Рейтинг
Порталус

С ТЮРБАНОМ ПО ЖИЗНИ

Дата публикации: 19 декабря 2014
Автор(ы): Ирина Глушкова
Публикатор: Научная библиотека Порталус
Рубрика: РЕЛИГИОВЕДЕНИЕ
Источник: (c) http://portalus.ru
Номер публикации: №1418992087


Ирина Глушкова, (c)

И от непогоды защитит, и о достатке расскажет

 

Ирина Глушкова

ИНДИЕЦ Дзоши считал себя хорошим человеком. Ему думалось, что для этого у него достаточно оснований - его, вполне добротного ученого-филолога, уважают коллеги по колледжу; он приветлив с женой и детьми; не чурается жизненных радостей, но и не усердствует в чревоугодии (см. "НГ" от 03.04.96) и ублажении плоти; он не лишен проницательности, сочетающейся с разумным подходом к людям и ситуациям, - удачное замужество старшей дочери тому лишнее подтверждение (см. "НГ" от 14.09.96). Размышляя о своих достоинствах, Дзоши был готов продолжить список, если бы его взгляд не упал на только что установленные, еще сохраняющие запах лака, выполненные по индивидуальному заказу стеллажи, где разместились экспонаты его коллекции, и чувство законной гордости осязаемо разлилось по всему телу. Впрочем, Дзоши всегда колебался, когда нужно было провести грань между гордостью и гордыней, и к тому же он вспомнил, что побудило его к собирательству...

Жена вернулась от соседей чересчур проворным шагом и звенящим голосом сообщила, что Каниткары, уже давно собиравшие марки, связанные с морской тематикой, приглашены участвовать в общеиндийском филателистическом салоне в Дели. С Каниткарами семейство Дзоши связывали долгие отношения приязни и доверия, но вместе с тем и некоторое соперничество - не в профессиональном или меркантильном, а в социально-эстетическом плане. Женщины всегда придирчиво оценивали цветовую гамму нарядов друг друга, и когда Сунита, жена Каниткара, привезла из Мадраса густо-лиловое шелковое сари с ярко-изумрудной каймой, Маниша Дзоши не успокоилась, пока не обнаружила в одной из бомбейских лавок карминный жоржет в мраморную россыпь. Дзоши помнил, как напружинился Каниткар, когда они с женой подъехали к дому на только что купленном автомобиле (см. "НГ" от 27.12.97), а сосед как раз выводил за ворота мотороллер. Но в этот раз засвербело в душе у Дзоши.

Проблема была в том, что Дзоши никак не мог придумать, какой же страсти ему отдаться, поскольку страсть обычно не выдумывают - она накатывает внезапно. Дзоши, впрочем, упорства было не занимать, и, то и дело отрываясь от составления таблиц к докладу на международной паремиологической конференции ("Головной убор в пословицах и идиомах: обобщенное, конкретное и неопределенное"), он размышлял, каким может быть объект его собственной страсти. Филателию и фалеристику он отверг сразу - банально; немного подумал над составлением сакрального гербария, отражающего многообразие растительного мира религии и мифологии, но убоялся ботанических премудростей, а также хрупкой недолговечности единиц хранения. Ручки, светильники, подтяжки? - душа не отзывалась, и Дзоши снова углублялся в таблицы: "Сорвать тюрбан означает опозорить; повязать тюрбан - оказать почести; выбросить тюрбан - отрешиться от мира; проиграть тюрбан - утратить спесь; держать тюрбан под мышкой - изготовиться к драке". Основная трудность с таблицами да и с концепцией самого доклада состояла в том, что невыразительное тюркское слово "тюрбан", укоренившееся в международном обиходе, ни семантически, ни стилистически не отражало многообразия типов того, что могло красоваться на голове индийца и что нашло отражение в индийском паремиологическом фонде, а поэтому все конкретное выглядело одновременно и обобщенным, и неопределенным - троичное противопоставление, радовавшее Дзоши точностью и элегантностью, не срабатывало. "Потерять тюрбан значит потерпеть поражение; менять тюрбан - нарушать слово; обменяться тюрбанами - стать назваными братьями; отобрать тюрбан - продемонстрировать превосходство, отобрать тюрбан (совсем другую его разновидность!) - обманом извлекать пользу..." Дзоши опять задумался - получалось, что кроме таблиц необходимо было подготовить и иллюстративный материал, и Дзоши полез в прадедовский сундук, упрятанный в кладовку.

Голову в Индии обматывали с древних времен, и основной причиной этого была изнуряющая жара, сменяющаяся сезоном проливных дождей, поэтому главной функцией головного убора всегда была защитная, причем не только от жгучих лучей солнца или льющихся без просвета потоков воды, но и от ядовитых растений и насекомых, а также от ударов, наносимых в битве. Со временем к защитной функции присоединилась и социальная - по головному убору определяли статус. До сих пор в ходу выражение "тюрбаны восемнадцати каст", где трафаретное для индийского сознания числительное "восемнадцать" (восемнадцать книг "Махабхараты", восемнадцать глав "Бхагавадгиты", восемнадцать обликов Шивы, восемнадцать человеческих пороков и т.д.) - всего лишь субститут идеи множественности; а жреческое сословие, например, подтягиваясь к небесам, при отправлении религиозного культа предпочитало все больше и больше увеличивать высоту наголовных обмотов, подкладывая под них вертикальные предметы. Социальная функция осложнилась эстетической - на тюрбаны пошли шелковые ткани и парча, им стали придавать разнообразные формы, украшать драгоценными камнями, нанизанными нитями жемчуга, перьями птиц. Обилие нюансов возрастало за счет региональной специфики. Бенгалия предпочитала одно, Махараштра - другое, а Бихар и Гуджарат - третье; в некоторых областях форма тюрбана воспроизводила архитектурный колорит макушек местных храмов. Сикхские тюрбаны, прагматично скрывающие длинные, никогда не стриженные волосы мужчин (один из пяти внешних символов принадлежности к сикхской общине), стали сигнализировать конфессиональную принадлежность.

Извлеченный Дзоши тюрбан темно-красного цвета и по форме, и по размеру напоминал колесо от телеги, был похож он и на современные изображения летающей тарелки - такие появились в XVIII в., носили их преимущественно западноиндийские брахманы из подкасты читпаванов. Позже, когда пришли англичане, кто-то из предприимчивых читпаванов - известных фигур в индийской истории - принял христианство, но от символа родовитости и положения не отказался. Впрочем, когда появились автомобили, окружность читпаванского тюрбана стала ужиматься. И вдруг Дзоши осенило: вот, наконец, достойный для коллекционирования объект - здесь дыхание истории, фольклор и ритуал, эстетическая устремленность, взлет фантазии, мастерство исполнения и даже патриотизм! Зычно кликнув жену, Дзоши сообщил ей о своем озарении, удовлетворенно сел за таблицы и быстро довел их до конца - он уже точно знал, как выстроит свой доклад на конференции в Москве. Любовь к классификациям у индийцев в крови - упорядочивается все и по любому признаку, поэтому Дзоши прежде всего выделил две категории - пагри и паготе. Пагри изначально с помощью каркаса задаются стабильная форма, паготе заматываются и выкладываются в причудливые переплетения при каждом употреблении - на особенно изощренный замот уходит до получаса (если это неудобно делать непосредственно на голове, используется колено или деревянная болванка), а каждый новый изгиб ткани обозначается отдельным термином; один край полотнища может торчать хохолком в центре всей конструкции, а второй - спускаться на спину или перебрасываться через плечо - можно и пот утереть. Ширина ткани, идущей на любой из видов, достигает 2,5 метра, а длина доходит до шести. Пагри носили, пока он не терял своего вида, не стирали и не видоизменяли - Дзоши казалось, когда он любовался прадедовским тюрбаном, что он улавливает носом запахи и предыдущих столетий, и своих именитых предков-астрологов при дворе местных правителей. Паготе же отдавали в ежемесячную стирку членам касты красильщиков, которые в отличие от касты простых прачек не только вымывали грязь из полотнища, но и освежали его цвет: в ход шла минеральная краска, затем ткань ароматизировали, вымачивая в настое из стеблей кораллового дерева (Erythrina fulgens) или перекладывая высушенными цветками сафлора (Carthamus tinctorius).

Теперь все свободное время Дзоши проводил в поисках: он обошел всех знакомых и знакомых знакомых, обшарил закрома близких и дальних родственников; по воскресеньям он садился на рейсовый автобус, отъезжал от города на 60-70 км и методично прочесывал деревню за деревней, и не было случая, чтобы он вернулся с пустыми руками. Его уже интересовали не только сами тюрбаны, но и все, что с ними связано. В собственном городе на одной из торговых улиц он с удивлением обнаружил магазин, торгующий несколькими видами пагри и паготе и принимающий заказы на их изготовление по старым рисункам и фотографиям, - коллекция Дзоши существенно пополнилась, но жена стала ворчать по поводу неоправданных расходов. В другом месте он напал на профессионала-виртуоза, владеющего 200 способами повязывания тюрбанов и тратящего на это считанные секунды; его знали во всей округе и обязательно приглашали в случае приезда именитого гостя - так у Дзоши оказалась фотография Раджива Ганди в свежеповязанном виртуозом тюрбане. Иногда Дзоши не выдерживал и упрашивал хозяина какой-нибудь лавки продать ему вывеску, на которой был изображен очередной тюрбан.

Из древних текстов Дзоши вычленил цветовую функцию обмотов - от жары спасал белый цвет, в праздники повязывали желтый, а любовник закручивал на голове черный тюрбан, чтобы слиться с цветом темноты, пробираясь безлунной ночью на тайное место свидания, указанное возлюбленной ("Вот женщина втирает себе в живот белую сандаловую мазь, надевает на пышную грудь пояс, прилаживает ожерелье к круглому бедру: всеми мыслями она уже на пути к любимому"). Кстати, в древности носили тюрбаны и женщины, фигуры красавиц, увенчанных разнообразными обметами, сохранились на древних барельефах и среди скульптур археологических музеев. На всех портретах рани (княгини) Лакшми-баи, одной из героинь и лидеров антибританского восстания сипаев (воинов-индийцев британской армии), вспыхнувшего в Индии в 1857, рисуют ее верхом на скакуне, с оголенным мечом и в тюрбане.

Для московской конференции Дзоши отобрал около десяти экземпляров - ему хотелось показать региональную и социальную конкретность, отраженную в поговорках и идиомах: был тюрбан раджастханских раджпутов и маратхских воинов, тамильских садовников и орисских кузнецов; было несколько экземпляров, называющихся по имени княжеских семейств, введших их в обиход, - гвалиорские тюрбаны семейства Синдхия (их потомки до сих пор играют видную роль в политической жизни Индии), индурские - Холкаров и бародские - Гаэквадов. Каждый надевался по-своему: один плотно надвигался на лоб, другой заламывался на затылок, третий должен был прикрывать одно ухо и оставлять открытым другое; что-то диктовалось общими правилами, а что-то определялось индивидуальным щегольством. Еще Дзоши захватил с собой несколько красных полотнищ-паготе - на подарки: в Индии и в наши дни на официальных церемониях в знак особого почета на голову высокого лица повязывают тюрбан, вот Дзоши и решил приятно удивить организаторов конференции. Чтобы сэкономить место в багаже, один из наиболее объемных тюрбанов Дзоши водрузил на себя и в таком виде спустился по трапу самолета в Шереметьево: встречавшая его коллега, Ирина, равнодушно смотрела мимо.

По завершении конференции Дзоши удалось вырваться на два дня в Санкт-Петербург, и там, в Эрмитаже, он полчаса простоял перед "Мадонной Литтой" Леонардо да Винчи. Впрочем, не он один, но все-то умилялись умиротворенностью образа младенца, припавшего к упругой груди, а он, Дзоши, восторженно рассматривал головной убор мадонны - тюрбан из газовой ткани со спущенным концом, через который просвечивала чувственная женская шея. Тогда-то Дзоши и подпитался новой идей - проследить хотя бы некоторые вехи становления моды на тюрбан в Европе, и выяснил, что с жаркого Востока идею тюрбана принесли крестоносцы, что тюрбаны были в фаворе при дворах Франции и Бургундии, потом пропали и снова возникли после наполеоновского похода в Египет, а потом опять вернулись во время второй мировой войны. С чувством глубокой признательности он воспринял подарок Ирининой мамы - поношенную чалму, сшитую из двух шерстяных шарфов, - писк зимней моды среди русских женщин в 70-е годы.

В Индии же тюрбан был незаменим как тайник - в нем прятали деньги и драгоценности, переносили любовные послания и секретные донесения. До сих пор в засушливых районах Индии - например в Раджастхане, где летняя жара достигает плюс 50, под намотанный тюрбан, называемый сапхой, подкладывают разрезанную луковицу, оттягивающую неимоверный жар от головы. Дзоши не без усмешки вспомнил один из анекдотов про Бирбала, хитроумного министра при императоре Акбаре. Как-то с базара стал пропадать хлопок, но воров найти не могли. И тогда Бирбал призвал к себе торговцев-посредников и сказал: "Про кражу и толковать нечего, нам уже все известно. Воры даже в тюрбанах хлопок прячут! Ну не дурни ли?" Услыхав эти слова, трое из присутствовавших не утерпели и огладили рукой тюрбан - не пристал ли кусочек хлопка, тем самым выдав себя.

Дзоши не ожидал, что случайно стимулированное коллекционирование выльется в тревожную страсть, перехватывающий дыхание азарт и вдумчивое познание не только своего, родного, но и чужого. Начав с чисто индусских обмотов, Дзоши постепенно стал приглядываться и к национальным убранствам других народов, а приняв решение, не поленился разослать письма с просьбами в разные уголки земного шара. Любивший во всем завершенные контуры, он вплотную занялся соединением материального и духовного, формы и слова: рядом с каждым экспонатом укреплялись таблички с научным комментарием и фольклорными иллюстрациями. Поджидая Каниткара, который еще не видел новых стеллажей, он склонился над плотным листом бумаги, раздумывая, как бы удачнее транскрибировать алфавитом деванагари две русские пословицы; они как раз были связаны с поразившими его впечатлительную натуру русскими женскими головными уборами и зафиксировались в памяти благодаря чеканной ритмике, отсутствующей в индийских паремиях, и непривычной для его слуха аллитерации. Дзоши был убежден, что его коллекция и эстетически, и концептуально выиграет от кросс-культурных параллелей, и старательно вывел - "Вот тебе кокуй, с ним и ликуй" - так говорили на Руси вышедшей замуж молодке, а потом, с передышкой, - "Не рада баба повою, рада б покою". Конечно, ни кики (кикибала, кикиболка), ни сороки, ни повоя (повойничек), ни даже простенького кокошника ему пока раздобыть не удалось, но вот красуются же, изумляя любопытствующих, монгольский малахай и еврейская кипа, киргизский борик и турецкая феска, туркменская тюбетейка и вьетнамский нон, плетенный из высушенных полосок сыти. Вот сванка и даже кепка-аэродром, чем-то напомнившая прадедушкин пагри - ее Дзоши отхватил на одном из московских рынков, когда Ирина объяснила, что это вроде как национальный убор, причем не купил - она была на голове у продавца, а поменялся, достав из портфеля ткань, соорудив на голове торговца тюрбан по-марварски и объяснив, что марвари - самые удачливые торговцы Индии. Раздобыть бы фригийский колпак, размечтался Дзоши, но тут жена постучала в дверь и пропустила в комнату соседа.

Опубликовано на Порталусе 19 декабря 2014 года

Новинки на Порталусе:

Сегодня в трендах top-5


Ваше мнение?



Искали что-то другое? Поиск по Порталусу:


О Порталусе Рейтинг Каталог Авторам Реклама