Рейтинг
Порталус

О РУССКИХ БАНКАХ И РУБЛЕ

Дата публикации: 03 марта 2021
Автор(ы): А. К. КИРИЛЛОВ
Публикатор: Научная библиотека Порталус
Рубрика: ЭКОНОМИКА РОССИИ
Номер публикации: №1614768869


А. К. КИРИЛЛОВ, (c)

В журнале "Вопросы истории" опубликована статья А. И. Амосова "Эволюция денежной системы России" (2003, N 8). На неполных трех страницах автор изложил весь отрезок времени от Александра II до революции 1917 года, где содержатся сомнительные утверждения. Так, реформы Александра II, а позднее - С. Ю. Витте, оказываются происками "враждебной интересам России финансовой власти" (с. 94), а единственный луч света в истории российской финансовой истории пореформенного периода - это Александр III, устранивший от власти прозападных коррупционеров, "проведший" вторую промышленную революцию и облегчивший жизнь крестьянам; в конце же концов "враждебная самодержавию прозападная часть финансовой власти" (с. 94) смогла все-таки погубить Россию, навязав ей золотой стандарт.

Рассмотрим самые основные положения статьи.

Критически характеризуя реформы Александра II, и в частности - крестьянскую, Амосов противопоставляет их развитию в тот же период США, где "без социальных жертв и потрясений" развернулось "бурное строительство" и развитие производства (с. 92). Непонятна претензия на первооткрывательство, когда автор рассказывает, что по реформе 19 февраля 1861 г. "никто и не думал делиться с крестьянами правами собственности", но еще более загадочна логика, по которой из этого делается вывод, что суть реформ Александра II - дележа "денежной властью с коммерческими банками и западными кредиторами". Более того - реформами 60-х годов XIX века Александр II, оказывается, усилил "влияние прозападных кругов, враждебно настроенных и к самодержавию, и к развитию русского капитализма" (с. 98). Но известно, что не было в России накануне реформы Александра II свободы непосредственных производителей, а значит, и не могло быть и такого бурного промышленного развития, как на севере Соединенных Штатов, а заодно убедиться в критической оценке советской историографией сохранившихся по крестьянской реформе пережитков, как и в том, что, несмотря на все пережитки, отмена крепостного права сняла самый острый политический вопрос, одновременно открыв возможность капиталистического роста. Поэтому именно крестьянская реформа, а совсем не банковская, стала ключевым событием.

Банки дореформенные и пореформенные - один из основных сюжетов в разбираемой статье. Критике банковской системы, созданной в результате реформ конца 50-х - начала 60-х годов, автор отводит почти страницу. По Амосову, к концу 50-х годов XIX века в России действовала "достаточно стройная система контролируемых государством банков: Ассигнационный банк - эмиссия и размен денег, Коммерчес-

стр. 171


кий банк - торговые кредиты; Заемный банк - земельные кредиты; Приказы общественного призрения и сохранения казны - земельные кредиты, депозитарное обслуживание (типа Сбербанка) и т. п." (с. 92 - 93). Что разумеет автор под "и т. п.", ведь иных государственных кредитных учреждений не существовало? Еще большее недоумение вызывают доселе науке неизвестные "Приказы общественного призрения и сохранения казны". По-видимому, здесь Амосов объединил Приказы общественного призрения (существовавшие в губернских городах) 1 и Сохранные казны (в Москве и Петербурге).

Познакомимся с этой "стройной системой" поближе. Начать с того, что из всех перечисленных только Коммерческий банк имел основной задачей кредитование путем учета и подтоварных ссуд - то есть соответствующий капиталистическому развитию страны предпринимательский кредит. Остальные же учреждения занимались ссудами под населенные имения в зависимости от числа душ в них - иными словами, оказывали сословный дворянский кредит 2 . Но даже и названные две операции Коммерческого банка составляли у него в сумме от 10 до 25 млн. руб. в год, тогда как вклады превышали 200 миллионов. Основную их часть Государственный коммерческий банк передавал в Заемный, у которого они составляли основу пассива. Сам же Заемный банк более 80% этих средств отдавал в долг государственному казначейству, а остальное - в долгосрочные ссуды (помещикам) 3 . Таким образом, отрицать наличие системы нельзя. Но по сути своей это не капиталистическая банковская система, а система государственных займов и, заодно, поддержки дворян. В это же время предприниматели страдали от нехватки свободных капиталов, особенно острой в провинции, поскольку сфера действия основных кредитных учреждений почти не выходила за пределы столиц. Исключение составляли Приказы общественного призрения, однако для них кредитная деятельность являлась второстепенной, так что значительных оборотов они не достигали. В итоге в стране ощущалась острая нехватка кредита; сохранялось развитое ростовщичество.

"Стройность" кредитной системы наглядно проявилась в 1857 - 1859 годах. В связи с военными расходами правительство тогда допечатало деньги, которые вернулись к нему же в банки. Если на начало 1855 г. общая сумма вкладов во все государственные кредитные учреждения составляла 873 млн. руб., то через два с половиной года - 1276 млн; при этом сумма кассовой наличности выросла на порядок, достигнув к середине 1857 г. 140 млн. рублей 4 . Банки не знали, куда девать капиталы! Именно поэтому, "для устранения предвидимых для банковых установлений ущербов от скопления весьма значительных капиталов, которым установления сии по свойству их оборотов не могут доставить надлежащего движения", и была с 20 июля 1857 года понижена ставка по частным вкладам с 4 до 3% 5 , что и повлекло опок вкладов. Причем подобная операция проводилась не впервые - аналогичное понижение (с 5 до 4%) уже имело место в 1830 году 6 . "Стройная система" не в состоянии была производительно распоряжаться капиталами вкладчиков, то есть выполнять свою основную задачу!

Но вернемся к статье, в которой утверждается, что эта система заслужила ненависть "молодых финансистов" тем, что не позволяла спекулировать, из-за чего они ее, проигнорировав "принципы "честной конкуренции"", разрушили и ограбили вкладчиков (с. 93). Непонятно, на чем основано утверждение Амосова о том, что вкладчикам вернули лишь часть их денег; новый Государственный банк в полном объеме принял на себя долги не только Коммерческого банка, своего непосредственного предшественника, но и всех вообще дореформенных государственных кредитных учреждений. Погашение долгов старых банков тянулось до 1886 года. Вкладчикам предоставили выбор: перевести свои вклады в госзаймы (приносящие 5% годовых), забрать их (чтобы вложить, например, в акции) или сохранить в виде вкладов с понижением ставки (с 3 до 2%) 7 . Едва ли это можно назвать грабежом. Зато готовность государства доплатить целых 3% за перевод вкладов до востребования в более долгосрочные государственные займы еще раз свидетельствует об "эффективности" дореформенного кредита. Необходимости в такой операции не возникло бы, если бы банки не сочетали вклады до востребования с выдачей долгосрочных ссуд помещикам и займами средств государственной казне.

стр. 172


Итогом всех этих нехороших действий, пишет далее автор, стала коммерциализация кредитной системы (с. 93), из-за чего последняя принялась за спекуляции, игнорируя вложение средств в промышленность. На самом деле, во-первых, прежняя банковская система совсем не была "коммерциализована". Коммерческие банки появились параллельно с государственной системой. Что же касается последней, то она сохранилась и упрочилась: появился Государственный банк, ставший не просто крупнейшим коммерческим банком (учреждением, оказывающим банковские услуги населению), но и проводником государственной экономической политики. Изменение государственного участия в кредитном рынке выразилось лишь в уходе государства из ипотеки - вплоть до 1882 г., когда появился Крестьянский, а вслед за ним и Дворянский банка. Но земельные банки по определению не занимаются вложением средств в промышленность, на отсутствие чего сетует Амосов! Где же здесь злокозненные последствия "коммерциализации"? Во-вторых, если банки "игнорировали" промышленность, то откуда же взялись монополии конца XIX- начала XX века - или Амосов считает выдумкой содержание известных монографий В. И. Бовыкина о финансовом капитале в России?

Нехватка капиталов в России в пореформенный период действительно существовала, но во второй половине XIX - начале XX века она не появилась, а ослабла! И произошло это благодаря свободному развитию негосударственных банков, развернувшемуся начиная с 1860-х годов не только из-за общего подъема экономики, но и благодаря реформам "молодых финансистов". Основу реформ составило сокращение государственного надзора путем принятия типовых уставов и расширения полномочий банков. Исчез, к примеру, такой анахронизм, как точное определение в банковском уставе ставок, которые банк может предлагать своим клиентам по займам и по вкладам. К тому же, если раньше дело по ходатайству местного купечества об открытии банка могло тянуться десятилетиями без гарантии на успех, то теперь необходимые документы стали утверждаться в среднем примерно за год. Благодаря новой политике полтора десятка чахлых, лишенных инициативы местных банков, составлявших дореформенную систему негосударственного кредита, превратились к первой мировой войне в несколько десятков крупнейших акционерных коммерческих, несколько десятков акционерных земельных, несколько сотен городских общественных банков, тысячу обществ взаимного кредита, не говоря уже про городские кредитные общества, городские и акционерные ломбарды, банкирские дома 8 ... И вся эта система охватывала не только, как прежде, столицы (и в незначительной степени - губернские города), а всю страну. Очевидно, что развитие банковской системы в России даже при нехватке капиталов и господства ростовщичества может рассматриваться как положительное для развития народного хозяйства.

Амосов подвергает критике золотовалютную реформу С. Ю. Витте. Реформа эта в значительной степени имела технический характер и была подготовлена ходом развития денежной системы России, поэтому нередко практикуемая трактовка ее как центрального события всей финансовой жизни России рассматриваемого периода, действительно неточна. Но еще меньше соответствует действительности изложенная Амосовым. Начать с того, что, всячески превознося денежную реформу Е. Ф. Канкрина 9 , автор умудряется противопоставить ее не только действиям министров 50 - 80-х годов XIX в., но и реформе Витте. Между тем, реформы Канкрина и Витте одинаковы по своей сути. Со времени появления в России бумажных денег страна дважды к началу XX в. оказывалась перед лицом их обесценения вследствие затыкания бюджетных дыр с помощью печатного станка (сначала при Екатерине II и Александре I, затем во время Крымской войны). Каждый раз правительство начинало борьбу за восстановление курса рубля путем сокращения бумажных денег, руководствуясь вполне очевидной логикой: раз увеличение массы вызывает падение курса, то для подъема курса нужно массу убавить. Неправильность этой логики, являющаяся прописной истиной в начале XXI века, совсем не была таковой в середине XIX-го. Тем более, что свободный размен ассигнаций на драгметаллы производился в то время всеми ведущими державами и считался столь же неотъемлемым для уважающего

стр. 173


себя государства, как и своевременная оплата долговых обязательств. Поэтому все вновь назначенные министры финансов оказывались под давлением не только экономических потребностей страны, но и политических запросов двора. Как бы то ни было, со временем правительство убеждалось, что простая математическая логика в экономике не действует, отказывалось от мысли восстановить прежний курс ассигнационного рубля и признавало установившийся, взамен старых ассигнаций, выпуская новые. Таким образом, свободный размен восстанавливался путем девальвации при устойчивом государственном бюджете. Первый круг этой гонки за свободным разменом замкнул Канкрин, привязавший новый рубль к традиционному серебру. Второй - Витте 10 , использовавший золото ввиду неустойчивого положения цен на серебро в последней четверти XIX века.

Обеспеченность ассигнаций золотом по реформе Витте действительно оказалась выше, чем в других странах. Выпуск до 600 млн. руб. предписывалось обеспечивать в размере 50%, свыше - 100% (то есть объем необеспеченных бумажек не мог превосходить 300 млн). Поначалу золотое обеспечение даже превышало объем ассигнаций, достигая 168% 11 . Однако, во первых, то была плата за восстановление доверия к рублю, подрывавшегося в течение большей части XIX века. Целью реформы Витте ведь не было сделать рубль "конвертируемым", как пишет Амосов. Русские деньги и без того запросто обменивались на любую иностранную валюту, котируясь на всех основных биржах (что служило основой постоянных спекуляций, столь красочно описанных в воспоминаниях Витте). Поэтому оценка золотого стандарта как системы, ориентированной на обслуживание внешней торговли, просто не соответствует действительности. Что действительно стало итогом реформы Витте, так это повышение доверия к российской валюте, позволившее в конце XIX - начале XX вв. повысить приток иностранных капиталов в Россию. Во- вторых, рассуждая о высоком золотом обеспечении, надо учитывать, что выпуск ассигнаций быстро нарастал, так что уже в 1905 г. предписанное законом соотношение оказалось нарушено, и только в пожарном порядке заключенные зарубежные займы спасли висевший на волоске свободный размен. Так что ни о каком "сжатии денежной массы" (с. 94) (в чем Амосов упрекает Витте) говорить не приходится.

Доказывая разрушительное действие займов, привлеченных золотой валютой Витте, автор разбираемой статьи приводит устрашающую цифру в 482 млн. руб., которые России в начале XX в. приходилось ежегодно выплачивать по долгам (с. 95). По-видимому, говоря о России, автор имеет в виду государственный бюджет. Здесь публицист начала XX в. (у которого заимствована цифра) несколько неточен: на 1913 г. платежи российского бюджета по займам, как указывает Ю. А. Петров со ссылкой на официальный "Ежегодник Министерства финансов", составляли 424 млн. руб. 12 . Но главное - эта цифра никак не характеризует реформу Витте! Во-первых, потому что главное не сколько по займу приходится платить, а окупается ли он. Не секрет, например, что одним из крупнейших мировых должников являются приводимые Амосовым в качестве образца США. Однако никто не говорит на этом основании о близком крахе Америки - потому что из привлекаемых капиталов американцы умудряются извлекать больше выгоды, чем платят по займу. Во-вторых, неподъемный внешний долг действительно являлся одной из важнейших проблем Российской империи. Но этот государственный долг образовался в основном из непроизводительных займов царского правительства на военно-политические цели во второй половине XIX - начале XX веков. Что же касается промышленности, то она, как известно, развивалась - значит, ее прибыль вполне покрывала уплату процентов иностранным капиталистам. Так что называть золотой рубль причиной революции совершенно неверно.

Любопытно в связи с этим отметить, что живописуя разрушительные последствия золотого рубля Витте, Амосов не уходит дальше 1909 г., ставшего, как известно, началом самого яркого за всю историю пореформенной России экономического подъема. Причем всемирный характер экономического кризиса первых лет XX в. он обходит молчанием, изображая этот кризис в России следствием виттевской реформы.

Трудно понять, являются ли все эти неточности следствием стремления достигнуть наи-

стр. 174


большего числа ниспровержений, или простым незнанием. Перечень использованной Амосовым литературы позволяет предположить не только первое, но и последнее. Он состоит из трех изданий рубежа XIX-XX вв. и трех - конца XX века. Причем среди последних - одна книга по политической истории и ни одного исследования по истории экономической. Может сложиться впечатление, что Амосов - пионер в области финансов (да и вообще экономики) пореформенной России, что не было в советской и российской историографии десятков трудов по различным разделам этой темы вплоть до самых основополагающих.

А. К. Кириллов, кандидат исторических наук, научный сотрудник, Институт истории Сибирского отделения РАН, Новосибирск

Примечания

Работа выполнена при поддержке РГНФ, грант N 02 - 01 - 00348а.

1. Вообще-то основной задачей Приказов, как видно из их названия, была забота о "неимущих" - "социальное обеспечение", выражаясь по-современному. Государство выделяло каждому из Приказов определенную сумму, которую - чтобы деньги не лежали без дела до момента их использования -разрешалось раздавать в ссуды; заодно допускался и прием вкладов.

2. ГИНДИН И. Ф. Государственный банк и экономическая политика царского правительства. М. 1960, с. 82.

3. БИММАН А. Б. История банков. СПб. 1914, с. 60. ГУРЬЕВ А. Н. Очерк развития кредитных учреждений в России. - История России: кредитная система. М. 1995, с. 33 - 35.

4. ГУРЬЕВ А. Н. УК. соч., с. 39 - 40.

5. Там же, с. 41.

6. ШЕПЕЛЕВ Л. Е. Акционерные компании в России. Л. 1973, с. 27 - 28.

7. БОРОВОЙ С. Я. Кредит и банки России. М. 1948, с. 280 - 281. Этому же периоду посвящено новое исследование: МОРОЗАН В. В. История банковского дела в России (вторая половина XVIII - первая половина XIX в.). СПб. 2001.

8. См., например, Ежегодник Министерства финансов. Выпуск 1913 года. СПб. 1913.

9. Кстати сказать, автор напрасно обвиняет финансовых деятелей второй половины XIX в. в презрении к "отсталому Канкрину". Мало кто из государственных деятелей пользовался в XIX в. таким уважением, как этот николаевский министр финансов.

10. При этом оба опирались на опыт своих предшественников. Для Канкрина это Д. А. Гурьев, при котором и был в 1824 г. официально признан пониженный курс бумажного рубля; самому Канкрину оставалось лишь отказаться от надежд поднять этот курс в будущем. Для Витте - по меньшей мере, Н. Х. Бунге и И. А. Вышнеградский, предлагавшие проводить денежную реформу именно на основе девальвации (см.: Русский рубль. Два века истории. XIX-XX вв. М. 1994, с. 91 - 108).

11. Там же, с. 132 - 133.

12. Там же, с. 155.

Опубликовано на Порталусе 03 марта 2021 года

Новинки на Порталусе:

Сегодня в трендах top-5


Ваше мнение?



Искали что-то другое? Поиск по Порталусу:


О Порталусе Рейтинг Каталог Авторам Реклама