Квазирелигиозное измерение современных масс-медиа


Традиционно религия считается самым консервативным социальным институтом, и, как предполагается, это обстоятельство обусловливает ее особую устойчивость в потоке исторических изменений. Безусловно, с одной стороны, данный тезис совершенно обоснован, но, с другой, он требует существенной корректировки, поскольку религия подобно всем другим сегментам общества вовлечена в социокультурную динамику и по-своему очень чутко реагирует на социальные трансформации.
В последнее время предпринимаются попытки осмысления феномена нетрадиционной религиозности – не просто совокупности недавно появившихся на территории того или иного государства вероучений, а особого, нового типа духовного опыта, миропонимания. Радикальное отличие этого явления от ценностно-символических систем традиционных вероисповеданий исследователи объясняют главным образом тем, что оно целиком и полностью порождение современной социокультурной ситуации и прежде всего таких практически неотделимых друг от друга ее слагаемых, как массовая культура и массовая информация.
Процесс формирования глобальной медиасреды, замещающей общественную реальность в целом, естественно, не может не затронуть и религию как важнейший сегмент социума. В результате этого воздействия религия как бы выталкивается в сферу публичного, массового, игрового. В целом это то условие, которое так или иначе культура рубежа ХХ – XXI веков ставит практически всем традиционным институтам. Однако все они обладают определенным потенциалом сопротивления такому «давлению», и прежде всего это справедливо применительно к религии – одной из самых консервативных социальных систем.
Постепенно натиск массовой культуры в самом широком смысле этого термина усиливается, что в частности провоцирует новые формы взаимодействия религиозного сознания и медиасреды – как соответствующие канонам традиционной духовности (например, активное развитие конфессиональной журналистики), так и отрицающие их. В рамках нашей проблемы нас прежде всего интересует вторая тенденция – новые формы религиозности, по сути сложившиеся на основе принципов массовой культуры, особенно симуляции и театрализации. Ярким примером данного процесса могут служить различного рода религиозные шоу, организуемые представителями некоторых появившихся относительно недавно вероучений. Причем отметим, что с точки зрения традиционных конфессий это вообще не связь с миром божественного, а скорее ее имитация, преследующая цели, не совместимые, в частности, с ценностями классического (библейского) монотеизма.
Религиозное шоу (к примеру, проповедь, дополненная специальной концертной программой, коллективной молитвой, танцами, «исцелениями») - чисто симулятивная практика, оставляющая от собственно религиозных идей только оболочку, нацеленная на эмоциональный эффект, пусть и очень концентрированный по силе воздействия.
Дело в том, что религия – один из самых мощных и глубинных механизмов «связывания», создания коллектива. Массовая культура, во многом подчинившая себе в современном обществе систему СМИ, стремится использовать этот практически неисчерпаемый потенциал связывания, паразитирует на нем и, если угодно, извращает его (во всяком случае, в сравнении с духовностью традиционного монотеизма). Так, известно, что стержнем архаического общества было общее поклонение сакральному, оно было организующим ядром жизни социума. Естественно, этот фактор – сплочения коллектива, образования новых сообществ - не мог уйти в небытие. Он действует и сейчас, но уже в измененном виде. Трансформируется и само понимание священного. Теперь, в ситуации современной массовой культуры, оно ощущается иначе, может и не соотноситься с божественным в закрепленной культурой привычной его интерпретации или может отождествляется с ним чисто внешне.
Несмотря на большую востребованность таких понятий, как новые религии, нетрадиционная религиозность и т.п., как правило, их смысловое поле достаточно размыто, что создает ряд серьезных проблем. Нередко так обозначаются явления, имеющие мало общего между собой. Обобщая существующие точки зрения, релевантное определение новой религиозности дает Юрий Рыжков, по мнению которого, «это качественно новый (то есть радикально отличающийся от исторически сложившихся, традиционных для данного общества религий) тип религиозности, характерный для современного этапа развития культуры» [1]. Если же оговорить о содержательной характеристике данного явления, то одним из его социальных оснований выступает, безусловно, массовая культура, передающая новой религиозности все свои базовые, отмечаемые многими исследователями характеристики, например, неомифологизм, стереотипность, гиперэмоциональность и т.д.
Однако хорошо известно, что главным условием возникновения современной массовой культуры, ее устойчивости и экспансии является развитие масс-медиа. Фактически в настоящее время это единая система массовой культуры – массовой информации, выступающая к тому же в качестве тотального мировоззрения, консьюмеристского и конформистского. Косвенным аргументов в пользу тезиса о прямом и опосредованном влияния СМИ на формирование новой религиозности может служить и временная атрибуция последней. Тот же Юрий Рыжков появление новой религиозности в явной форме относит к последней трети ХХ - началу XXI веков [1].
Примерно в это же время качественно нового уровня достиг процесс становления глобальной медиасреды, медиаконструирования социальной реальности. В итоге, на наш взгляд, детерминация нетрадиционного религиозного сознания массовой культурой – массовой информацией привела к тому, что сейчас СМИ – основной ареал функционирования этого сознания - симулятивной (квази-) религиозности. Причем подчеркнем, что в данном случае понятие «религиозность» шире понятия «религия», поскольку последняя подразумевает прежде всего институциональные формы, тогда как в современном обществе большую роль играют вневероисповедные течения, мистицизм, оккультизм, эзотерика, паранаука, о религиозном статусе которых высказываются разные мнения. Их трудно и полностью отделить от религии, и отождествить с ее традиционными образцами.
Такого рода масскультовая (квази-) религиозность, поскольку она не имеет четкой институциональной организации, растворилась в информационном пространстве. В силу своей симулятивной природы она избегает оформления, ведь сами ее эффекты аффективны, почти мгновенны. Она «не пребывает» как четкая система знаний, а скорее циркулирует в случайном, неструктурированном виде. Это лавина астрологических прогнозов, эзотерических символов и комментариев, суеверий и так далее.
Религиозное без религии соответствует идеалам общества потребления и комфорта. Это игра в религию, промежуточное духовное состояние, дающее иллюзию веры в высшее начало и вместе с тем ни к чему не обязывающее. Поэтому применительно к новой религиозности можно говорить о том, что массовая культура все-таки добивается своей цели, подчиняя ее своей стратегии упрощения и развлечений.
Социокультурные факторы, обусловливающие сближение и даже серьезную взаимозависимость религиозных практик и СМИ в современном обществе, емко отражены в социологической концепции Александра Зиновьева. Разрабатывая введенное им самим понятие западнизма - особого типа общественного устройства стран Старого Света и США, ученый большое внимание уделяет и роли в их жизни массовой информации. Причем чрезвычайно любопытна сама концептуальная метафора, символически фиксирующая значение масс-медиа для современного общества: СМИ, по мнению исследователя, являются «Ватиканом западнизма».
Александр Зиновьев отмечает, что истоки обозначенной этим символом ситуации нужно искать в послевоенное время, когда произошел качественный «скачок» социального влияния массовой информации. Причем ученый делает очень важный акцент на том, что при всем многообразии СМИ, большой их численности и «разрозненности», они образуют «единое целое со сложной структурой, с разнообразными частями и функциями» [2, 489].
Для понимания логики возникновения и бытования новых форм религиозности, порожденных культурой рубежа XX – XIX веков, это принципиально важный момент. Дело в том, что высокий уровень медиатизации постиндустриального социума заставляет рассматривать СМИ не просто как один из социальных институтов (такова привычная точка зрения), а как всеобъемлющую среду – медиасреду - жизнедеятельности современного общества. Александр Зиновьев дает очень точную образную характеристику этого феномена: «Медиа есть арена общественной жизни, ставшая сама одним из важнейших факторов этой жизни» [2, 489].
Значимую роль в социокультурной ситуации последних десятилетий играет и своеобразная монополия системы массовой информации на публичную сферу. Телевидение и пресса по своему усмотрению могут вводить или вытеснять из этой сферы те или иные явления, ценностные представления, символы, картины мира. В несколько утрированной форме можно сказать, что все это прежде должно получить «одобрение» масс-медиа как основного института сверхидеологии западной (вестернизированной) цивилизации. Все же остальное станет «немодным», «недемократическим», «отсталым», «ограничивающим права человека», «занудным» и т.д. Александр Зиновьев считает, что «медиа стала чем-то вроде «государства» для внегосударственной жизни общества» [2, 491-492]. Это очень точное сравнение, фиксирующее нормативную, регулятивную функцию СМИ, которая в настоящее время начинает господствовать над другими, более важными с традиционной точки зрения их функциями.
Нужно сказать, что позиция Александра Зиновьева (при некоторой полемической заостренности и категоричности, свойственных в целом стилю ученого) вполне в русле идей, выдвигаемых многими теоретиками медиа, например, Жаном Бодрийяром, Гербертом Маршаллом Маклюэном и другими. Причем некоторые из них так или иначе в контексте проблемы медиазависимости общества говорят о современном идолопоклонстве, неоязычестве, «новой архаике». Поэтому и один из важнейших выводов Александра Зиновьева при более внимательном рассмотрении может показаться не таким уж парадоксальным: «Медиа есть безликое божество западного общества, которому поклоняются и все те, кто считается или воображает себя ее хозяевами». И потому при всех амбициях и демагогии реальный удел последних – «прислуживание своему божеству в качестве его жрецов, разумеется – за хорошую плату и за прибыли» [2, 492].
Конечно, еще раз повторим, что с категоричностью суждений известного логика и социолога можно не соглашаться (к тому же нельзя забывать о том, что таким «монстром», «гегемоном» средства массовой информации могут стать не из-за того, что это заложено в их сущности, а в силу социокультурных процессов, происходящих в современном обществе, обусловленных самим фактом его «массовости»). Однако такого рода утверждения ценны, прежде всего, в качестве предупреждения, возможного сценария социального будущего. Избежать же указанной опасности, на наш взгляд, можно будет только при условии диверсификации информационных потоков, развитии медийного плюрализма в самом глубоком смысле - на всех уровнях: от типа и тематики СМИ до методов подачи материала журналистами. А все это, в свою очередь, возможно лишь при ограничении влияния на масс-медиа массовой культуры.
Симулятивная религиозность, пестуемая массовой культурой, при всей внешней безобидности, «развлекательности» оборачивается серьезными социальными проблемами. По сути дела, размывая критическое мышление и ценностные ориентиры, она ведет к изменению личности в групповом масштабе. Фобии, социальная наивность, мышление желаниями и иллюзиями увеличивают спрос на саму эту религиозность, мифологизируют сознание ее «последователей».
Как отмечает российский философ Вадим Розин, «СМИ не просто информируют человека, но и создают определенные реальности, в которые погружают его. В рамках подобных – почти виртуальных – реальностей осознанно, но чаще неосознанно программируются не только переживания человека, но и его мысли, мироощущение» [3, 47].
Применительно к нашему объекту исследования такое программирование основывается прежде всего на том, что нетрадиционная религиозность предполагает особый тип религиозного переживания. Оно симулятивно, так как по большому счету исключает благоговение, «страх Божий», смирение. Главными в нем становятся гедонизм и сильные эмоции, остается лишь внешний эффект, «след» чувства запредельного, божественного при исключении самих запредельного и божественного. Вообще это уже не вера (в понимании монотеистических религий), а магия, ибо все сложные духовные материи упрощаются до вполне понятных, эффективных, комфортных и вместе с тем чудесных технологий, приемов. Поэтому, кстати, масскультовая религиозность - действительно неоязычество, «новая архаика» - совокупность мифов редуцированной (утилитарной, стереотипной, нацеленной на внешний эффект) духовности.
Все указанные нами характеристики симулятивной, «медиазависимой» (квази-) религиозности, возникшей в пространстве массовой культуры - массовой информации, можно хорошо проследить на примере уфологии. Основная форма ее бытования, особенно на ранних этапах развития этого явления, именно сообщения СМИ - бесчисленное множество хаотических сведений о «летающих тарелках» и «пришельцах» с самыми противоречивыми интерпретациями. Хотя вместе с тем, несмотря на всю хаотичность, в ходе этой масскультовой информационной кампании выработались типичные представления, символы уфологии, а сама она в целом оформилась в «занимательную» квазирелигиозную псведонауку, стала одной из востребованных масскультовых практик.
Помимо циркулирующего бытования уфологическая «эпидемия» характеризовалась также нарастанием эмоционального накала, увеличением числа поражающих воображение, вплоть до совершенного абсурда, визуальных и вербальных образов, сенсационностью, внушением (особенно суггестивными коллективными реакциями), групповой зависимостью переживаний, то есть всеми основными чертами (квази-) религиозности, присущей массовой культуре. При этом не будем забывать, что уфология, появившаяся прежде всего как медиа-эффект, заметно повлияла на современную религиозную ситуацию, поскольку некоторые новые вероучения либо вышли из ее лона, либо так или иначе были связаны с ней.
Сегодня уже совершенно очевидно, что роль масс-медиа в качестве агента социализации постоянно увеличивается. В этом отношении в настоящее время они уже соперничают со многими традиционными институтами, например, с той же религией. И если семья как агент социализации все же в целом сохраняет свои лидерские позиции, вопрос о том, что сильнее влияет на ценностные приоритеты детей и подростков – СМИ или школа, – сейчас уже можно считать дискуссионным. Соответственно, увеличиваются и образовательные возможности средств массовой информации. Конечно, можно спорить по поводу того, насколько адекватно и социально ответственно они реализуются, но факт остается фактом.
В этом контексте заслуживает внимания концепция французского исследователя Абраама Моля, по справедливому замечанию которого, мы живем в эпоху «мозаичной культуры», пришедшей на смену традиционной гуманитарной культуре - прежде всего под влиянием СМИ. Если гуманитарная культура в целом была результатом системного университетского образования, то «мозаичная» - стихийна, представляет собой некое, образно говоря, нагромождение разнородной, несистематизированной информации. Логику этого процесса Абраам Моль описывает следующим образом: «Современный человек открывает для себя окружающий мир по законам случая, в процессе проб и ошибок; если он понимает кое-что в какой-либо работе, это еще не обязательно говорит о том, что он овладел структурой заложенных в ней знаний. Он открывает одновременно причины и следствия в силу случайности своей биографии. Совокупность его знаний определяется статистически; он черпает их из жизни, из газет, из сведений, добытых по мере надобности. Лишь накопив определенный объем информации, он начинает обнаруживать скрытые в ней структуры. Он идет от случайного к случайному, но порой это случайное оказывается существенным» [4, 43-44]. Результатом такого взаимодействия с социальной действительностью становится неструктурированная совокупность обрывочных сведений, обладающих лишь «силой сцепления» [4, 45].
Если присмотреться, мы увидим, что в общем-то перед нами описание процесса формирования религиозного сознания вне традиционных институтов. Причем масс-медиа играют здесь скрытую определяющую роль, будучи структурным (точнее, аструктурным) условием современной социокультурной реальности в целом. Как известно, в ХХ веке традиционные институты религии и передачи религиозного опыта оказались в кризисе. И потому в настоящее время информация о духовной жизни, получаемая через масс-медиа, имеет чрезвычайно большое значение, воцерковление для многих сейчас начинается именно так. Между тем, посредством современных СМИ религиозное сознание (индивидуальное и массовое) формируется стихийно, «мозаично», что и становится одной из главных причин возникновения качественно нового типа религиозности, уже ввиду исходных условий - аморфной и эклектичной. Силой сцепления, причем очень мощной, здесь выступает мифомышление массовой культуры.
В итоге косвенно, через это мифомышление, а иногда и прямо, когда сакрализуются сами масс-медиа, СМИ начинают выполнять такие не свойственные им изначально функции, как создание и репрезентация картины мира, в том числе и религиозной, хранение и трансляция священного.
Кроме того, массовая культура, ставшая непрекращающимся информационным потоком, размывает религиозное сознание, причем и достаточно стабильное, традиционное тоже. Попытка вовлечь классическую, «высокую» духовность в игру с чудесным (в чудесное, возвышенное) предпринимается, в частности, в современном массовом искусстве, в желтой прессе, в кино и литературе, например, когда какие-либо символы, концепты православия смешиваются с примитивизированной «народной» культурой, суевериями, эзотерическими, оккультными образами и т.д.
Еще раз подчеркнем, что при всей безобидности подобного игрового «блуждания» в религиозных традициях и символах, оно ведет к серьезной социокультурной трансформации – в сознании аудитории начинает доминировать установка, которую можно назвать симулятивной и аморфной (с точки зрения внутреннего мира человека, его ценностей, самосознания) религиозностью. Ее носители охотно соучаствуют в масскультовой игре в чудесное, «божественное». А в целом новая религиозность в СМИ – это хотя зачастую и малозаметный, непроблематизируемый, но все же насыщенный суггестивный фон, оказывающий серьезное воздействие на аудиторию масс-медиа.
И, наконец, из изложенного выше вытекает еще один аспект рассматриваемой нами проблемы. Идеология либерализма в утрированных, мифологизированных ее формах вкупе с господствующими сегодня секулярными ценностями обусловливает такое любопытное социокультурное явление: понятия «масс-медиа», «свобода слова» и другие семантически близкие к ним - сакрализуются, становятся политическими мифологемами и начинают выполнять, по сути, квазирелигиозные функции. Конечно, это происходит не всегда, а лишь тогда, когда эти понятия превращаются в эмоционально окрашенные, практически не подвергающиеся критическому анализу мифологические символы. Если по их поводу уже нельзя высказывать сомнений, и основа социальных, политических благ усматривается в них самих, то в такой ситуации можно говорить о (квази-) религиозном отношении к ним. Во многих странах, где идеология либерализма начинает бытовать как доминирующий в массовом сознании миф, эти понятия-символы, как правило, значат больше, чем традиционные, в том числе религиозные, ценности. Причем это справедливо даже в отношении таких, казалось бы, фундаментальных ценностей, как устойчивость института семьи, уважение к историческому и культурному прошлому, традициям, уважение к чувствам представителей традиционных для данной территории конфессий и так далее. Более того, как показывает опыт последних десятилетий, нередко сакрализованные понятия «свобода слова», символически неотделимые от них «права человека», в частности «право на информацию», и некоторые другие осознанно или бессознательно противопоставляются традиционной религиозной культуре. В таком своем политико-мифологическом виде новая обмирщенная религиозность зачастую входит в противоречие или даже конфликт с религиозностью традиционной, концентрирующей в себе наиболее устойчивые ценностные установки.

Литература
1. Рыжов Ю.В. Ignoto Deo: Новая религиозность в культуре и искусстве // http://www.binetti.ru/studia/ryzhov_11_2.shtml
2. Зиновьев А.А. Великий эволюционный перелом // Зиновьев А.А. Запад. – М.: «Эксмо», 2003. – 512 с.
3. Розин В.М. Мистические и эзотерические учения и практики в средствах массовой информации // Общественные науки и современность. 1997, № 3. с. 44-54.
4. Моль А. Социодинамика культуры. – М.: Издательство ЛКИ, 2008. – 416 с.