Все, что было накоплено человечеством на протяжении эволюции общества, условно можно обозначить как богатейшее наследие, разложенное в разные «папки-хранилища» – научные знания, искусство, исторический опыт, этническое многообразие и др. составляющие человеческой культуры. Народы, являясь творцами истории, сформировали особую совокупность материальной и духовной культуры, по которым можно идентифицировать тот или иной этнос, отследить его исторический путь и существовавшие ранее культурные контакты. Несмотря на длительный, устойчивый интерес исследователей к этнографии, фольклору и антропологии, еще остается множество важных нерешенных задач, значительная часть которых находится в области постижения духовной составляющей этнической культуры, в том числе мировоззрения и обрядности. Исследование традиционного мировоззрения и обрядовой культуры народов Севера позволяет обнаружить явные признаки историзма, касающиеся как исторического пути этноса, так и эволюции общества в целом. Данное направление исследований имеет не меньшее значение для определения адаптивных свойств духовной культуры традиционного общества аборигенных народов в изменяющихся условиях современности, что, несомненно, будет полезно для деятельности по приложению усилий широкой общественности, направленных на сохранение культурного наследия малочисленных народов.
Обрядовая культура и мировоззрение тесно взаимосвязаны, о чем говорят определения этих понятий, данные известными исследователями словесности. Приведем определение значению слова «обряд», данное в словаре Ожегова: «Обряды – совокупность действий (установленных обычаем или ритуалом), в которых воплощаются какие-нибудь религиозные представления, бытовые традиции» (Словарь Ожегова). В Большом Энциклопедическом словаре отмечается также социальный характер обрядовой деятельности, сопровождающей важные моменты жизни человеческого коллектива (БЭС).
Любой этнос имеет сложившийся и сохранившийся, в той или иной мере, обрядовый комплекс и естественным основополагающим фактором степени его сохранения является среда, в которой существует этнос. Многие обрядовые действия, традиции, сопровождавшие народ на протяжении длительной истории, уходят в прошлое, становясь пережитками и частично функционируя вне урбанистической среды.
Наиболее развита обрядовая культура у народов, ведущих кочевой образ жизни и живущих в тесной взаимосвязи с природной средой. В России – это преимущественно коренные малочисленные народы Сибири и Дальнего Востока (их часто объединяют под условным названием «народы Севера»). Обрядовая культура коренных народов Севера тесно связана с мировоззрением, являясь способом организации жизненного процесса. Обусловленное верованиями поведение было всегда осмысленным для человека, живущего в тесном контакте с природой. На протяжении тысячелетий в коллективе вырабатывались стереотипы, позволяющие индивиду и обществу не совершать гибельных ошибок, чтобы обеспечить благополучное существование традиционного общества. Соблюдение этических, социальных и хозяйственных норм внешне оформлялось как следование утвержденной обрядности, религиозным правилам и запретам (табу). Кочевая жизнь в тайге и тундре требовала, в первую очередь, установления правильных взаимоотношений с природой, представляющей единство высших сил и явлений. Смысл конкретного обряда касался производственно-хозяйственных сторон и нравственно-этических сторон жизни.
Более доступной для понимания современного человека является повседневная обрядность традиционного общества охотников и оленеводов. В традиционной среде северян сама жизнь буквально пропитана обрядовыми действиями. Повседневная обрядность содержит систему оберегов и запретов, регулирующих взаимоотношение человека с окружающим миром. Большинство запретов в своей основе имеют практический жизненный опыт. Например, существует множество запретов по отношению к детям и беременным женщинам. Беременным женщинам нельзя есть сырую рыбу и мясо, категорически запрещается употреблять в пищу медвежатину. У эвенков женщинам на протяжении всей жизни запрещалось употреблять в пищу некоторые части тела медведя: «Женщинам запрещалось есть брюшину медведя, чтобы не заболеть во время беременности, мясо с его головы, почки и печень, чтобы роды не были тяжелыми, мясо с шеи, чтобы во время родов не было шейной судороги, загибающей голову назад, мясо старого оленя, чтобы роды не были затяжными (Василевич, 1969: 168). Маленьким детям запрещалось есть карася, щуку, чтобы не заболел живот [Там же]. Несмотря на приведенные народные пояснения запретов общего характера, каждому из запретов имеется вполне логичное пояснение. Например, мясо медведя считается наиболее опасным для здоровья, так как чаще других видов мяса подвержено опаснейшему заболеванию – трихинеллезу. Карась, щука и таймень имеют множество мелких раздвоенных костей, которыми маленькие дети могут легко подавиться. Другой речной обитатель – хариус мелких костей не имеет, поэтому запрета на употребление в пищу этой рыбы нет. Как видим, суть перечисленных запретов исходит из рационального опыта и заключается в стремлении сохранить здоровье роженицы и ребенка.
Многие запреты содержат в своей основе соблюдение санитарных норм. Например, нельзя использовать для подушки перья боровой дичи, даже если незначительно добавлять их к утиным перьям (при нехватке таковых). Народное объяснение запрета звучит следующим образом – «В одной подушке перья утиных и боровой птицы не держат – это разные птицы, вместе не могут быть». Практическое объяснение более утилитарное – перо боровой дичи сильно подвержено намоканию, собирает влагу, плохо сохнет, т.е. в этом качестве не пригодно для использования. У эвенков, эвенов, юкагиров и других народов Сибири во время варки нельзя пробовать пищу из поварешки, а также есть из общего котла. Поясняя запрет, эвенки говорят – «душа будет плакать», так как только на поминках едят из общей посуды. Практическое объяснение также заключается в необходимости соблюдения санитарных норм – чтобы не занести возможную индивидуальную инфекцию в общую пищу.
В качестве следующего примера приведем распространенный у многих народов запрет для женщин в отношении охотничьей одежды, снаряжения и оружия мужчины. Женщине нельзя прикасаться к охотничьей одежде и прочему снаряжению охотника, нельзя ни в коем случае перешагивать через оружие. Считается, что в случае нарушения этого запрета охотничья удача отвернется от добытчика. Суть этого запрета объясняется предельно просто – нельзя, чтобы на охотничьей одежде мужчины оставался запах женщины, как главного носителя посторонних для тайги «домашних» запахов, так как это будет отпугивать потенциальную добычу. Возвращаясь с промысла, охотники обычно оставляют свою «промысловую» одежду на улице, переодеваясь в «домашнюю».
Столь же распространены запреты в повседневной жизни оленеводческих народов. Например, для разжигания дымокура (против москитов) категорически нельзя использовать сосну, ольху и другие древесные породы, кроме лиственницы. Эвенки объясняют это тем, что сосна и ольха – это «плохие деревья», они созданы Харги – антиподом бога-творца Сэвэки. В действительности же, сосна и ольха при горении выделяют массу смолистых веществ, способствующих быстрому развитию заболеваний глаз (катаракта).
Нельзя касаться рогов оленя голыми руками. Народное объяснение запрета полностью объясняет его причину – «мухи личинки отложат». Дело в том, что с весны до середины лета рога оленя идут в рост и состоят в это время из мягкой шерстистой оболочки, заполненной жидкой субстанцией на основе крови (панты). Человек, касаясь нежной оболочки рогов, может повредить ее или оставить на ней свой запах, который привлекает мух.
При доении важенок нельзя касаться молока руками, все попавшие в молоко волосинки должны убираться веточками багульника, реже – ветками и стеблями других растений. Нельзя проливать оленье молоко на землю, давать его собаке. Народное пояснение, сопровождающее запрет звучит так – «молоко высохнет». Объяснение сути первой части запрета лежит на поверхности – руками можно занести инфекцию в молоко. Вторая часть запрета, касающаяся собаки объясняется тем, что собака, попробовав вкус оленьего молока, может навредить важенкам или тугутам (оленятам), ассоциируя их с источником вкусной пищи.
Выше мы рассмотрели функциональную составляющую традиционной повседневной обрядности в среде народов Севера, максимально отраженную в запретах и оберегах. Вместе с тем, обрядовые традиции аборигенов Сибири в форме запретов и оберегов далеко не всегда объяснимы только с позиции функциональности и не всегда могут легко поддаваться логике современного человека. Многие обрядовые традиции и культы имеют очень древние корни, зародившиеся в глубине веков и сохранившиеся в первоначальном или видоизмененном состоянии до настоящего времени.
Наиболее распространенной в среде многих народов является традиция особого поведения по отношению к огню. К огню нужно относиться максимально уважительно – «Прежде чем приняться за трапезу, покорми огонь». Существует множество запретов в отношении огня: Нельзя плевать в огонь – обидится; Нельзя поправлять поленья в костре чем-либо острым – поранишь ноги бабушки-огня; Нельзя кидать в костер рыбьи кости – поранишь глаза бабушки-огня и т.д. Культ огня в мировоззрении народов Севера тесно связан с образом антропоморфного существа, чаще всего доброй старушки, реже седого старца. Культ огня является проявлением самых древних человеческих воззрений, возникших еще в «доэтническую» эпоху, когда древние обитатели земли только начинали познавать своим молодым сознанием окружающий мир. Влияние цивилизации стерло следы этого древнего культа из духовной культуры большинства развитых этносов, в то время как аборигены тайги, тундры, саваны и тропических джунглей сохранили древний культ огня в практически неизменном виде. Прежде всего, огонь, как и прежде, остался проводником между миром людей и миром духов. Каждый охотник и оленевод знает, что через огонь можно обратиться к духу реки, тайги, небесному божеству, угостив огонь и прочитав вслух или мысленно свое обращение-просьбу. Шаман, камлая, не может обойтись без помощи огня – огнем и дымом очищаются его одежда и инструменты, часто через огонь происходит общение с духами, при помощи огня совершаются предсказания.
Отметим, что многое в отношении огня, как и некоторых других природных явлений, не всегда можно объяснить путем логики и научных знаний. Для органичного восприятия явлений, находящихся на грани объяснимого и потустороннего нужно обладать традиционным мировоззрением человека природы. Для большинства охотников и оленеводов огонь представляется как живое существо, отождествляемое с духом – хозяйкой очага. Ухо эвенка и эвена, чукчи и юкагира способно отличить различные звуки, издаваемые горящим костром и соответственно их интерпретировать. Так, громкий треск огня рано утром у большинства северян – предвещает удачу, резкий писк и вылетевшая искра вечером – к плохим новостям, поднимающиеся с треском вверх длинные змееподобные искры также к худу, «поющий» на огне котелок – к гостям и т.д. Большинство подобных явлений, характерных для традиционной среды северян, имеют соответствующие интерпретации. Например, когда человек собирается что-либо предпринять, он может «посоветоваться» с огнем. Огонь в таком случае может помочь найти ответ, издав резкий писк. Например, эвенки в этом случае всегда поступают наоборот (т.е. огонь отвечает, что делать так, как было задумано, не следует).
У народов Севера обрядовая культура наиболее выражена по отношению к самому древнему занятию человека (после собирательства) – охоте. В среде таежных народов, для которых главным занятием был охотничий промысел, основными культовыми животными являлись медведь и лось (в гораздо меньшей степени пушные звери). Добывая зверя нужно соблюдать ряд правил: не использовать при разделке топор (разделка осуществляется по суставам и сочленениям костей только при помощи ножа); не проливать кровь зверя на землю; сложить кости съеденного животного на специальную постройку-лабаз; начиная трапезу, нужно угостить огонь кусочком жира с обращением «Такого же дай» или «Зверя пошли» и др. Считается, что если поступать в соответствии с принятыми правилами, душа зверя не погибнет, а вновь возродится и добыча не иссякнет.
Комплекс производственной обрядности тесно взаимосвязан с особыми мировоззренческими представлениями – культами. Так, фигура лося присутствует в мировоззрении таежных охотников на протяжении многих тысяч лет, начиная с неолита, о чем свидетельствуют материалы отечественных археологов и исследователей истории Сибири. А.П. Окладников (1950, 1956), А.П. Деревянко (1975), С.А. Федосеева (1980) и др. исследователи отмечают присутствие образа лося в искусстве древних обитателей Сибири не просто как объекта охоты, но и как мифического существа – важнейшего звена в мировоззрении первобытных охотников. Появление образа лося в традиционном мировоззрении народов Сибири произошло действительно в очень древнее время, вероятнее всего тогда, когда происходило начальное формирование признаков будущих этносов. В пользу этого утверждения можно привести характерную для некоторых народов манеру изображения мифического и шаманского существа – мамонта в виде гигантского лося с рогами-бивнями, что было отмечено А.И. Мазиным (Мазин, 1984: 21-22). Лось в мировоззрении народов Севера чаще выступает в образе лосихи-прародительницы.
У тундровых народов с выраженной оленеводческой культурой, основным объектом для обрядовых действий естественным образом являлся олень. Л.Я. Штернберг описал наличие культа оленя, связанного с солнцем у некоторых сибирских народов-оленеводов: «по условиям быта этих народов, олень, являющийся поильцем и кормильцем оленеводов, стоит на первом плане, и весь круг наших народов связывает его культ с высшим солнечным божеством. По верованиям чукчей, солнце принесло людям оленей, хотя, впрочем, только белых оленей. Коряки того же мнения, при чем они утверждают, что олень был создан из огня. Этим еще более подчеркивается связь его со священным солнцем, с которым он, таким образом, одной физической природы» (1936: 118). Существует масса обрядовых действий, направленных на сохранение и увеличение оленьего поголовья: обряд сбора и хранение подшейного волоса оленей (считается, что в подшейном волосе хранится душа оленя); обряд табуирования оленя – выбор «священного» оленя (хранителя всего стада); обряд очищения оленьего стада от влияния злых сил через особый идол Чичипкан и др.
Культ медведя и связанные с ним формы особого обрядового поведения встречаются практически у всех народов Сибири. Медведь-предок, вероятно, являлся первым мужским зоо-антропоморфным образом в мировоззрении аборигенов Сибири. В отличие от женского образа матери-лосихи, появление медведя как культового образа не происходило по экономическим причинам. Медведь никогда не являлся основным или важнейшим объектом охоты для народов Сибири. Наиболее вероятной причиной вхождения медведя в мировоззрение северян явились особые качества присущие этому зверю. Крупное и сильное животное, являющееся истинным хозяином тайги, не могло не вызывать уважения лесных охотников, а чрезвычайно развитый для животного интеллект, некоторое физическое сходство с человеком и способность к общению резко выделяли медведя из цепи животных, обитающих в тайге. Лесные народы-кочевники всегда относились к этому зверю с должным уважением, основанным на тысячелетней истории совместного сосуществования в природных условиях. К.М. Рычков довольно точно описал причину возникновения анималистических воззрений у первобытных людей на примере эвенков, анализируя миф о медведе: «Первобытные люди не только не признают никакой пропасти между собой и животными, но во многих отношениях видят превосходство над собой. Сила крупных зверей, хитрость, изворотливость, необыкновенное чутье и масса инстинктов, которых лишен человек, все это дает достаточно основания относиться к животным как к существам крайне разумным и даже во многих отношениях превосходящих человека…Словом, каждое существо – это такой же тунгус, как и он сам, а иногда и более одаренный или разумом или силой» (1936: 267).
Результатом особого отношения к медведю стал целый пласт в мировоззрении крупных и малых народов Сибири, выражающийся в своде правил поведения по отношению к медведю. Приведем наиболее известные правила, которые соблюдаются в среде большинства малочисленных народов Сибири. Добывая медведя нужно соблюсти целый ряд правил-обрядов – не убивать без предупреждения, сохранить некоторые части скелета на специально возводимом для этого строении-лабазе, изображать ворона во время трапезы и т.д. Отметим, что и представители современного поколения кочевых народов Сибири относятся к описываемому своду правил предельно серьезно, что обусловлено не приверженностью к мировоззренческому архаизму, а исключительно устойчивыми убеждениями, основанными во многом на практике жизни.
Культурные особенности народов Севера сформировали особые формы обрядности, в которых объединены признаки обряда и фольклорного жанра. В традиционной среде народов Севера обрядовый фольклор обладает выраженной инклюзивностью – он тесно связан с хозяйственной жизнью, бытом и традиционным мировоззрением. В обрядовом фольклоре выработались свои жанры и формы, через исполнение которых и осуществлялась эта связь. К основным жанрам обрядового фольклора народов Севера относятся заклинания, благопожелания, хороводные запевы. Г.И. Варламова исследуя фольклор эвенков, перечислила жанры обрядового фольклора, бытующие в эвенкийской среде. К их числу она отнесла следующие жанры: алга – заклинания в виде кратких и более распространенных формул; поющиеся алга; хира (хиргэчин, хиргэ) – обращение к божествам с просьбой о долгой и счастливой жизни; песни-дярин (дяр) – культовый песенный жанр, исполняемый шаманами; песни, сопровождающие круговые хороводные танцы (2002:148-158).
Ярким проявлением смешения обрядности и фольклора являлись массовые церемонии, которые могли проходить несколько дней. К примеру, древний эвенкийский праздник Икэнипкэ представлял собой восьмидневный ритуальный хоровод (Василевич 1969: 239). Ритуалы таких праздников играли роль механизма регуляции внутри-этнических и внутри-родовых связей, выполняли функцию воспроизводства этнической специфики жизненного уклада и форм общения людей. Именно почему с утерей обрядности и ритуальности этнос значительно слабеет. В эпоху СССР традиционные праздники считались пережитком прошлого и не проводились официально, однако кое-какие формы этих празднеств все же продолжали жить нелегально и поддерживали духовный опыт жизни народов Севера, передаваясь новому поколению. В 90-е годы прошлого столетия в связи с политическими изменениями в России и ростом самосознания северян, накопленный духовный опыт и фольклорное наследие, как и другие формы традиционной культуры, становятся более востребованными и считаются в среде кочевников тундры и тайги одним из наиболее ценных достояний народной культуры. Бытовую обрядность не смогли уничтожить ни запреты, ни урбанизация, ни растущий образовательный уровень, ни просветительская работа со времени первых русских первопроходцев до наших дней.
Приверженность к традиционному типу хозяйствования и жизни остается, и большинство северян считают, что именно охота, оленеводство или рыболовство должны быть их основным занятием. Адаптивные свойства национальной культуры, являющейся духовным опытом жизни, оказались сильнее, чем можно было предположить. К примеру, возрожденные в недавние годы праздники Икэнипкэ, Эвинэк и др., ныне ежегодно проводимые в различных регионах Сибири и Дальнего Востока структурно мало чем-либо отличаются от древних праздников – основу праздника составляют коллективные обрядовые действия, направленные на «добывание удачи». Г.И. Варламова описывая возрожденный обрядовый праздник эвенков Икэнивкэ (Бакалдын), точно отметила адаптивные функции обрядности: «Традиционен обряд Сингкэлавун, но добывают уже не охотничью удачу, а удачу в жизни, как говорят сами. Вполне понятно, что многовековые традиции не могли так быстро исчезнуть, и реабилитация обрядности в жизни эвенков в наши дни получила неожиданный для многих всплеск» (2002: 163).
Прошлый духовный опыт жизни, востребованный народами Севера сегодня, требует тщательного изучения в новых условиях: что именно и как используется и применяется, адаптируясь к современным условиям жизни; как древние обряды совмещаются с урбанизацией современного общества малочисленных народов; что из них наиболее приемлемо в данный момент и т.д. Изучив ситуацию приспособления и адаптации древней обрядности к современным условиям, выявив особенности этого современного процесса, можно прогнозировать и определенные моменты дальнейшей жизни этноса.
Таким образом, обрядовая культура в культуре народов Севера представлена многоуровневой системой, состоящей, главным образом, из повседневной обрядности, культовых воззрений и коллективных действий. Повседневная обрядность состоит из бытовой обрядности, затрагивающей взаимоотношения внутри семьи и производственной обрядности, касающейся основных занятий – охоты и оленеводства. «Культовая обрядность» подразумевает совершение особенных действий, связанных со сложившимися в разное историческое время воззрениями и культами (обряды, связанные с культом огня, медведя и др.). Массовые обрядовые действа, существующие ныне в форме внутриродовых и обще-племенных праздников, зародились на основе коллективных производственных обрядов, направленных на привлечение удачи в промысле. Традиционная обрядовая культура аборигенных народов Севера, сформировавшаяся на основе длительного исторического опыта способна проявлять определенные адаптивные свойства, несколько трансформируясь в результате воздействия объективных условий. При этом, обряды не перестают выполнять свои основные функции – сохранение духовного своеобразия этноса и обеспечение закономерных правил поведения внутри общества, а также во взаимоотношениях человека и природы.

Список литературы
1. Варламова Г. И. (2002) Эпические и обрядовые жанры эвенкийского фольклора. Новосибирск: Наука.
2. Василевич, Г. М. (1969) Эвенки. М.: Наука.
3. Деревянко А. П. (1975) Каменный век Северной, Восточной, Центральной Азии. Новосибирск: Наука.
4. Мазин А. И. (1984) Традиционные верования и обряды эвенков–орочонов (конец XIX – начало XX В.) Новосибирск: Наука.
5. Окладников А. П. (1950) Неолит и бронзовый век Прибайкалья. Историко–археологическое исследование Ч. I, II. М.-Л.: Наука.
6. Окладников А. П. (1956) Древнее население Сибири и его культура // Народы Сибири: Сб. науч. тр. М.-Л.: Наука. С. 21-107.