М. Российский государственный гуманитарный университет. 1998. 702с.

Новое учебное пособие по источниковедению (И. И. Данилевский, В. В. Кабанов, О. М. Медушевская, М. Ф. Румянцева) создавалось с учетом критических пожеланий, высказывавшихся в отношении созданной учебной литературы, а также изменений во взглядах на источник и на источниковедение в отечественной науке за последние годы. Данное пособие имеет ряд принципиально новых черт.

Во-первых, это касается самой структуры учебного курса. В нем вопросам теории источниковедения, истории развития его в России и ознакомлению с источниковедческим научно- исследовательским методом уделена специальная и весьма значительная часть книги.

Во-вторых, оно содержит новый взгляд на место источниковедения в системе научного - в том числе и исторического - познания, в едином гуманитарном познании, в соответствии с тем, как представлял себе эту дисциплину А. С. Лаппо-Данилевский. К собственным задачам источниковедения авторы отнесли разработку методов получения, критической проверки и истолкования содержащейся в источниках информации, а также выработку критериев оценки источников как явлений культуры.

В-третьих, авторы не удовлетворились традиционным пониманием источника в его функциональном значении - служить средством получения информации, необходимой для исторического исследования, обратив серьезное внимание на необходимость рассматривать источник с точки зрения его сущности, то есть как продукта человеческой культуры. Это позволяет глубже уяснить сам характер породившей его эпохи, сознание и психологию автора изучаемого документа

стр. 157

и вызвавшей его к жизни общественной среды.

В-четвертых, в пособии рассматривается сложный процесс межчеловеческого общения как при создании документа, так и при источниковедческом познании, механизма взаимодействия автора источника и позднейшего исследователя.

В-пятых, специальный раздел пособия посвящен становлению и развитию источниковедения. Сделан упор на раскрытие того, как смена философских идей влияла на изменения в теории и методике источниковедения. В пособии придается особое значение противостоянию позитивистской к неокантианской моделей источниковедения. Источниковедение рассматривается как методология гуманитарного исследования, подчеркнуто значение феноменологического подхода, позволяющего лучше понять источник как социокультурный феномен.

Наконец, в пособии обращено внимание на раскрытие особенностей источниковедческого исследования и представлена примерная схема такого исследования.

В несколько более традиционном плане выдержана вторая часть пособия, содержащая обзор и анализ источников российской истории. Авторы уделили - и это вполне обоснованно! - самое пристальное внимание описанию и общей характеристике отдельных видов и групп письменных источников. Выделены несколько основных этапов в развитии источниковой базы отечественной истории: до конца XVII в.; XVIII - начало XX века; после 1917 года. Для каждого из этих этапов характерен определенный комплекс источников со своими особенностями интерпретации и критического анализа, определены основные виды письменных источников. Авторам удалось показать особенности отдельных видов источников и за более короткие временные промежутки (летописи киевского времени, удельной эпохи, Русского государства конца XV-XVI вв.).

В пособии содержится характеристика некоторых видов и групп источников, о которых не упоминалось в прежней учебной литературе, или же говорилось вскользь. Это- неофициальное летописание, памятники канонического права русского средневековья, отдельные разновидности источников личного происхождения и другие. По существу впервые в учебной литературе содержится объективный, лишенный политической предвзятости, анализ документов КПСС, в том числе произведений В. И. Ленина.

Конкретные виды источников рассмотрены проблемно и в свете современных представлений об историческом познании. Авторам удалось показать, как по отношению к конкретным источникам реализуется современная методология их исследования, об общих чертах которой писал А. Я. Гуревич: "расшифровка языка чужой культуры, ее собственных понятий и специфической логики" ¹ с учетом исторического контекста изучаемой эпохи, особенностей сознания и системы ценностей людей того времени, общественной и индивидуальной их психологии. Очень удачна в этом отношении характеристика русских летописей. В пособии продемонстрированы способы проникновения в сознание русского книжика-летописца. Показана тесная связь между методологией источниковедения и исторической психологией. Четко выражена авторская точка зрения по поводу спорной проблемы: имели ли место исторические изменения глубинных психологических основ личности или же они были относительно стабильны в течение веков? В пособии подчеркивается историчность личностной психологии, и на этом основании четко разъясняются особенности психологии летописца как человека средневековья, его глубокая религиозность. Очень удачно приведен пример летописной характеристики некоторых дел князя Владимира, которая соотносится с ветхозаветной характеристикой деяний царя Соломона. По-видимому, можно добавить, что для летописца образ Соломона в Ветхом Завете сыграл роль своего рода критерия для общей оценки Владимира.

По-новому и удачно выражено понимание роли источниковедческого исследования при изучении законодательных источников русского средневековья и XVII - начала XX века. В центре авторского внимания оказалась не только и не столько история составления и публикации законов, анализ их текстов и исторических обстоятельств, вызвавших их к жизни. Не меньшее внимание уделено выяснению того, насколько законотворчество власти отвечало представлениям общества о праве, стереотипам поведения людей, насколько законы соответствовали обычаям и традициям. Высказана интересна мысль о прямом влиянии Ветхого Завета на текст Русской Правды. Впрочем, эта мысль нуждается в дополнительном обосновании.

Требуют определенного уточнения и дополнения отдельные положения и выводы пособия. Это относится к важной проблеме авторства источников. Решение ее позволяет получить более четкое и глубокое представление об источнике, его содержании и направленности. В пособии правомерно

стр. 158

указывается на сложность отношений между обществом и автором произведения. Следовало бы уточнить, в чем может найти проявление подобная сложность, и с какими конкретными трудностями при решении проблемы авторства может встретиться исследователь. Наглядным примером такой трудности может служить работа с судебно- следственными материалами. Автором следственных показаний можно считать и лицо, подвергавшееся допросу, особенно, если оно могло давать собственноручные письменные показания, с учетом, разумеется, и того пресса, под которым находился подследственный.

К центральным проблемам источниковедения относится классификация источников, особенно в связи с междисциплинарным статусом источниковедения в системе гуманитарных дисциплин. Классификация источников дополнена в пособии связанной с ней классификацией методов их изучения.

В качестве важнейшей формы классификации источников в пособии признана классификация по видам. Однако этот вывод требует определенных уточнений. Так, нужна оговорка по поводу того, что понимается в пособии под типами, видами и группами источников, поскольку в главе о классификации источников, где в качестве важнейшей признается видовая классификация, говорится о разделении источников на письменные, устные и технотронные, которая имеется в литературе. Между тем, источники устные, письменные и технотронные представляют собой не вид, а более общую форму источников, то есть тип, который, в свою очередь, подразделяется на виды ² .

В предшествующей учебной литературе выделяются, помимо источников указанных типов, еще и такие типы источников, как вещественные, этнографические и лингвистические. В пособии следовало бы отразить авторское отношение к выделению подобных источников, что позволило бы создать более полное представление о широте источниковой базы гуманитарных исследований. Было бы целесообразно привести сведения и об иных принципах классификации источников, например, с учетом содержания источника ³ . Представляется также желательным, чтобы в пособии был ответ на вопрос, как классификация источников по видам, основанная на учете их объективных особенностей, может быть связана с классификацией, предлагавшейся Лаппо-Данилевским, которая исходит из учета фактора субъективного восприятия источников исследователем, или из того, что разные источники способны оказывать на него неодинаковое психологическое впечатление. В пособии была возможность показать, что источники, принадлежащие к одним типам и видам, способны преимущественно обозначать факт и тем самым по-разному влиять на работу исследователя по реконструкции фактов. Представляется, что установление связи между классификацией источников по видам и классификацией, принятой Лаппо-Данилевским, согласно которой выделялись источники, изображающие факт и обозначающие факт, позволило бы глубже понять значимость обеих классификаций для исследовательской практики.

И, наконец, для исследователя, работающего с письменными источниками, была бы небезынтересна оценка классификации, основанной на признании различий между повествовательными и документальными письменными источниками. В пособии такая классификация обойдена вниманием. Между тем, она широко применяется в исторических исследованиях несмотря на свою условность, поскольку в источниках документального характера имеется нередко повествовательный материал, а такой повествовательный источник, как, например, летопись, может иметь отдельные черты документального источника, например, четкую датировку.

Специальная глава посвящена проблеме массовых источников. Справедливо указано на нечеткость употребления этого понятия в литературе. В пособии подчеркивается, что массовость источников не тождественна их множественности, что такие источники должны возникать в повседневной жизни, обладать однородностью происхождения, иметь однородное содержание и в определенно мере стандартную форму. Вслед за Б. Г. Литваком высказывается точка зрения, согласно которой статистические данные не могут относиться к массовым источникам, поскольку статистика нередко искажает истину и, главное, поскольку статистические данные регистрируют факт, но не выступают частью факта. В главе приведен пример, когда губернские отчеты, содержащие статистику урожаев, составляют "плод творчества губернских чиновников". Пример этот не особенно показателен. Статистика урожаев из этих отчетов напоминает скорее не статистический документ, а интеллектуальный подлог, так как правильная форма документа, составленного людьми, имевшими право на его составление, содержит заведомо недостоверные сведения, подача которых отвечала каким-то интересам чиновников-составителей. Но все-таки, справедливо указано на принципиальное различие

стр. 159

между статистическими материалами и источниками, возникшими как часть определенных исторических фактов и по поводу которых не возникает сомнений в принадлежности их к массовым источникам, таких как, например, актовые материалы. Но в таком случае нельзя, очевидно, пройти мимо того, что сближает статистические и массовые источники. Существует такой источник, как учетная документация, который, как верно подчеркнуто в пособии, занимает промежуточное положение между массовыми и статистическими источниками. Есть, на наш взгляд, еще один признак близости между статистическими и массовыми источниками. И те, и другие заключают в себе факты, имевшие в тот или иной исторический период массовое распространение, по отношению и к тем и к другим могут применяться математические методы исследования. Было бы желательно обратить также внимание на особенности интерпретации данных в этих источниках.

Наконец, неясно, почему в пособии не рассматриваются некоторые важные и распространенные виды письменных источников, такие, например, как материалы делопроизводства конца XV-XVII века, которое велось центральными учреждениями и на местах, а также такой специфический источник, как сочинения иностранных авторов.

Рецензируемое пособие можно отнести не только к учебной, но и к научно-исследовательской литературе, намечающей определенные перспективы в развитии источниковедения. Авторы связали это с распространением идеи единства гуманитарного познания, высказывавшейся Лаппо- Данилевским и разделяемой ими. Признание же и распространение ее предопределило как процесс развития интеграции гуманитарных наук, так и взгляд на источниковедение как на методологию для всех наук. К перспективам развития этой дисциплины авторы относят и поиски новых методов обработки источниковых данных, что определяется расширением источниковой базы исследований, возникновением за последнее время новых видов источников, а также все более широким внедрением в источниковедческое исследование достижений психологии при истолковании их данных. При всех новациях будет иметь место стремление к сохранению достижений позитивистского источниковедения, которое отличалось внимательным отношением к источнику, тщательностью обработки материала и не допускало поверхностных суждений.

Примечания

1. См.: ГУРЕВИЧ А. Я. О кризисе современной исторической науки. - Вопросы истории, 1991, N 2-3, с. 27, 33.

2. ПУШКАРЕВ Л. Н. Классификация русских письменных источников по отечественной истории. М. 1975, с. 188-189; сам Пушкарев, впрочем, выделял такие классификационные понятия, как тип, род, вид, которые приняты, например, в естествознании.

3. См.: ПРОНШТЕЙН А. П. Методика исторического исследования. Ростов-на-Дону. 1973, с. 27-28.