Рейтинг
Порталус

БИОГРАФИЧЕСКИЙ МЕТОД И ПРОБЛЕМА ПСИХОЛОГИИ ЛИЧНОСТИ УЧЕНОГО

Дата публикации: 01 февраля 2005
Автор(ы): Г. Ю. МОШКОВА
Публикатор: Научная библиотека Порталус
Рубрика: ПСИХОЛОГИЯ Вопросы психологии →
Номер публикации: №1107278443


Г. Ю. МОШКОВА, (c)

Биография как жизнеописание выдающегося человека по праву считается одним из старейших художественно-публицистических и научных жанров. Жизнеописание как форма научного исследования и жизненный путь человека как его предмет встречаются в философии, социологии, истории науки, психологии и других гуманитарных областях. Это неудивительно, поскольку каждая из данных дисциплин пытается по-своему ответить на вопросы, касающиеся обстоятельств и сущности человеческого бытия, а значит, неизбежно должна затрагивать проблему индивидуальной жизни. Удивляет скорее другое: интерес к жизненному пути со стороны гуманитарных наук пока явно недостаточен.

Сознательное или неосознанное стремление к поиску в жизни другого человека ориентиров для построения собственного жизненного пути является одной из причин популярности биографического жанра, когда речь идет о художественных биографиях, основная цель которых как раз и заключается в том, чтобы служить путеводной нитью и примером для самосовершенствования и самовоспитания молодежи. Но что дает изучение единичной жизни профессиональному ученому? Какой вклад в науку вносит это знание? Однозначно ответить на эти вопросы трудно, так как представители разных научных дисциплин ищут и находят в биографиях каждый свое и по-своему прочитывают человеческую жизнь.

Так, для социолога анализ биографии — это один из способов исследования жизненного пути представителя определенного социального слоя в конкретную историческую эпоху [16]. Биографический метод в социологии позволяет выявить закономерности проявления общественных процессов в индивидуальной жизни, а также механизм превращения событий единичной жизни в тенденции общественного развития.

При обработке биографического материала отдельные биографии как бы накладываются друг на друга, в результате чего общие для всех них моменты выступают особенно ярко, а все нетипичное, сугубо индивидуальное отбрасывается.

Для целей социологического исследования используются также биограммы, которые американский социолог Т. Абель [14] определяет как рассказ о собственной жизни, написанный человеком, представляющим определенную социальную группу и составленный в соответствии с определенной схемой, заданной социологом. При этом одна биография — это еще не биограмма, она становится таковой лишь среди биографий других членов той же социальной общности. Поэтому биограмма,



132



по мнению Абеля, интересна для социолога, тогда как история жизни — для психолога (см. по этому поводу статью Н.Л. Гиндилис [4]).

Несмотря на усилия, предпринимаемые в данном направлении, социологический анализ жизненного пути научного работника как представителя особой социальной группы как на современном, так и на историческом материале встречается крайне редко. В этой связи можно упомянуть лишь попытку построения биограмм известных польских ученых [24]. Данная работа по сути представляет особый род биографического справочника, выдержанного в единой строгой схеме и содержащего почти исключительно фактографический материал без его интерпретации. Остается только сожалеть о том, что у социологов еще не дошли руки до этой проблемы. Хотя на многие вопросы, связанные с построением социальной политики в отношении науки, было бы легче ответить, имея социологическую картину типичного жизненного пути типичного научного работника.

В историко-научных исследованиях биографии ученых получили, пожалуй, наиболее широкое распространение и по праву считаются одним из основных научных жанров. В них, в отличие от социологического подхода, анализ нацелен на биографию не типичного, а выдающегося ученого. С точки зрения историка науки жизнь каждого незаурядного ученого — это само по себе историческое событие, некий поворотный момент в развитии научного знания. Особенность историко-научного подхода к изучению жизни человека науки состоит в том, что он сосредоточен в основном на «жизнеописаниях» определенных научных идей, воплощенных в биографиях их конкретных носителей. В подобных биографиях развитие науки представлено преимущественно как процесс накопления знаний, в рамках которого ученый выступает не столько как живая личность, сколько как персонификация логики развития науки, как ее агент, через деятельность которого объективные закономерности воплощаются в реальную действительность.

Как же использует биографический метод и биографические материалы психология и чем именно психологический аспект их изучения отличается от всех прочих?

Следует сразу отметить, что в психологии пока нет устоявшегося мнения относительно целей, задач и способов применения биографического метода (БМ). Доказательство тому — наличие как минимум трех различных значений, в которых употребляется само понятие «биографический метод». При этом сами авторы зачастую не осознают того, что одним и тем же термином в психологической литературе обозначаются совершенно разные реальности.

В своем наиболее широком значении БМ в психологии — это особый концептуальный подход к изучению личности, основанный на представлении о том, что личность является «продуктом» собственной биографии или истории своей жизни. Его можно кратко выразить формулой «личность — это жизненный путь человека». В этом качестве БМ представляет собой нечто значительно большее, чем инструмент для изучения отдельных функций или свойств личности. В нем воплощен специфический принцип анализа личности: через историю ее развития и становления.

Обращаясь к историй возникновения этого метода, можно без преувеличения сказать, что в сущности весь психоанализ замешан на использовании биографического подхода к изучению личности, хотя сам этот термин ортодоксальными фрейдистами практически не использовался. Однако не случайно именно в рамках психоанализа зародилось и успешно развивается такое современное направление, как психобиография [8].

В самом деле, в психоанализе личность рассматривалась как производная психологически значимых событий, происходивших в раннем детстве. Такими событиями считались различные психологические конфликты, психотравмирующие ситуации, впечатления



133



и переживания, которые признавались решающими для последующих этапов личностного развития. Прослеживалась их роль и воплощение в особенностях зрелой личности и ее деятельности, а также в содержании ее научного или художественного творчества. Столь специфическое понимание детерминации личностного развития, свойственное психоанализу, превращает сделанные в его рамках жизнеописания скорее в род истории душевной болезни, нежели в историю жизни [13], [22].

Подход к анализу личности через ее жизненный путь был представлен в 20-е годы нашего столетия Н.А. Рыбниковым, который широко применял БМ в своих исследованиях и был его неутомимым пропагандистом [10], [11], [12]. Он полагал, что именно изучение биографии, понимавшейся им как история развития комплекса психофизиологических, психических и социально-психологических свойств, позволит вскрыть общие и непреложные закономерности духовного развития человека. Однако на практике, в полном созвучии с требованиями первых послереволюционных лет, задача исследователя состояла в том, чтобы продемонстрировать прямое и непосредственное влияние социальных переломов (в частности, Октябрьской революции) на развитие личности, начиная от ее психофизиологических свойств и кончая мировоззрением, убеждениями и мотивацией. Жизненный путь был для Рыбникова историей реализации заложенных в человеке способностей в конкретных общественно-исторических условиях, препятствующих или благоприятствующих их проявлению. Поэтому преувеличивалась роль таких детерминант жизненного пути, как социальное происхождение, материальные условия, события общественной жизни и т. п., что сближает данный подход с социологическим взглядом на биографию.

Вместе с тем Н.А. Рыбников указывал на огромные возможности использования БМ для изучения условий достижения успеха на поприще научного творчества, считая, что потенциально выдающихся людей рождается значительно больше, чем ими фактически становятся. Следовательно, целью изучения жизненного пути ученого должно было стать, по его замыслу, выявление внешних факторов, тормозящих реализацию таланта.

К сожалению, биографические исследования Н.А. Рыбникова не получили своего дальнейшего развития отчасти потому, что не имели под собой проработанной собственно психологической концепции, отчасти потому, что казались слишком «субъективными» на фоне бытовавших в те годы объективистских тенденций в психологии. Сама же идея применения биографического подхода в психологии была, безусловно, плодотворна и прогрессивна, хотя с современной точки зрения способ ее воплощения в конкретных исследованиях вызывает возражения.

Начало глубокому осмыслению жизненного пути как одной из категорий психологии было положено С.Л. Рубинштейном и стало затем центральным пунктом исследований Б.Г. Ананьева. На сегодняшний день ему принадлежит наиболее развернутая, хотя и не бесспорная, концепция жизненного пути как движения от индивида к личности [2], [3]. Им же была сформулирована идея жизненного пути как специфически человеческого способа индивидуального развития. Именно работами Рубинштейна и Ананьева был заложен принципиально новый взгляд, согласно которому личность не только продукт своей биографии, но и ее субъект, т. е. активный творец.

На разных стадиях жизненного пути соотношение вклада внешних воздействий и внутренней детерминации различается и зависит от уже достигнутого уровня личностного развития. Однако при любых условиях человек не бывает полностью рабом своей биографии. У него всегда остается возможность изменить себя и свою жизнь. Не случайно Рубинштейн среди значимых событий жизни особо выделял события-поступки, т. е. выборы, исходящие от самой личности.

Уже на этих немногочисленных примерах



134

можно увидеть, что при всем различии представлений о движущих силах и факторах развития жизни авторов объединяет общая идея о том, что личность и индивидуальность можно познать только через анализ событий ее биографии.

Итак, сущность БМ в первом его значении состоит в том, чтобы ответить на вопрос, из каких событий жизни и посредством каких механизмов рождается конкретная личность и как в дальнейшем она сама строит свою судьбу. Как особый методический принцип психологического анализа БМ заключается в реконструкции значимых для личности событий и выборов, выстраивании их причинно-следственной последовательности и выявлении их влияния на дальнейшее течение жизни.

Однако отнюдь не всякое использование биографических данных для исследования психологии ученого служит цели реконструкции его личности через историю жизни. И здесь мы подходим ко второму значению, в котором понятие БМ, пожалуй, наиболее широко представлено в психологии. Под БМ подразумевают также любое использование биографических материалов — автобиографий, дневников, свидетельств очевидцев, биографических опросников и др. — для самых разнообразных исследовательских и практических целей [6], [7]. Среди этих целей Г. Олпорт называет сбор феноменологических данных, изучение умственной жизни взрослых, составление различных топологий, иллюстрирование определенных теоретических положений психологии и многие другие [15]. Именно в этом своем значении БМ тесно смыкается с методом просопографии [4], причем последний, на наш взгляд, входит в него как составная часть. В этом качестве БМ представляет собой одну из техник исследования. В социальной психологии и социологии науки он применяется для изучения влияния различных параметров, в основном таких, как социальное происхождение, материальное положение семьи, число детей, их порядковый номер и др., на творческую способность и дальнейшую продуктивность ученого. Н. Л. Гиндилис был дан тщательный анализ возможностей использования метода коллективной биографии для изучения взаимосвязи среды и наследственности в формировании ученых.

В американской психологии творчества получили широкое распространение так называемые биографические опросники. Они были разработаны для вполне конкретных практических целей: диагностики научных работников по критерию их пригодности к собственно исследовательской или административной деятельности в науке, прогнозирования будущих достижений ученого при приеме его на работу и др.

В их задачу отнюдь не входит воссоздание представления о целостной личности или истории ее формирования-Данные опросники строятся, исходя из традиционного допущения о том, что ученый должен обладать определенным набором качеств, которые обеспечат ему успех на данном поприще. Считается, что эти качества могут быть легче и надежнее диагносцированы на основании сведений о прошлых, нежели об актуальных, переживаниях, предпочтениях и схемах поведения личности [17], [21], [25], [20].

Таким образом, понятие БМ используется также для обозначения инструментальной техники и источника получения информации о личностно-психологических особенностях ученого, и в качестве методики сбора данных может применяться как с целью последующей реконструкции жизненного пути, так и для решения иных задач.

Наконец, в своем третьем, наиболее узком значении, БМ — это получение интересующих психолога сведений из уже имеющихся биографических справочников, сборников и т. д. Так, например, К. Кокс, Р. Кэттелл, Дж. Кэттелл использовали подобные биографические источники для выделения черт, присущих творческой личности [18], [19], [20]. На основе имевшихся



135



биографий выдающихся людей искусства и науки Н.Э. Пэрна пытался выделить закономерности творческих циклов на протяжении жизни [9], Связывая подъемы творчества с ритмичностью протекания всех физиологических и биологических процессов, он предположил, что пики творчества наступают через каждые 6—7 лет. В качестве материала для подтверждения своей гипотезы Пэрна использовал биографическую литературу. На основе жизнеописаний он проанализировал продуктивность, а также значимые события творческой жизни определенного круга творческих лиц. Согласно его представлениям, события творческой жизни происходят вне прямой зависимости от внешних обстоятельств и факторов. Впрочем, эта независимость вообще отличает творческих людей, поскольку врожденный характер креативной способности был для Пэрна совершенно очевиден. Согласно его взглядам, жизненный путь гения — это развертывание заложенного в человеке таланта, определяемое универсальными биопсихологическими (а может быть даже космологическими) закономерностями существования. Таким образом, Пэрна применял БМ в своих исследованиях как бы дважды: используя биографические справочники в качестве исходного материала для анализа, но также и как определенный методологический подход к построению концепции жизненного пути гения, хотя его представление о движущих силах жизненного развития представляется на сегодняшний день несостоятельным.

К использованию справочно-биографической литературы обращаются, как правило, в тех случаях, когда либо невозможно применение эмпирических методов, ибо объектами исследования являются выдающиеся ученые прошлого, либо когда требуется проанализировать большой массив данных для выявления некоторых статистических закономерностей. Следует, однако, иметь в виду, что при использовании биографической литературы в качестве источника данных, исследователь проводит вторичную интерпретацию биографического материала, уже отобранного и определенным образом проанализированного предыдущими авторами, а потому несущего на себе печать некоторой предвзятости и субъективности.

БМ в двух своих последних значениях может служить, на наш взгляд, вспомогательным инструментом для изучения тех или иных сторон деятельности и личности ученого. Вместе с тем БМ как реконструкция жизненного пути дает возможность приблизиться к пониманию механизмов формирования творческой индивидуальности.



***



Вопросы жизненного пути и БМ как средства его изучения настолько тесно увязаны с психологией личности, что их невозможно рассматривать без хотя бы беглого соотнесения с существующими в ней представлениями. Как справедливо отмечает И.С. Кон, психология развития личности неотделима от изучения ее жизненного пути в определенных конкретно-исторических условиях [5]. Поэтому мы считаем необходимым хотя бы кратко обозначить контекст психологического исследования личности, в котором проблема жизненного пути ученого только и может иметь свое продуктивное решение и который она может существенно обогатить за счет присущего ей взгляда на природу индивидуальности.

В настоящее время в психологии существуют два основных взгляда на природу и структуру личности. Первый из них, который может быть назван коллекционерским, включает в структуру личности все индивидные характеристики человека, в том числе особенности его нервной системы, темперамента, высших психических функций и т. д. (К.К. Платонов. Б.Г. Ананьев и др.). Личность предстает как «коллекция» или набор некоторых свойств, причем ее уникальность определяется простой невозможностью повторения сочетаний этих свойств у



136



двух индивидов. Второй подход считает личность особым социальным, системным качеством индивида, связанным с его позицией в мире и по отношению к миру, к другим людям, к самому себе, к своей деятельности и жизни в целом. Основу этой позиции составляют ценностно-смысловые ориентации конкретного человека, его базовые установки, мотивы и т. д. Одним из важных следствий этого положения является признание того факта, что «личностью не рождаются», что личности, по выражению В.В. Давыдова, «надо выделаться». Этот нелегкий процесс обретения личности происходит, во-первых, в контексте различных видов деятельности, в которые включается индивид; из этого следует, что чем богаче деятельностная основа существования индивида, тем более широкие потенциальные возможности открываются для формирования его как личности. Во-вторых, на разных этапах развития личности роль внутренних и внешних факторов как источников и детерминант этого процесса различна.

Можно сказать, что большинство отечественных психологов, во всяком случае на уровне теоретических построений, склоняются ко второму подходу, хотя и делают это с различными оговорками, внося свои модификации и уточнения. Таким образом, это та парадигма, которая является как бы общепринятой в психологическом сообществе.

Вместе с тем ситуация вокруг проблемы личности ученого в отечественной психологии науки заключает в себе как минимум три противоречия, обнаруживающихся при сравнении общетеоретических положений и их воплощения на уровне конкретных исследований.

Первое состоит в том, что на концептуальном уровне провозглашается соблюдение принципа анализа развития личности в ее деятельности (в данном случае научной), тогда как на деле она изучается как некоторая устойчивая система, уже сложившаяся к моменту начала научной работы и не претерпевающая в дальнейшем сколько-нибудь значительных изменений.

Второй момент связан с признанием принципиального значения собственной активности личности, требованием рассматривать ее не только как объект внешних воздействий, но как обладающую определенной свободой выбора в любой ситуации и утверждающую себя собственными поступками, в которых она и проявляется, и развивается. На уровне же конкретных исследований предпочтение, как и прежде, отдается изучению внешнеположенных по отношению к личности факторов, которые «влияют», «определяют», «детерминируют» те или иные индивидуальные особенности личности и характеристики ее деятельности, начиная от творческого стиля и кончая структурой ее мотивационной сферы.

Третье. При исследовании самих этих факторов в центре внимания оказывается поиск достаточно простых зависимостей и корреляций между какой-либо одной группой факторов и ставящейся им в соответствие чертой личности. В то же время в качестве своей конечной цели психология личности ученого выдвигает обнаружение интегральной личностной структуры, обеспечивающей высокий творческий потенциал.

В результате всех этих несоответствий вместо изучения целостной постоянно развивающейся личности, проявляющей себя как активный субъект жизни и творчества, основная линия исследования личности ученого заключается в поиске универсального набора личностных черт, присущих успешно работающим ученым, и внешних факторов, ответственных за их появление. Не прекращаются споры относительно количества этих черт и их содержательной интерпретации. Вместе с тем почти все исследователи сходятся в том, что одной из важнейших особенностей творческой личности является ее оригинальность, уникальность, обнаруживающая себя как в стиле мышления, так и во всех личностных проявлениях. Напрашивается вывод, что основное сходство между гениями состоит



137



в том, что все они разные. Данный парадокс лишь заостряет весьма банальную, но вместе с тем никак не попадающую в фокус внимания психологов мысль о том, что уникальный продукт, каковым является любое новое научное знание, не может создаваться похожими друг на друга как две капли воды учеными. Поэтому и искать следует не отдельные общие черты, роднящие представителей науки, а общие закономерности формирования личностной уникальности и творческой неповторимости.

Таким образом, так называемый коллекционерский подход к личности, на словах отвергаемый большинством современных психологов как непродуктивный, тем не менее находит свое воплощение в методологии конкретных исследований. На наш взгляд, подход к личности с точки зрения ее жизненного пути может дать возможность для выхода из этого круга.

Ядром личности, как считают многие авторы, является ее мотивационно-ценностная система или система сложившихся отношений и предпочтений к жизни в целом и отдельным сферам жизнедеятельности. Для обозначения этой ядерной структуры используются различные понятия: жизненная позиция и личностный смысл (Б.С. Братусь), иерархия мотивов и потребностей (А.Н. Леонтьев), базовые установки (В.А. Ядов), ценностные ориентации и др. Все они в сущности могут быть сведены к одной краткой формуле — чтобы судить о личности, надо знать: что, ради чего и как делает человек. В данном контексте мы будем говорить в основном о ценностных ориентациях и жизненных целях личности, во-первых, потому, что они содержательно определены и достаточно конкретны; во-вторых, они более операционализируемы по сравнению с другими понятиями и могут быть «уловлены» с помощью психологических методик.

Из вышесказанного следует, что стать личностью — значит сформировать определенную систему ценностей и приоритетов (в том числе иерархию деятельностей и их побудительных причин) и, воплощая ее в конкретных целях, утверждать своими делами, поступками, жизненными выборами. Исходя из такого представления о сущности личности, процесс ее формирования должен рассматриваться как освоение и присвоение разнообразного социального опыта, извлечение из него ценностных аспектов и их постепенное упорядочивание в иерархическую структуру. Формирование устойчивой иерархически организованной ценностно-мотивационной системы и может служить показателем обретения личностью своей идентичности, т. е. своего неповторимого лица, внутренней стабильности и согласованности.

Будучи однажды сформированной, такая система начинает играть определяющую роль в поступках и выборах человека. Если до известного времени его личность складывалась в основном под влиянием разнообразных внешних обстоятельств, то по мере формирования внутренней жизненной позиции на основе принимаемых ценностей именно последняя выходит на первый план среди прочих детерминант жизнедеятельности. Этот момент представляется чрезвычайно важным для всего личностного развития, так как именно отсюда начинаются принципиально иные взаимоотношения человека с собственной жизнью: он становится ее полноправным автором, конструирующим свое настоящее, будущее и, как ни странно, прошлое. С позиций психологии жизненного пути социальная, идейно-научная и конкретная микропсихологическая ситуация развития личности оказывается тем фоном, контекстом, в рамках которого развертывается истинная драма становления личности, и который при всей своей значимости является лишь материалом, условием для построения ею себя и своей судьбы. Отсюда и начинается истинная биография как история жизни, сконструированной самим субъектом. Решающим



138



элементом новой ситуации развития является возможность и необходимость делать выбор, а значит, ощущать свою свободу, с одной стороны, и свою ответственность за все, что происходит и произойдет, с другой. Личностная свобода означает, по нашему мнению, умение преодолевать внешние, случайные обстоятельства, не действовать вразрез со своими фундаментальными ценностями и установками. Коль скоро личность берет на себя бремя свободного самоопределения, она и только она отвечает за последствия своих решений. Поэтому так скептически воспринимаются обычно ссылки на обстоятельства, якобы вынудившие человека поступить вопреки его убеждениям. Это либо свидетельство личностной незрелости, либо сознательное предпочтение одного способа действий другому, декларируемому. Здесь-то и открывается широкое поле для применения БМ, который призван определить, какие именно принципиальные выборы были сделаны человеком и ради чего, как они отразились на его дальнейшей судьбе и какие последствия имели для него самого как для личности, т. е. в какую сторону повели его личностное развитие.

Можно обозначить ряд положений, которые задают особый контекст анализа личности и жизненного пути ученого.

Во-первых, личность ученого — достаточно позднее психологическое образование. Оно не может полностью сложиться до начала научной деятельности, поскольку постигнуть смысл этой деятельности, сформировать и, главное, реализовать ценностное отношение к ней можно только внутри нее самой. Это не значит, что начинающий ученый, например, не обладает личностью как таковой. Речь идет о том, что его отношения к науке и в науке еще не стали действенным и стабильным компонентом ценностно-мотивационной системы. Безусловно, личностное самоопределение в науке происходит на основе уже сложившихся личностных структур — мотивов, ценностных ориентации, убеждений и т. д. Они задают исходный уровень, направление и контекст, с которых начинается выстраивание личности собственно человека науки. И процесс этот двусторонний: новые отношения присваиваются индивидом, изменяют мотивационную иерархию, тем самым производя кардинальные изменения в личности.

Для ученого его предметные убеждения и взгляды, проявляющиеся в приверженности определенной концепции, научной идее, выступают как самостоятельные и очень значимые образования в системе его ценностей. О том, сколь мучителен может быть для ученого отказ от своих идей, свидетельствуют и исторические примеры. Вспомним хотя бы Джордано Бруно, который заплатил за них собственной жизнью. При этом совершенно не важно, является ли данная идея объективно ложной или нет. Если бы эти взгляды существовали только на уровне знания, сознания личности, вряд ли они бы переживались как крушение или разрушение личностной целостности. Все это свидетельствует о том, сколь глубоко в структуру личности встраиваются эти чисто предметные позиции.

Второй момент, специфический для проблемы личности ученого,— это место научной деятельности в структуре ценностей и жизнедеятельности. Если ее субъективная ценность невысока, то вряд ли стоит говорить о данном человеке как о личности в науке. Это отнюдь не означает, что он не может проявлять себя яркой личностью в других сферах жизни. Значимость деятельности определяется не тем, сколько времени ей посвящается, а тем личностным смыслом, который в нее вкладывается. Таким образом, понятие «личность ученого» — это не просто оборот речи, а некая реальность, описываемая через то особое место, которое занимает в жизни человека научная деятельность, через ее субъективную значимость и ценность. В этом и заключается кардинальное отличие психологического рассмотрения ученого как личности от социологического взгляда на него как на представителя



139



профессии.

По-видимому, именно эту особенность — высокую субъективную ценность научной деятельности — зачастую пытаются описать через такие понятия, как «увлеченность работой», «преданность науке». Однако они не вполне отражают существо дела, ибо увлеченность может быть ситуативно, а не личностно обусловленной характеристикой, а преданность науке — качество весьма расплывчатое с психологической точки зрения.

Третий момент, характеризующий ученого как личность,— как упомянутые ценности и личностные смыслы воплощаются в конкретных мотивах и установках, регулирующих протекание исследовательской деятельности.

Различие в конечных целях, достигаемых за счет занятий наукой, и мотивах, стимулирующих их достижение, на наш взгляд, достаточно адекватно описывается введенными М.Г. Ярошевским понятиями внутренней и внешней мотивации научной деятельности, хотя последние и требуют своей дальнейшей конкретизации и операционализации. Внешне мотивированная исследовательская деятельность направляется и стимулируется преимущественно факторами внешнего порядка — потребностью в признании, соображениями престижа и т. д., по отношению к которым научная деятельность как таковая выступает скорее средством, а не целью. Внутренняя мотивация предполагает, что деятельность ученого побуждается логикой научного познания, что сам предмет исследования как бы ведет ученого за собой, диктуя ему новые цели и мотивируя его на их достижение. Естественно, что в реальной деятельности оба вида мотивации всегда присутствуют в некотором единстве. Однако тот или иной уклон в мотивационной направленности может служить диагностическим показателем скрытых ценностных приоритетов и в конечном итоге пролить свет на личность в целом.

Чем же может помочь БМ исследователю личности ученого? Выделение и анализ значимых событий жизни ученого, что составляет сущность БМ, как раз и нацелены на то, чтобы вскрыть, какие именно выборы и почему были сделаны человеком. Последовательность и направленность этих выборов позволяют судить о том, какие мотивы и ценности были реализованы и что вследствие этого стало с самой личностью и ее жизнью.

Уже априори можно выделить как минимум два типа жизненного пути ученого: ситуативный и собственно личностный.

В первом доминирует тенденция к подчинению жизни внешним обстоятельствам, как бы вынуждающим ученого в каждом конкретном случае поступать определенным образом. Одним из показателей подобного типа жизненного пути является изложение истории жизни и ее основных событий в терминах «повезло — не повезло», «так сложились обстоятельства», «у меня не было выбора» и т. п.

О втором типе жизненного пути можно говорить в тех случаях, когда ученый осознает свое участие и ответственность за все, что с ним происходит (и, кстати, не только с ним, но и с наукой в целом), и пытается активно способствовать или противодействовать внешним обстоятельствам, планировать и ставить цели жизни, изменять ради их достижения окружение и себя самого.

Именно второй путь и является, на наш взгляд, наиболее продуктивным для творческой личности по ряду причин. Основная из них состоит в том, что творческая работа, протекающая в условиях значительной неопределенности, требует для своей успешной реализации сильной, зрелой, самодостаточной и стабильной (но не ригидной!) личности, не говоря уже о том, что занятие наукой предполагает умение самостоятельно продуцировать цели и задачи, зачастую идущие вразрез с общепринятыми в данной науке взглядами, и добиваться их достижения. Поэтому все, что способствует личностному росту и совершенствованию, расширяет потенциальные возможности для



140

творчества.

Биографы и психологи часто обращают внимание на то, что многие выдающиеся ученые были в детстве или юности поставлены в весьма сложные условия жизни: это и потеря родителей, и необходимость с ранних лет зарабатывать на жизнь, и трудная психологическая ситуация в семье, длительные тяжелые болезни и т. д. Традиционное объяснение данному феномену состоит в том, что подобные обстоятельства провоцируют замкнутость ребенка, побуждают его к сосредоточению на своем внутреннем мире и тем самым стимулируют интеллектуальную активность. Думается, что это не вполне справедливо. Основным психологическим элементом подобных ситуаций является, по-видимому, необходимость преодоления неблагоприятных жизненных обстоятельств, стремление вырваться из их тисков и направить жизнь по иному руслу, чем то, которое, казалось бы, предуготовано объективным ходом развития событий. Это возможно лишь при условии развития в себе способности к четкому представлению целей, к мобилизации личностных ресурсов и к самоограничению, т. е. всего того, что на житейском языке называется закалкой характера.

Умение оставаться самим собой в любых ситуациях, а тем более в тех, которые требуют отстаивания своих взглядов и позиции — одна из фундаментальных характеристик творческой личности.

Почему, например, большие ученые так часто отличаются оригинальным поведением, наличием каких-то необъяснимых привычек и причуд, столь милых сердцу биографа? Многие склонны считать оригинальность сущностной характеристикой ученого, которая проявляется и в науке, и в быту и объясняет высокие научные результаты. С этим тезисом можно согласиться, если рассматривать оригинальность поведения и мышления не как самостоятельные черты, а как следствие и проявление глубинной, внутренней личностной независимости.

Ученый, способный на отстаивание своих научных и моральных принципов, не боящийся проявить себя как личность, как правило, не боится вести себя не как все и в мелочах. Но было бы глубочайшим заблуждением начинать построение себя как ученого с выработки внешней оригинальности или, как говорят, с «оригинальничания». Путь к подлинной оригинальности и неповторимости лежит через четкое оформление и действенное претворение в жизнь своей ценностной позиции в науке.

Итак, коль скоро, чтобы стать незаурядным ученым, надо прежде всего стать незаурядной личностью, одна из главных задач БМ как инструмента изучения творческой личности должна состоять в выявлении биографических факторов, способствующих личностному росту, формированию и реализации личностной позиции в науке. С этой точки зрения не менее, а может быть и более полезным могло бы стать изучение посредственности в науке как модели воздействия неблагоприятных биографических условий и барьеров, препятствовавших становлению индивида в полноценную творческую личность.



1. Абульханова-Славская К. А. Стратегия жизни. М., 1991.

2. Ананьев Б. Г. О проблемах современного человекознания. М., 1977.

3. Ананьев Б. Г. Избранные психологические труды. М., 1980.

4. Гиндилис Н. Л. Пионеры просопографии в науке // ВИЕТ, 1991. № 1. С. 27 - 38.

5. Кон И. С. Постоянство и изменчивость личности // Психол. журн. 1987. Т. 8. № 4. С. 123 - 137.

6. Логинова Н. А. Развитие личности и ее жизненный путь // Принцип развития в психологии. М.: Наука, 1978. С. 156—172.

7. Логинова Н. А. Жизненный путь человека как проблема психологии // Вопр. психол. 1985. № 1. С. 103 - 109.

8. Мошкова Г. Ю., Юревич А. В. Психобиография — новое направление в изучении науки // ВИЕТ, 1989. № 3. С. 67 - 75.

9. Пэрна Н. -Я. Ритм, жизнь и творчество. М.-Л., 1925.

10. Рыбников Н. А. Биографии и их изучение. М., 1920.

11. Рыбников Н. А. Психология и биографии // Психология. 1929. Т. 2. Bып. 2. С. 215 - 226.

12. Рыбников Н. А. Автобиография как психологические документы // Психология, 1930. Т. 3. Bып. 4. С. 440—458.

13. Фрейд З. Леонардо да Винчи. Воспоминание детства. Ростов-на-Дону, 1990.

14. Abel Т. The nature and use of biograms // Amer. J. of Sociology. 1947. V. 53. N 2. Р. 111 - 118.

15. Albright L E., Glennon J. R. Personal history correlates of physical scientists career aspirations // J. Appl. Psychol. 1961. V. 45. N 5. Р. 281 - 284.

16. Bertaux D. (ed.) Biography and society. The life-history approach in the social science. L.: Sage, 1981.

17. Buel W. D. Biographical data and the identification of creative research personnel // J. Appl. Psychol. 1965. V. 49. N 5. Р. 318—321.

18. Cattell R. В. The personality and motivation of the researcher from measurements of contemporaries and from biography // Scientific Creativity. 1963. P. 119—131.

19. Cattell J. A statistical study of american man of science // Science. 1906. V. 24. N 621. Р. 658 - 665.

20. Сох С. М. The early mental traits of three hundred geniuses. Stanford Univ. Press, 1926.

21. Mansfield R. S., Busse T. V. The psychology of creativity and discovery (scientists and their work). Chicago: Nelson Hall, 1981.

22. Manuel F. E. A portrait of Isaak Newton. Harvard Univ. Press, 1968.

23. Sorensen A. Unterschiede in lebenslauf von frauen und mannem // Kolner Ztschr. fur Soziologie u. Sozialpsychologie. 1990. H.31. S. 304 - 321.

24. Srodka A., Szezawinski P. Biogramy uczonych polskich. Wroclaw, 1983.

25. Whiting В. G. How to predict creativity from biographical data // Research Management, 1972. V. 15. N 6. Р. 28 - 34.



Поступила в редакцию 12.XI 1993 г.

Опубликовано на Порталусе 01 февраля 2005 года

Новинки на Порталусе:

Сегодня в трендах top-5


Ваше мнение?


КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА (нажмите для поиска): психология личности, психология ученых



Искали что-то другое? Поиск по Порталусу:


О Порталусе Рейтинг Каталог Авторам Реклама