Понятие “действие” является центральным для этнопсихологии, поскольку система этнических констант представляет нам мир в качестве арены действия: локализация источника зла, локализация источника добра, представление о поле действия, условиях действия человека, о способе действия, при котором добро побеждает зло.

Полная версия публикации

Понятие “действие” является центральным для этнопсихологии, поскольку система этнических констант представляет нам мир в качестве арены действия: локализация источника зла, локализация источника добра, представление о поле действия, условиях действия человека, о способе действия, при котором добро побеждает зло.

Полная версия публикации

Из американских теорий действия и деятельности к социокультурному подходу ближе всего стоит теория “символического действия” К. Бёрка.[1] Объяснение своей концепции символического действия Бёрк начинает с различения между “действием” и “чистым движением”. “Действие” в его трактовке является всегда некоего рода поведением в противоположность экстрасимволическим и несимволическим действиям природы. Поэтому действие в понимании Бёрка всегда является символическим действием: “Не может быть никакого действия без движения — даже “символическое действие” чистого мышления требует соответствующих действий мозга. Но может быть движение без действия.

Полная версия публикации

“Одно из фундаментальных положений социокультурального подхода к сознанию, писал Джеймс Верч, - состоит в том, что последнее должно описываться и объясняться через понятие “действие”. Данное понятие непосредственно сопряжено с различными теориями деятельности, разработанными советскими психологами (Леонтьевым, Рубинштейном). Если пальма первенства отдается действию, то люди при этом рассматриваются в их взаимодействиях с окружением и сквозь призму тех действий, которые они совершают. Таким образом, отправным моментом анализа становится не субъект или его окружение, а именно действие.

Полная версия публикации

“Теория действия является концептуальной схемой для анализа поведения живых организмов. Она рассматривает поведение как ориентированное на достижение результата в ситуациях посредством нормативно регулируемых затрат энергии, - писали Т. Парсонс и Э.Шилз. - Каждое действие является действием актора и имеет место в ситуациях, состоящих из объектов. Объектами могут быть другие акторы или физические, или культурные объекты. Каждый актор имеет систему отношений с объектами, которая называется “системой ориентаций”. Объекты могут быть целями, ресурсами, средствами, состояниями, препятствиями или символами.

Полная версия публикации

Этот раздел по своей композиции будет отличаться от предыдущих. Если раньше мы излагали историю развития тех или иных концепций, и по ходу дела давали комментарии касательно того, каков вклад того или иного исследователя в формирование основ этнопсихологии, или того, какова мера пересечения той или иной концепции с соответствующими концепциями, составляющими базу этнопсихологии, то в данном случае наше изложение будет намерено фрагментарно

Полная версия публикации

По мнению Айзенштадта, традиция обнаруживает значительные адаптивные потенции, изменяясь по мере приспособления к меняющимся условиям. Точка зрения, что “традиция может оказывать позитивное воздействие на процесс модернизации, а может в своем крайнем проявлении — традиционализме — препятствовать ему, равно как и процесс модернизации может приводить к ослаблению влияния традиции, а может и способствовать ее усилению”[1] — отражает мнение ряда современных исследователей и Айзенштадт — один из их числа.

Полная версия публикации

Сталкиваясь с проблемами противоречивости традиции, Айзенштадт чувствует потребность показать, каким образом это противоречие снимается внутри самой традиции. Что является “ядром” традиции, где локализуется ее харизматическое и символическое содержание? Здесь Айзенштадт (и мы вслед за ним) обращается к той трактовке культуры, которую дает Эдвард Шилз. Айзенштадт пишет: "На макросоциальном уровне артикуляция символических и харизматических изменений институционального сосредоточена в том, что Эдвардом Шилзом было названо центром общества или общественным центром".[1]

Полная версия публикации

Учение о традиции С. Айзенштадта наиболее близко к российской традициологии, хотя подходит он к тем же проблемам с другого конца. Рассмотрим его учение о традиции подробнее.

Традиция, по мнению Айзенштадта, — “это неотемлемый элемент любой социальной культуры: как всякой социальной организации в целом (будь то так называемое традиционное или современное общество), так и каждого ее элемента в отдельности (традиции, например, сохраняют свое значение даже в таких наиболее рационализированных и динамичных областях человеческой деятельности, как наука и технология).”[1]

Полная версия публикации

Структура традициологии в России абсолютно иная, чем на Западе. В востоковедческой литературе понятие “традиция” в основном используется в том его значении, которое было распространено на Западе до начала 60-х годов и, надо заметить, не очень привлекает к себе внимание исследователей. В современной российской социологии, как ни странно, в основном наблюдается та же картина. Причиной этого несколько. Во-первых, на современную почву автоматически переносится широко известная в России концепция Вебера. Во-вторых, понятие традиции в научном плане для социологов не является особенно значимым, поскольку не было значимо понятие модернизации.

Полная версия публикации