Рейтинг
Порталус

СЛОЖНЫЕ ЗЕМЕЛЬНЫЕ ОБЩИНЫ В НАЦИОНАЛЬНОЙ ДЕРЕВНЕ ПОВОЛЖЬЯ И ПРИУРАЛЬЯ (конец XIX - первая треть XX века)

Дата публикации: 22 марта 2021
Автор(ы): А. А. ИВАНОВ
Публикатор: Научная библиотека Порталус
Рубрика: ЭКОНОМИКА РОССИИ
Номер публикации: №1616406113


А. А. ИВАНОВ, (c)

Многоселенная, или сложная земельная община (общество) как один из этапов эволюции крестьянской общины была распространенным явлением в различные исторические эпохи едва ли не повсеместно в Европейской России. В XIX - первой трети XX в. сложные общины были обычным явлением и в многонациональной деревне Поволжья и Приуралья 1 , где этнический состав местных жителей оказывал определенное, а в некоторых случаях определяющее влияние на бытование тех или иных форм общинной организации. Сам факт возникновения и существования в течение длительного времени сложных общин у крестьян отдельных национальностей объяснялся сохранением в их среде патриархально-родовых пережитков. Это положение, впервые высказанное В. Д. Димитриевым применительно к чувашской деревне, разделяет большинство исследователей и других этнических групп крестьянства, занимающихся аграрной проблематикой преимущественно на дореволюционном материале 2 . История сложных общин в советский период доколхозной деревни, кроме отдельных работ по этнографии 3 , не разработана; нет трудов сводного плана, охватывающих судьбы общинных организаций сельского населения на более широком временном отрезке. Для понимания особенностей социально-экономической, да и всей повседневной жизни крестьян региона необходимо учитывать не только общее, но несхожее в языке и культуре.

Первоначально возникнув как следствие особенностей патриархально-родовых традиций (препятствовавших превращению выселков из материнских деревень в самостоятельные общества), со временем сложные общины превращались в громоздкие территориальные образования. Этому немало способствовало формирование общих дач землевладения для нескольких сельских обществ во время различных межевых работ XVIII-XIX вв., а также увеличение количества населенных пунктов.

В начале XX в. в Поволжье и Приуралье сложные общины были распространены преимущественно у марийского, чувашского и удмуртского крестьянства и практически отсутствовали у русских, татар и мордвы. По данным сравнительной оценки земельных угодий (1907 г.) в Казанской губернии из 452 чувашских общин сложными считались 227 (50,2%), из 135 марийских общин сложных было 82 (60,6%), в то время как из 1377 русских - всего 34 (2,4%). Удельный вес сложных общин в татарской деревне не превышал 4% 4 .

Наиболее значимой особенностью их была связанность общностью землевладения нескольких селений. По этому признаку еще до революции сложные общины были разделены на два типа. Община первого типа представляла собой одно сельское общество (материнскую деревню и выселки из нее). Во втором случае сложную общину образовывали несколько сельских обществ независимо от наличия в них своих


Иванов Алексей Ананьевич - кандидат исторических наук. Марийский государственный университет. Йошкар-Ола.

стр. 149


структурных подразделений. Первый тип сложной общины был характерен в большей мере для удмуртской деревни. У марийских и чувашских крестьян преобладали общины второго типа. Именно они отличались наибольшей громоздкостью как по количеству населенных пунктов и живущих в них крестьян, так и по размерам общих земельных владений 5 .

Наличие сложных общин не зависело исключительно от национального состава населения. Волею случая при проведении землеустроительных работ в них могли быть замежеваны угодья, принадлежавшие селениям с компактными группами жителей любого этнического состава. Не были преградами для сложных общин и административные границы. Расположение той или иной сложной общины на территориях соседних волостей и уездов было обычным явлением и в XIX и в первой трети XX столетия.

Структура общинной организации в национальной деревне Поволжья и Приуралья не была статичной. С изменением исторических условий она могла изменяться в сторону усложнения либо упрощения. Конец XIX - первая треть XX в. - это период разложения (упрощения) сложной общины. Постоянно возникавшие споры и тяжбы по земельным вопросам толкали крестьян к разделу наиболее крупных общин (преимущественно "полюбовно", а не с помощью государственного землеустройства). Уже в начале XX в. многие сельские общества, формально имевшие общие владения, переходили к самостоятельному регулированию земельных отношений на своем участке общей дачи. Другим вариантом "упрощения" был окончательный выдел дочерних деревень из состава материнских. Но на этом пути было множество трудностей. В сохранении запутанных земельных отношений были заинтересованы зажиточные слои деревни, завладевшие в пореформенный период лучшими угодьями и державшие в аренде земли бедноты. Более многоземельные селения также не хотели расставаться с этим преимуществом в случае возможного размежевания. Сельские жители часто не имели и достаточных средств для найма землеустроителей, на судебные издержки. Наконец, сказывались и пресловутые патриархально-родовые пережитки национального крестьянства региона.

Столыпинское землеустройство, ставившее одной из задач ликвидацию общины в принципе, не оказало практически никакого влияния на формы местного крестьянского землевладения. Данные об этнической принадлежности участников земельных реформ начала XX в. показывают, что крестьяне тех национальностей, у которых превалировали сложные общины, резко отрицательно отнеслись к их разрушению 6 . На территории нынешней Чувашии площадь земли, укрепленной в частную собственность в 1906 - 1916 гг., не превысила 14%, на хутора выделились 0,5%, а отрубниками стали 4% крестьянских хозяйств 7 . В Чебоксарском, Царевококшайском, Козьмодемьянском уездах Казанской губернии (целиком или частично вошедших в состав современной Республики Марий Эл) к 1911 г. в частную собственность было укреплено от 1 до 5% площади крестьянских наделов 8 . Единичные хутора и отруба, бывшие постоянным объектом крестьянского (общинного) остракизма, просуществовали лишь до 1917 года. Помимо общепризнанных причин, в данном случае сыграла свою роль и особая неупорядоченность землевладения и землепользования в этих местностях. Даже технически землеустройство сложных общин оказывалось подчас трудновыполнимым.

Вероятно по этой же причине весьма своеобразно протекали в рассматриваемых частях поволжско-приуральских губерний и основные события аграрной революции 1917 - 1922 годов. "Черный передел", характерный для земледельческого центра страны, осуществлялся здесь гораздо более замедленными темпами и в своих специфических формах. Общины, бывшие беспередельными до революции (а таких было очень много 9 ) оставались такими же и в первые годы после нее. В отдельных случаях - и до перехода к "социалистической реконструкции сельского хозяйства" 10 . Показательны решения уездных крестьянских съездов в первой половине 1918 г. в районах наибольшего распространения сложных общин. Например, в Казанской губернии крестьянские съезды вовсе не настаивали на проведении обязательного уравнительного распределения земли. Этот вопрос был отдан на усмотрение самих общин 11 .В результате в Цивильском и Козьмодемьянском уездах (населенных преимущественно чувашами и марийцами) переверстка по едокам проводилась лишь в отдельных волостях 12 . Во всех остальных случаях происходило или частичное уравнение, или все оставалось как было. В Царевококшайском уезде на конец 1918 г. сведения о переделах земли были получены по 9 волостям (из 13): в Арбанской волости распределение земли по едокам было произведено только в 6 селениях из 65, в Вараксинской волости - в 43 из 56 (еще в 13 деревнях было сделано частичное "поравнение"), в Петриковской волости - в 3 из 77 (и в 74 деревнях "поравнение"), в Кумужьяльс-

стр. 150


кой - в 17 из 41, в Ронгинской - в 2 из 33, в Шиньшинской - в 4 из 37, в Себе- Усадской волости во всех обществах только "поравнение" и т.д. 13

Сложные общины сохранялись вплоть до завершения массовой коллективизации конца 1920-х - первой половины 1930-х годов. В пореволюционный период в национальных автономиях, образованных на месте прежних губерний, землепользование во многих случаях базировалось по- прежнему на дачах, числившихся в межевых книгах 60-х годов XIX века. В состав этих "дач" входили порой десятки и даже сотни населенных пунктов с угодьями, площадь которых исчислялась тысячами гектаров. В Марийской АО сложные общины имелись (и преобладали) в большей части кантонов. В Звениговеком кантоне к ним относилась Петьяльская дача (4,4 тыс. га), в Моркинском кантоне - Кожлаерская (3,1 тыс. га), Коркатовская (1,1 тыс. га), Кумужьяльская (1,5 тыс. га), Шургинская (1,1 тыс. га) и др.; в Краснококшайском - Ятмановская (2,5 тыс. га), Нурминская (1,3 тыс. га); в Козьмодемьянском - Кузнецовская (5,6 тыс. га), Троицко-Акозинская (10,5 тыс. га), Ценибековская (43 тыс. га) и др. 14

Типичным примером подобного землепользования 1920-х годов являлась Троицко-Акозинская дача. Что она из себя представляла, известно из доклада кантонного землеустроителя М. Шестова: "Дача расположена в юго-восточной части Козьмодемьянского кантона, в районах Виловатовском, части Мало- Сундырского и Усолинском и тянется полосой от берега р. Волги на юго-запад до пределов Чувреспублики - протяжением до 18 верст и шириной в 5 - 6 верст, гранича с востока с Кузнецовской и с запада с Ценибековской и Горно- Кушергской дачами. Площадь этой дачи равна 10 859,28 дес, причем в силу своих естественных условий она разбивается на три части: первая из них - это часть пойменно-луговая, где и сосредоточено исключительно луговое пользование... далее пойдет часть пашенных угодий, густо населенная, с наличием 35 селений с 6504 едоками, это часть вторая - Виловатовская, отделяющаяся от третьей большой дорогой, так называемым Московским трактом; в этой последней части население редкое - всего 1348 едоков в 7 селениях, площадь же земель 3890,08 дес, то есть одна треть всей дачи. Кроме указанных трех участков есть четвертый лесной, совершенно обособленный, находящийся на левой стороне р. Волги и отстоящий от дачи на расстоянии 15 - 20 верст, площадь его исключительно лесная в 1445, 04 дес. с незначительными луговыми полянами" 15 . Землеустройство этой дачи продолжалось с 1922 по 1927 гг., и, таким образом, лишь через пять лет после начала работ каждое селение бывшей сложной общины, а их было 29, получило "присельные наделы". Соседняя с Троицко-Акозинской - Ценибековская дача, самая обширная в области (43 тыс. га, 106 селений), размещалась даже в двух кантонах: Красноволжском, Больше-Юнгинском, Еласовском и Емелевском районах Козьмодемьянского кантона и Пайгусовском районе Юринского кантона. Земли этой сложной общины тянулись с северо-востока на юго-запад примерно на 45 км и с запада на восток - на 25 км. Помимо земельных угодий на правобережье Волги в состав общины входили участки левобережья, чересполосно расположенные в двух местах (по рекам Ветлуге и Волге), с участками другой, Ардинской дачи. Достаточно сказать, что для разверстания земель Ценибековской дачи ее территорию пришлось разбить на 6 частей, на каждую из которых были составлены отдельные планы 16 .

Оставались сложными в доколхозный период и многие общины Чувашской АО (285 из 733). Так же как и в Марийской АО, наследие дачного землепользования сказывалось на структуре и конфигурации земельных обществ. Значительная часть их были крупные (30 - 40 населенных пунктов, 15-20 тыс. га угодий в пределах волости, часто - в двух и более). В Ядринском уезде, например, такой была Шуматовская община, которая объединяла 41 населенный пункт 17 .

Как и ранее, земельные границы сложной общины были далеко не четко определены. Крестьяне ряда земельных обществ Паратмарского и Сотнурского районов Звениговского кантона Марийской АО еще и в 1925 г. имели сенокосные угодья на территории Татарской АССР. А значительная часть приволжских лугов в этом же кантоне принадлежала крестьянам Чувашской АО 18 . В Козьмодемьянском кантоне Марийской автономии нередким фактом было наличие земель того или иного общества в Юринском кантоне или соседней Чувашской АО и наоборот 19 . Чересполосное расположение земельных участков в пограничных районах административно-территориальных образований было распространенным явлением.

Традиционные пороки общинного землепользования (чересполосица, мелкополосица, дальноземелье и др.) порой принимали в сложных земельных обществах - на фоне роста населения и истощения почв - гипертрофированные формы. Землепользование во всех сложных общинах состояло из нескольких (часто нескольких десятков) участков, чересполосно расположенных с землями других обществ. При этом наделы, отдаленные на расстояние 10 и более км от населенного пункта, были не

стр. 151


исключением. Для уже упоминавшегося случая с Троицко-Акозинской дачей, в частности, было характерно то, что из-за "разбросанности, неудобренности, мелкости и отдаленности от их владельцев" полосы "не имели большой ценности" и зачастую выпадали из эксплуатации, "забывались" 20 . Например, у крестьянина Милорадова (Козьмодемьянское общество того же кантона) три надельные десятины распадались на 21 полосу: озимое поле - 0,25, 0,08, 0,17, 0,08, 01, 0,12, 0,1 дес.; яровое поле - 0,12, 0,12, 0,12, 0,08, 0,12, 0,17, 0,5 и т.д. У крестьянина Ронкина (того же общества) 5,7 дес. надела складывались уже из 30 таких же земельных полосок 21 . На территории Удмуртии в чересполосном пользовании находилось 10,6% селений, 15% земельных обществ имели значительную удаленность сельскохозяйственных угодий и 20,4% ощущали острую нехватку земли 22 . И подобная картина была скорее правилом, чем исключением, в доколхозной деревне Марийской, Чувашской, Удмуртской автономий.

Проблема признавалась и самим населением и местными государственными органами. Единственный выход заключался в проведении крупномасштабных землеустроительных работ. В 1920-е годы их острие направляется на ликвидацию сложных общин. Работам по межселенному землеустройству уделялось главное внимание. На этом направлении были достигнуты значительные результаты. Землеустроительные работы в период нэпа стали важнейшим рычагом подъема и индивидуального крестьянского хозяйства и, особенно, коллективного. Именно в это время во многих национальных районах страны землеустройство вообще было проведено впервые, упорядочив, насколько было возможно при общинной форме пользования и эксплуатации, крайне запутанные поземельные отношения. На улучшение землепользования именно титульных наций того или иного автономного образования обращалось преимущественное внимание.

Однако полностью ликвидировать основные недостатки и пережитки старых форм землепользования не удалось. В 1923 - 1928 гг. в Чувашии межселенные и внутриселенные работы были проведены на площади 563,4 тыс. га, или на 56% всей удобной земли 23 . Это был максимальный показатель по всем рассматриваемым национальным регионам. В Марийской АО к 1 октября 1929 г. землеустройство было проведено на площади примерно в 400,8 тыс. га 24 . По другим данным - 424 тыс. га, но и в этом случае оно смогло охватить лишь 50,8% "площади сельскохозяйственных угодий, принятой по максимальному варианту с поправкой на недоучет" 25 . Значительная разница сохранялась в степени землеустроенности отдельных районов (уездов или кантонов, волостей) и Чувашской и Марийской АО. В Удмуртии складывалась несколько иная ситуация. На первом этапе (1921-1927 гг.) землеустройство проводилось очень медленными темпами. К началу 1928 г. было обустроено лишь 10,6% земель сельскохозяйственного пользования 26 . И лишь в 1928 - 1929 гг., когда землеустройство стало проводиться одновременно с массовыми переделами в земельных обществах под непосредственным контролем местных и центральных органов, положение сдвинулось с мертвой точки и были достигнуты определенные результаты.

Землеустройство тормозилось объективными трудностями: нехваткой специалистов, средств у сельского населения (исключая бедняцкие и коллективные хозяйства, пользовавшиеся значительными льготами), громоздкостью и неудобностью устраиваемых объектов "в натуре". Среди причин социально-экономического порядка следует отметить сохранявшиеся с дореволюционных времен конфликты между много- и малоземельными селениями в составе земельных обществ, между зажиточными и менее обеспеченными слоями деревни. Характерна выдержка из акта ревизии деятельности Марийского областного земельного управления (январь 1929 г.): "Последними постановлениями и решениями областных директивных органов работа Облзу по землеустройству признана удовлетворительной в соответствии с плановыми предположениями, но, принимая во внимание отсталость народа мари и запутанность землепользования до революции, степень неудовлетворения потребностей населения области остается довольно значительной ввиду отсутствия долгосрочного кредита и недостаточности бюджетных ассигнований для удовлетворения нужд бедняцко-середняцкого населения" 27 .

Объективно, единственным выходом из создавшейся ситуации было проведение сплошного землеустройства. К концу 1920-х годов сплошное землеустройство уже проводилось на территории СССР во многих национальных районах 28 . Оно имело обязательный характер, финансировалось полностью за счет государства и проводилось сплошь на всех землях, в чьем бы ведении они ни находились. Основными его задачами являлись "ликвидация остатков старых земельных отношений и недостатков землепользования, а также создание условий для реконструкции сельского хозяйства и расширения в нем социалистического сектора" 29 .

стр. 152


Вопрос о проведении сплошного землеустройства в национальных автономиях Поволжья и Приуралья поднимался уже в 1927 - 1928 годах. Но лишь в 1929 г. по инициативе местных земельных органов дело сдвинулось с мертвой точки. В январе и декабре этого года постановлениями ВЦИК и СНК РСФСР ст. 168 Земельного кодекса РСФСР была дополнена специальными примечаниями соответственно для Чувашской АССР и Марийской АО. Одновременно были приняты Положения о сплошном и обязательном землеустройстве в них 30 . Отныне землеустройство должно было "производиться по почину земельных органов", иметь сплошной и обязательный характер и распространяться на все земли, в чьем бы пользовании они ни находились. Работы по межселенному землеустройству (для бедняцких и "маломощно- середняцких" хозяйств и по внутриселенному землеустройству), а также по землеустройству советских и коллективных хозяйств производились за государственный счет. Первое место среди задач нового землеустройства отводилось ликвидации сложных земельных обществ и разделу земель общего пользования между отдельными селениями. К середине 1930-х годов сплошное землеустройство было закончено 31 .

Таким образом была поставлена точка в многовековой истории сложных земельных общин, а хронологическое совпадение данной процедуры с эпопей массовой коллективизации привело к ликвидации общины в принципе, не только как коллективного землепользователя, но и как системообразующего института жизни сельского населения.

Примечания

Статья подготовлена при финансовой поддержке Российского гуманитарного научного фонда. Проект 03 - 01 - 00248а/В.

1. Современные Республика Марий Эл, Республика Татарстан, Чувашская Республика, Удмуртская Республика, Республика Мордовия.

2. См. ДИМИТРИЕВ В. Д. Чувашия в эпоху феодализма. Чебоксары. 1986, ШАРОВ В. Д. Общее и особенное в общинных порядках пореформенного марийского и русского крестьянства. В кн.: Межэтнические связи населения Марийского края. Йошкар-Ола. 1991; НИКИТИНА Г. А. Сельская община (бускель) в пореформенный период (1861 - 1900 гг.). Ижевск. 1993; НИКОЛАЕВ Г. А. Община. В кн.: Краткая чувашская энциклопедия. Чебоксары. 2001; ПАТРУШЕВ А. С. Марийская деревня в период империализма. Йошкар-Ола. 1974; и др.

3. См., например, НИКИТИНА Г. А. Удмуртская община в советский период (1917 - начало 30-х годов). Ижевск. 1998.

4. Крестьянское землевладение Казанской губернии. Вып. 13. Казань. 1909, с. 102 - 103.

5. В начале XX в. в Козьмодемьянском уезде Казанской губ. общины чувашских крестьян N 58 и Малокарачкинская состояли каждая из трех обществ со своими выселками (околотками). У марийских крестьян в том же уезде имелось шесть общин, состоявших из 20, 26, 30, 37 и даже 42 сельских обществ. В Царевококшайском уезде огромной была марийская община N 46, включавшая 9 сельских обществ с их околотками (Очерки истории сельского хозяйства и крестьянства Чувашии. Ч. 1. Чебоксары. 1989, с. 16; ПАТРУШЕВ А. С. Об общинном землевладении в Марийском крае в конце XIX - начале XX в. В кн.: История, археология, этнография мари. Йошкар-Ола. 1967, с. 108).

6. Сравнительный анализ национальной принадлежности крестьян-укрепленцев Казанской губернии свидетельствует, что на первом месте оказались русские крестьяне (9,2 % укрепленцев из общего числа домохозяев), затем шли чуваши (2,8%), татары (2,5%), марийцы (1,8%). ПАТРУШЕВ А. С. Марийская деревня, с. 108).

7. Очерки истории сельского хозяйства и крестьянства Чувашии. Ч. 1, с. 17.

8. ПАТРУШЕВ А. С. Марийская деревня в период империализма, с. 104.

9. В удмуртских уездах Вятской губернии (Сарапульском и Глазовском) к 1912 г. 30 - 40% селений не проводили переделы земли в течение 25 - 30 лет. Из 135 марийских общин Казанской губернии беспередельными к 1907 г. считались 83 (НИКИТИНА Г. А. Сельская община (бускель), с. 76; ПАТРУШЕВ А. С. Об общинном землевладении, с. 114).

10. Подробнее см.: Марийский археографический вестник. Вып. 11. Йошкар- Ола. 2001, с. 205 - 225.

11. См., например: Октябрьская революция и установление Советской власти в Чувашии. Сб. док. Чебоксары. 1957, с. 162 - 163, 184 - 188; Установление Советской власти в Марийском крае Сб. док. Йошкар-Ола. 1970, с. 81 - 90.

12. Очерки истории сельского хозяйства и крестьянства Чувашии. Ч. 1, с. 49.

13. Государственный архив Республики Марий Эл (ГА РМЭ), ф. Р-35, оп. 1, д. 17, л. 22.

14. ШЛЫКОВ Д. Н. О земельном "голоде" сельскохозяйственного населения Маробласти. - Марий Эл, 1929, N 1, с. 14.

стр. 153


15. ГАРМЭ, ф. 353, оп. 7, д. 2, л. 310 - 310 об.

16. Там же, л. 306 - 307.

17. Очерки истории. Ч. 1, с. 93.

18. ЯНТЕМИР М. Н. Описание Маробласти. Вып. 3. Краснококшайск. 1926, с. 40.

19. Там же. Вып. 4. Краснококшайск. 1927, с. 44.

20. ГАРМЭ, ф. Р-353, оп. 1, д. 2, л. 310 об.

21. КУЗИНА А. С. Особенности социалистического строительства в национальной деревне в 1921 -1929 гг. В кн.: Вопросы истории советского рабочего класса и колхозного крестьянства Марийской АССР. Киров - Йошкар- Ола. 1978, с. 54.

22. НИКИТИНА Г. А. Удмуртская община, с. 31.

23. Очерки истории. Ч. 1, с. 94.

24. Проблемы аграрной истории и крестьянства Среднего Поволжья. Йошкар- Ола. 2002, с. 321.

25. ГАРМЭ, ф. Р-127, оп. 1, д. 250, л. 252.

26. НИКИТИНА Г. А. Удмуртская община, с. 33.

27. ГАРМЭ, ф. Р-353, оп. 11, д. 6, л. 159.

28. С 1926 г. в Северо-Осетинской АО, Дагестанской АССР, с 1927 г. - в Черкесском национальном округе, с 1928 г. - в Бурят-Монгольской АССР, Башкирской АССР, с 1929 г. - в Якутской АССР и т.д. (Сб. док. по земельному законодательству СССР и РСФСР. 1917- 1954 гг. М. 1954, с. 325 - 329, 353 - 354, 380 - 385, 434 - 436, 450 - 453).

29. История земельных отношений и землеустройства. М. 1956, с. 177.

30. Сб. док. по земельному законодательству, с. 434 - 436, 459 - 461, 676 - 677.

31. История Марийской АССР. Т. 2. Йошкар-Ола. 1987, с. 129; Очерки истории. Ч. 1, с. 122.

Опубликовано на Порталусе 22 марта 2021 года

Новинки на Порталусе:

Сегодня в трендах top-5


Ваше мнение?



Искали что-то другое? Поиск по Порталусу:


О Порталусе Рейтинг Каталог Авторам Реклама