Окончательное вхождение Дагестана в состав России совпало с периодом укрепления российской государственности, а также буржуазными реформами, результатом которых стало дальнейшее политическое, экономическое и культурное развитие страны.

Во второй половине XIX в. основной проблемой Российского государства на Северо-Восточном Кавказе, в частности в Дагестане, явилось введение народов, ранее воевавших против России или не входивших в ее административные структуры, под управление государственной власти Российской империи. Коренное население Дагестана столкнулось с необходимостью прохождения адаптационного периода в условиях единой российской экономики, социально-политической сферы и культуры.

Военное поражение горцев в Кавказской войне вовсе не означало всестороннего проигрыша: они остались свободны от большей части налогов, не привлекались к воинской повинности, и, наконец, здесь была введена система административного управления и суда, "сообразного с духом, нравами и обычаями разноплеменного горского населения" ¹. Это был компромисс между дагестанской национальной традицией и имперскими интересами.

Вторая половина XIX в. при полной внешней безопасности в составе России много дала для развития Дагестана: строительство железной дороги и порта, новых городов и предприятий, сети дорог и мостов, совершенствование сельскохозяйственного производства, проникновение европейского влияния через светское образование и культуру. Упрочение власти Российской империи было построено на учете национальных, этнических и религиозных особенностей Дагестана, постепенном втягивании его в русло экономической политики России, которая во второй половине XIX в. вступила на путь капиталистического развития. Это был огромный шаг вперед, разрушивший основу феодальной раздробленности и патриархальной замкнутости Дагестана.

К середине XIX в. после окончательного присоединения к России Дагестан в культурном отношении, в светском, европейском понимании этого слова, был отсталой окраиной царизма. По данным переписи 1897 г., грамотность населения Дагестана составляла 9,2%. При этом следует отметить, что в республике сложилась своя собственная система образования и науки на арабском языке и на языках народов Дагестана на основе арабской графики (аджам). Это противоречит установившемуся в досоветское и советское время взгляду на уровень духовного развития дагестанского общества, который строился на принципах принижения действительного состояния духовной культуры народов Дагестана. Такое отношение было связано с общей тенденцией отношения государственной власти к признанию прогрессивных идейных

Гасанов Магомед Магомедович - доктор исторических наук, профессор Дагестанского государственного университета.

традиций в дореволюционной истории духовной культуры горцев. В то же время очевидно, что там, где нет преемственности, нет и традиции.

Арабская письменность, как и любая другая, служила не только религии - она стала основой возникшей местной дагестанской письменности, с которой были связаны все культурные достижения народа. Поэтому в указанных вопросах необходимо избегать утвердившегося в советское время отношения к культурному наследию горцев. Как отмечает академик РАН Г. Г. Гамзатов: "В области истории культуры народов Дагестана трудно найти аспект, более запутанный, чем определение места восточных влияний в культурном прошлом и в генезисе дагестанских литератур. Решение проблемы нередко сводилось к подмене научного поиска и исследования живого материала простейшим постулированием тезиса, игнорирующего всякую положительную роль арабской культуры в судьбах литературы Дагестана или объявляющего его исключительно реакционным. Такая оценка принималась как очевидная, не нуждающаяся в доказательствах и не подлежащая сомнению порой весьма серьезными исследователями" ². Во всем этом проявлялось незнание или затушевывание действительного состояния научной и философской мысли, системы образования в дореволюционном Дагестане, которое строилось на упрощенном понимании классовости ³.

Сказанное в полной мере относится и к соотношению ислама и культуры в дореволюционном Дагестане. Ислам являлся не только идеологической основой духовной культуры, но и господствующей формой этой культуры, которая пустила достаточно глубокие корни в образ жизни, общественный и семейный быт, многие традиции и обычаи народов Дагестана.

Вполне естественно поэтому, что система образования, которая господствовала до присоединения Дагестана к России и оставалась основной после вхождения его в ее состав, была конфессиональной, мусульманской. Причем в Дагестане она получила большое развитие. В крупных аулах насчитывалось по несколько религиозных школ, которые служили важнейшим очагом религиозного воспитания и обучения. К середине XIX в. Дагестан был основным центром мусульманского образования на Кавказе, что говорит о наличии здесь солидной научной, философской и общественно-политической мысли.

При этом следует подчеркнуть, что в дагестанском конфессиональном образовании существовала традиция отправки детей для получения духовного образования в иноязычную среду. При этом происходило не только языковое и культурное взаимопроникновение различных народов, но и формировались крепкие корни межэтнических связей народов Дагестана.

Вместе с тем, выступая против нигилистического отношения к культурному наследию, мы далеки от идеализации религиозной системы образования, при которой, по выражению Ф. Энгельса, "память детей забиваете непонятными догматами и различными теологическими тонкостями, сектантская нетерпимость и фанатическое ханжество развиваются с ранних лет, а умственное духовное и нравственное развитие остается в позорном пренебрежении" ⁴.

Дореволюционная официальная статистика не дает четкой информации о состоянии религиозного образования в течение всей второй половины XIX века. Данные, представлявшиеся начальниками округов и находившие отражение в ежегодных обзорах Дагестанской области ⁵, не дают полной картины не только деятельности, но и численности этих школ. Так, выдающийся исследователь языков народов Дагестана, академик П. К. Услар считал, что "если об образовании народном судить по соразмерности числа школ с массою народонаселения, дагестанские горцы в этом отношении опередили даже многие просвещенные европейские нации. Учение доступно каждому горскому мальчику. В каждом ауле найдутся один, два человека, которые учат детей читать и писать из-за куска хлеба; при каждой мечети находятся школы, где желающим учиться можно продолжать свое учение. Можно сказать, что в Дагестанской области нет почти ни одного селения, в котором при мечети у кадия или муллы не обучалось бы арабскому языку от трех до пятнадцати и более учеников. Едва ли где в мусульманском населении всего Кавказа до такой степени развито изучение арабского языка и духовной литературы на этом языке, как в Дагестане"⁶.

Это писалось в 60-х гг. XIX в. человеком, многие годы посвятившим изучению Дагестана и достаточно хорошо его знавшим. Хотя данная характеристика и не содер-

жит статистических сведений о примечетских школах, она дополняет картину, которую исследователь может составить по другим источникам о состоянии религиозного образования в Дагестане во второй половине XIX века.

По данным обзора Дагестанской области, в 1892 г. в Дагестане насчитывалось 646 мусульманских примечетских школ с 4306 учащимися, 15 школ - при еврейских синагогах, в которых обучалось 252 чел., и две православные церковно-приходские школы в Темир-Хан-Шуре и Порт-Петровске со 169 учащимися⁷.

С вхождением Дагестана в состав России начинается новый период истории просвещения горских народов. Он характеризуется появлением светских учебных заведений, где выходцы из местной верхушки стали обучаться основам современных знаний, проходить предварительную ступень, необходимую для подготовки к последующей службе в местном военно-административном аппарате, в различных сферах хозяйственной, культурной и другой деятельности. К середине 90-х гг. XIX в. в восьми округах Дагестанской области из девяти (кроме Гунибского) функционировали сельские или слободские школы. В большинстве своем это были одноклассные школы с небольшим числом учащихся. В четырех из восьми школ, существовавших в сельской местности в 1896 г., количество учащихся не превышало 20 - 25 человек. Общее число учащихся во всех сельских и слободских школах Дагестана составило в 1896 г. 372 чел., в том числе девочек - 34. Если в целом по области одна школа приходилась в этом году на 37750 чел. и один учащийся - в среднем на 628 чел., то в сельской местности одна школа приходилась на 71695 чел., а один учащийся - более чем на 1540 человек. К концу 90-х гг. XIX в. в сельской местности Дагестана открылись еще четыре школы: в Маджалисе, Каякенте (Кайтаго-Табасаранский округ), Гунибе (Гунибский округ) и Карабудахкенте (Темир-Хан-Шуринский округ).

К исходу XIX столетия в Дагестане имелось 26 русских школ, из них 14 школ в городах и 12 - в сельской местности. Средних школ было две - обе в областном центре Темир-Хан-Шуре. Во всех 26 школах области обучалось 1896 учащихся, из них 495 девочек. В сельской местности Дагестана, где проживало около 95% населения области, обучением в школах было охвачено всего 493 ребенка обоего пола, или менее 26% от общего числа учащихся. В сельских школах обучалось всего 25 девочек ⁸.

Более сорока лет потребовалось правительству после окончательного присоединения Дагестана, чтобы открыть 12 небольших школ для более чем полумиллионного сельского населения области ⁹. Такая политика препятствовала проникновению передовой русской культуры на национальные окраины.

Архивные материалы свидетельствуют о том, что население Дагестана проявило большой интерес к образованию. Это видно как из многочисленных ходатайств в адрес областной администрации и дирекций учебных заведений с просьбой о принятии детей на учебу, так и из рапортов начальников округов военному губернатору Дагестанской области.

Главным тормозом на пути просвещения горских масс являлась политика царского правительства. На народное образование российская администрация выделяла незначительные средства, и основная тяжесть расходов на школьное строительство и содержание школ перекладывалась на плечи населения. Горцы Дагестана, и без того изнывавшие под двойным гнетом, были не в состоянии взять на себя еще и расходы на развитие образования. Согласно далеко не полным официальным данным, в 1900 и 1901 гг. в приеме во Владикавказское реальное училище было отказано 75 процентам подавших заявления дагестанцев ¹⁰, а в Бакинское реальное училище из 13 подавших заявления было принято только 6 человек ¹¹.

Население Дагестана проявляло огромное желание получить светское образование. Уже тогда такая возможность рассматривалась многими горцами как необходимость для профессионального и служебного роста. Поэтому в архивных источниках встречаются многочисленные обращения сельских обществ Дагестана с просьбой открыть в их селе светскую школу. Чаще всего такие обращения оставались без ответа или отклонялись. Так было отказано в строительстве школ в таких крупных селах Дагестана, как Кумух, Хунзах, Хаджал-Махи и Леваши" ¹².

Как и на других окраинах царской России, материальное положение учителя дореволюционной дагестанской школы было крайне тяжелым. Тот же Услар отмечал, что "звание сельского учителя материально есть самое неблагодарное. Этому званию

могут посвятить себя люди, отказавшиеся от честолюбия, от надежды повыситься - люди, дорожащие скудным куском хлеба и уверенностью, что завтра пройдет для них так же безмятежно, как и сегодня" ¹³. Даже в конце XIX в. в светских школах Дагестана почти не было преподавателей из числа местного населения. Учителей было крайне мало, и это обстоятельство сказывалось на работе школ, создавало текучесть учительских кадров. Русский учитель в горах встречался с большими трудностями. Незнакомая обстановка, незнание языка местного населения, его настороженность и недоверие, которые подогревались реакционным духовенством, затрудняли работу учителя, мешали его общению с горцами. Далеко не все могли выдержать и связанные с материальными трудностями испытания. Однако те, кто в суровых условиях гор честно и добросовестно служил благородному делу народного просвещения, пользовались глубокой и искренней любовью местного населения ¹⁴.

В целом система народного образования Дагестана, сложившаяся в условиях военно-народного управления, свидетельствовала о том, что развитие школьной сети проходило непросто. Обучение в школах, будь то реальное училище, прогимназия, городское или сельское училище, проводилось по учебным планам и программам, которые утверждались для каждого вида учебного заведения соответствующими инстанциями, ведавшими вопросами просвещения, с учетом местных специфических условий Дагестана. Система народного образования была далека от совершенства, но намного прогрессивнее той, что существовала в Дагестане до его присоединения к России. Прогресс был особенно очевиден при сравнении с религиозными школами. Светское образование, получаемое в учебных заведениях Дагестана, способствовало всестороннему развитию горного края в условиях нахождения его в составе России.

Особое место в истории дагестанского просвещения второй половины XIX в. занимают школы, открытые в 1865 - 1867 гг. в Хунзахе, Кумухе и Гунибе для обучения горцев грамоте на родных языках по алфавитам, разработанным выдающимся исследователем кавказских языков Усларом, который при участии своих помощников Айдемира Чиркеевского и Абдуллы Омарова составил алфавиты, создал буквари на аварском и лакском языках. Позднее были подготовлены сборники сказок, пословиц, песен.

В 1867 г. школы были закрыты. Недостаточная материальная поддержка и отношение официальных властей были, однако, не единственной причиной недолгого существования школ. Попытка распространения письменности на родных языках вызвала отрицательную реакцию, а то и прямое сопротивление реакционного духовенства, которое усмотрело в этом, как указывалось в отчете начальника области за 1869 г., "большую опасность для своей профессии", отнеслось к нему весьма враждебно "и тайно старалось противодействовать распространению в народе новой грамоты" ¹⁵.

Царские власти понимали, что для окончательного усмирения горцев недостаточно одной военной силы, нужно было еще "примирить местные умственные, религиозные и бытовые особенности края с общими духовными интересами России". В этом царизму должна была помочь школа. Генерал Клюке фон Клюгенау, командовавший царскими войсками, действовавшими против горцев, писал в 1844 г.: "Следует в будущем обращать внимание на образование туземного населения, так как это, без сомнения, долгий и трудный, но, тем не менее, неизбежный и достойный путь к утверждению нашей власти в Дагестане" ¹⁶.

Во второй половине XIX в. представители горской молодежи получили доступ в высшие учебные заведения Москвы, Петербурга, Харькова. В 1869 г. выпускники Ставропольской гимназии А. Келеметов, М. Далгат, М. Арабилов были направлены соответственно в Харьковский и Московский университеты и Петербургскую медико-хирургическую академию. Келеметов в 1874 г. окончил юридический факультет Харьковского университета, а Магомет Далгат был направлен из Московского университета в Германию, где окончил курс в Вюрцбургском университете. В 1880 г., окончив курс в Петербургском горном институте, возвратился в Дагестан инженер Магомед Омаров, который также был выпускником Ставропольской гимназии. В 1870-х гг. 5 выпускников этой гимназии были направлены в военные училища; несколько человек - в Петербург, в Институт путей сообщения и Технологический институт. Стипендиатами Дагестанской области в Московском высшем техническом училище были с 1885 г. Илья Анисимов и Гирей-Гаджи-Магомед Гасанов. Пир-Али Эмиров и Дауд Бутаев являлись стипендиатами Петровской сельскохозяйственной академии. В 1889 г. по-

ступили в Петербургский университет успешно окончившие Ставропольскую гимназию Башир Далгат и Владикавказскую гимназию Алимирза Гасанов ¹⁷.

В 1890-х гг. число молодых дагестанцев, которым удавалось продолжить образование в высших учебных заведениях, увеличилось незначительно. Это объясняется не только малочисленностью горцев в средних учебных заведениях, но и в огромной степени материальными трудностями, с которыми они встречались в процессе обучения в вузе. Стипендиальный фонд, создававшийся за счет "общественных штрафных средств" области, был мизерным. А за учение в вузе студент должен был вносить не менее ста рублей в год. Естественно, только обеспеченные родители могли содержать своих детей в столице и других крупных городах.

Итак, после присоединения к России в Дагестане существовали и параллельно развивались школы двух типов: светские, в которых обучение проводилось на русском языке, религиозные мусульманские и горско-еврейские с преподаванием на арабском и древнееврейском языках. Если главное назначение школ первого типа, то есть русских, сводилось к подготовке из представителей местной верхушки чиновников царского военно-административного аппарата и к содействию русификации края, то религиозные школы были призваны укреплять устои мусульманской и иудейской религий. В конце века в городах области открылись также три православные церковно-приходские школы. Общим между школами первого и второго типа являлось то, что они, как и вообще просвещение в царской России, носили классовый характер. Школы были недоступны большей части горских детей. Об этом свидетельствует тот факт, что в школах обоих типов в начале XX в. обучалось примерно 7,5% всех детей школьного возраста.

Состояние школьного образования в Дагестанской области к концу XIX в., несмотря на определенные положительные сдвиги, продолжало оставаться неудовлетворительным. Свидетельством этому являлась низкая грамотность населения Дагестана, которая, по данным первой всеобщей переписи 1897 г., лишь немногим превышала 9%. По тем же данным грамотность Населения, считавшего родными кавказские языки, составляла всего 7,8%. Знавших же русский язык в Дагестане насчитывалось 13 236 чел., или 28,7% от общей численности грамотного населения. Среди грамотных дагестанцев этот процент был в несколько раз ниже - всего 7,1% ¹⁸.

Но, несмотря на то, что число школ и учащихся было незначительным, создание системы светского образования в Дагестане было огромным шагом вперед и объективно имело прогрессивное значение в дальнейшем духовном развитии народов Дагестана.

Примечания

1. Российский государственный военно-исторический архив (РГВИА), ф. 38, оп. 7, д. 379, л. 161.

2. ГАМЗАТОВ Г. Г. Формирование многонациональной литературной системы в дореволюционном Дагестане. Махачкала. 1978.

3. АБДУЛАЕВ М. А. Преемственность культурного наследия народов Дагестана (Историография вопроса). В кн.: Историография истории Дагестана досоветского периода. Махачкала. 1986, с. 101.

4. МАРКС К., ЭНГЕЛЬС Ф. Сочинения. Т.2. М. 1958, с. 345.

5. С 1892 г. обзоры Дагестанской области стали издаваться в г. Темир-Хан-Шуре.

6. УСЛАР П. К. Этнография Кавказа. Абхазский язык. Тифлис. 1887, с. 3 - 4.

7. Обзор Дагестанской области за 1892 г. Темир-Хан-Шура. 1893, с. 62.

8. Подсчитано автором по данным "Обзора Дагестанской области за 1899 г.". Темир-Хан-Шура. 1900.

9. КАИМАРАЗОВ Г. Ш. Очерки истории культуры народов Дагестана. М. 1971, с. 68.

10. Центральный государственный архив Республики Дагестан (ЦГАРД), ф. 2, оп. 2, д. 134, л. 4.

11. Там же, л. 5.

12. Там же, ф. 126, оп. 2, д. 70, л. 108.

13. УСЛАР П. К. О распространении грамотности между горцами. Тифлис. 1870, вып. III, с. 9.

14. КАИМАРАЗОВ Г. Ш. Ук. соч., с. 74.

15. КОЗУБСКИЙ Е. И. К истории народного образования. ССКС, с. 226.

16. Дагестанский сборник. Темир-Хан-Шура. 1902, с. 190.

17. КАИМАРАЗОВ Г. Ш. Ук. соч., 84 - 85; ГАДЖИЕВ В. Г. Роль России в истории Дагестана. М. 1965, с. 325.

18. Первая перепись населения Российской империи 1897 г.: Дагестанская область. СПб. 1905, с. 12 - 13.