также полнота развития личности самого педагога.

Полная версия публикации

В 1948 г. в возрасте 52 лет умер А. Арто. В том же году уже немолодой, 38-летний, Э. Ионеско «случайно» написал свою первую, ставшую эталонной манифестацией (детерминативом) театра абсурда, пьесу «Лысая певица», премьера которой состоялась двумя годами позже. Попробуем связать эти два факта. Формально: оба персонажа числятся классиками современного европейского театра, их профессиональная деятельность имела шумный резонанс, существенно повлияв на развитие театрального искусства.

Полная версия публикации

Более того, должно породить искреннее недоумение: кроме фонетической прихоти именования (протяжное «э», с которого начинаются оба слова, что, однако, может подвигнуть отважно искать нечто общее между двумя философскими дисциплина разве что абсолютно девственному в метафизическом отношении дилетанту), ничего общего между этическим и эстетическим нет. Так, во всяком случае, кажется при первом приближении.

Полная версия публикации

Каждый хоть раз в жизни писал автобиографию. Или краткую, составленную по определенной схеме — где и когда родился, где учился, кто родители, семейное положение и пр. Ее подшивают среди прочих документов в папку с пометкой «Личное дело», которая пылится в канцеляриях казенных учреждении, по которым скользит траектория нашего жизненного пути. В ней указываются сведения о себе, причем, какие именно — определяет не тот, кто подвергается допросу. Или развернутую, не для дежурных номенклатурных надобностей.

Полная версия публикации

Кто такие Дж. Байрон и К. Брюллов? и — Почему они нам известны? Ответить на эти вопросы не составит труда: Дж. Байрон — поэт, К. Брюллов — художник, авторы великих художественных произведений. Мы их знаем потому, что их творения вошли в сокровищницу мировой культуры. Иначе говоря, факт присутствия обоих персонажей в нашей памяти санкционирован тем, что они были творцами определенной структуры (произведения искусства) и через нее, т.е. формально и опосредованно, спровоцировали примечательную ситуацию: актуализировали дискурс, способный резонировать в горизонте художественного проектирования — порождать соответствующие техники и практики, которые и составляют художественную жизнь.

Полная версия публикации

Вхождение в жизнь обретение неясности, причем неясности мучительной, ибо она грозит обернуться карой претензий на самость. Обретенное обладание бытием в часы осмысления совершенно не обязательно становится достаточно веской причиной для самодекларации, ибо ускользающее как в мысли так и в сюжете «земля уходит из-под ног» в блаженстве или отчаянии постоянно напоминает об условности, взывая к четкости. Тому свидетельства любая история (дел, мнений, событий, состояний), всякий опыт демонстрирует прискорбность ситуации. Смена стилей, мод, пристрастий не более, чем еще один штрих к давнему возгласу, так поразившему уже тоскующих по ясности и спешащих отречься от безумства греков, Гераклита темного. Поразительно не открытие, но пренебрежение к нему: афористичность и простота усвоения почти неминуемо приводит к формальности.

Полная версия публикации

Установка на мета-уровень (различные вариации с дано приставкой вроде метатекст, метанаррация, метапозиция, метапринцип и пр.) с середины 20 века стала, своего рода, навязчивой идеей всевозможных исследовательских программ, в особенности, в области гуманитарного знания. И это — не простая дань терминологической моде, «фишка» или «лейбл» современно стилистики. Возникшая необходимость подступиться к тому или иному предмету познания с яруса «мета» (метапозиционности), скорее всего, знаменует попытку наметить некий, принципиально иной по сравнению с классическими познавательным стратегиями, подход, подразумевающий в первую очередь разметку некоторых принципиальных моментов в изучаемом объекте, подойти к нему со стороны его структурного устроения, или, точнее, предустроения.

Полная версия публикации

Гендер как самостоятельный, автономный и производственный дискурс, активно заявивший о своем существовании чуть более века тому назад и с тех пор «набирающий обороты», захватывая все новые и новые пространства, является сугубо секуряным и типично европейским проектом, направленным, в первую очередь, на разложение и дискредитацию инокультурных монолитов, в том числе, конечно же, — религиозных как чрезвычайно эффективных, древних и непререкаемых, а значит — и структурно устойчивых иноструктурных систем. Уточним: — разложения фиктивного, ибо взорвать и рассеять, тем более переориентировать столь мощный (к тому же и функционирующий в других плоскостных размерностях) процессуально-эйдетический ансамбль невозможно в принципе. А потому, организованное посредством гендера «предприятие», по сути дела, направлено на девальвацию и полную замену религиозного конкурента на более мобильные и «современные» стратегии, составленные по текущим регламентам нынешней культурной прагматики.

Полная версия публикации

Существование неких метрических пульсаций, охватывающих широкий спектр социально-культурных трансформаций, не может быть ни оспорена, ни подвергнута сомнению. Поэтому вычленение ритмо-аспекта в каком-либо из разрядов реальности (вне зависимости от того, что за таковую мы принимаем, как трактуем и презентируем), исследование его характера и закономерностей — и позитивно, и перспективно во всех отношениях.

Полная версия публикации

Имя В.В. Кандинского в представлении не нуждается. Среди великих художников ХХ в. не много найдется со столь же непоколебимой репутацией одного из самых ярких и абсолютных лидеров художественной эволюции как таковой. Наш век знал множество эпатирующих артистических жестов и поз. Но даже и на фоне тотальной перманентной революции, сотрясающей на протяжении последнего столетия сферу художественного конструирования, сделанное/сказанное В.В. Кандинским является впечатляющим памятником радикальных потуг трансформировать всю поверхность смыслового горизонта новоевропейской ментальности энергийными импульсами фальсификации.

Полная версия публикации

Несомненно, очевидно и естественно — вынесем это в качестве аксиоматического предуведомления, дабы очертить некоторые «условия возможности» последующего непродолжительного разговора, — Рай не является «структурой» будущего, очерком или проектом грядущего, того, что рано или поздно под давлением тех, либо иных обстоятельств должно наступить в индивидуальной или коллективной истории. Он — не удален и не «вынесен» в какую-то ино-реальность.

Полная версия публикации

Едва ли можно усомниться, что наши, взрослые, представления о том, чем является мир ребенка и вообще ребенок как таковой, т.е. взятый во всем комплексе субстанциональных характеристик, есть не более, чем проекция наших собственных представлений о самих же себе в пространство, занимающее весьма двусмысленное положение в системе общих иерархических предустановок.

Полная версия публикации

27 января 1994 г. — день 50-летия прорыва Ленинградской Блокады. Происходившие по данному случаю торжества явились символическим прологом (своеобразным смыслообразующим «испытательным полигоном») юбилейных мероприятий, посвященных 50-летней годовщине Победы над фашистской Германией, кульминационным аккордом которых стало открытие мемориала на Поклонной горе в Москве 9 мая 1995г. В тот день, 27 января 1994 г., средства массовой информации транслировали митинги, проводимые в знаменательных для данного случая местах Петербурга, в частности, на Пискаревском кладбище — знаменитом ленинградском мемориале, открытом в честь жертв 900-дневной блокады.

Полная версия публикации

Включение в обязательный учебный план всех форм обучения дисциплины «Введение в культурологию» преследовало несколько целей.

Прежде всего — дать первое, самое общее, представление студентам-культурологам о будущей специальности. Несмотря на то, что прошло уже более десяти лет с момента, как дисциплина культурология стала неотъемлемой частью государственного образовательного стандарта высшего профессионального образования, входя в государственный компонент блока «Общих гуманитарных и социально-экономических дисциплин» (ГСЭ), а дипломированные специалисты-культурологи с успехом работают в различных сферах культуры, на сегодняшний день все еще не сложилось ясного, точного и однозначного представления как в научно-гуманитарной среде, так и в постсоветском российском обществе о том, что же это такое культурология — наука, область знания или учебная дисциплина. Вполне закономерно, что студенты, еще в совсем недавнем прошлом — ученики и абитуриенты, в большинстве случаев имеют весьма приблизительное, часто превратное мнение о той профессии, которую они выбрали.

Полная версия публикации

О музыке — музыке как о виде или жанре искусства, а не как о некоем саунд-треке, составляющем неотъемлемую часть различных социальных практик и находящихся в них в подчиненном по отношению к целе-смысловым доминациям положении, — говорено-написано много всего несуразного, даже откровенно превратного. Особенно это становится очевидным, когда пытаются метафизически медитировать над ней.

Полная версия публикации

Эстетика — странная дисциплина. Это особенно стало очевидно в последнее время — в пору постсоцалистическо-постмарксистских метаморфоз. Изобилие литературы, выходившей на излете эры социализма под пленительным грифом «Эстетика» (не будем сейчас специально останавливаться на том, что именно печаталось под данной рубрикой), а также интенсивная «эстетическая деятельность», по всем параметрам соответствующая регламенту «нормального научного процесса» (в разделе общественно-гуманитарных дисциплин) создавали впечатление, что перед нами уважаемая, даже респектабельная область знания, репутация которой в плане «научности» (позитивности, полезности, целесообразности, наконец, «объективности») не может быть подвержена сомнению.

Полная версия публикации

Конец XIX – начало XX века — время, как стало очевидно сегодня, завершения великого проекта Модерна (в терминологии Ж.Ф. Лиотара), выступавшего доминирующим, чуть ли не единственно легитимным, способом артикуляции европейской культуры на протяжении более 4 предыдущих веков. Апокалиптические мотивы синдрома fin de siecle, столь отчетливо прозвучавшие в тот период, уже в актах непосредственного событийного движения — со-временности и современности — выразились, в том числе, и в знаменательном метафорическом (само)именовании (редчайший случай в историко-культурной систематике!) — декаданс: завершение, упадок, разложение, деградация.

Полная версия публикации

Культурология — как специфическая и самостоятельная научно-гуманитарная программа, как учебная дисциплина, наконец, как автономная область познания — изобретение совсем недавнее, постсовестко-постсоциалистическое и полностью отечественное, не имеющее аналогов в других регионах мира как в прошлом, так и в настоящем. Без всякого преувеличения можно утверждать: такого нигде и никогда не было, да и быть, в принципе, не могло (о чем речь ниже).

Полная версия публикации

Когда Ю. Кристева в своей, уже ставшей классической работе «Революция поэтического языка. Авангард конца XIX в. Лотреамон и Малларме» (1974 г.) утверждает, что конец эпохи модерна и отчетливое проявление характерных признаков — прежде всего в сфере искусства («поэтического творчества») — принципиально иной культурно-эпистемологической ситуация, которая спустя примерно 80 лет будет дефиницирована как «ситуация пост», произошли на рубеже XIX и XX столетий, то на это у французской «docteur es lettres» и «psychanalyste» социалистическо-болгарского происхождения есть веские основания. Не вдаваясь подробно в суть кристевского объяснения своей позиции, лишь укажем на очевидную, многократно подтвержденную и не требующую специальных разъяснений ситуацию: явное «рассыпание» на рубеже двух веков той художественной традиции наследования, что на протяжении двух предыдущих веков маркировалась как легитимная, т.е. и статусно, и по именованию («по определению»), и по технологическим циклам, «сфера искусства».

Полная версия публикации

Хорошо известно, что сегодняшнее состояние культуры вообще (во всяком случае, европейски-центрированной), и философии в частности характеризуется усиленным акцентированием маргинальных аспектов. Причем, последнее время эта тенденции становится настолько всеохватным и принципиальным моментом любого проектного разворачивания, что впору говорить о возникновении тотальности маргинальных полей.

Полная версия публикации

Говорить и рассуждать о современном гуманитарном знании, равно как и об его ведущей методологической стратегии, тем более в перспективе грядущего, даже уже грядшего так неожиданно 21 века, без предварительного, хотя бы поверхностного и «в общих чертах» уяснения себе, что собой это самое гуманитарное знания представляет в далеком-недалеком прошлом и в настоящем, невозможно. Поэтому, в немногих словах остановимся на данном вопросе.

Полная версия публикации

«Все, что нам нужно — немного порядка, чтобы защититься от хаоса»

Ж. Делез, Ф. Гваттари «Что такое философия?»

«власть есть по определению централизованность кода»

Ж. Бодрийяр «Символический обман и смерть»

«все присутствует в чистоте»

Полная версия публикации

Культура не исчерпывается только и исключительно искусством, «производством, обменом и потреблением» артефактов. Поскольку отождествление искусства и культуры является расхожим повседневным штампом, постольку с самого начала следует указать на различие, существующее между данными категориями. Культура — понятие более широкое, оно включает в себя разнообразные опыты и практики (например, экономика, политика, наука, мораль, быт и пр.).

Полная версия публикации

«…современная жизнь грандиозна, избыточна…»

«…неограниченные возможности цивилизации в контрасте с ограниченностью среднего человека обрели оттенок избытка, чрезмерности, то есть излишнего, обилия…»

«…Тот мир, что окружает нового человека с колыбели… непрестанно бередит его аппетиты…»

Х. Ортега-и-Гассет. Восстание масс

Полная версия публикации

Прошедшее почти всегда вызывает любопытство. Притягательность феноменов прошлого можно объяснять как угодно. Но если исторический интерес трактуется не только как личная прихоть или праздный каприз декаденствующего духа, но как заслуживающая внимания и интеллектуальной работы область, то непременно среди обоснований отыщется расхожая максима: знание (или понимание) прошлого дает шанс определить настоящее в его подлинности и предугадать будущее.

Полная версия публикации

Барокко и классицизм, взятые в своем крайнем противостоянии — сличении и противопоставлении, тем более, развернутые в «исторической перспективе» как силовые векторы, вокруг которых раскручивалась на протяжении веков захватывающая культурно-процессуальная интрига, — либо представленные в форме стилевых номинаций — чрезвычайно удобный пример демонстрации (не сказав деконструкции) того, каким образом дискурсивная фикция, определенный познавательно-разграничительный прием, не только трансформирует и видоизменяет «реальную поверхность», но и агрессивно захватывает пространства, недоступные нам сегодня. Пример, можно сказать, культурологический, имеющий непреходящее дидактическое значение.

Полная версия публикации

Русская икона — явление загадочное. В отношении атрибутации. Не смотря на то, что вот уже более века она вызывает пристальный профессиональный интерес светски ориентированных ученых, представителей гуманитарного знания, тем не менее, ее статус — онтологический статус — и в прошлом, и в настоящем остается не проясненным. Как факт, аккумулирующий в себе сакральные интенции и потому полностью покрываемый контекстом культовых мероприятий, икона при идентификации не порождает ни сомнений, ни возражений.

Полная версия публикации

При разговоре об анекдоте — его характерных чертах, горизонтах циркуляции, формальных конститутивах, условиях и возможностях презентации, а также смысловых структурах — следует, как представляется, учитывать несколько моментов.

Полная версия публикации

В 1948 г. в возрасте 52 лет умер А.Арто. В том же году уже немо-лодой, 38 летний, Э.Ионеско “случайно” написал свою первую, став-шую эталонной манифестацией (детерминативом) театра абсурда, пьесу “Лысая певица”, премьера которой состоялась двумя годами позже. Попробуем связать эти два факта. Формально: оба персонажа числятся классиками современного европейского театра, их профес-сиональная деятельность имела шумный резонанс, существенно по-влияв на развитие театрального искусства.

Полная версия публикации

Прошедшее почти всегда вызывает любопытство. Притягатель-ность феноменов прошлого можно объяснять как угодно. Но если исто-рический интерес трактуется не только как личная прихоть или празд-ный каприз декаденствующего духа, но как заслуживающая внимания и интеллектуальной работы область, то непременно среди обоснований отыщется расхожая максима: знание (или понимание) прошлого дает шанс определить настоящее в его подлинности и предугадать будущее. Расхожая банальность реабилитирует и саму антикварно-некрофильскую склонность, и ее преданных адептов — неофитов и профессионалов, — возведя тем самым всю сферу истории на пьеде-стал социально значимых установлений, а процесс институализации любопытства в соответствующий раздел знания обретает тем самым черты благонадежной респектабельности.

Полная версия публикации

Собственно говоря проблема цветовой дифференциации штанов жизненно волновала лишь персонажей фильма «Кин-дза-дза». Меня — не очень. И потому, что я не включен внутрь данной проблематики, то и могу судить о ней объективно. Насколько, конечно, возможно вообще говорить об объективности (для автора этих строк, ибо он — философ-с по диплому, и ему «по штату» со времен Р. Декарта вменено в обязанность во всем, особенно в реальности и объективности, сомневаться).

Полная версия публикации

Для психоаналитика Э. Фромма сознательное — это то, что селектируется определенными фильтрами, принадлежащими той или иной культуре, а бессознательное — то, что лежит «до» этого фильтра. Мы видим и воспринимаем «полноту реальности», однако лишь малая ее часть «допускается» к осознанному «лицезрению». Допущение к видению, к осознанию проистекает из фильтра-сознания, подчиненному определенной культурной традиции: именно эта культурная традиция «решает», что видеть, а что должно остаться незримо-бессознательным.

Полная версия публикации

Проблема авторства сказанного в диалоге «Пир» Платона: изначальная заданность на цитации и спрятывания за кем-то. Платон прячется за Сократа или за другими участниками диалога: его мысли-де не его, а пересказ-подражание (mimesis) реального события, где он сам не был; рассказчик — Апполодор также не присутствовал на пиру и о сказанном услышал не от самого Сократа, а от некоего Аристодема из Кидафин, восторженного поклонника Сократа, подражавшего (mimesis) греческому философу в том, что ходил босиком (как Лев Толстой). Складывается впечатление, что никто не хочет взять на себя ответственность за сказанное. Таким образом, сказанное в диалоге Платона настойчиво стремится быть безымянным: информация, переданная через третьи руки не только недостоверна, но может потерять всякие следы первоначального авторства.

Полная версия публикации

Конечно, можно все нижесказанное привести в академический вид. И даже очень просто это сделать «профессиональному» философу. Но … не хочется… Академизм иногда мертвоват… Не всегда, но иногда… Иногда?? — Иногда можно и «порезвиться»…

Полная версия публикации

История «начинается» с конца истории: историческое измерение человека в той целостности, которая даруется присутствием телоса. Более того, история «дается» сразу как полное присутствие всех четырех причин, о которых говорил Аристотель. Топос же начала истории — это событие христианства, и именно в этом пространственно-временном топосе есть возможность исторической сферы, как сферы со–бытийности человека. «Достижение» истории своего конца, вернее «исчерпание», распыление исторической сферы есть процесс, который связан с невозможностью функционирования «субъективной» матрицы в той ситуации, когда нет возможности обрести единство эйдетической сферы через единство трансцендентального означающего исторического процесса.

Полная версия публикации

То, что музыка является не просто ритмизированной системой звуковых различий было ясно достаточно давно. Музыка обладает не только значением, но и смыслом. Однако определение этого смысла, его тематизация и вербализация достаточно трудны. Уже А. Шопенгауэр придавал музыке онтологический статус, делая из универсума звуков “universalia ante rem”, т.е. некую универсальность, аналогичную мировой воле. Онтологическое значение музыки видит и Фр. Ницше в своей работе «Происхождение трагедии из духа музыки», следуя на данном этапе своего творчества в фарватере мысли А. Шопенгауэра. Онтологический статус музыки с необходимостью выявляет, конечно, ее значение, но отнюдь не наделяет ее осмысленностью, ибо даже бессмысленность, попадая в круг человеческого присутствия, становится смыслом.

Полная версия публикации

Литературный текст, рассказ, произведение искусства, наконец, просто речь требуют истолкования, и без процедур, позволяющих понять сказанное, написанное, мы вряд ли обходимся и когда-либо обойдемся. Понятно, что эти процедуры могут быть и не тематизированы, а сам процесс понимания вполне может обойтись без четко очерченного дисциплинарного научного пространства. Месье Журден говорил прозой как со знанием оного обстоятельства, так и без осознания его. Так же обстоит дело и с пониманием и истолкованием: мы будем понимать и разуметь (и может быть даже и лучше, кто знает?) и без научной тематизации этих проблем.

Полная версия публикации

Исторически зафиксированная пригнанность искусства и математики — довольно знакомый лейтмотив штудий по культуре. Эта пригнанность, до смежности и однородности, подкрелпяется в наше время дизайном и компьютерной графикой, переводящей « двоичную» систему «порыв души» художника. Шпенглеровский мотив о том, что и одно (искусство) и другое (математика-геометрия) занимаются выстраиванием пространства, — один из штрихов сочлененности двух в чем-то диаметральных областей человеческой деятельности. Различие, которое выстраивается в отношении этих же областей — также общее место.

Полная версия публикации

В наше время считают, что говорить о «реальном» существовании рая — это прерогатива религии, но не философии. Но даже если воспользоваться схематикой И. Канта, то можно сказать, что рай, как трансцендентальное, находится за пределами возможного опыта и потому его существование можно допускать, как горизонт сознания, но опровергнуть или доказать не только не возможно, но и даже не совсем корректно. Т.е. как горизонт сознания рай без сомнения присутствует не только в «реальности» философских или теологических систем, но и в «реальности», ибо как любая мечта, как любой телос, он реализуется не только в сознании, но и формует это сознание, а значит реализуется в сформированной этим сознанием реальности вполне «реально».

Полная версия публикации

Можно сказать, что профессор Михаил Яковлевич Корнеев уже вошел, и по праву, в анналы современной российской философской мысли. Именно профессору М.Я. Корнееву принадлежит «пальма первенства» в инкорпорировании в российскую философскую мысль интенции и самого замысла компаративного подхода к изучению как истории философии, так и его современных течений. Под его руководством в этом направлении было написано несколько представительных и по анализируемому материалу и составу участников-ученых исследований, опубликованных в достаточно для нашего времени многотиражных изданиях.

Полная версия публикации

Как известно, обычный предмет для рефлексии философа — стол, книга или орудие для письма (варианты: лист бумаги, ручка, компьютер [появился лишь в последнее время]). Особо «одаренные» начнут, пожалуй, со стула. Мы начнем еще более «изощренно», мы начнем с маркера. Речь же пойдет о предмете, о его данности и о процессе конституирования предмета и сознания.

Полная версия публикации

Понимание как таковое опирается не на понимание отдельно взятого сущего, а связывает в едином процессе как понимающего, так и понимаемое, равно как и контекст, в котором происходит само понимание. Мы можем говорить о со–бытийности понимания, т.е. когда все указанные три момента взаимоформуются и взаимодействуют в едином пространстве. Иными словами, мы понимаем сущее через его включенность в общее пространство со–бытия и через взаимный процесс о–пределения/ определения. Со–бытие же развертывается в различных горизонтах и перспективах, прежде всего во временной и онтологической сферах. В данной статье и будет осуществлен метафизический анализ со–бытия бытия, данного как со–бытие в онтологической и временной перспективах, как то, что формует процесс понимания как включенности в общее со–бытийное пространство.

Полная версия публикации

Философия, как часто говорят сами философы, всегда несвоевременна, стыдливо прикрывая при этом претензию оной на вневременность. На несвоевременность можно «списать» любое упущение, любой промах: в будущем все-де встанет на свои места, а истина (как любят «трясти» этим словом философы) восторжествует и восторжествует обязательно «на стороне» несвоевременной философии. А если все будет в этом будущем не так, как хочется философам и философии?

Полная версия публикации

1. В гуманитарном знании со времени обретения ими статуса совершенно особой отрасли человеческого познания постоянно наличествуют тенденции к универсализации и объединению по единой модели если не всего знания как такового, то, по крайней мере, методологии. Подобная тенденция не только заимствуется в естествознании, где математика (и математизированная логика) служит «инструментом» и, по сути, методом для выстраивания единства и унификации, но и заключена в самой модели знания, которая лежит в основании нашей культуры.

Полная версия публикации

Выстраивать философскую систему, исходя из рационально сконструированных схем, из «чистых» данностей сознания, логической связности и выверенности и т.п., т.е. выводить философию и фундировать ее на подобном основании наивно и даже, попросту, неразумно. Философское знание и сама философия базируются на общекультурном контексте, проясняя основания той или иной культуры, соответствуя ей и изменяясь в согласии с изменениями этой последней.

Полная версия публикации

1. Существующие концепции культуры с известным упрощением можно подразделить на два подхода, которые подразделяются в зависимости от доминирующей стартовой и онтологической позиции.

2. Первый рассматривает культуру как внешнюю данность, которая, конечно, захватывает как человека, так и его сознание, и имеет собственную структуру, но структуру производную от внешних данных. Но «движение» идет от внешних данных. Таковы, например, концепции Гердера или марксизма.

Полная версия публикации

Скорее всего, это неплохая точка для начала рассуждения: если что-то на протяжении веков именуют определенным термином, то наверное не случайно. Кроме того, перевод с латыни больше указывает на движение, в котором должна двигаться мысль, чем дает фиксированное и застывшее определение.

Полная версия публикации

Закавыченное «Думай!» вынесенное в название текста — это название книги. Книги, написанной Стюартом МакРобертом и переведенной на русской язык совсем недавно. Если уж говорить «полную правду», то название имеет подзаголовок, который находится в комичном противоречии с теми возможными аллюзиями, на которое ориентирует лаконично-броское название «Думай!». Подзаголовок следующий: «Бодибилдинг без стероидов». Надо сказать, что как раз разительная, на первый взгляд, несовместимость названия и его подзаголовка и привлекла внимание автора. Притом настолько, что он даже купил «шокирующую» для научного работника книгу, аудитория-потребитель которой явно не совпадала с теми, кто занимается мыслью, познанием, но озабочен тем, как побыстрее и с меньшими усилиями нарастить груду мышц и в этом отношении гораздо многочисленнее, чем ученая братия.

Полная версия публикации

Запаздывает, российская философия, запаздывает. Заканчивающийся двадцатый век российской (вернее — советской и постсоветской) мысли, когда мы видим, что «свет» философии с привкусом уже совершившегося и немного устаревшего приходит с Запада, традиционное (для нас это запаздывание — уже традиции) подтверждение этой мысли. Единственно, чего мы достигаем, так это уменьшение того временного интервала, который проходит от момента возникновения оригинального «изгиба» западной мысли и нашего, российского, повтора. Может быть, оно и лучше: философия должна быть несвоевременной. Как мода. В начале нашего века лишь купчихи (т.е. не высший свет) одевались по последнему «писку» моды. Высший свет выжидал год другой, а потом уже носил. И вот мы — так уж получается, а не по «благородству» — запаздываем и «одеваемся» не по философской моде.

Полная версия публикации

Итак, причина собрания текстов и авторов- юбилей. Юбилей как акт фиксации и символизации времени. Шестьдесят лет — отмерено и зафиксировано. Время, время жизни сконцентрировано на «круглой» дате, маркирующей и символизирующей определенным образом «носителя», «скопившего» капитал-время (как поется в песне: мои года — мое богатство). Мерность времени соотносится с десятеричной системой, на определенной отметке фиксируется как значимое, как знаковое, как — юбилей… При этом не забыть бы, что десятеричная система — от десяти пальцев, а секунда — не количество вибраций волн, но удар человеческого сердца…

Полная версия публикации

Постижение культурного пространства в наши дни с необходимостью затрагивает историческое измерение. Культура — это всегда историческая разверстка культуры. Подобная сочлененность вопроса о культуре с вопросом об истории базируется на следующем основании. Во-первых, культура не может осмысливаться без традиции, взращиванию которой и служит сама культура. Во-вторых, вопрос о культуре с необходимостью высвечивает те сферы, которые фундируя культуру не могут быть даны и, соответственно, осмыслены лишь в синхронии.

Полная версия публикации

ТЕЗИСЫ. История «начинается»с конца истории: историческое измерение человека в той целостности, которая даруется присут-ствием телоса. Более того, история «дается» сразу как полное при-сутствие всех четырех причин, о которых говорил Аристотель. То-пос же начала истории — это событие христианства, и именно в этом пространственно-временном топосе есть возможность исто-рической сферы, как сферы со бытийности человека.

Полная версия публикации

Понимание как таковое опирается не на понимание отдельно взя-того сущего, а связывает в едином процессе как понимающего, так и понимаемое, равно как и контекст, в котором происходит само пони-мание. Мы можем говорить о со бытийности понимания, т.е. когда все указанные три момента взаимоформуются и взаимодействуют в едином пространстве. Иными словами, мы понимаем сущее через его включенность в общее пространство со бытия и через взаимный про-цесс о пределения/определения.

Полная версия публикации

Детство, ребёнок всегда были важнейшими символическими выражениями смыслового содержания того или иного культурного образования. Уже античность, сказавшаяся словами Гераклита, свела воедино дитя и вечность (Вечность — дитя, бросающее кости), тем самым раскрыв смысловой горизонт детства в перспективе абсолютного. Христианство же ещё более конкретно указало на то, что необходимым условием обретения человеком вечной жизни является уподобление ребёнку (если не будете, как дети, не войдёте в Царство Небесное).

Полная версия публикации

Если рассматривать историю европейской культуры в целом, то невольно обращаешь внимание на отсутствие в ней той укорененности, которая столь характерна для восточных культур. Начиная с древнейших времен завоеваний Пелопоннеса пеласгами, ахейцами, дорийцами, Европа оказывалась в состоянии регулярной смены культурных доминант. С появлением христианства судьба ее в этом смысле не изменилась. В христианском мире помимо основной духовной доктрины продолжали существовать в скрытом, но не подавленном состоянии и античные принципы общественного строительства, и дух германской экспансии и индивидуализма. Будучи вытесненными на периферию культурного пространства эти составляющие западноевропейской духовности продолжали оказывать серьезное влияние на преобразование христианской традиции в целом. Здесь можно говорить и о догматических нововведениях 1056 года, и о расцвете художественного творчества так называемого Ренессанса, и о феномене Реформации и последующими за ней религиозными войнами, и о революциях ХVI – ХVIII веков, в особенности же революции Французской.

Полная версия публикации

Смерть нельзя противопоставлять вечности. Смерть находится, скорее, в оппозиции к жизни. Смерть и жизнь - это совершенно другой уровень абстракции, а вечность принадлежит к более базисным понятиям ее можно противопоставить временности. Однако, какое отношение временности и вечности? Возможно их соотношения помогут нам прояснить нечто и в отношении оппозиции (?) смерть/жизнь.

Полная версия публикации

Идея самосовершенствования — это в полном смысле слова ответ великих отечественных моралистов на извечный русский вопрос «что делать?». Надо сказать, что особое положение этой идеи в сфере русской общественной мысли ХIХ в. хорошо улавливала социал-демократически настроенная критика, адресовавшая им немало упреков в идеологической односторонности их воззрений. Интересны в этом плане суждения Г.И. Успенского о «Пушкинской речи» Ф.М. Достоевского, в которой публицист усмотрел декларацию нравственного самоочищения обособленного самодостаточного индивида при отрыве от насущных проблем совершенствования общественной жизни: «Решительно нельзя понять, почему на Руси люди будут только самосовершенствоваться?

Полная версия публикации

Антидепрессанты – группа психотропных препаратов, воздействующих на депрессивный аффект. Впервые использование антидепрессантов (ипрониазида, класс ингибиторов МАО и имипрамина, класс трициклических антидепрессантов, ингибитора обратного захвата моноаминов смешанного типа) зафиксировано в 1957 году.

Полная версия публикации

Сейчас уже никем не оспаривается наличие в обществе исторического сознания. Более того, активно изучаются формы его существования, структура и причины трансформаций, проблема его происхождения и функций, выполняемых в общественной жизни, и т.д.

Полная версия публикации

В современной России нет единого национально-патриотического фронта (такое мнение разделяют не только наблюдатели, но и сторонники этих взглядов[1]). Налицо множество самых разных вариантов национализма. Каждый из этих вариантов вырабатывает свой собственный идеологический миф или использует уже существующий. Насколько вероятно, что тот или иной миф станет популярен, “попадет в точку”, зависит от многих факторов. Например, идеологические мифы, связанные с арийской тематикой, вызывают еще сильные ассоциации с Третьим рейхом и могут привлекать лишь очень ограниченные слои общества. Очевидно, что по-настоящему массовые симпатии сегодня могут вызвать националистские лозунги, приукрашенные рациональными идеями, которые разделяет большинство (например, необходимостью консолидировать общество или отстаивать Русскую идею). Таким, на мой взгляд, предстает национализм в варианте газеты “Завтра”.

Полная версия публикации

В книге освещаются результаты многолетних экспериментальных исследований коллоидной системы "белок-вода" при ее конденсации в различных условиях. Доказано, что в открытой системе в неравновесных термодинамических условиях происходит самоорганизация (самосборка) супрамолекулярных кластерных пленок (наноструктур) белка с образованием сверхрешетки с определенными видами и масштабами симметрии (спиральная, зеркальная, киральная и др.) с нано- до макроуровня, которые характерны для живой природы. Доказано, что в закрытой системе в равновесных условиях возникает кристаллическая решетка с симметрией, которая встречается в живом организме только при патологии. Были выявлены универсальные свойства белка, характерные для материи в целом. Они состоят в возникновении различных его модификаций в зависимости от термодинамических и кинетических условий. Это позволило привлечь к изучению белка многие, пока еще далекие от него научные направления: неравновесную термодинамику, нелинейную нанонауку, теории симметрии, жидких кристаллов и диссипативных структур.

Полная версия публикации

Луч света и темное царство
Образ Катерины с легкой руки Добролюбова вот уже почти полторы сотни лет принято считать лучом света в темном царстве. Любовь и смерть Катерины рассматривается как форма протеста слабых и угнетенных против давления невежества и самодурства. Конфликт Катерины с внешним миром действительно неразрешим и очень выразителен. Однако причины его кроются не столько в противоречиях светлой души и темного царства, сколько во внутренних противоречиях душевной жизни героини. Противоречия существуют как на уровне диагностических личностных структур, так и на уровне структуры сознания. Причем, в силу фактического смешения сознания Катерины с общественным сознанием, противоречия выходят за пределы личности.

Полная версия публикации

Модель знаковой опосредованности позиции творчества.
Реализация позиции субъекта творчества предполагает создание некоторого нового продукта, в пределе – создание субъективной и объективной реальности. Математическая формула или роман становятся элементами культуры и предстают уже как объективная реальность мира, в котором живет человек. Так, роман Достоевского «Идиот» – это реальность, хотя описанные в нем события – вымысел. Психологическая сложность при этом связана с тем, что в процессе творчества реальность как бы удваивается и созданное может восприниматься как данное. У автора при этом возникает ощущение, что он не создал продукт, а открыл, нашел то, что уже существует в реальности. Во многих случаях искушение воспринимать продукты творчества именно таким образом чрезвычайно велико, так как предмет творчества приобретает статус неоспоримой истины, абсолютной реальности. Закон всемирного тяготения вроде бы действительно существует, но конкретная формула, принадлежащая конкретному автору, может описывать его более или менее точно. Но если формула – это не конвенциональная условность, а реальность, то в ней невозможно усомниться, с ней невозможно спорить. Созданный продукт поглощает автора, становясь сверхценностью.

Полная версия публикации

0. Инцестуозная реальность детства в современной культуре
Определение детства как периода, продолжающегося от новорожденности до социальной зрелости делает его культурно обусловленным и культурно относительным. Стадия детства по базовым характеристикам - производное культуры и с усложнением культуры неизменно увеличивается. Согласно выражения Д.Б. Эльконина, детство «вклинивается» в процесс развития, отодвигая социальное взросление все дальше. Этот промежуток позволяет «нарастить» необходимые для последующей жизни психические структуры, овладеть знаниями и пр. С этими трудными задачами можно справиться только в «безопасной» обстановке, под защитой устойчивых границ, отделяющих пространство детства от пространства взрослого мира. Ребенку позволено не нести ответственность за свою жизнь, ему разрешено быть неправильным, слабым, разрешено многое не знать. А главное - импульсы ребенка в норме контролируют другие, позволяя реализовывать одни желания и ограничивая другие. И жить так он может только когда есть те, кто знает что хорошо, а что плохо и берет на себя ответственность, держит границы. Чтобы, став взрослым, ребенок смог делать это сам. Однако границы территории детства в настоящее время подвергаются серьезным испытаниям. Для этого есть множество оснований.

Полная версия публикации

Несмотря на то, что в науке проблема генотип-средовой детерминации еще далека от окончательного решения, каждый обычный человек располагает собственным суждением об этом вопросе, входящим в общую имплицитную теорию личности. При том, что эти имплицитные теории личности могут быть весьма далеки от выявленных в науке фактов и закономерностей, они оказывают очень большое влияние на реальное поведение человека, стратегию жизненного пути, формирование субъектности и потому важны для понимания природы личности. Термин «имплицитная теория личности» предложен Дж. Брунером (J. Bruner) и Р. Тагиури (R. Tagiuri) в 1954 г и обозначает наличие у каждого человека некоторой неявной, имплицитной теории относительно структурных и содержательных характеристик личности. На основании этих теорий мы делаем выводы о связях определенных черт характера, о наиболее вероятных причинах поведения людей, о мере ответственности за совершенное и пр. В какой-то части имплицитные теории имеют индивидуальный характер и строятся на основе уникального опыта субъекта, а в какой-то отражают накопленный культурно-исторический опыт и закреплены в структуре языка, в дискурсе. Это позволяет реконструировать общие для различных групп испытуемых имплицитные теории личности.

Полная версия публикации

Михаил Ямпольский. О близком (Очерки немиметического зрения). М.: НЛО, 2001. — 240 с.

Новая книга отечественного культуролога, присланная им, как водится, из США, располагает к себе уже одним названием — предметом анализа является “близкое”, то есть сокровенное, а потому и наиболее закрытое для нас. Конечно, тема эта стара как мир, но с самого начала нам обещают особый — (квази)оптический — способ ее интерпретации. Книга “О близком”, как мы узнаем, “целиком посвящена проблеме “бесперспективного”, недистанционного зрения”. И это в противовес дистанцированности наблюдателя от объекта, когда “объект должен находиться на определенном расстоянии от глаза, чтобы отраженные от него лучи “правильно” попали в глаз, преломились в линзе хрусталика и сформировали на сетчатке читаемую миметическую “копию” предмета” (с. 5). Приведенные цитаты более чем откровенны — в них не просто намечается подход, но продемонстрирован и тот строй речи, или язык, каким отмечено исследование в целом. Пара “далекое — близкое”, предполагающая, соответственно, наличие наблюдателя и его исчезновение (или деформацию — у Ямпольского такой деформации будет подвергаться глаз как орган зрения), сама по себе довольно банальна. Возможно, это усталая дань семиотике, в лоне которой сформировался автор. Интереснее другое. Вся оптика “близкого”, связанная не только с дублированием позиции наблюдения (маленький глаз, следящий за большим, как у Декарта), но и с поистине пугающей процедурой выворачивания глаз как движением восприятия “назад к себе” (с. 9), имеет свое последнее, далее неразложимое основание в физиологии, в той естественнонаучной установке, которая ни в один момент не становится предметом размышления. Между тем здесь заключена фундаментальная проблема: объекты, с какими имеет дело автор, насквозь символичны (кино, рисунок, философский текст, литературное произведение), это настоящие миры, каждый из которых построен по собственным законам, расширяя границы нашего опыта.

Полная версия публикации

Что бы мы ни говорили о трудностях перевода (и разговор этот в основном касается теории), перевод уже ведется. Он всегда уже происходит. Как пользователи знаков и люди культуры, мы неосознанно вовлечены в решение задачи переводчика: нет, пожалуй, ни одной формы опыта, которая оставалась бы не опосредованной переводом – мы адаптируем, толкуем, видоизменяем. Итак: перевод всегда уже есть, и существует он как множественный. Не это ли отражено в мифе о смешении языков, которое последовало за строительством Вавилонской башни? И не это ли по-своему преломилось в поиске универсальных структур (структур трансцендентальных), лежащих в основе реального языкового многообразия и объясняющих его?

Полная версия публикации

Трудно представлять автора, чей корпус текстов дважды герметичен, дважды закрыт. Во-первых, по причине несуществующих переводов, а во-вторых, потому, что сами эти тексты, которые принято считать модернистскими, по способу своего существования предельно автономны, замкнуты на себе. Вся драма чтения разыгрывается внутри них.

Впрочем, вряд ли уместно говорить о "драме" в связи с опытом, переживаемым при чтении текстов Гертруды Стайн. Любившая пояснять каждый свой шаг и рефлектировавшая над достигнутым, она скорее предпочла бы более нейтральное слово "пьеса", которое одновременно переводится с английского и как "игра" ("a play").

Полная версия публикации

В самом конце мая прошлого года в течение двух полных дней, расписание которых соблюдалось участниками с заинтересованной серьезностью, проходила работа конференции по Беньямину, организованной издательством “Ad Marginem” совместно с Лабораторией постклассических исследований Института философии РАН. Международная встреча открылась докладом Сергея Зенкина, который не только с филологической тщательностью отметил все оттенки беньяминовской концепции сакрального в качестве хтонического, проследив ее развитие в целом ряде текстов, но и соотнес разработки собственно Беньямина по этому вопросу с теоретической деятельностью французского Коллежа социологии в 30-е гг. и в первую очередь таких его представителей, как Батай и Кайуа. Беньяминовская “меланхолия”, по Зенкину, эта “липкая субстанция”, которая имеет вид твердой, хотя по существу является жидкой, меланхолия, продолжающая средневековую “субстратную” линию гуморов, оказывается не такой уж далекой от сартровской “тошноты”. Идеи Беньямина, заключил Зенкин, перекликаются с направлением поисков французских мыслителей того же времени.

Полная версия публикации

Об этой войне сказано много. Настолько много, что любое новое высказывание кажется лишь риторической фигурой, вплетаемой в огромное лингвистическое тело войны. Ибо не секрет, что все без исключения высказывания лишь дублируют войну, независимо от своей направленности. Или, вернее, они создают реальность, параллельную реальности войны, которая явственно остается вне пределов Разума. И в этом еще один парадокс: говорить об иррациональном на рациональном языке. Но только так и можно говорить о нем. Эта война уже не раз переведена на политические языки и ими по частям растаскана. Ее приучают служить, в том числе и интересам противоборствующих групп (неважно, в какой стране конкретно). Она превращена в политический жаргон, а значит, благополучно апроприирована. Она апроприирована многократно, поскольку перед нами разворачивается также и военный телесериал, имеющий продолжение.

Полная версия публикации

1. Что нового? С конца 80-х — начала 90-х годов интенсивно развивается так называемый телесный подход в когнитивной науке. Его сторонники, большинство которых работают в США, ощущают себя новаторами, а порой даже революционерами в своей области знания. В этой статье мы хотим, во-первых, рассказать об основных положениях такого подхода, во-вторых, вспомнить о созвучных ему идеях ряда предшественников и, в-третьих, раскрыть существо некоторых проблем, которые наиболее рельефно высвечиваются под новым углом зрения.

Полная версия публикации

Синергия значит “совместное действие”

Возникновение синергетики как самостоятельного направления научных исследований можно датировать 1969 годом. Именно тогда немецкий физик Герман Хакен стал использовать термин “синергетика” в своем курсе по теории лазерного излучения, который он читал в университете города Штутгарт. Новый термин был образован им от греческого выражения Syn-ergia , что означает сотрудничество, согласованное действие, соучастие.

Полная версия публикации

В небольшом немецком городке Гюнцбурге в верховьях Дуная в октябре 1997г. состоялась первая конференция Немецкого общества сложных систем и нелинейной динамики (Deutsche Geseltschaft fuer Komplexe Systeme und NichtlineareDynamik). Это общество было создано около года тому назад с целью развития научного сотрудничества между специалистами различных областей естественнонаучного, медицинского, технического, социального и гуманитарного знания. Во всех этих областях используются сегодня теории нелинейных динамических систем, в первую очередь синергетика и теория хаоса. Разработанные в синергетике модели и понятия перешагнули границы конкретных дисциплин и обладают высокой эвристической значимостью. Создание новой междисциплинарной структуры, по замыслу организаторов, призвано содействовать достижению эффекта синергии, взаимного стимулирования исследований хаоса, сложности и самоорганизации с позиций разных дисциплинарных областей.

Полная версия публикации

Я согласилась поучаствовать в дискуссии в ответ на просьбу Валерия Анашвили по причине моей искренней к нему симпатии. Почему возникает симпатия к тому или иному человеку — материя загадочная и, разумеется, я не собираюсь здесь вдаваться в ее корни, но самый фактор симпатичности имеет прямое отношение к сути моей реплики. Но к этому чуть позже.

Полная версия публикации

Намедни Михаил Берг (поэт-концептуалист, автор незабвенного “Росс и Я”) в Хельсинки порассуждал о власти искусства, по большей части словесного, по всей видимости, над умами, по большей части, русскими, русских, так сказать, мальчиков и, чтобы соблюсти политическую корректность, девочек. (Перевожу оного Берга с языка, замешанного на французской социологии а la Бурдье). Чем подтвердил один из законов осуществления культуры — закон о несохранении культурной энергии. В русском сознании этот закон формулируется как “Что имеем не храним, потерявши — плачем”.

Полная версия публикации

«Изображенный в "симфонии" условно-фантастический, сказочный мир <...> предстает как красочная декорация для развития основных "музыкальных" тем – борьбы света и мрака, текущего времени и "туманной вечности", освобождения от темного начала и радостных чаяний "Духа Утешителя"»[1]. Отмеченная исследователем своеобразная дихотомия доминантных «музыкальных» тем «Северной симфонии» вписывается в такие мифологические противопоставления, как свет / тьма, верх / низ, восток / запад, день / ночь и т. д.[2] По справедливому замечанию современного исследователя, «логически-дискурсивный», «линейный» сюжет из «цельного "симфонического" построения» Белого выделить невозможно[3].

Полная версия публикации

У исследователя, изучающего творчество Андрея Белого, вполне закономерно может возникнуть вопрос: сохранились ли следы розенкрейцеровской мифологемы в каких-либо текстах писателя? – К числу особенностей творческого метода Белого можно отнести своеобразный принцип «дублированной цитаты», когда одна и та же идея, порой идентично вербализованная, встречается в текстах одного периода, написанных, что называется «параллельно»[1]: например, повесть «Котик Летаев», над которой писатель работал с октября 1915 г. по сентябрь 1916, а также философское эссе «О смысле познания» (1916)[2].

Полная версия публикации

Розенкрейцеровская мифологема в символистской среде может служить дополнением к «дантову коду» русского символизма: «При этом дантовы ассоциации нередко не только налагаются на ряды, аккумулирующие прежнюю культурную традицию, но и обрастают новыми значениями, привнесенными движением через новый контекст»[2].

Раздел «Danteana» в «Трудах и Днях», появился в журнале (имевшем германофильскую направленность – например, разделы «Goetheana» и «Wagneriana» соответствовали вкусам главного редактора – Э.К. Метнера) во многом благодаря Эллису, на что он и указывал в своей статье, открывавшей этот раздел: «может быть, эта скромная попытка заговорить о Данте в свете современных исканий также не останется бесплодной и положит начало отделу, посвященному великой тени Данте»[3]. Здесь важно то, что как и Вагнер и Гете, Данте воспринимался через призму «инициатической» традиции, причем трактовка дантова творчества приобретает в интерпретации Эллиса сугубо антропософскую окраску: «Божественную Комедию», по мнению Эллиса, не нужно воспринимать как «оккультно-эзотерическую аллегорию, своего рода теософию в лицах, лицедейство схем, какую-то раскрашенную христианскую каббалистику»[4]; поэма Данте – это «художественное воспроизведение действительности и полно пережитой мистерии, истинного пути посвящения в тайны бытия (...), путь посвящения не в смысле узкой, специфической доктрины или формальной принадлежности какой-либо секте, тайному братству или традиции, идущей от древних мистерий, но путь вселенский, всеобщий(...)»[5].

Полная версия публикации

Феминизм и русская литература

Радикальные изменения, которые произошли в отечественном литературоведении в пост-перестроечные годы, ознаменовались тем, что доминировавший в советское время марксистский подход к изучению литературы сошел с академической сцены, уступив место другим подходам. Среди последних феминистская критика, выступающая под знаком социального прогресса и модернизации, становится особенно популярной. При этом расширение методологии и теоретических посылок филологических исследований за счет феминизма сопровождается дискуссией о корректности переноса западных понятий на российскую почву.[3] Само наличие такой дискуссиии свидетельствует о том, что запоздалый приход феминистской теории и практики в Россию[4] является, по сути, преимуществом, поскольку нео-русский феминизм может учесть ошибки западного феминизма и наметить тот путь, который будет наиболее адекватен в отечественных условиях. Преимущество современного российского литературоведения и социальной критики перед западными заключается уже в том, что в России феминизм все еще подвергается критике, в то время как критика базовых положений феминизма на Западе - явление редкое, что, как это было в свое время с марксистским подходом в Советском Союзе, способствует обрастанию западного феминизма догматическими утверждениями.

Полная версия публикации

Библейская версия о райском существовании возникает в культурном пространстве Ближнего Востока, где издавна бытовало два представления: одно — восходящее к языческой древности и усвоенное апокрифами — луг блаженных; другое — иудео-христианское — истинное Царствие Божие, Небесный Иерусалим. Первое местопребывание — временное (Книга Еноха); второе — вечное (Апок. VI, 9; VII, 9; IV, 4).

Полная версия публикации

Бытует мнение о том, что «метафизика в ходе своей истории утратила онтологию» [1,c.383], однако такой точке зрения противоречит уже сам факт наличия большого количества онтологических теорий. В рамках данного сообщения я бы хотела коротко представить три позиции по данному вопросу, которые сформировались в рамках немецкой философии языка в ситуации, последовавшей за так называемым «лингвистическим поворотом». Речь пойдет о концепции аналитической философии Эрнста Тугендхата, о концепции трансцендентальной прагматики Карла Отто Апеля и о концепции универсальной прагматики Юргена Хабермаса.

Полная версия публикации

В настоящее время существует несколько точек зрения по поводу того, что представляет собой современная философия. К наиболее распространенным относятся взгляды на философию как на систему и как на метод. Задачей данной работы является проследить (в тезисной форме), в каких отношениях могут находиться между собой система и метод в философии. Попытка классификации современных философских систем показывает, что в качестве системообразующих факторов в них чаще всего могут выступать либо онтология, либо методология.

Полная версия публикации

Проблема христианства в бывших португальских колониях Индии продолжает и в настоящее время привлекать к себе внимание ученых. Всё больший интерес специалистов вызывают новые источники, ранее мало известные или неизвестные совершенно. Одним из таких источников стали произведения индо-португальского искусства.

Полная версия публикации

Человек – культурное существо, как бы банально это ни звучало. Культурное здесь не в том смысле, что пользуется носовым платком и столовыми приборами (хотя и это тоже входит в понятие культуры), а в том, что выделяется из природной среды благодаря особого рода адаптации к той же среде – адаптации символическими средствами. В этом положении, очевидно, заключается парадокс, который выражен в двух противоположных точках зрения: культура составляет оппозицию природе (классическая точка зрения), и культура – медиатор между человеком и природой, так что человек попадает в каверзную ситуацию (чем более он стремиться сократить разрыв между разумом и природой, тем более он этот разрыв увеличивает). Последняя точка зрения выражена, в частности, А. Аркадьевым (1).

Полная версия публикации

Николай Николаевич Страхов (1828-1896) является типичным русским философом, представителем петербургской философии. На наш взгляд, он довольно типичен как русский философ и в своих философских взаимоотношениях с западной философской мыслью, прежде всего с немецкой классической философией. Причем понять, адекватно оценить сложное философское творчество мыслителя можно, по нашему мнению, поняв его взаимоотношения с этой философией.

Полная версия публикации

В истории Бэконианы можно выделить несколько этапов. Первый из них следует отнести ко времени создания в Великобритании «Королевского общества» — это 1660 г. Представители первого научного общества бесспорно чувствовали себя последователями Бэкона: в их среде культивировался экспериментальный метод исследований, господствовало критическое отношение к догмам и авторитетам, научная деятельность осуществлялась в традициях коллективизма, научного демократизма, проповедывались высокие идеалы бескорыстного служения науке. В «Истории Королевского Общества» Томаса Спрата, много раз переиздававшейся, автор посвящает Бэкону самые восторженные слова: «Бэкон, как Моисей, наконец нас повел. Он одолел бесплодную пустыню, вывел нас к истинному пределу земли обетованной, и с горной вершины своего возвышенного гения он увидел эту землю и нам ее показал».

Полная версия публикации

Глобализация как тенденция экономического, социального, политического и культурного развития возникает из взаимного пересечения ряда процессов и противоречий, захватывающих государства, народы, местные сообщества, отдельных людей. В общем и целом к таким процессам относятся «американизация», контрколонизация, экологизация, космизация и информатизация.

Полная версия публикации

Сегодня можно с полным правом зафиксировать поворот исследователей политики в сторону политической философии. Это не означает, что традиционный интерес к научной стороне дела в политическом познании исчезает. Скорее речь идет о том. что вместе с этим поворотом можно констатировать серьезную методологическую перестройку всего политического познания. Речь идет не только о смене господствующих на предыдущем этапе научных парадигм, а о новом прочтении роли методологии в политике. Критическое осмысление методологического кризиса в политической науке и возврат к политической философии позволили поставить методологическую проблематику в плоскость решения вопроса о сути политического. Методология оказалась не только инструментом конструирования научных понятий, но и самого политического мира. В этом соотношении политическая философия и наука переходят от конфронтации к взаимовлиянию.

Полная версия публикации

Век Просвещения, определяющийся культом Разума, с верой в его безграничные возможности и в то же самое время, связанный с антиклерикальной просветительской идеологией, приводившей к оценке знания не только как к элементу культуры, но и результату познавательной деятельности, вносит свои позитивные изменения и коррективы в ранее существующие представления об образе жизни элиты общества, который окончательно секуляризовался.

Полная версия публикации

Актуальность темы — в появлении нового способа передачи и хранения информации в компьютерном пространстве. Это явление выходит за рамки технического новшества и само требует философского осмысления.

Полная версия публикации

Проблемами старости занимаются различные науки. Какова доля пожилых людей в общем составе населения страны, района, города? Это прерогатива социологов, демографов, политиков. Нас же интересует психологический и нравственный аспект этой проблемы. Принятие своего возраста через принятие себя в возрасте и возраста других. Это проблема отношения к себе и к другим через возраст. Причем у каждого мифа есть свои символы. Мы не хотим выглядеть стариками, мы относимся к процессу старения как к чему-то ужасному и мерзкому, тем не менее это естественная часть жизненного цикла.

Полная версия публикации

О том, чем была для русской мысли второй четверти XIX в. немецкая философия, написано много - и современниками, и позднейшими исследователями. В этой обширной и многообразной литературе лишь немногие страницы посвящены теме, обозначенной в заголовке настоящей статьи. Причин этому немало. Прежде всего - печальная судьба литературного наследия "басманного философа": ряд материалов, характеризующих его отношение к немецкому идеализму, стал известен

Полная версия публикации

Конец ХХ века ознаменовался вхождением в жизнь людей принципиально нового средства массовой коммуникации — глобальной компьютерной сети Интернет. Интернет стал неотъемлемой составляющей информационного пространства общества, которое развивается в эпоху постмодерна. Значение Интернет неуклонно возрастает с каждым годом. Глобальная сеть создает условия для формирования виртуальных общностей, генерирует текстовые форматы нового типа, стирает границы между государствами, элиминирует расстояния, разъединяющие людей и, в конечном счете, выстраивает вокруг себя специфическую форму культуры — субкультуру общности пользователей Интернет.

Полная версия публикации

В статье выдвигается предположение, что смысл жизни человека, как разумного существа, неразрывно связан с объективно существующим предназначением человечества. Человечество при этом рассматривается как совершенно необязательный, очень маленький составной элемент окружающего нас огромного эволюционирующего мироздания, и делается попытка нащупать путь, двигаясь по которому, можно было бы это предназначение реализовать.

Полная версия публикации

Казалось бы, что после спора М. Хайдеггера с И. Кантом, после целой серии ответов, которые были даны в ХХ веке на кантовский вопрос «Что такое человек?», можно и успокоиться.

Но покоя нет. Как нет и ясной перспективы того, «камо грядеши» современный человек.

В этом смысле отвечать придется снова. Тем более, что последний крик М. Фуко о смерти человека прозвучал уже в той эпохе, которая ушла. Мы опять находимся в иной ситуации, ситуации двойного после — «после постмодерна».

Полная версия публикации

Так получилось, что разговоры о том, что есть город в России, что есть городская культура, — велись и ведутся специалистами по урбанистике, которые являются носителями западных культурных образцов и представлений о том, что такое город по понятию. В этой связи всякий раз, когда они обсуждают проблемы города в России, они вынуждены признавать, что, поскольку в России большие пространства, протяженные коммуникации, весьма тонок слой городской интеллигенции (опять же западной!), то условий для развития города в России никогда не было. Если сказать резче, то города в России не было и нет.

Полная версия публикации

Со времен первых опытов осмысления феномена культуры в сознании образованной публики зафиксировались базовые противопоставления, на которых далее строились те или иные теории или концепции — дихотомии культуры и цивилизации, культуры и природы.

Корнелий Тацит фиксировал грань между римским миром и миром варваров, ставя проблему рождения культуры на границе [1].

Полная версия публикации

В советский период отечественной истории религия и всё с ней связанное — люди, организации, храмы, литература и прочее — были объектом репрессивных действий не в последнюю очередь — по причине конкурентности утвердившемуся социальному порядку. Причём опасения вызывало не столько мировоззренческое содержание религиозных традиций, сколько наличие людей, не поддающихся полностью установленным «правилам игры».

Полная версия публикации

Возведение в ранг безусловных критериев опыта воспроизводимости и контролируемости вносит в понятие опыта характер редуктивной процедуры: сведение нового к прошлому. Напротив, для Гадамера, подлинный опыт сопряжен с радикально новым, а не с уже испытанным. Возможность такого опыта открывается как преодоление пред-рассудков. Опыт — это когда «нечто новое заставляет человека отказаться от прежних убеждений», это — незапланированное новое, приключение и риск.

Полная версия публикации

«Критика цинического разума» немецкого философа Петера Слотердайка заслуживает особого внимания как памятник «истории» Разума и Субъекта, увиденной сквозь призму современного цинизма. Двухтомник, вышедший в 1983 году сделал Слотердайка знаменитым далеко за пределами Германии. Слотердайк оказался одним из самых модных и раскупаемых авторов. Поскольку работа над книгой была начата в 1981 году, поводом к эффектной формулировке названия послужило, как об этом пишет сам автор, двухсотлетие выхода в свет «Критики чистого разума» Канта [1].

Полная версия публикации

Любые социальные объекты, вступая в определенного рода
взаимоотношения, под воздействием различных факторов взаимоизменяются. В зависимости от того, какого рода отношения складываются между ними, взаимодействие может быть как позитивным, так и негативным. Однако причины возникновения и качественные характеристики взаимодействий могут быть весьма различны и более того, одни и те же причины в одних случаях могут привести к социально нежелательным последствиям, в других — к социально желаемым. Что же лежит в основе накопления социальных переменных, в сумме ведущих к переходу количественных характеристик в качественные?

Полная версия публикации

Фуко не занимается проблемами происхождения медицины, так же как неинтересно для него история понятия болезнь. Это печально, поскольку древнейшие нозологические трактаты (Гиппократ, Гален, Авиценна) могли и не быть трактатами по медицине в нашем понимании и даже могли не быть трактатами о болезнях вообще. Они могли представлять собой лишь описания некоторых аномалий существования человеческого организма.

Полная версия публикации

Проблематика творчества Питера Гринуэя оказывается, зачастую, существенно шире, нежели анализ эстетического потенциала западной (а, начиная с фильма Pillow Book, и восточной) культуры. Не детализируя проблематику того или иного шедевра английского режиссера, попытаемся рассмотреть один из его фильмов, а именно Zet and Two Noughts (ZOO), как претензию оценить непростой характер взаимосвязей семиотических практик, складывающих то, что называется европейской культурой. Если к проблеме знака режиссер обращался в своих более ранних работах, то в данном фильме он попытался показать, что знаки не просто организуют пространство любого восприятия, в том числе и эстетического, но связываются в сложные, взаимно пересекающиеся ряды именно для организации данного пространства.

Полная версия публикации

Особенностью философии культуры является устойчивая тенденция данной дисциплины превратиться в культурологию при первых же
попытках помыслить культуру существующей предметно. Отсутствие таковых попыток приводит к многочисленным протестам культурологов или же дает повод для оживленных и бесперспективных дискуссий о «смерти культуры» или, как минимум, о ее «предсмертном» состоянии. Если считать культуру «контекстом недостоверного сознания», то представлять ее в метафорах жизни и смерти несколько преждевременно, хотя бы до тех пор, пока хоть какие-то проблески этого самого сознания отличают носителей культуры от представителей флоры и фауны.

Полная версия публикации

Нельзя сказать, что творчеству Л. Витгенштейна в современной гуманитарной науке не уделено достаточно места. Тем не менее, большинство исследователей в качестве предмета своего интереса рассматривают отдельные положения «Логико-философского трактата» или концепцию языка в целом, предложенную в «Философских исследованиях», идеи, выдвинутые в «Замечаниях по основаниям математики» или этические и общекультурные вопросы, рассматривавшиеся в его заметках. Однако вопрос о методологии Витгенштейна практически не поднимался и в нашу задачу входит если и не восполнить этот пробел, то, по крайней мере, предложить направление дальнейших исследований и указать наиболее значимые на наш взгляд, вопросы.

Полная версия публикации

Одна из важнейших работ Витгенштейна по математической проблематике носит название «Замечания по основаниям математики», что изначально задает определенный контекст ее прочтения, связанный с ожиданием решения ряда спорных вопросов по фундаментальным математическим проблемам. Основной нашей задачей в данном параграфе
будем считать уточнение проблематики исследований Витгенштейна в данной области.

Полная версия публикации

Задачей данного краткого сообщения является попытка осмыслить понятие виртуальности культуры на примере философского анализа художественного произведения.

Всякая культура несомненно является виртуальной в смысле ее недействительности, ее нельзя увидеть, нельзя показать, о ней можно только думать и говорить. Перефразируя М. Фуко, скажем: «Говорить — не видеть». Культура может иметь какую-либо ценность лишь в той мере, в какой ее невозможно увидеть, но возможно убедиться в ее присутствии каким-либо другим способом. По мнению автора Фуко пытался понять, каким образом из зрительного образа рождается культурный факт. Анализировал он эту проблему длительно и вдумчиво в своих работах посвященных изобразительному искусству.

Полная версия публикации

Тема отображения сверхъестественных пространств и существ весьма актуальна для кинематографа. Не будем. однако, заострять внимание на попытках прямой визуализации пространств и сущностей, имевших место на протяжении более, чем столетней истории кинематографа, а обратимся к более интересным казусам, определяющим возможность метафорического истолкования данных явлений.

Полная версия публикации

Прежде чем приступить к рассмотрению имеющихся у Питера Гринуэя воззрений на некоторые проблемы восприятия и интерпретации,
мне бы хотелось остановиться на проблеме сюжета художественного произведения. Проблема, собственно, заключается в том, чтобы определить ту границу, после которой мы можем сказать, что данное произведение (в том числе кинематографическое) имеет сюжет, а некое другое такового не имеет. Дело в том, что на наш взгляд всегда находятся произведения (и не только в кинематографе), об отсутствии сюжета в которых мы уверенно заявляем, не говоря уже о возможности характеризации сюжета, естественно, при его несомненном присутствии, как оригинального, избитого, лихо закрученного и т.д. Все это дает возможность говорить о наличии некоторой определенности, существование которой отделимо и отделено от бытия текста как такового, и по своему статусу схожей со смыслом данного произведения (бытия).

Полная версия публикации

В данной работе основное внимание будет уделено проблеме интерпретации исторической ситуации в Англии XVII века английским же кинорежиссером Питером Гринуэем. Интерес к истории европейской культуры данной эпохи характерен для его творчества, достаточно вспомнить такие его фильмы как «Дитя Макона», «Книги Просперо», «Зед и два нуля». Нас же в данном случае будет интересовать фильм «Контракт Рисовальщика», отличающийся от упомянутых, во-первых, относительно конкретной привязкой к историческим реалиям (место и время действия можно идентифицировать с определенной точностью), а, во-вторых, тем, что в фильме присутствуют не просто отдельные реминисценции на тему истории европейской культуры (и, прежде всего, европейской живописи), но сам фильм, как может показаться, претендует на реконструкцию истории Англии XVII века.

Полная версия публикации

Использование кинематографа в образовательном процессе не является особой новацией. Предметом нашего интереса становится использование кинематографического материала в процессе подготовке философов и культурологов. Зачастую использование кинотекста производится в качестве иллюстративного материала в ходе реализации курсов по истории кинематографа или в качестве содержательного дополнения при изучении культуры той или иной исторической эпохи. Однако если рассмотреть киноискусство в контексте культурной ситуации современной ему эпохи, то перспектива образовательной деятельности расширяется весьма существенно.

Полная версия публикации

Французский роман эпохи Просвещения активно использовал открытия как прециозного романа ХVII в., так и классицистической культуры сентенции и афоризма. Творчество Кребийона-младшего наглядный тому пример: герои его романов, повестей почти постоянно рассуждают по поводу тем светской морали, формулируют свои мысли в коротких афористических высказываниях (A. Siemek. La Recherche moral et esthétique dans le roman de Crebillon fils. Oxford, 1981).

Полная версия публикации

В настоящее время в литературоведении мы обнаруживаем отход от систематических теоретических построений. Поэтому сегодня так важно попытаться восстановить доверие к комплексным исследованиям.

Полная версия публикации

Я в основном согласен с идеями относительно проблемы объяснения, которые были выдвинуты П. К. Фейерабендом и У. Селларсом. Эти идеи нелегко понять и оценить, и одна из целей данной статьи состоит в том, чтобы позиции этих философов выразигь в наиболее простой форме, сравнить их между собой и с более ортодоксальным пониманием проблемы объяснения, которое мы находим в книге Э. Нагеля "Структура науки" и которое я в своем анализе, вероятно, также упрощу. Трех названных авторов я прошу извинить меня за все упрощения их идей, а всех читателей этой статьи я просил бы обратиться к оригинальным работам и посмотреть, что в моем изложении противоречит буквальным словам названных авторов. Таким образом, я надеюсь косвенно содействовать пониманию и критике этих трех философских позиций. упрощение может способствовать лучшему пониманию проблемы, ибо сложная точка зрения легко оказывается непонятой, поскольку читатель запутывается в тонкостях. Конечно, упрощенное изложение может помочь читателю только при условии, что он учтет предупреждение о необходимости обратиться к оригиналам *.
Нагель является видным представителем той позиции, которую подвергают критике Фейерабенд и Сел-ларс. Он защищает ортодоксальную теорию научного объяснения и подчеркивает ее связь со здравым смыслом. Характерная черта этого воззрения состоит в том, что оно признает необходимость правил соответствия
' Е. N a g e 1. The Structure of Science N. Y., 1961.

Полная версия публикации

Само заглавие требует определенных пояснений. Говоря об «эстетике слова» Ницше, я подразумеваю два аспекта отношения к слову как эстетическому феномену. В первую очередь, следует иметь в виду концепцию Ницше, касающуюся самого феномена языка и словесного творчества, которая, в свою очередь, определяет понимание природы словесного искусства, а также той роли, которую искусство играет в формировании человеческой культуры. Однако существует и второй аспект данной проблемы, а именно: слово как объект эстетического видения в творчестве самого Ницше. Что касается концепции словесного творчества, то тут многое представляется общеизвестным, в частности, тот факт, что Ницше рассматривает слово и, вообще, язык, как средоточие и квинтэссенцию важнейших процессов, происходящих в культуре. Менее очевидным, как кажется, является взаимодополнительный характер концепции языка и философии искусства у Ницше и совсем неочевидной — взаимосвязь философии словесного творчества и собственного словесного творчества Ницше. Если Ницше видел свою задачу не только в коренном сломе всех представлений об основных движущих силах культуры, но и в прямом воздействии на эти силы, в их глубинном преобразовании, то наше понимание его концепции слова как эстетического феномена напрямую зависит от понимания того, в чем именно заключается это глубинное преобразование, т.е. в какой плоскости, в каком направлении лежит собственное языковое творчество Ницше.

Полная версия публикации

Предваряя первую публикацию на русском языке фрагментов работы одного из ведущих современных специалистов по проблемам языка и сознания, хотелось бы сказать несколько слов о том интеллектуальном контексте, в котором зарождались идеи, развитые в этой работе. В 50х-70х годах нашего столетия в сфере изучения человеческого познания произошли изменения, получившие впоследствии название “натуралистический поворот”. Для решения проблем, традиционно считавшихся прерогативой гуманитарных наук, стали широко привлекаться естественнонаучные данные, проводилось множество междисциплинарных исследований. В США и в Европе перемены носили несколько отличный характер и не совсем совпадали по времени, в результате чего на двух континентах сформировались разные, хотя и имеющие много общего, теоретико-познавательные парадигмы.

Полная версия публикации

Один французский посланник, граф Сюзор, волею обстоятельств оказавшийся в Веймаре в начале прошлого века, писал: “Съездите в Лондон, но избегайте Мадрид, отправьтесь в Вену, дабы побездельничать там на досуге, если вы художник — посетите Мюнхен, если ученый — Берлин, однако если, случайно, судьба уготовила Вам несчастие жить не в Париже, то отправляйтесь в Веймар, там найдете Вы успокоение, а может быть, и счастье”.

Полная версия публикации

К эстетике нерыночного предмета В 1925 году выдающийся советский художник Александр Родченко в первый и единственный раз в своей жизни оказался за границей. Это была не просто заграница — это был легендарный Париж: как тогда, так и сейчас — рай и одновременно ад для начинающего покупателя. Несмотря на то, что Родченко прибыл за границу для работы (постройки, как бы мы сейчас сказали, инсталляции — “Рабочего клуба” в павильоне СССР на Международной выставке декоративного искусства и промышленности), покупки и впечатления от магазинов неожиданно для него самого заняли в его парижской жизни много места, о чем можно судить по его письмам жене, художнице Варваре Степановой. В течение нескольких месяцев, проведенных в Париже, Родченко постоянно ходит по магазинам, присматривается и приценивается, совершает покупки для дома, семьи и друзей, причем помимо фототехники, которая нужна ему для работы, важнейшее место в его списке занимает одежда и белье. Себе он, в частности, покупает множество крахмальных воротничков (с большой неохотой — этот предмет белья он обычно не носит), а жене — то, что позже будут привозить из загранкомандировок все граждане СССР: резиновый пояс для чулок и сами чулки, шесть пар [Родч. 161].

Полная версия публикации

Курила ли ты на ночь, Дездемона?

К зловещему дегтю подмешал желток не Петр Великий. (Хотя цвета имперского стяга попали на “черную” пачку сигарет “Петр I” по исторической справедливости — в отличие от сомнительной в культурологическом плане серо-желтой гаммы “Петра”-lights.) Подмесь случилась раньше, почти за полтора века до восшествия на престол малолетнего Петра I и тем более до знакомства российского императора с известным арапом.

Полная версия публикации

Процесс развития цивилизаций неразрывно связан с различными видами противостояния: военного, экономического, религиозного, этнического. В то же время каждая новая цивилизация не возникает на пустом месте, она всегда, вольно или невольно, впитывает в себя культурно-исторические ценности предшествующих и экспансированных сообществ. Весь ход мировой истории являет собой пример взаимодействия различных культур на локальном, региональном, национальном и мировом уровне.

Полная версия публикации

Понятие интерпретации
Процедура интерпретации является одним из ключевых феноменов культуры. Ее можно обнаружить в любой сфере культуры, поскольку она практически тождественна процедуре придания смысла объекту культуры. Среди множества форм процедуры интерпретации можно выделить в качестве наиболее характерного образца акт речевого общения, в котором слушатель производит интерпретацию слов говорящего. Особенно наглядным этот процесс является в том случае, когда производится перевод смысла высказывания с одного языка на другой. Среди других форм интерпретации наиболее характерными являются: перевод содержания научных высказываний с языка одной научной теории на язык другой теории, придание смысла феномену одной культуры (особенно, исчезнувшей) в рамках представлений другой культуры, придание смысла историческому событию путем «перевода» его на язык современных исторических представлений.

Полная версия публикации

Русская и европейская философия: пути схождения

Философская система Семена Франка по своим истокам представляет собой оригинальный и на первый взгляд парадоксальный синтез двух принципиально разнородных философских парадигм — мистической традиции в понимании соотношения человека и Бога (особенно большое влияние на Франка оказал Николай Кузанский) и феноменологии Э. Гуссерля. Одним из главных новшеств той онтологической концепции, которую выстраивает Франк, является совершенно новый подход к описанию Бога, абсолютного начала всего сущего. Суть этого нового — феноменологического — подхода заключается в отказе от каких-либо отвлеченных суждений по отношению к Абсолюту как таковому и опора только на конкретные «данные» — на формы «проявления» Абсолюта в сфере конечного, неабсолютного бытия. Сама эта сфера в философии Франка совпадает с нашим внутренним бытием, причем последнее понимается не как бытие, противостоящее «внешнему» мира, а как универсальная форма конечного бытия («бытие-в-мире»), в которой вторичным образом (требующим дополнительного объяснения) происходит выделение «внешнего» бытия мира и «внутреннего» бытия конкретной эмпирической личности.

Полная версия публикации

Проблема смерти и посмертного существования человека постоянно присутствует на страницах произведений Достоевского и непосредственно отражает наиболее важные принципы его мировоззрения. Наиболее странным и загадочным произведением, связанным с этой темой, безусловно, является рассказ «Бобок» из «Дневника писателя» за 1873 год. Выраженное здесь отношение к смерти и посмертному существованию настолько необычно, а изображение кладбищенского «бытия» мертвецов в могилах носит настолько шокирующий, натуралистичный характер, что в критической литературе, посвященной Достоевскому, установилась традиция интерпретировать этот рассказ как чистую аллегорию, которую не нужно понимать буквально и в которой выражен некий скрытый смысл, ничего общего не имеющий с темой смерти и «загробного» существования; например, М. Бахтин включал этот рассказ в давнюю традицию мениппей («разговоров в царстве мертвых»), идущую еще из античности [1]. С этим мнением трудно согласиться.

Полная версия публикации

Человечество к концу XX века ста­ло терпимым ко всему, на что еще со­всем недавно было наложено табу. Уже почти не осуждается проституция, став­шая даже «престижной профессией», отменяется уголовное преследование гомосексуалистов, и люди не протес­туют против однополых браков, как не­что привычное воспринимают операции по перемене пола. Однако когда кем-либо затрагивается тема соблюдения расовой чистоты в браках, сразу возни­кает напряженность. «Демократичес­кие» общества готовы терпеть любые крайности и извращения, если только они не имеют национально-расовую подоплеку. Западная цивилизация оп­равдает любой экстремизм, кроме национального. Однако в один из этих «тайников» мы и собираемся заглянуть. В настоящей работе мы попытаемся «разминировать» такую «взрыво­опасную» тему, как евгеника, которая в массовом сознании воспринимается как атрибут расизма, как явление, характер­ное лишь для тоталитарных государств XX века. Сразу следует оговориться, что перед читателем историко-философский очерк, не претендующий на есте­ственнонаучную ценность.

Считается, что евгеника как наука о расовой гигиене возникла в Третьем Рейхе и что только в гитлеровской Гер­мании проводились евгенические ис­следования. Это совершенно неверный взгляд. В XX веке лидирующие позиции в области евгенических исследований занимали две страны - США и Советс­кая Россия. С Германией же связан от­нюдь не расцвет этих исследований, а, наоборот, полная их дискредитация, доведение до абсурда.

Полная версия публикации

Тема статьи звучит достаточно непривычно. Почему именно духовный созидательный потенциал? Прежде всего потому, что меня привлекают побудительные мотивы чистых и благородных устремлений людей, а мотивы эти к духовной сфере имеют первейшее отношение, поскольку из нее и проистекают.

Природа человека такова, что даже будучи постоянно погруженным в работу, используя все новые достижения цивилизации для отдыха и творчества, он всегда будет ощущать некую неполноту, незавершенность картины жизни. Такая особенность в большой или очень малой степени присуща любому человеку и всякий по своему ее объясняет. На самом деле это не что иное, как первичное проявление необходимости воспринимать мир через его духовные законы.

Полная версия публикации

Как известно, своим рождением «евгеника» обязана выдающемуся английскому учёному Фрэнсису Гальтону (1822-1911), двоюродному брату Чарльза Дарвина (это родство сыграло определённую роль в возникновении самуй евгеники)[1]. Разносторонний учёный-энциклопедист, Гальтон оставил яркий след в самых различных областях научного знания. Круг его интересов был чрезвычайно широк: как путешественник, географ и метеоролог он стал членом Лондонского Королевского общества, а затем обратился к изучению человеческой природы в разнообразных её проявлениях, при этом руководствуясь главной методологической установкой: «Пока феномены какой-нибудь отрасли знания не будут подчинены измерению и числу, они не могут приобрести статус и достоинство науки»[2]. С этой точки зрения он занимался целым спектром научных проблем в области психологии (пытался измерить функции психики, т.е. различных органов чувств человека (с помощью определения времени психических реакций) – это направление получило название «психометрия») и антропологии (антропометрия), физионимикой (в частности пытался сконструировать типичные лица представителей различных народов, носителей определённых психических особенностей, болезней и т.д., воссоздать достоверные портреты исторических деятелей – Александра Македонского, Наполеона и др.), явился одним из основателей дактилоскопии, интересовался вопросами цветозвуковых ассоциаций, а также многими другими антропологическими функциями и параметрами.

Полная версия публикации

Евгений Черных: Любое изложение исторического процесса бессмысленно, если не существует календарного отсчета времени, в котором события протекают и которым они замеряются. Важнейшим приложением к ряду наук, в особенности к истории и археологии, является хронология. Обычно различают две ее разновидности – относительную и абсолютную. Относительная хронология говорит лишь о последовательности событий по отношению друг к другу: "Палеолит был раньше неолита" или же "Иван Грозный правил позднее Ивана Калиты" и т.п. Абсолютная же определяет календарное время, выраженное в конкретных годах.

Полная версия публикации

Эта работа в основном была сделана в 1997 году. Я хотел разобраться, как работает сознание, используя только конструктивные методы. То есть каждая идея только тогда считается достойной внимания, если она подкреплена детальным алгоритмом, который должен работать уже сегодня, а не в неопределённом будущем.

В результате проработки и отбраковки многочисленных тупиковых идей пришлось также отказаться от применения таких признанных инструментов, как нейронные сети и семантический анализ. Первоначальное сознание не требует (и не может возникнуть из современных искусственных) нейронных сетей, а язык появляется на поздних стадиях развития сознания. Вместе с тем, я считаю эти направления технически очень важными. После того, как построена активная система, способная обучаться и накапливать знания, её восприятие мира может быть значительно улучшено применением систем распознавания образов, основанных на нейронных сетях, а её разумность может быть повышена путём обучения с применением обоснованных семантических структур для передачи знаний. В моём алгоритме сознания возникают и развиваются структуры, похожие на нейронные сети, и ёмкие команды, похожие на слова.

Полная версия публикации

В этой зарисовке вашему вниманию будет представлен анализ двух картин Габриэля фон Макса (1840 — 1915), которые в настоящее время выставлены в Neue Pinakothek в Мюнхене. Фон Макс не имеет репутации широко известного художника. Его имени вы не найдете в популярных справочниках, т.к. для художественного мира Германии в большинстве своем его работы не представляли особого интереса. В своих кратких заметках я не ставлю целью заполнить «интеллектуальный вакуум». Ограничусь лишь анализом тех эффектов, которые производят работы фон Макса на претенциозного зрителя. В мою задачу входит восстановить изначальный замысел символики его картин. И в этой связи обычные искусствоведческие тонкости остаются вне пределов данного обзора.

Полная версия публикации

Проблемность понятия интерсубъективности в феноменологии Гуссерля связана с тем, что alter ego для меня — один из феноменов, конституируемых моими актами, но в то же время это и трансцендентальный субъект, в свою очередь конституирующий мир, в котором я сам являюсь для него одним из конституируемых феноменов. При этом переживания alter ego никогда не даны мне непосредственно, “в оригинале”: я могу лишь гипотетически реконструировать их содержание по их внешним (телесным) проявлениям, таким как мимика, жесты, произносимые слова и пр. В этом смысле alter ego представляет собой трансценденцию по отношению к моему Я.

Полная версия публикации

Предварительные замечания

Пифагорейская традиция, как часть классического наследия, доставшегося в наследство поздней античности, достаточно хорошо документирована сохранившимися источниками, фрагментами и свидетельствами и новейшие исследования уже многое прояснили в этом вопросе. Важность пифагорейской традиции для понимания воззрений Климента уже обсуждалось несколькими исследователями философии так называемого среднего платонизма и раннего христианства. Подробный анализ влияния Филона Александрийского на Климента, недавно предпринятый Annewies van den Hoek[1] и David Runia[2], особенно интересны в связи с задачей выяснения среднеплатонической и неопифагорейской составляющих в его сочинениях. Однако Климент Александрийский как “философ-пифагореец” практически ускользнул от внимания исследователей. Или, как это отмечал несколько лет назад M.Tardieu, пифагорейские составляющие философии Климента, в равной мере в его теоретической и моральной философии, все еще остаются terra incognita[3]. В этой связи представляется разумным попытаться свести вместе различные наблюдения, разбросанные по тексту Климента и различным критическим исследованиям, выявляющие эту сторону его мысли. Ведь наш автор является не только очень важным и интересным источником изучения пифагорейской доктрины, но и оригинальным мыслителем, которому удалось синтезировать в своих произведениях философию среднего платонизма, неопифагорейства и экзегетический метод Филона Александрийского. Обратимся же теперь к обширным сочинениям Климента, отслеживая в них пифагорейские элементы, и если читатель увидит вместе со мной пифагорейские влияния на Климента и узнает нечто новое о стиле мышления этого примечательного философа, я буду считать свою задачу выполненной.

Полная версия публикации

В первой части работы приводятся соображения о том, что этот мир устроен не совсем так, как нам бы этого хотелось, и в подтверждение обсуждается эксперимент, который каждый день ставит природа - ветер, а также описывается опыт с двумя сферами, который развеет всякие сомнения относительно природы энергии ветра.

Во второй части автор рассказывает о том, что не феномен ветра побудил искать разгадку его, порой чудовищной энергии. Автор, подобно всем остальным считал, что там все уже давно объяснено, пока не задумался серьезно над тем "как же оно там устроено" или другими словами над проблемой материи. Как это уже неоднократно происходило с другими, автор нашел решение не совсем там, где его ожидали найти, а вернее "совсем не там". Это затруднит чтение, и автор приносит извинения за те неудобства, которыми природа испытывает любопытных.

Полная версия публикации

Органичная связь биологии и медицины находит свое воплощение в исторически сложившемся научном направлении — медико-биологическом или биомедицинском. Содержание этих понятий представляется перекрывающимся, но не вполне совпадающим. Употребление последнего несет определенную смысловую нагрузку. Предполагается, что время чистой эмпирики в медицинской науке миновало и что создание рациональной терапии сложных патологий возможно только на основе положений теоретической биологии и достижений биологии экспериментальной.

Полная версия публикации

Наука — лишь один из видов человеческого знания, причем именно тот, который получается с помощью строго фиксированного рационального способа познания. Но всякая фиксация означает также и ограничение, очерчивание границ. Все, что не связано с рационально-логическим способом получения знания, исключается наукой из своего состава. Однако посмотрим на возможности и ограничения принятого в науке метода с пограничных территорий, так или иначе определяющих свое отношение к науке, соотносящих себя с ней. В качестве таковых выберем исихазм, во многом определивший специфику восточного христианства, буддизм и йогу как специфически восточные учения, а также аналитическую психологию Карла Густава Юнга, оставившую претензию называться наукой.

Полная версия публикации

За последние 7-8 лет в Беларуси возникло значительное количество религиозных нетрадиционных движений (культов), ранее здесь не существовавших. Напомним, что религиозными нетрадиционными движениями в религиоведении называются неканонические, вневероисповедальные религиозные общины и объединения, развивающиеся вне официальных, институциональных религиозных рамок в данной стране или ее регионе и, как правило, привнесенные извне. Общественность многих стран, в том числе Беларуси, России и других стран СНГ, по-разному относится к таким движениям. Одни рассматривают их как свидетельство демократичности постсоветского общества, другие - как религиозно-культурную экспансию чужеродных сил, а поэтому требуют запрещения деятельности «деструктивных сект». И в первом и во втором случае просматривается определенная односторонность в подходе и оценке сложного и противоречивого процесса.

Полная версия публикации

Проблема ценности науки рассматривается в конт ексте осмысления кризиса современного сознания, существенным моментом которого является переоценка ценности и роли науки в современном мире, отказ от наукоцентризма как мировоззренческого фундамента техногенной цивилизации и поиск новых ориентиров и оснований для формирования мировоззрения XXI века.

Полная версия публикации

Согласно А.Тарскому, семантика как строгая наука может быть построена только для языков с точно заданной структурой. В таких языках принадлежность к классу термов, формул (предложений), аксиом, выводов устанавливается эффективным образом. Примером такого рода языков являются формализованные языки. В этом случае имеются процедуры, позволяющие выделять эффективным образом указанные классы выражений только по виду символов и способам их сочленения, не прибегая к их смыслу и значению. Такое описание языка является чисто формальным и относится к синтаксису.

Полная версия публикации

Вряд ли найдется человек, который ничего не слышал о египетских пирамидах. Теперь Россия может гордиться, потому что у нее появились свои собственные пирамиды. И если египетские неразрывно связаны с Хеопсом, то отечественные - с именем Александра Голода.

Александр Ефимович любезно принял меня в своем московском офисе. Не успел я открыть рот, как он, посмотрев на часы, включил телевизор. Шел репортаж о 44-х метровой пирамиде Голода, построенной на 38-м километре шоссе Москва-Рига у села Старое Чесноково. Пока я внимал диктору, раздалось не менее десятка телефонных звонков из редакций газет и телекомпаний. Звонили даже из "Си-Эн-Эн".

Я сочувственно посмотрел на автора пирамид и вспомнил знаменитое изречение: "Пройти огонь, воду и медные трубы". Пожалуй, Александр Ефимович огонь и воду уже прошел и сейчас проходит самое тяжелое испытание - "медными трубами" или славой. Хотя, нужно отдать должное, гордиться есть чем.

Полная версия публикации

"Не петля, а спираль!" - воскликнет искушенный читатель, прочитав название статьи.

Действительно, еще из школьного курса философии всем известно понятие "спираль эволюции", согласно которому развитие всегда идет в сторону совершенствования, с каждым витком поднимая человечество на более высокий уровень.

Если бы дела действительно обстояли так, было бы просто здорово и человечеству ничего не оставалось бы делать, как сидеть на берегу плавной реки жизни и безмятежно болтать ножками. Увы, есть факты, которые свидетельствуют о том, что спираль может превращаться в петлю.

Существует раздел необычных явлений, который условно можно определить как "странные геологические находки", когда в толще горных пород, имеющих возраст до нескольких десятков миллионов лет, во время горных работ находят предметы, имеющие явно искусственное происхождение.

Полная версия публикации

Аркаим. Есть имена уже сами по себе обладающие какой-то притягательной магической силой. Когда впервые я узнал о загадочной "Стране городов", то почувствовал острую необходимость узнать как можно больше об этом месте, ощутить свою сопричастность с ним. Меня словно тянула туда некая сила, как тянет человека желание посетить места, где он когда-то родился. Наконец, эта мечта сбылась.

Как часто можно сейчас услышать, что закончилась эпоха географических открытий, что на Земле не осталось белых пятен, что наша планета изучена вдоль и поперек. Можно себе представить, насколько скучной и пресной стала бы жизнь, если бы это было правдой. К счастью, это не так, и Аркаим наглядное тому подтверждение. Ведь найден он не сто лет назад, а в 1987 году и не в дебрях Амазонки или безлюдных островах Тихого океана, а на изученном-переизученном Южном Урале.

Полная версия публикации

Каждый раз, когда берешь в руки книгу по специальности, которой занимаешься, она вызывает интерес — надеешься узнать новые факты, найти новые повороты в трактовке материала. Тем больший интерес пробуждают работы известных, авторитетных ученых, таких как Аннемари Шиммель. Ее книга «Ислам», вышедшая в 1992 г. на английском языке, была ранее опубликована на немецком (Der Islam. Eine Einfuhrung. Stutgart, 1990). Уже сам факт вторичной ее публикации на другом языке говорит о том, что она не отошла в прошлое и продолжает привлекать внимание. Да это и неудивительно — при работе постоянно обращаешься и неоднократно возвращаешься к исследованиям коллег. Вот и сейчас, размышляя над знакомыми темами, мне захотелось высказать некоторые замечания, возникшие в связи с прочтением английского издания книги А.Шиммель — может быть они будут для кого-то интересны.

Полная версия публикации

Данная статья продолжает исследования автора по двухуровневой (двухэтажной) реляционной релевантной семантике с бинарным отношением достижимости, начало разработки которой было положено в работах [1-3]. Основное внимание сосредоточено на техническом построении и анализе самой семантики, ее содержательном и философском обосновании. Семантика строится, исходя из содержательных интуитивных представлений о следовании, а затем демонстрируется, что класс семантически истинных формул совпадает с классом теорем известной релевантной системы E.


Основные идеи и технические результаты по двухуровневой реляционной семантике релевантной логики были до сих пор наиболее полно изложены мной в [3]. Настоящая работа во многих отношениях существенно отличается от упомянутой. Там главная цель состояла в том, чтобы “застолбить” оригинальный подход к проблеме, осуществить техническое построение реляционной семантики (причем с бинарным отношением достижимости) для известных исчислений релевантной логики [5] и в первую очередь таких, как E, R и NR. Важно было сделать упор, во-первых, на то, что эта семантика является именно бинарной, так как для релевантной логики удавалось построить реляционную семантику только с тернарным отношением достижимости [6,9,13], что делало весьма проблематичной сколько-нибудь удачную ее содержательную интерпретацию. А, во вторых, на то, что предлагаемая семантика была адекватна названным исчислениям, ибо семантик как таковых, вообще говоря, строилось и может быть построено сколько угодно. Теперь, когда названные цели достигнуты, можно сосредоточится на анализе самой семантики, ее содержательном и философском обосновании, более тщательное внимание уделить проблеме адекватности семантики, а также вопросам отработки понятийного аппарата.

Полная версия публикации

Вопрос о том, насколько и в каком отношении справедливы все критические аргументы, раздающиеся в последнее время в адрес классической рациональности, представляет достаточно сложную проблему, нуждающуюся в самостоятельном анализе. Нас в данной статье будут интересовать лишь такие параметры классической рациональности, как объективность научного знания и относительная автономия науки. В настоящее время они подвергаются критике. Утверждается и проповедуется тезис релятивизма. Сам этот тезис имеет два значимых для науки измерения: синхронический и диахронический. Суть синхронической составляющей — в отрицании точки зрения “Абсолютного Наблюдателя” в научном познании. Истина, с этой точки зрения, всегда релятивна к мнению той или иной научной школы, группы и даже отдельного исследователя. Существует множество концепций, теорий, интерпретаций, дискурсов и все они имеют право на существование, рассуждают релятивисты. Сколько научных групп и школ — столько и мнений. И не нужно за этим многообразием и разнообразием искать единственно верный дискурс, правильную концепцию или истинную теорию. Да и бесполезно искать — такого дискурса и такой концепции просто не существует.

Полная версия публикации

Всем знавшим и почитавшим В.А.Смирнова хорошо известно, каким ревнителем рационального начала в познании он был. Будучи очень широким мыслителем, он осознавал все трудности разграничения рационального и не рационального моментов в познавательной деятельности, понимал непростоту проблемы поисков точных критериев рациональности, и тем не менее всегда настаивал на необходимости отыскания таких критериев и их возможно более точной экспликации.

Полная версия публикации

Е. А. Шитиков - специалист в области кораблестроения и вооружения Военно-Морского Флота, вице-адмирал (1981), почетный академик Российской академии естественных наук (1993), лауреат Государственной премии СССР (1982), участник Великой Отечественной войны.
Он родился в 1922 г. в Детском Селе (б. Царское Село), ныне район Санкт-Петербурга. В 1940 г. поступил в Высшее военно-морское инженерное училище им. Ф. Э. Дзержинского. В июле 1941 г. в составе курсантского батальона, который вошел во 2-ю бригаду морской пехоты, был отправлен на фронт. В сентябре 1941 г. отозван в училище. Случилось так, что после боевых действий и трагической эвакуации из Ленинграда он один остался в живых из своей учебной группы, имел ранения.

Полная версия публикации

1) Некоторые обстоятельства фабрикации «миров».
Приведенные Гудменом способы создания миров являются скорее актуализированными механизмами, благодаря которым из всего возможного ряда альтернативных миров происходят действительные миры. Эти механизмы или принципы происхождения нового мира не требуют наличия какого-либо логического субъекта для своего задействования. Границы действительного мира заданы фактом его происхождения из других действительных миров. Таким образом, можно заключить, что «космогония» Гудмена не структурирована логическим субъектом, и «способы создания миров» являются в действительности способами появления миров, а не методами их создания.

Полная версия публикации

Немногие из тех, кто по той или иной причине обращаются к мифам, могут постигнуть истоки их возникновения, так как подобный способ постижения мира требует особой ментальности. Особенно это относится к космогоническим и этнологическим мифам. Но все же авторитетные сообщения о смерти древних мифов несколько преувеличены, несмотря на то, что современная западная цивилизация хочет считать их старыми сказками. Не следует воспринимать весть о смерти великого Пана так уж буквально. Здесь стоит вспомнить о гениальном предостережении Фрезера в «Золотой Ветви», которое он сделал относительно роли магии в современном обществе, но которое также может быть отнесено и к мифам: «Мы, как видно, движемся по тонкой корке, которая может в любой момент треснуть под воздействием дремлющих подземных сил. Время от времени глухой рокот или неожиданно вырвавшийся на поверхность язык пламени указывает на то, что происходит под нашими ногами». В своем неистовом стремлении освободиться от мифов и объяснить мир правильно позитивистки настроенное сообщество порой оказывается в положении персонажей «Вавилонской библиотеки» Борхеса, где новые поколения жителей Библиотеки уже не могут понять, что написано в ее книгах и заняты дикарскими ритуалами поклонения неведомому знанию.

Полная версия публикации

Предпослав нижеследующим кратким заметкам пространный и программный заголовок, считаю нелишним все же оговорить, что термин “личность” представляется мне вполне условным, не имеющим строгой категориальной чистоты и потому в отдельных контекстах допустимым к употреблению применительно к японцам и китайцам (“этот полководец был сильной личностью, он умел достойно проигрывать” и т. п.). Кроме того, весьма условны “Япония” и “Китай” как таковые. Они не тождественны друг другу и даже не саморавны в различные периоды своей истории. Поэтому наш предмет рассмотрения (“личность”) и объект рассмотрения (Китай и Япония) суть не более как некие абстракции ряда конкретных главных признаков — того, как рассматривался феномен человека в дальневосточной традиции. Равно весомое значение здесь имеют такие ее составляющие, как религиозно-философская рефлексия, языковой строй, художественное творчество и социально-психологические установки, проявляющиеся в межличностном общении и правилах поведения. В результате учета всех этих слагаемых складывается такое представление о феномене человека в той или иной традиции, которое невозможно уподобить представлениям о человеке другой традиции (будь то модель нормативного описания или реально существовавшего человека). При этом было бы странным не замечать наличия неких (иногда многих) единых и сходных черт в “личностях” из разных традиций, но здесь, как я полагаю, речь может идти о сходстве индивидуальных черт, зависящих в большей степени от врожденных, нежели приобретенных, черт характера — решительности, трусости, стремления к лидерству, материальному успеху и т. д. То же, что все-таки ближе к “личности”, т. е. проблема самоидентификации человека в мире и степень его автономности от социума, определяется строго культурными причинами. При этом дистанция между соблазнительно сходными явлениями оказывается неизмеримой — от copula mundi ренессансного художника, к примеру, до муга (“не-я”) его японского коллеги и современника.

Полная версия публикации

Термин милленаризм был заимствован антропологами и социологами из истории христианства. В христианских обществах вера в возвращение мессии к людям на тысячу лет (миллениум) служила причиной многочисленных социальных движений среди бедноты. Источником веры были канонические тексты.

Полная версия публикации

М. Фуко с воодушевлением, но и некоторым опасением говорил о большой значимости соединения этнологии и психоанализа, ибо “причину их глубинного родства и симметрии не следует искать в стремлении их обоих проникнуть в глубочайшую тайну, в самую скрытую часть человеческой природы: скорее, историческое априори всех гуманитарных наук — глубокие разрывы, борозды, межи, которые прорисовали в западной эпистеме очертания человека и расположили его в соответствии с возможностью познания” [1, с. 396]. Рассмотрим, какой результат дает сочетание антропологии и психоанализа в современном руссковедении на примере недавней книги Дэниеля Рэнкур-Лаферьера “Рабcкая душа России: Моральный мазохизм и культ страдания” [21].

Полная версия публикации

В условиях современного мира, информационной революции и компьютеризации, успехов математического моделирования сложных социоприродных процессов и вычислительного (на компьютерах) эксперимента неправомерно пользоваться старыми методами и моделями. Старые методы основаны на образцах линейного мышления и линейных приближениях, на экстраполяциях от наличного. Они часто связаны с чрезмерным усложнением модели, стремлением принять во внимание и включить в нее как можно большее число параметров. Прежние методологические подходы к моделированию сложных социальных процессов не учитывают, или по крайней мере, недооценивают, неоднозначность будущего, факторы детерминации эволюционных процессов из будущего, конструктивность хаотического начала в эволюции, роль быстрых процессов в развитии сложного и многое другое.

Полная версия публикации