Главная → ИСТОРИЯ РОССИИ → О ПОЛЬСКОЙ ИСТОРИОГРАФИИ НОВЕЙШЕЙ ИСТОРИИ
Дата публикации: 11 октября 2007
Автор(ы): Э. ДУРАЧИНСКИЙ →
Публикатор: Научная библиотека Порталус
Рубрика: ИСТОРИЯ РОССИИ Историография →
Источник: (c) История и историки, 2004, №1 →
Номер публикации: №1192094160
Э. ДУРАЧИНСКИЙ, (c)
Автор: Э. ДУРАЧИНСКИЙ
В данной статье автор не стремился дать полный обзор польской историографии новейшей истории. Он лишь выделил важнейшие этапы развития исторических исследований по новейшей истории и отметил наиболее значительные достижения.
Большинство польских исследователей считает точкой отсчета новейшей истории своей страны осень 1918 г., когда после 123 лет неволи начался процесс восстановления польского государства. До рубежа 1970 - 1980-х годов большинство историков придерживалось мнения, что строительство основ независимого государства началось в самом конце октября 1918 г. и продолжалось несколько недель. Сегодня почти все историки отправной точкой считают 11 ноября 1918 г. - день, когда Юзеф Пилсудский, прибывший накануне из немецкой тюрьмы в Магдебурге в Варшаву, принял из рук Регентского совета1 командование нарождавшейся армией.
Итак, будем считать, что 11 ноября 1918 г. началась история II Речи Посполитой (первая завершила свое существование вместе с III разделом Польши в 1795 г.), и что 11 ноября 1918 г. датируется начало новейшей истории Польши, которая продолжается до настоящего времени.
Следует, однако, подумать, не стоит ли начать отсчет новейшей истории Польши с более позднего времени, например, с 1944 - 1945 гг., или даже с 1989 г., когда в Польше закончилась эпоха системы так называемого реального социализма, а период с 1918 г. отнести к эпохе нового времени? Или же то, что началось в 1989 г., назвать современной историей по примеру английской recent history?
Польская историография новейшей истории с конца 1940-х годов развивалась в условиях тоталитарного (или авторитарного) государства, государства с ограниченным суверенитетом, зависимого от СССР, с многочисленными последствиями, вытекающими из этих обстоятельств. Это, во-первых. Во-вторых, что чрезвычайно важно - уже с 1945 г. все большее количество научных работ по исто-
стр. 264
--------------------------------------------------------------------------------
рии начало появляться в эмиграции, особенно во Франции и Великобритании, а также и в США. Это были труды польских историков, оказавшихся после 1939 г. на Западе и не вернувшихся после войны в Польшу, и более молодых исследователей, сформировавшихся как историки в странах пребывания.
Особые заслуги на поприще публикации научных работ, документов и воспоминаний по новейшей истории принадлежат Ежи Гедройцу (начавшему свою деятельность в Париже в 1947 г. и продолжавшему ее до своей смерти в 2000 г.) и созданному им ежемесячному журналу "Kultura". По его же инициативе с 1962 г. и по сей день выходят ежеквартальные "Zeszyty Historyczne", почти сразу ставшие одним из важнейших польских научных исторических журналов. Правда, оба журнала не разрешалось распространять в Польше, но самыми разными, нелегальными, с точки зрения властей Народной Польши, путями они все-таки попадали в главные научные библиотеки, где их могли прочитать научные работники. "Kultura" и "Zeszyty" оказывались также и в руках частных лиц, среди которых были и профессиональные историки. Это же касается и сотен книг по истории, изданных на польском языке на Западе. Все эти публикации в большей или меньшей степени влияли на историков, занимающихся различными аспектами новейшей истории, что само по себе является исследовательской проблемой, ожидающей добросовестного и вдумчивого историка. Во всяком случае, уже сегодня, не дожидаясь результатов детальных исследований, можно утверждать, что среди факторов, формирующих картину польской послевоенной историографии новейшей истории, вышедшие в эмиграции публикации, бесспорно, занимают важное, прочное место. К некоторым из них обратимся в ходе дальнейших рассуждений. Хотелось бы, однако, сразу отметить, что, за исключением короткого периода 1950 - 1955 гг., польская историческая наука развивалась в контакте с мировой исторической наукой, особенно с французской Школой анналов, а также с важнейшими исследовательскими центрами Великобритании, США и Западной Германии. В течение всего послевоенного периода польские историки сотрудничали с научными кругами СССР и стран социалистического лагеря. Сегодня - это плодотворные контакты с историками России, Украины, Белоруссии, странами Балтии (в частности, с литовскими учеными) и независимых государств Центральной Европы (особенно с чешскими и словацкими исследователями).
После окончания Второй мировой войны нужно было отстроить уничтоженные оккупантами исследовательские лаборатории, возобновить выпуск исторических журналов (в том числе выходящего с 1887 г. журнала "Kwatalnik Historyczny"), разобрать разоренные во время войны и оккупации архивы, приступить к подготовке молодых научных кадров. Еще тогда историография новейшей истории,
стр. 265
--------------------------------------------------------------------------------
хотя и имела уже в своем багаже многочисленные достижения времени II Речи Посполитой, начала новый этап своей истории, прерванный годами польского варианта сталинизма (1949 - 1955), когда власти пытались подчинить все гуманитарные науки единой доктрине ортодоксального марксизма, называемого марксизмом-ленинизмом. Эта попытка принесла плачевные результаты, хотя историзм, присущий взглядам Маркса, приобрел (и надолго) многочисленных сторонников не только среди научной молодежи, но и среди части довоенной профессуры.
Перелом в послевоенной истории польских гуманитарных наук, в том числе, разумеется, в историографии новейшей истории, был следствием 1956 г. с его мощным воздействием на оживление интеллектуальной жизни в стране. Наверное, самым важным явлением нового периода стал фактический методологический плюрализм. Рядом с партийной ортодоксальностью возродилась тенденция к утверждению объективного взгляда на новейшую историю, учитывающего, по мере возможности, многообразие факторов, а не только классово-идеологический, как того хотели партийные ортодоксы. С течением времени упомянутая тенденция, несмотря на препятствия, чинимые подвластной руководству правящей партии цензурой, становилась все более мощной, а к концу 1970-х годов стала господствующей. Это нашло свое выражение в публикациях. Именно в 1960 - 1970-е годы появилось много работ о начальном этапе существования II Речи Посполитой, ее истории 1921 - 1939 гг., о Польше времен Второй мировой войны. Вместе с тем это было время создания первых исторических монографий, посвященных начальным этапам существования послевоенной Польши или, как ее называли, Народной Польши. По большей части они несли на себе отпечаток того времени, что особенно касалось политической истории.
Несмотря на безусловный прогресс в исследованиях по новейшей истории, которого удалось достичь после 1956 г., ряд тем все еще оставался под строгим запретом цензуры. Так, нельзя было публиковать работы, критикующие советскую политику по отношению к Польше, разбирающие содержание тайных советско-германских соглашений августа и сентября 1939 г. (хотя польским историкам они были хорошо известны по западным публикациям) .Табу было наложено на изучение преступлений НКВД в отношении польских офицеров весной 1940 г., на исследование сюжетов, связанных с послевоенным подчинением Польши Советскому Союзу. Но обо всем этом писали польские историки и публицисты, работающие и издающие свои труды на Западе, а в Польше их внимательно читали, причем не только историки. С содержанием эмиграционных публикаций регулярно и подробно знакомила своих слушателей польская редакция радиостанции "Свободная Европа". Ее заслуги в этой области сегодня очевидны. Передачи этой радиостанции, посвященные
стр. 266
--------------------------------------------------------------------------------
истории, польской партийной пропагандой назывались тогда исключительно ложью, но в польском обществе процент доверяющих этому мнению никогда не был высок и, к тому же, неизменно уменьшался, а к концу 1970-х годов почти достиг нулевой отметки.
Тогда же в стране назревал очередной кризис системы так называемого реального социализма. Это было также предвестие качественно нового этапа развития историографии новейшей истории, хотя его формальное начало следует связывать с рубежом 1980 - 1990-х годов.
1980-е годы - десятилетие небывалого расцвета публикаций, независимых от цензуры. Это подпольное, с точки зрения властей, нелегальное издательское движение обращалось к историческому опыту времени национальной неволи XIX столетия и особенно оккупации периода Второй мировой войны. Из подпольных издательств 1980-х годов выходили десятки книг, в которых рассматривались различные проблемы новейшей истории. Такие работы принадлежали, в частности, ученым из университетов и институтов Польской академии наук, которые печатались в подпольных издательствах (а их было много) под псевдонимами. Вместе с тем все больше появлялось ценных монографий, выпускаемых государственными издательствами.
Новейшая история, в том числе и новейшая история Народной Польши (Польской Народной Республики), почти полностью освободилась в то время от ограничений, навязываемых партийными идеологами, перед ними вставала необходимость отказа от исповедуемых догматов или их принципиального пересмотра.
В итоге, последняя декада XX столетия оказалась для историографии новейшей истории лучшим периодом за все послевоенные годы. Плюрализм исторических школ и исследовательских методов стал нормальным и привычным явлением. Вместе с ним, однако, среди историков возродились все существовавшие ранее политические симпатии и ориентации, к которым добавились и новые. С течением времени политические эмоции начали утихать, а на первый план выдвинулись пытливость и поиск истины, хотя в трактовке послевоенной истории Польши, т. е. Народной Польши 1945 - 1989 гг., научные споры все еще уступают первенство политико-идеологической конфронтации.
Надеемся, что в скором времени ситуация будет выглядеть иначе. Разумеется, политико-идеологические расхождения, конечно, во взглядах останутся, но не они будут определять содержание и форму даже самых спорных, но все же следующих правилам исторической науки суждений. Тем не менее можно согласиться с мнением выдающегося французского историка Жака Ле Гоффа, написавшего следующее: "Историки не могут быть совершенно объективными. История по своей природе рождает эмоции... История, - добавляет
стр. 267
--------------------------------------------------------------------------------
он, - исключая бесспорные факты, основывается, прежде всего, на интерпретации и, до известной степени, допускает существование многих истин"2.
Имея это в виду, посмотрим теперь на существующие направления исследований польских историков новейшей истории и попробуем осветить некоторые вопросы, на которых сфокусированы научные споры и которые рождают различные интерпретации.
Польские историки конца XIX - начала XX в. спорили по многим вопросам, но подход к одному из них разделил самых выдающихся исследователей на две школы: краковскую (называемую также пессимистической) и варшавскую (или оптимистическую). Представители обеих школ задавались вопросом о причинах падения I Речи Посполитой в конце XVIII в. По мнению историков краковской школы, решающим фактором здесь оказалась внутренняя слабость государства. Согласно мнению историков варшавской школы, после 1772 г., т. е. после I раздела, Польша вошла в фазу интенсивной модернизации и пала жертвой ненасытности своих трех соседей: России, Пруссии и Австрии.
Напоминаю это потому, что после 1918г., когда начался процесс возрождения государства, историки вновь разделились на тех, кто главным его условием считал международную конъюнктуру, и тех, кто делал упор на предпринимаемые поляками усилия по освобождению. Впрочем, и тогда, и сейчас (к чему еще вернемся) при рассмотрении ключевых событий новейшей истории Польши велись и все еще ведутся споры о роли и значении двух определяющих факторов: внутреннего и внешнего.
Вернемся, однако, к спорам вокруг условий и обстоятельств возрождения польского государства в 1918 г.
В 1920 - 1930-е годы часть историков, увлеченных личностью Юзефа Пилсудского, именно ему приписывала главную заслугу в деле воскрешения государства. Другие, идеологически и политически связанные с Романом Дмовским, считали, что это он сумел склонить лидеров западных государств (т. е. Франции, Великобритании, Италии и, прежде всего, США) к идее возрождения независимого польского государства.
Среди исследователей того времени лишь немногие указывали на значение двух российских революций и германской революции, как внешних факторов, благоприятствовавших освободительным стремлениям поляков.
Согласно официальной версии политической пропаганды, развернувшейся после Второй мировой войны, Польша смогла обрести независимость только благодаря Ленину и Октябрьской революции. Серьезные историки не игнорировали этот фактор, но и не абсолютизировали его. Стефан Кеневич, выдающийся исследователь истории Польши XIX - начала XX в., писал, что сначала Германия побе-
стр. 268
--------------------------------------------------------------------------------
дила царскую Россию, Россия, в свою очередь, была низвергнута революцией, а сама Германия пала под ударами армий Франции, Великобритании и США. Кеневич при этом добавлял, что все три государства-разделителя были стерты с лица земли собственными революциями3. Думаю, что польским историкам, до сих пор ведущим споры по этому вопросу, следует возвратиться к процитированным мыслям Кеневича - наиболее взвешенным и лучше всего отражающим тогдашнее положение вещей.
Среди многочисленных работ, освещающих проблему возрождения польского государства, можно выделить две книги - Януша Паевского и Петра Лоссовского4. Первый сконцентрировал свое внимание на представлении многообразия внешних и внутренних факторов, создавших условия возрождения государства, отдав первенство внешним. Второй продемонстрировал действия по освобождению, предпринимавшиеся самими поляками в октябре и ноябре 1918 г. В этой ценной монографии внешние события, таким образом, отошли на задний план. Однако когда мы говорим о значении военных действий Легионов Пилсудского в то время и созданной и работавшей по его инициативе Польской военной организации (ПВО)5, следует помнить мысль Кеневича, что потенциал Легионов6 "не сыграл, без сомнения, никакой роли в судьбе мировой войны, но легенда Легионов взбудоражила целое поколение"7. Добавим, что легенда возродилась и оказала значительное влияние на новое поколение поляков в конце XX в., хотя она и не засияла таким блеском, как в 1918 - 1939 гг. или во время Второй мировой войны, когда в оккупированной стране военные действия Легионов и ПВО стали для солдат подпольной Армии Крайовой или конспиративных Крестьянских батальонов примером патриотизма.
С историографией возрождения польского государства самым тесным образом связана история польско-советской войны, или, как писалось до 1945 г. и пишется сейчас, польско-большевистской. В отличие от довоенной историографии, в которой доминировали споры вокруг вопроса, кто является автором польского плана победы над Красной Армией, сегодня утвердилось мнение о решающей роли маршала Юзефа Пилсудского. Современные историки не сомневаются также, что война 1920 г., окончившаяся успехом Польши, не только спасла только что обретенную независимость, но и перечеркнула планы Ленина по завоеванию Европы, т. е. перенесения большевистской революции в Германию и дальше на Запад.
В последние годы появился ряд работ, освещающих разные аспекты польско-советской войны, в том числе и сложный вопрос о судьбах солдат Красной Армии, оказавшихся в польском плену. Но полная, всесторонне представленная история этого события все еще не создана.
стр. 269
--------------------------------------------------------------------------------
Польско-советская война, Рижский мирный договор 1921 г., устанавливающий границу между Польшей и Советской Россией8, и решения, касающиеся границ с Германией, определяли территорию возрожденного польского государства, хотя и не гарантировали ее постоянство. В результате, II Речь Посполитая, как свободное и суверенное государство, едва просуществовала 21 год. Сентябрь 1939 г. принес поражение ее армии и разделение, согласно подписанным Риббентропом и Молотовым соглашениям, между Германией и СССР. Этой последней проблеме посвятили свои монографии молодые краковские исследователи Марек Корнат и Славомир Дембски9.
Сентябрьское поражение уже с осени 1939 г. стало одной из главных тем обсуждения в польской прессе, выходящей подпольно в оккупированной стране и открыто на Западе. Историки же к сентябрьской драме 1939 г., ее предпосылкам и последствиям, обратились после войны (хотя первые попытки были сделаны еще до ее окончания) и изучают ее до сих пор. Многие из них смотрели на это событие 1939 г. сквозь призму истории II Речи Посполитой, в ее внутренней слабости и ошибках внешней политики усматривая главные причины сентябрьского поражения. Такой способ объяснения определяющих факторов мог бы напомнить историографию краковской школы, если бы он не вытекал напрямую из современных пропагандистских текстов правящей в стране партии.
Однако ради справедливости следует добавить, что в первые послевоенные годы знания об истории II Речи Посполитой и ее положении в Европе были довольно скромными. Неудивительно, что после перелома 1956 г. основным трудом (многократно затем переизданным) о первых 15 годах существования польского государства межвоенного периода оставалась книга, вышедшая еще в 1933 г. и принадлежавшая перу историка и деятеля левого крыла социалистов Адама Прухника10. На тот момент она была единственной, вызывавшей доверие читателей, желающих получить истинные знания о столь недавнем прошлом, хотя она и содержала все недостатки труда, созданного чуть ли не на следующий день после описываемых событий и отягощенного политическими взглядами автора. Впрочем, Прухник не был единственным, кто занимался новейшей (лучше сказать - современной) историей. Достаточно назвать хотя бы имя пилсудчика Владислава Побуг-Малиновского, выпустившего в год смерти маршала его двухтомную биографию11. Уже после войны этот же историк издал в эмиграции объемный трехтомный труд по истории Польши 1864 - 1945 гг., второй и третий тома которого (1918 - 1945) вплоть до 1980-х годов были основой для тех, кто серьезно занимался новейшей историей Польши, хотя в самой Польше книга Побуг-Малиновского была запрещена12. Наверное, не будет преувеличением сказать, что многие исто-
стр. 270
--------------------------------------------------------------------------------
рики-новисты, сформировавшиеся уже в Народной Польше, понимая необъективность и политические пристрастия автора (который до конца жизни остался пилсудчиком и врагом противников маршала), считали его книги не только источником знаний, но и отправной точкой творческих исканий. Пожалуй, никто из находящихся в эмиграции историков не оказал такого влияния на развитие историографии новейшей истории в Польше, как Побуг-Малиновский. Прежде всего, это касается политической истории возрожденной в 1918 г. Польши.
Говоря об отправной точке творческих исканий и влиянии, имею в виду то, что многие проблемы были подняты исследователями в результате непосредственной или опосредованной полемики со взглядами Побуг-Малиновского, затронуты упущенные историком моменты, кроме того, приняты его констатации, а зачастую и интерпретации.
В общем, польская историография новейшей истории, освобождаясь от давления цензуры, с 1956 г. открыла новую главу истории польской исторической науки, являясь ее неотъемлемой, имманентной частью. Это обозначилось сначала в исследованиях по истории II Речи Посполитой, затем периода Второй мировой войны и, наконец, истории послевоенных лет. Сегодня, не боясь быть обвиненным в чрезмерном оптимизме, можно сказать, что основной объем фактов, относящихся к 1918 - 1939 гг., уже хорошо известен и по большей части удовлетворительно обеспечен источниками. Это, по моему мнению, относится к политической, экономической, социальной истории, истории культуры, науки и военного дела, одним словом -к истории всей внутренней жизни Польши того времени. За последние 40 лет ушедшего столетия в руки читателей попали тысячи книг, из которых, по крайней мере, несколько сотен, если не целиком, то в своих важнейших частях, до сегодняшнего дня не потеряли ценность. Это объясняется, прежде всего, тем, что большинство историков, хотя и сформировалось в условиях Народной Польши, все же не поддалось форсировавшейся правящей партией примитивной идеологизации и политизации исторической науки. Существовали, правда, цензурные ограничения, но они, главным образом, касались истории СССР и польско-советских отношений. Исследователи II Речи Посполитой и периода Второй мировой войны имели доступ к польским архивам, в том числе партийным (однако, далеко не все и не сразу), а со временем также к эмиграционным в Лондоне и Нью-Йорке. И еще один момент. В основных польских университетах и учреждениях Польской академии наук (прежде всего, в Институте истории) новые поколения историков (среди которых много талантливых исследователей) формировались под руководством замечательных ученых, которые, правда, были слабо знакомы с марксистской методологией (или не знакомы с ней вовсе), но зато успели до
стр. 271
--------------------------------------------------------------------------------
войны познакомиться с ведущими историческими школами Западной Европы. Сегодня их ученики скоро перейдут или уже перешли рубеж 70-летия, а после 1956 г. именно они пошли по стопам своих учителей. Так была поддержана (в интеллектуальном плане) столь важная преемственность поколений, что для развития польской исторической науки имело первостепенное значение. В такой атмосфере создавались ценные монографии и даже предпринимались попытки синтеза исследований по внутренней истории Польши 1918 - 1939 гг.
Из ранних работ по политической истории хотелось бы вспомнить две книги Тадеуша Ендрушчака, посвященные последним годам существования II Речи Посполитой13. Обе книги пронизаны критицизмом, далеким, однако, от ожиданий идеологических руководителей правящей партии.
В 1960 - 1970-е годы появилось много работ о майском перевороте 1926 г., осуществленном Пилсудским (в последнее время некоторые историки пишут, что переворот был оправдан внутренним положением страны того времени), о лагере пилсудчиков, об оппозиционных по отношению к нему партиях (в частности, о Польской Социалистической Партии и крестьянских партиях), забастовочном движении рабочих и крестьян и о многих других проблемах политической жизни II Речи Посполитой14. Сегодня многие выводы и оценки историографии 1960 - 1970-х годов требуют пересмотра, а еще существующие лакуны (хотя их и не так много) нужно заполнить. Здесь, однако, следует привести меткое замечание видного польско-американского историка, профессора Йельского университета, иностранного члена Польской академии наук Петра Вандыча. В апреле 2001 г. на страницах издаваемого в Кракове престижного католического еженедельника "Tygodnik Powszechny" он писал: "Так называемая марксистская историография, особенно в период сталинизма, толковала прошлое выборочно и бездумно. После падения коммунизма в результате освобождения нашей истории ото лжи произошел "перекос" в другую сторону. Белые пятна заполнялись, но не все и не равномерно"15. От себя добавлю, что во многих опубликованных после 1989 г. работах вместо справедливо устраненной лжи появилась новая. И та старая, и эта сегодняшняя ложь вырастали и вырастают на почве определенных (кардинально противоположных) симпатий или же политических предпочтений отдельных исследователей. Это относится, прежде всего, к ключевым событиям и оценке действий главных "актеров" польской политической сцены. Впрочем, естественный и творческий пересмотр не коснулся (по крайней мере, до сих пор) важнейших работ по истории экономики и общества 1918 - 1939 гг.
Перемены 1990-х годов и новые возможности, открытые перед историками новейшей истории, не умалили ценности исследований в
стр. 272
--------------------------------------------------------------------------------
области экономики и общественной жизни II Речи Посполитой. Правда, уже появились работы, лучше демонстрирующие достижения экономики и состояние финансов того времени, но и они не изменили мнение о польской экономике, которую даже сторонникам оптимистической школы (а их появилось очень много) не удается представить как процветающую и догоняющую самые развитые страны Западной Европы. Все добросовестно выполненные исследования по-прежнему приводят к выводу, что несмотря на отдельные, даже очень яркие успехи (например, постройка самого современного по меркам того времени морского порта в Гдыни на Балтийском море, Центрального промышленного округа в Люблинском, Келецком и Жешувском воеводствах), в целом, страна все еще оставалась в европейской зоне цивилизационного отставания. Это относится и к ее социальной структуре, в которой доминирующее положение занимало крестьянство. Новейшие исследования не изменили и наши знания о национальной структуре: в конце 1930-х годов национальные меньшинства составляли треть граждан.
Среди исследований в области социальной структуры II Речи Посполитой нужно бы отдать первенство работам Януша Жарновского, созданным еще в 1960 и 1970-е годы16. Он новаторски представил генезис интеллигенции II Речи Посполитой, точно определил ее состав, политические симпатии и пристрастия отдельных профессиональных и региональных групп. Занимаясь затем уже всем обществом межвоенного периода, он ввел определения таких понятий, как "элита власти", "правящая прослойка", которые используют до сегодняшнего дня не только историки, но и многие социологи и политологи. На границе экономической и социальной истории и истории техники следует поместить его новейшую монографию, посвященную одновременно труду, технике и обществу в Польше 1918 - 1939 гг.17
В сфере экономической истории к серьезным достижениям следует отнести работы известных специалистов в этой области исторической науки Збигнева Ландау и Ежи Томашевского18. Правда, часть историков - сторонников оптимистического представления прошлого родного края - обвиняла обоих авторов в чрезмерном критицизме, однако до сих пор сопоставимого, по значению альтернативного, труда создано не было.
Весьма существенную проблему состояния национального и политического самосознания поляков межвоенного периода поднял в трех новаторских книгах знаменитый гданьский исследователь Роман Вапиньски19, восполнив тем самым ощутимые пробелы в польской историографии.
Конец 1950-х годов, когда польские историки вновь начали выезжать на Запад для работы в архивах, положил начало исследованиям, а вместе с ними и первым публикациям об отношениях Польши со странами Западной Европы. Появились монографии о поль-
стр. 273
--------------------------------------------------------------------------------
ско-германских и польско-французских отношениях. Монографию о польско-германских отношениях, основанную на источниках, еще в 1965 г. представил Мариан Войчеховски20, она была переиздана также на Западе. Пятью годами позже Ян Чалович обнародовал книгу о польско-французском военном союзе21. Обоих историков можно считать пионерами в изучении этой области. С того времени и до сих пор появляются новые работы, благодаря которым наши знания об отношениях с обоими государствами становятся все богаче22.
Среди новейших работ отличается монография молодого исследователя из Познани Станислава Жерко о польско-германских отношениях накануне Второй мировой войны. Таким же высоким научным уровнем отличается работа молодой варшавской исследовательницы Малгожаты Гмурчик-Вронска о французско-польских отношениях в 1938 - 1944 гг.23
В 1980-е годы появилось много интересных работ о польско-британских24, а в начале 1990-х - о польско-американских отношениях25. Историки - главным образом известный познанский историк Станислав Серповски26 - изучали также польско-итальянские отношения. В круг интересов исследователей попала даже далекая Япония и ее политика в отношении Польши27. Однако главным объектом интересов оставалась и остается по-прежнему Европа, в том числе (что очевидно) ближайшие соседи Польши. Кроме Германии и СССР (к чему мы еще вернемся) много работ посвящено соседним южным и северным государствам. О последних большинство книг принадлежит перу самого выдающегося знатока их межвоенной истории - Петру Лоссовскому28. Он сосредоточил свое внимание на политических связях, которые в межвоенный период сложились между Польшей и Литвой, Латвией и Эстонией.
О сложных польско-чехословацких отношениях из более старых работ можно назвать монографии Ежи Козеньского29 и Михала Пулавского30. Несмотря на то что появилось много источников, ранее недоступных обоим авторам, их труды сохранили свою познавательную ценность. В последнее время историю Чехословакии в XX в. представил известный исследователь Ежи Томашевски31, о польско-чехословацком конфликте 1918 - 1921 гг. написал варшавский историк Марек К. Камиски32. Среди польских специалистов по истории Венгрии межвоенного периода и польско-венгерских отношений можно назвать Мачея Козьминьского33.
Историки, занимающиеся польской международной политикой и издававшие свои труды в 1960 - 1980-е годы, вынуждены были тогда считаться с цензурой. Однако больше всех подвергались вмешательству те, кто касался тематики польско-советских отношений. По этой причине часть их работ - а может даже большинство (включая написанные партийными ортодоксами) - не выдержала испытания временем. Но несколько монографий сохранило познаватель-
стр. 274
--------------------------------------------------------------------------------
ное значение, в том числе работы Мариана Лечика34 и Станислава Грегоровича35. Новые условия для изучения СССР и польско-советских отношений возникли после 1989 г. С того времени в Польше было издано много книг, посвященных этим проблемам, но большинство из них относятся, скорее, к жанру публицистики, причем не очень высокого качества. Из серьезных, претендующих на научность, можно назвать книги Станислава Грегоровича, Михала Захариаса36 и Войчеха Матерского37. Однако, скорее всего, не ошибусь, если скажу, что монографию об отношениях Польши и СССР 1918 - 1939 гг., отвечающую всем требованиям, предъявляемым научным работам, нужно еще подождать, хотя бы по той причине, что еще не полностью открыт доступ в архивы бывшего СССР.
Хотелось бы обратить внимание на несколько книг, выходящих за рамки типичных исследований двусторонних отношений. Так, удачной оказалась попытка Михала Захариаса взглянуть на всю европейскую политику Польши в 1932 - 1936 гг.38 Несколько исследователей представили свое видение польской внешней политики в 1918 - 1939 гг.39 Эти книги вышли из-под пера профессиональных историков, хорошо известных в Польше, но, по замыслу авторов, они носят научно-популярный характер. Претендующую на научность историю польской дипломатии 1918 - 1939 гг. представил коллектив авторов под руководством Петра Лоссовского40.
Среди попыток синтеза всей истории международных отношений и дипломатии в 1918 - 1939 гг. первенство, бесспорно, принадлежит Хенрыку Батовскому, крупному исследователю, известному и ценимому, пожалуй, во всех важнейших научных центрах Европы41.
На основании перечисленных и не перечисленных здесь работ и вне зависимости от темперамента и пристрастий отдельных авторов, складывается яркая картина польской внешней политики и места Польши в Европе того времени.
Уже несколько десятилетий назад в польской историографии закрепилось мнение, что в Польше межвоенного времени стоящие у руководства политические элиты, не зависимо от партийной принадлежности, руководствовались в своей политике принципом защиты интересов государства, его свободы, суверенности и территориальной целостности. На службе этих интересов стояла внутренняя и внешняя политика. Из этих генеральных соображений исходили расчеты Юзефа Пилсудского создать нормальные, корректные отношения Польши с ее двумя крупнейшими соседями, т. е. с Германией и СССР. Затем эти планы были развиты министром иностранных дел (в 1932 - 1939 гг.) Юзефом Беком. В то время политика, названная политикой "равновесия" или "равного удаления" Варшавы от Берлина и Москвы, должна была стать одной из гарантий безопасности государства, охраняя его границы на западе и востоке. В све-
стр. 275
--------------------------------------------------------------------------------
те исследований историков не подлежит сомнению, что опасения польских лидеров были полностью обоснованными. Из старых и совсем новых работ польских исследователей, касающихся планов Германии, а также из последних, представляющих политику и стратегические цели Москвы, следует (и это, видимо, неоспоримо), что оба соседа не намеревались, несмотря на публичные уверения в постоянстве границ Польши, отказываться от своих территориальных претензий, которые могли быть удовлетворены как раз за счет Польши. Именно это обстоятельство заставляет подавляющее большинство польских историков иначе взглянуть на концепцию "равновесия", к которой был так привязан министр Бек. Давние обвинения уступают место более взвешенным оценкам его действий. До сих пор, однако, многие исследователи (может, даже большинство) поддерживают мнение, что честолюбивый шеф польской дипломатии значительно сильнее дистанцировался от Москвы, чем от Берлина, и что в связи с этим его политику нельзя назвать политикой "равновесия". Новые акценты появились также в оценке отношения К. Бека к Чехословакии и президенту Э. Бенешу. Еще недавно почти все историки, издающие свои работы в Польше, не сомневались, что ультиматум, который поставила Варшава Праге 30 сентября 1938 г., а затем занятие отрядами Войска Польского Заолзья42 было крупной ошибкой. Сегодня часть историков, составляющих, однако, меньшинство, склонна оправдать или, по крайней мере, смягчить различными обстоятельствами эту фатальную ошибку польской внешней политики. Впрочем, к вопросу польско-чехословацких отношений еще вернемся.
Могли ли, однако, доктрина "равновесия" и вся политика Бека уберечь Польшу от того, что ее постигло в сентябре 1939 г.? Когда-то господствовало мнение, что единственным спасением мог бы быть союз Польши с Советским Союзом. Подобное мнение было совершенно чуждо эмиграционным историкам, но спустя годы оказалось, что именно они были правы, хотя, как и все остальные, не знали советских источников. Позднее один из известных варшавских историков в книге, изданной в подпольном издательстве под псевдонимом, а в 1990 г. уже официально, пытался убедить читателей, что единственным выходом летом 1939 г. могло стать соглашение Варшавы с Берлином, направленное против Москвы43. Однако почти все историки, высказывавшиеся на этот счет, не разделили это мнение, обращая внимание на то, что подобный шаг Варшавы вел к зависимости, а затем к полному подчинению Польши гитлеровскому третьему рейху. Поэтому исследователи, давая ответ на поставленный выше вопрос, ищут его в иной области. Подавляющее большинство, к которому принадлежит и настоящий автор, указывает на одну из основных ошибок в расчетах Бека, который со времени прихода Гитлера к власти в Германии и начала германо-со-
стр. 276
--------------------------------------------------------------------------------
ветской идеолого-пропагандистской войны совершенно не принимал во внимание возможность нового Рапалло или какого-либо еще варианта политики сближения этих двух тоталитарных государств. Это, во-первых.
Во-вторых, Бек мог считать, что польско-французский договор 1921 г. и гарантии, предоставленные Польше правительством Великобритании 30 марта 1939 г., к которым присоединилась Франция, а затем обнародование польско-британского соглашения, подписанного в Лондоне 25 августа, удержит Гитлера от нападения на Польшу, чтобы избежать удара со стороны Франции и Великобритании. Если же, несмотря ни на что, это произойдет, Польша не останется в одиночестве. Ей будет оказана действенная помощь союзников, вместе с которыми она выиграет войну против третьего рейха.
Польские историки, проведя всесторонний анализ доступных им французских и английских источников, уже давно знают, насколько напрасны были надежды и расчеты Варшавы. Теперь им доступны и недавно обнаруженные в Москве советские документы, что в совокупности с уже известными не оставляют никаких сомнений в том, что политика "равновесия", "равного удаления" от Москвы и Берлина была весьма слабой конструкцией, которая при столкновении с имперскими планами Гитлера и Сталина не могла стать серьезной преградой для них. По крайней мере, так считает большинство польских исследователей, включая автора этой статьи.
Однако критика предположений, расчетов и надежд польского министра, по мнению польских исследователей, не перечеркивает, по крайней мере, одну его историческую заслугу: вместе со всем правительством он сказал Берлину "нет", что, между прочим, не дало англичанам и французам осуществить какой-нибудь новый вариант Мюнхена, а в результате склонило обе державы к объявлению войны третьему рейху.
Таким образом, позиция властей Польской Республики содействовала окончанию этапа мирных завоеваний Гитлера.
Концентрируя свое внимание на анализе и оценке положения Польши накануне Второй мировой войны, польские историки не теряли и по-прежнему не теряют из поля зрения ключевой вопрос об ответственности за ее начало. Если ни раньше, ни теперь никто не сомневался и не сомневается, что вся внешняя политика Гитлера угрожала мирному существованию, и что, в конце концов, это он, напав 1 сентября 1939 г. на Польшу, развязал войну, которая впоследствии стала мировой, то роль остальных европейских держав оценивалась по-разному. Сейчас подавляющее большинство польских историков, к которым принадлежит и настоящий автор, склоняется к мнению, что практиковавшаяся в Лондоне и Париже политика уступок (appeasement policy) по отношению к требованиям Гитлера, вместо того, чтобы умерять его аппетит (на что рассчитывали
стр. 277
--------------------------------------------------------------------------------
лидеры Великобритании), напротив, усиливала его. Повторю здесь свою мысль, что мюнхенское соглашение, это наиболее яркое проявление политики уступок, внесло нечто совершенно новое в международные отношения. Процесс дестабилизации в Европе решительно перешел критическую отметку. Вопрос "когда будет война?" перестал быть теорией. Наиболее жизненно важно это было для Польши: она стала жертвой изменения международной конъюнктуры, начало которому положил именно Мюнхен. Там был нанесен решительный удар по Версальской системе, которая, несмотря на все свои недостатки, стабилизировала ситуацию в Европе, а государствам ее центральной части давала чувство безопасности, хотя и не лишенное беспокойства. Мюнхен уверил Гитлера, что он и дальше может вести политику требований, так как вероятнее всего она не встретит решительного сопротивления Запада, и что единственную реальную угрозу мог бы создать весьма, однако, гипотетический союз Великобритании и Франции с СССР. Гитлер пришел к выводу, что он сможет эту угрозу устранить, реанимировав политику Рапалло.
В свою очередь, Сталин мог предвидеть, что захват части Чехословакии, о котором и было принято решение в Мюнхене, не будет последним, что дальнейшее разрушение Версальской системы станет абсолютно реальным. Поэтому он выжидал своего шанса, момента вступления в большую игру на участие в этом процессе. Важнейшей целью его политики было возвращение Советскому Союзу статуса великой державы, возвращение положения, которое занимала Россия до поражений в Первой мировой войне. Элементом такого понимания политики должно было быть принципиальное изменение ситуации в Центральной Европе. Здесь цели Сталина совпадали с претензиями Гитлера44.
В этой и некоторых других причинах польские историки, издающие свои труды в Польше в официальных издательствах, приблизительно со второй половины 1980-х годов ищут причины заключения советско-германского договора 23 августа 1939 г., подписанного в Москве вместе с секретным дополнительным протоколом. Польские историки едины во мнении, что содержание этого протокола означало, что обе стороны не собирались соблюдать действовавшие тогда нормы международного права, Сталин же - подписанные его правительством международные договоры, в том числе с Польшей, а также договор, определяющий понятие агрессора. Польские исследователи не сомневаются также, что пакт Молотова-Риббентропа не был должным образом оценен в Варшаве, а самим Беком чуть ли не оставлен без внимания. По его мнению, цитировавшемуся в различных исторических трудах, он не изменил "ни в чем фактического положения Польши". Эта принципиальная ошибка польского министра заняла важное место при составлении разными польскими
стр. 278
--------------------------------------------------------------------------------
историками результатов его трудов. Сильное удивление, с которым ранним утром 17 сентября встретил Бек известие о вступлении Красной Армии на территорию Польши, было лишь следствием ошибочной оценки пакта 23 августа.
Польские историки, как и их коллеги во многих странах, рассматривая непосредственные последствия заключения пакта Молотова-Риббентропа, сегодня ставят этот акт в череду событий и обстоятельств, приведших к началу Второй мировой войны. Правда, часть их склоняется к мнению, что, подписав тайный протокол, Кремль взял на себя такую же, как Берлин, ответственность, за Вторую мировую войну, которую Сталин хотел развязать, и к началу которой он стремился. Другие историки лишь утверждают, что, не будь пакта с СССР, Гитлер не отдал бы приказ о нападении на Польшу. Однако все они связывают политику Сталина того времени с генезисом начала Второй мировой войны. Дискуссии по этому чрезвычайно важному вопросу продолжаются и будут, скорее всего, продолжаться еще многие десятки лет, а, может, никогда не прекратятся. Важное место в ней заняли уже, по крайней мере, две польские монографии: Влодзимежа Ковальского45 и выдающегося краковского исследователя Мариана Згурняка46 и прежде всего упомянутые работы Корната и Дембского.
Вспомним еще одну точку зрения, а именно о том, что Гитлер даже без пакта с Москвой совершил бы нападение на Польшу в расчете на пассивность Запада. Такая точка зрения близка моим взглядам, хотя это только догадки и гипотезы.
Агрессия Германии против Польши 1 сентября 1939 г. и ход военных действий на польско-германском фронте уже много десятилетий являются предметом исследования польских историков, работающих в эмиграции и в Польше. Наиболее смелым начинанием здесь, бесспорно, явилась издававшаяся в течение многих лет в Лондоне многотомная история, посвященная польским вооруженным силам в годы Второй мировой войны, первые тома и части которой посвящены как раз сентябрьской кампании47. В свою очередь, в Польше -среди сотен работ - на первый план вышли монографии об отдельных армиях, принимавших участие в сентябрьской войне 1939 г. В этих работах использованы доступные польские и германские источники. Несмотря на определенные различия, их объединяет одно: добросовестность и поиск источников неудач.
В течение последних лет на книжном рынке появилось множество работ, посвященных советской агрессии против Польши, начавшейся 17 сентября, по согласованию с германской стороной. Среди этих изданий можно отдать первенство монографии варшавского исследователя Чеслава Гжеляка48. Вслед за более ранними публикациями эмиграционных историков, Гжеляк принимает положение, что вступление Красной Армии на территорию Польши 17 сентября
стр. 279
--------------------------------------------------------------------------------
1939 г. было актом агрессии, и, тщательно анализируя все доступные ему источники, в том числе советские (что особенно важно), описывает военные столкновения и бои, происходившие в то время между военными подразделениями обеих сторон.
Будем надеяться, что уже в ближайшее время мы увидим новое, комплексное исследование о войне, которую вследствие нападения Германии, а затем и Советского Союза Польша вынуждена была вести с 1 сентября по 5 октября 1939 г. Она проиграла эту войну, так как не могла ее не проиграть, и в этом сегодня уверены, наверное, все польские историки. Не могла потому, что против нее выступила самая сильная и самая подготовленная (вплоть до 1942 г.) армия мира, с востока ее атаковал Сталин, и она не получила от своих западных союзников обещанной помощи, на которую так рассчитывала. Несмотря на это, она не капитулировала. Армия стойко сражалась, а государство, хотя и разделенное между третьим рейхом и Советским Союзом, с точки зрения международного права, существовать не перестало. Такие (или сходные) суждения можно найти во всех серьезных работах о польской драме сентября 1939 г., но это не означает, что польские историки перестали спорить по десяткам вопросов, начиная от оценки руководства всем Войском Польским и его крупными оперативными соединениями, заканчивая решением верховного главнокомандующего и верховного руководства государства оставить страну вечером 17 сентября и ночью с 17 на 18 сентября. Сегодня большинство исследователей уже не сомневается в том, что в той ситуации не было лучшего выхода. Можно было бы сдаться Германии, что никем из польских руководителей и военного командования не рассматривалось. К тому же, ожидание отрядов Красной Армии, очень быстро приближающихся к месту пребывания польских властей, могло закончиться только арестом президента, премьер-министра и правительства, верховного главнокомандующего и его генерального штаба. Переход границы с Румынией открывал возможность добраться до союзной Франции и продолжать руководить делами государства, хотя и оккупированного, но по-прежнему признаваемого союзниками и правительствами нейтральных стран существующим. На такой поворот событий рассчитывали тогдашние лидеры Польской Республики. Однако они были жестоко обмануты в своих ожиданиях.
Вторая мировая война, продолжавшаяся для Польши с 1 сентября 1939 г. по 8 мая 1945 г., остается предметом изучения для многих историков в Польше и в эмиграции. О различных ее аспектах, фрагментах и проблемах написаны сотни, если не тысячи книг. Ценность этих изданий, конечно, неодинакова, а так как их очень много, в этом очерке смогу обратиться лишь к некоторым областям исследований и важнейшим достижениям.
стр. 280
--------------------------------------------------------------------------------
Многие польские исследователи (прежде всего, историки, на также юристы и политологи) занимаются анализом идеологии и политической системы итальянского фашизма и германского нацизма. В первых рядах - работы Франтишека Рышки49, исследовательской группы, собранной вокруг КароляЁньцы50 во Вроцлавском университете, и варшавского историка Ежи Борейши51. В изучении перечисленных вопросов польская историография, бесспорно, находится на передовых позициях в Европе. То же касается и объемных монографий Чеслава Мадайчика об оккупационной политике третьего рейха в Европе и в Польше52. И хотя исследования не останавливаются и приносят все новые подробности53, они лишь подтверждают и обогащают то, что ранее установил Мадайчик на основе польских, немецких и других источников. Картина гитлеровского геноцида, страшным символом которого стал Освенцим, довольно целостная. В этом самом крупном в оккупированной Европе гитлеровском концентрационном лагере, по подсчетам польских историков, погибло около 1350000 жертв, в том числе около 1100000 евреев. Согласно этим же подсчетам, в результате гитлеровской политики геноцида, потеряли жизнь около 5,1 млн. граждан Польской Республики, в том числе около 2700000 польских евреев (согласно критериям гитлеровских нюрнбергских постановлений). Более 2820000 людей было вывезено с польских земель на работы в третий рейх. Это лишь часть баланса польских демографических потерь, сделанного польскими историками.
Важным направлением исследований, приносящим существенные результаты, стала тема повседневной жизни во время Второй мировой войны. Появилась монография о Варшаве Томаша Шароты. Позднее вышли подобные работы Станиславы Левандовской, посвященные Мазовии (историческая область в среднем течении Вислы; здесь находится Варшава), а затем Вильнюсу. Недавно ценную работу о Львове опубликовал молодой вроцлавский исследователь Гжегож Хрычук. Эти книги54 дают представление об условиях существования городского населения в годы войны. До сих пор нет таких работ о деревне.
В течение многих лет историки, работающие в Польше, не могли по цензурным соображениям заниматься историей той части довоенной Польской Республики, которая на основании пакта Молотова-Риббентропа была включена в состав СССР. Зато об этом писали эмиграционные историки55. Их работы, конечно, попадали в Польшу, а в 1980-е годы многие из них вышли в свет в подпольных издательствах. Перелом произошел после 1989 г. Начали появляться первые научные исследования, в которых были использованы постепенно открываемые архивные документы прекратившего свое существование в 1991 г. Советского Союза. По моему мнению, наибольшую познавательную ценность имеют написанные на основе
стр. 281
--------------------------------------------------------------------------------
источников монографии Анджея Гловацкого из Лодзи, Эвы Ковальской и Данела Боцковского из Варшавы56. Гловацкий, прежде всего, описал и проанализировал механизм введения системы, названной - вслед за эмиграционной историографией - советской оккупацией. В свою очередь, Ковальская сосредоточила свое внимание на массовых депортациях, жертвой которых стали несколько сотен тысяч граждан Польской Республики (прежде всего, поляков, но также евреев и украинцев). Выводы автора основаны преимущественно на советских источниках. Боцковский занялся условиями жизни ссыльных. Добавим, что вокруг вопроса о числе депортированных в глубь СССР до сих пор идут горячие споры. Часть исследователей считает, что число депортированных было значительно больше, тех, что приводят Ковальская и Гловацкий (может, даже более, чем в два раза)57. Документы, предоставленные польским исследователям в московских архивах, позволили начать изучение не только проблемы депортаций, но и судьбу более 15 тыс. офицеров, взятых в плен или арестованных после 17 сентября 1939 г. советскими властями. Правда, о том, что они были убиты в СССР весной 1940 г., было известно из эмиграционных публикаций уже с конца 1940-х годов, а позднее из монографии польско-американского историка Януша Заводного58, но лишь секретные советские документы позволили воссоздать процесс принятия решения и точный список жертв преступления, совершенного по решению сталинского Политбюро ЦК ВКП(б) от 5 марта 1940 г.59
К важнейшим достижениям польской историографии следует отнести результаты исследований по истории высших конституционных властей Польши, с 30 сентября 1939 г. работавших в эмиграции (сначала во Франции, а с конца июня 1940 г. в Англии). Уже более 30 лет исследователи пользуются архивами этих властей, хранящимися в Лондоне, а также архивами британского правительства. Благодаря этому историки имели возможность собирать материалы, а когда в стране возникли благоприятные условия, ученые приступили к публикации результатов своих исследований. В первой половине 1990-х годов были изданы монографии Э. Дурачинского и М. Хулас, а в Лондоне - совместный сборник историков, работающих в Польше и в эмиграции60. Кроме истории деятельности правительства, отдельная монография, написанная на основании хранящихся в Лондоне и частично в Польше источников, была посвящена Национальному совету, который, будучи совещательным органом при правительстве и президенте, выполнял в эмиграции функции парламента61.
Истории польских вооруженных сил, подчиненных польским конституционным властям в эмиграции, посвящен уже упомянутый фундаментальный труд, созданный в Лондоне62, а также многочисленные работы, написанные и изданные в Польше63.
стр. 282
--------------------------------------------------------------------------------
Одним из самых важных явлений в истории Польши времен Второй мировой войны было развернувшееся с необычайным размахом, наверное, самое мощное во всей оккупированной Европе движение Сопротивления64. Оно охватило всю довоенную территорию польского государства, все социальные слои и профессиональные группы, создало развитую систему подпольной политической и общественной жизни, конспиративные военные организации и подпольные органы польского аппарата государственной администрации.
Движение Сопротивления, несмотря на террор оккупантов, наладило исправно функционировавшую систему подпольного издательского дела - вышли в свет около 2 тыс. подпольных периодический изданий (газет, еженедельников, ежемесячников),а также сотни книг поэзии, прозы, учебников и т. п. Была создана и широко развита система подпольного образования в старших классах, в начальной школе, в лицеях и вузах тайно обучалось несколько сот тысяч детей и студентов. Система образования в подполье была исключительным событием в жизни всей оккупированной Европы. Действовала также (и весьма успешно) система подпольного правосудия, карающая предателей и наиболее жестоких представителей германского оккупационного аппарата. Перечисленные и не перечисленные учреждения и организации в подавляющем большинстве были составляющими частями подполья, связанного с действовавшими в эмиграции польскими государственными властями, в которых поляки видели единственного конституционного выразителя интересов Польши и руководителя борьбы за освобождение от оккупации. Именно эта часть подпольной Польши (этот термин использовался польской конспирацией, а после войны вошел в понятийный аппарат историков) составляла ее большую часть и пользовалась поддержкой подавляющего большинства поляков. В феврале 1944 г. ее начали называть подпольным государством, и это понятие сейчас используют почти все польские историки65.
Важнейшей частью подпольного государства была его подпольная армия, история зарождения которой восходит к концу сентября 1939 г., с февраля 1942 г. носившая название Армия Крайова (АК). Историкам до сих пор не удалось точно определить ее численность. Как бы то ни было, весной 1944 г., по различным подсчетам, в ее рядах насчитывалось от 300 тыс. до 380 тыс. членов армии.
Историей этой армии, организованной, пожалуй, лучше всех подпольных армий оккупированной Европы, историки занимаются уже более полувека. Первая (и на данный момент самая обширная) история АК появилась в Лондоне в 1950 г.66 В то время в Польше официальная пропаганда эту организацию называла не иначе как реакционной. После 1956 г. ситуация изменилась, но первая научная
стр. 283
--------------------------------------------------------------------------------
монография, автором которой является Ежи Терей, вышла в Варшаве лишь во второй половине 1970-х годов67. Настоящий перелом в изучении истории Армии Крайовой наступил с начала 1980-х годов. Именно тогда была издана биография фактического создателя АК, ее первого командующего генерала Стефана Ровецкого, написанная известным историком Томашом Шаротой68. Через несколько лет в руки читателей попала монография краковского историка Гжегожа Мазура, посвященная деятельности одного из важнейших организационных подразделений Армии Крайовой, занимающегося информацией и пропагандой69.
Но настоящая лавина работ разного уровня нахлынула в последние годы XX в. Из десятков работ, предлагающих историю разных организационных звеньев АК или различные формы ее широких боевых действий, направленных против немецких оккупантов, можно выделить две монографии Марека Ней-Крвавича и один коллективный труд70. Две первые книги - по причине необыкновенно богатой источниковой базы, последнюю - из-за попытки (впрочем, не совсем удавшейся) сделать набросок всей истории АК, использовав исследовательский опыт, накопленный за последние 30 лет XX в. Судя по всему, всесторонней истории Армии Крайовой нам еще придется подождать.
Написанию истории Армии Крайовой сопутствовали и сопутствуют до сих пор серьезные споры. Они касаются разных вопросов, но один из них представляется особенно важным. Имеется в виду оценка шансов выполнить главную задачу, стоявшую перед этой организацией. Сегодня польские историки едины во мнении, что Армия Крайова чуть ли не с самого зарождения вела действия, направленные против оккупантов. Первоначально это были, прежде всего, разведка и саботаж в военной промышленности (в обеих направлениях солдаты АК с течением времени достигали все лучших результатов, а за разведданные, передававшиеся англичанам через польский штаб главнокомандующего в Лондоне, они получали слова самого высокого признания). Позднее, по приказу командующего АК, ее отряды приступили к реализации других заданий, среди которых главной в 1943 - 1944 гг. была вооруженная борьба с немецкой полицией, а весной и летом 1944 г. - вооруженные столкновения с отрядами вермахта. Но не эти действия были стратегической задачей организации. Армия Крайова была создана для того, чтобы при благоприятных внешних обстоятельствах, получив с Запада (от англичан и американцев) необходимые оружие и боеприпасы, в момент не вызывающего сомнений краха Германии и ее оккупационной системы в Польше провести кратковременное и победоносное всеобщее вооруженное восстание и в результате овладеть центральной Польшей с Варшавой, Люблином и Краковом. Над планами так называемого восстания штаб главного командования Армии Крайовой в
стр. 284
--------------------------------------------------------------------------------
Варшаве и штаб верховного главнокомандующего в Лондоне работали с 1940 и по 1944 г. Однако им было не суждено осуществиться71.
Часть исследователей считает, что планы были реальными, и Армия Крайова, получив необходимые боеприпасы с Запада и поддержку авиации, могла достичь полного успеха. Другие, к числу которых принадлежит и настоящий автор, полагают, что план всеобщего вооруженного восстания с самого начала был нереальным, так как англичане его не приняли, а со Сталиным поляки его не согласовывали и согласовывать не собирались, и успех восстания не ставили в зависимость от помощи Советского Союза в вооружении и от поддержки авиации.
Победоносное восстание с помощью англосаксов должно было принести Польше свободу и суверенность, признания которых ни правительство, ни лидеры польского государства от Москвы ожидать не могли (во всяком случае с весны 1943 г.), хотя очень этого хотели. С целями планируемого всеобщего восстания связан и вопрос о варшавском восстании, к которому еще вернемся.
Наряду с работами, посвященными истории подпольного государства и его вооруженных сил, т. е. Армии Крайовой, много исследований посвящено подпольным политическим партиям и созданным ими военным организациям, которые должны были служить достижению целей этих партий. В этой группе монографий до сих пор лучшей считаю книгу Ежи Терея о влиятельной до войны сильной в Подпольной Польше национал-демократической партии правого толка72. Созданы также и ценные труды о крестьянской партии и ее Крестьянских батальонах73, о социалистическом движении74. Появились и книги о крайне правых Национальных вооруженных силах75, о некоторых более мелких политических объединениях.
До 1989 г. было опубликовано много работ, посвященных коммунистическому движению, т. е. созданной Коминтерном в январе 1942 г. Польской рабочей партии, и ее войску - Гвардии Людовой и ее наследнице - Армии Людовой (с января 1944 г.)76. Большинство этих трудов имело апологетический характер, хотя в них и содержится довольно много существенных фактов. Их авторы именно коммунистам приписывали ведущую роль в борьбе с немецкими оккупантами, всяческими способами умаляя действительный вклад и достижения Армии Крайовой, и всего Подпольного государства, которое поддерживало подавляющее большинство поляков. Но именно коммунисты в 1944 г. получили власть в освобождаемой Красной Армией стране. И именно 1944 г., по меньшей мере, по двум причинам привлекал и по-прежнему привлекает особое внимание историков. Во-первых, 21 июля, по решению Сталина, в Москве был создан Польский комитет национального освобождения, во-вторых, 1 августа в Варшаве началось вооруженное восстание. Оба события
стр. 285
--------------------------------------------------------------------------------
должны были в результате определить (на целых 45 лет!) будущее Польши, в чем едины сегодня все польские исследователи.
В целом, историки разделяют точку зрения, что конституционные государственные власти в эмиграции и подчиненные им Польские вооруженные силы, а также лидеры Подпольного государства и его Армия Крайова ставили перед собой и нацией следующие цели: 1) бороться на стороне противников третьего рейха и обеспечить Польше участие в окончательной победе; 2) возвратить ей свободу и суверенитет; 3) восстановить польское государство в довоенных границах на юге и востоке, получить более выгодные границы с Германией и максимально ослабить ее; 4) перестроить отношения в Центральной и Восточной Европе так, чтобы государства этого региона с Польшей во главе могли противостоять Германии и России и противодействовать в будущем попыткам создания какого-либо союза этих двух государств; 5) обеспечить послевоенной Польше достойное и безопасное место в Европе.
Этих целей поляки хотели достичь в самом тесном союзе с Западом. Но англосаксы, принимая во внимание ход войны с третьим рейхом, который требовал углубления сотрудничества с СССР, не могли, а в 1944 г. - прямо не хотели ставить интересы поляков выше собственных. И поэтому летом 1944 г., когда Красная Армия была уже близка к Варшаве, шанс реализации вышеизложенных целей был почти равен нулю.
Значительно раньше, летом 1942 г., провалились польские планы создания польско-чехословацкой конфедерации, над чем обе стороны работали с 1940 г.77 Расхождение во мнениях по ряду существенных вопросов и, прежде всего, позиция Москвы перечеркнули перспективу создания новой системы отношений в послевоенной Центральной Европе78, которая, по мнению польского правительства, должна была стать важным элементом обеспечения суверенности и безопасности Польши.
Весной 1943 г. Москва разорвала дипломатические отношения с польским правительством. Об обстоятельствах этого события существует обширная польская литература, созданная сначала в эмиграции, а в 1990-х годах и в Польше79. Историки довольно единодушно обвиняют Москву в создавшемся положении вещей и, независимо от тех или иных личных взглядов на всю историю Польши в годы Второй мировой войны, подчеркивают драматичность последствий этого акта Кремля для политики польского правительства в Лондоне.
Однако поворотным моментом стали решения, принятые главами трех великих держав на их первой встрече в Тегеране. Этой теме в Польше и в эмиграции посвящена обширная литература, из которой хотелось бы отметить две монографии: польско-американского историка Яна Карского80 и варшавской исследовательницы Крыстыны Керстен81. Оба автора не сомневаются в том, что именно в Те-
стр. 286
--------------------------------------------------------------------------------
геране Сталин, Черчилль и Рузвельт достигли предварительного соглашения о будущем Польши. Разделяя это мнение, добавлю со своей стороны, что это соглашение было достигнуто лидерами трех великих держав без ведома и согласия единственного выразителя суверенных прав Польской Республики, каким было правительство в Лондоне82. Решения тегеранской конференции, назревавшие еще до ее начала, перечеркивали принцип неприкосновенности польской восточной границы, т. е. одну из основных целей программы правительства. Решения, принятые позднее в Ялте и Потсдаме, были органичным продолжением тегеранских решений. Польские историки едины также во мнении, что в этом ключевом для Центральной Европы вопросе победила воля Сталина. Впрочем, уже со второй половины 1941 г. по вопросу о государственной границе с Польшей он мог все больше убеждаться в том, что Черчилль поддержит его требование провести эту границу по так называемый линии Керзона83. Так и произошло. Лучшая работа, посвященная этому важному вопросу, принадлежит перу молодого исследователя из Гданьска Яцеку Тебинке84.
Примеру британского премьер-министра последовал американский президент Рузвельт85. Конституционное правительство Польской Республики, которое Великобританией считалось союзником, Соединенными Штатами - другом, а Москвой не признавалось с апреля 1943 г., летом 1944 г. оказалось перед перспективой международной изоляции. Именно в таких обстоятельствах и в момент перехода Красной Армией линии Керзона Сталин выразил находящимся в Москве польским коммунистам свое согласие на создание Польского комитета национального освобождения (ПКНО), с самого начала будучи его покровителем. В 1960 - 1970-е годы о ПКНО писали много, в основном, некритично или даже апологетически. Из тех времен, несмотря на влияние цензурных ограничений, внимания заслуживает монография Крыстыны Керстен86, но лишь по истечении 20 лет сама автор смогла представить другую версию событий второй половины 1944 г.87 Соглашусь с мнением Керстен, что "как бы ни расценивали это творение (т. е. ПКНО - Э. Д.) как советскую агентуру, узурпацию, марионеточное правительство, он был реальностью, с которой надо было считаться".
Сегодня историки не сомневаются в том, что с созданием Комитета в истории Польши началась новая глава: страна не смогла восстановить суверенитета и свободы, становясь государством, зависимым от воли могущественного покровителя. Среди историков и политологов есть сегодня и такие, кто утверждает, что с лета 1944 г. до мая 1945 г. одну оккупацию - германскую, сменила другая - советская. Правда, они не составляют большинство, но все же имеют место быть и публикуют свои работы. Большинство исследователей (в том числе и автор статьи) отвергают подобные взгляды. Часть из
стр. 287
--------------------------------------------------------------------------------
нас, оглядываясь на историю 1944 - 1989 гг., приходит к выводу, что, если опустить вышеупомянутый начальный этап и период сталинизма, Польша формировалась как государство с ограниченным суверенитетом, и границы этого суверенитета скорее расширялись, чем сужались. Споры вокруг этого кардинального вопроса ведутся по-прежнему, хотя во все более спокойной атмосфере.
Подобным образом дело обстоит и с решением поднять в Варшаве вооруженное восстание, которое началось 1 августа 1944 г. и продолжалось до 2 октября, и должно было быть кратковременным, привести к взятию столицы под контроль до момента вступления Красной Армии, которую бы в роли полноправных хозяев приветствовали лидеры польского подпольного государства. Научная литература, посвященная истории восстания, насчитывает более 100 книг и тысячи статей в научных периодических изданиях, не считая прессы. Научные споры касаются многих вопросов, но три из них выдвигаются на первый план88. Во-первых, военные и политические предпосылки принятия этого решения, во-вторых, отношение Сталина к восстанию и, в-третьих, что, наверное, самое важное, было ли оно вообще нужно, и что дало бы Польше. Первый вопрос лучше всего на данный момент представлен варшавским историком Александром Скаржиньским и польско-английским исследователем Яном Чехановским. Оба автора издали свои книги, посвященные предпосылкам принятия решения о варшавском восстании, еще в 1960-е годы. Скаржиньский мог тогда основываться только на источниках, хранящихся в польских архивах, Чехановский использовал польские источники, хранящиеся в Лондоне. Несмотря на это, оба исследователя по важнейшим вопросам пришли к сходным выводам89. Они установили, что те, кто принимал решение о поднятии в столице вооруженного восстания, не знали, какие были действительные намерения немцев, отступающих в конце июля, и что планировала приближающаяся к Варшаве Красная Армия. Главнокомандование Армии Крайовой предполагало, однако, что под натиском советских войск вермахт будет вынужден оставить город, появятся условия для успеха восставших. Сегодня из московских документов известно, что штабисты Главнокомандования АК были не слишком далеки от истины, так как советское главнокомандование, в самом деле, в конце июля отдало приказы, выполнение которых могло привести к освобождению Варшавы. Но приказы эти не были выполнены. Лидеры подпольного государства, принимая 31 июля трагическое по своим последствиям решение, руководствовались исключительно расчетами штаба Главнокомандования АК, так как никаких отношений с советской стороной они не имели (с 25 апреля 1943 г. советское правительство не поддерживало дипломатических отношений с польским правительством в Лондоне). Оба упомянутых исследователя пришли к выводу, что принимавшееся при таких обстоятельствах решение
стр. 288
--------------------------------------------------------------------------------
опиралось на слишком ничтожные военные предпосылки, и, учитывая катастрофическое состояние вооружения солдат АК, оно было чрезмерно рискованным. Преобладали, однако, аргументы политического характера, и с этой точки зрения между лидерами подпольного государства и польским правительством в Лондоне царило полное согласие. Восстание (предполагалось, что победоносное) должно было повернуть вспять катастрофический для Польши ход событий и не допустить, как тогда говорилось, ее советизации, начало которой усматривалось в создании Польского комитета национального освобождения. Сейчас, пожалуй, все серьезные польские исследователи едины во мнении, что восстание, в военном отношении антигерманское, политически было направлено против планов Сталина сделать из Польши государство-сателлит Москвы.
Иначе дело обстоит со вторым и третьим из поставленных выше вопросов. Начнем с оценки отношения Сталина к восстанию. В Польше уже нет историка, который бы усомнился в том, что отношение Кремля к восстанию, как военно-политическому акту, направленному против планов и интересов СССР, имело, прежде всего, политический характер и лишь во вторую очередь - военный. В то же время историки ведут споры, действительно ли Москва могла, но не хотела оказать восстанию действенную помощь или и не могла, и не хотела. Многие известные в Польше историки высказываются за первый вариант. Есть даже такие, кто, не приводя каких-либо достоверных источников, называет день, когда Сталин отдал приказ приостановить наступление советских войск на Варшаву (якобы 5 августа)90. Сам же автор принадлежит к числу тех исследователей, которые полагают, что по политическим соображениям Сталин не собирался спасать восстание, направленное против его планов. Однако невозможно разрешить дилемму, была ли в августе и сентябре Красная Армия в состоянии выполнить операцию по освобождению Варшавы, что она и сделала, но лишь в январе 1945 г. Мне не известен также приказ 5 августа, но разделяю мнение, что вопрос отношения Кремля к варшавскому восстанию во время его хода требует дальнейшего исследования .
И, наконец, последний, довольно щекотливый вопрос: было ли восстание нужно, и что оно дало Польше? Так, из работ Скаржиньского, Чехановского и других исследователей (в том числе и автора) следует (пожалуй, неоспоримо), что в тогдашней политической ситуации (польско-советский конфликт по вопросу границы, уступчивость Черчилля и Рузвельта к требованиям Сталина, значительная удаленность войск западных союзников от Польши) восстание в Варшаве с самого начала было обречено на военное и политическое поражение. Если такой ход мыслей является верным, придется согласиться, что приказ о его начале был трагической ошибкой, а может быть, как говорил в августе 1944 г. стоявший во главе находив-
стр. 289
--------------------------------------------------------------------------------
шегося в Италии II Корпуса Войска Польского генерал Владислав Андерс, "тяжким преступлением"91.
Повторю, ни с военной, ни, тем более, с политической точек зрения восстание не могло принести успех. Оно было трагическим актом борьбы поляков за свободную и суверенную Польшу. Такова, по крайней мере, авторская интерпретация.
Сегодня некоторые историки утверждают, что хотя восстание и закончилось в октябре 1944 г. поражением, а город был уничтожен, оно все-таки имело большое значение, оставило нам в наследство важные и прочные ценности, ставшие в 1980-е годы одним из источников победы "Солидарности"92. С таким взглядом трудно спорить по существу, но и научно доказать его не удастся, так как он имеет, скорее, эмоциональный характер. Одно, в то же время, не подлежит сомнению: восстание занимает прочное место в национальном самосознании поляков. Удивлять может только то, что после 1989 г., несмотря на ликвидацию цензуры, не был создан научный труд, охватывающий всю историю восстания со всей его внешней обусловленностью. Вышла, правда, прекрасная хроника восстания, принадлежащая перу Анджея Кунерта93, но она не может заменить столь необходимого синтезного исследования.
Подобным образом дело обстоит с монументальной энциклопедией восстания, первые тома которой уже попали в книжные магазины94. Читателю, интересующемуся монографическими исследованиями по истории восстания, остаются лишь устаревший труд Адама Боркевича95 и довольно политически тенденциозная работа Ежи Кирхмайера96 (оба были высшими офицерами Армии Крайовой).
Создание Польского комитета национального освобождения положило начало истории Польши под властью коммунистов, а поражение варшавского восстания решительно перечеркнуло возможность реализации вышеперечисленных целей, хотя война еще продолжалась. Активное участие в ней принимало Войско Польское. В мае 1945 г. Польские вооруженные силы на Западе, подчиненные польским властям в Лондоне, насчитывали порядка 200 тыс. солдат. В то же время в войске, называемом тогда Народным войском польским, подчиненным коммунистическим властям в Варшаве, насчитывалось около 400 тыс. солдат, из которых 12 тыс. сражались в 1945 г. на улицах Берлина. Участие Польши в окончательном триумфе союзников было довольно значительным. Польша была среди победителей, хотя далеко не все поляки почувствовали вкус победы. Многие из них (особенно, члены Польских вооруженных сил на Западе и Армии Крайовой) считали, что победа 1945 г. не была их победой, так как Польша, лишенная суверенитета и свободы, оказалась в сфере советского господства. В начале 1990-х годов, да и сегодня, среди исследователей ведутся споры, была ли Польша в мае 1945 г. в числе победителей, или же окончание войны принесло ей
стр. 290
--------------------------------------------------------------------------------
политическое поражение, так как не дало суверенности и свободы. В этом споре настоящий автор принадлежит к числу тех историков, которые считают, что в 1939 г. Польша проиграла войну, навязанную ей третьим рейхом 1 сентября, но в мае 1945 г. она имела полное право чувствовать себя победительницей, несмотря на политические последствия, которые несли Центральной и Юго-Восточной Европе победы Краснов Армии и планы Сталина.
Сегодня военные историки, работающие в Польше, уже отважились сделать не апологетическое, а предметное описание боевых свершений этого Народного войска97 и попытку подвести итоги военных усилий всех польских подразделений, сражавшихся на польских землях, на Западе и Востоке в 1939 - 1945 гг.98 Правда, и вокруг этой проблематики не утихают споры, но в ней уже превалируют научные дискуссии, а эмоции, столь характерные для рубежа 1980 и 1990-х годов, к счастью, отошли на задний план.
Серьезным достижением польской историографии новейшей истории считаю изучение стереотипов. Здесь на первый план выдвигается монография выдающегося вроцлавского историка Войчеха Вжесиньского о формировании стереотипа немца в Польше 1795 - 1939 гг.99 Несколько других работ посвящены периоду Второй мировой войны. Образ немцев и немецкой оккупации в глазах поляков сразу после войны представлен в монографии Эдмунда Дмитрува100. Он также является автором новаторского труда, который должен заинтересовать российских исследователей, так как посвящен образу России и русских в германской пропаганде 1933 - 1945 гг.101 Выдающийся польский историк Томаш Шарота одну из своих книг посвятил польско-германским стереотипам102. Группа вроцлавских историков уже давно исследует проблему польско-чешских стереотипов XX в. Над схожей тематикой работают исследователи в Кракове и других центрах. Несколько краковских и варшавских историков исследуют сложную проблему польско-русских стереотипов. Одним словом, эта важная область исторической науки притягивает внимание все большего количества польских исследователей новейшей истории.
Вернемся, однако, ко Второй мировой войне. Общий очерк ее истории в последнее годы представил известный познанский историк Антони Чубиньски103. 30 лет тому назад историю "большой тройки" написал Влодзимеж Ковальски104, ранее опубликовавший свою версию истории польской дипломатии 1939 - 1945 гг., впрочем, многократно переиздававшуюся105. Автору этих ярко написанных книг, основанных на богатой литературе предмета и доступных на тот момент архивных источниках, делалось множество принципиальных замечаний, но в то время никто из польских историков лучшего труда по этой теме не написал и не издал. Лишь в 1999 г. исследовательский коллектив под руководством известного лодзинского
стр. 291
--------------------------------------------------------------------------------
историка Вальдемара Миховича предложил несравненно более достоверную и обширную историю польской дипломатии времен Второй мировой войны106.
Дождалась попытки обобщения и история Польши в годы Второй мировой войны. Первым на этой стезе был уже упоминавшийся Владислав Побуг-Малиновский. Третий том его монументальной "Новейшей истории Польши"107 охватывает как раз годы Второй мировой войны. Используя богатые польские архивы в Лондоне, он рассматривает проблемы Польши и дилеммы тогдашних польских политиков, прежде всего, сквозь призму политико-дипломатической документации. Главными виновниками трагедии Польши он считает Гитлера и Сталина. Черчилля и Рузвельта упрекал в том, что, уступая Сталину, они продали ему Польшу. Двух первых премьер-министров польского правительства - Владислава Сикорского и Станислава Миколайчика - упрекал в слабости и полном отсутствии решительности в защите жизненных интересов Польши.
В свою очередь Чеслав Лучак, выдающийся познанский исследователь, в своем обобщающим труде, основанном, главным образом на польских и германских источниках, представил убедительную картину условий существования граждан Польской Республики в 1939 - 1945 гг. Значительно меньше внимания он посвятил международным вопросам и движению Сопротивления в оккупированной стране108.
В обобщении истории Польши в годы Второй мировой войны автор использовал важнейшие архивные собрания, хранящиеся в Польше и Лондоне109. Благодаря этому главный акцент настоящим автором сделан на историю подпольной Польши и судьбу польского вопроса на международной арене. Вторая мировая война заняла в истории Польши особое место, а по многим точкам зрения - исключительное. И это не относится только к XX в. Неудивительно, что она занимает столько места в исследованиях польских историков. Казалось бы, все важнейшие вопросы уже, хотя бы в предварительном виде, изучены и описаны. Это относится и к польско-литовским, польско-украинским, и, прежде всего, польско-еврейским отношениям.
В рамках первой темы не так давно появилась ценная монография польского исследователя Кшиштофа Тарки110 о месте Литвы в политике польского правительства в эмиграции. Предметом неразрешенных споров и дальнейших исследований по-прежнему остаются сложные и подчас драматичные отношения между поляками и литовцами на территориях, считавшихся своими и теми и другими.
Такая же проблема, только в более крупном масштабе, касается и польско-украинских отношений. Ведущий польский исследователь этой проблематики Рышард Тожецки представил свои научные обобщающие монографии111, которые обсуждаются многими истори-
стр. 292
--------------------------------------------------------------------------------
ками. Споры вызывают другие вопросы. Речь идет о численности жертв, которые повлекла за собой кровавая борьба между обеими этническими общностями, о том, кто несет ответственность за ее начало и эскалацию. На эту тему появились новые работы112, но до описания объективной картины еще далеко.
Совсем недавно представлялось, что судьба польских евреев, Холокост, запланированный и осуществленный третьим рейхом, уже описан польскими историками довольно полно и всесторонне113. Также была компетентно исследована помощь, которую оказывали поляки обреченным на истребление евреям114. В работах польских историков не замалчивается и тема польского антисемитизма. Автор настоящего очерка писал в книге, изданной в 1999 г.115, что немцы, истребляя евреев, во многих оккупированных странах находили среди местного нееврейского населения, а в Польше также и среди поляков, помощников. Они составляли незначительную часть польского общества, но все же они были. Холокост сильно ослабил антисемитизм, характерный до войны для многих групп польского общества во многих регионах страны, но все же его не уничтожил.
Когда автор этой статьи об этом писал, он не знал о событии, произошедшем в июле 1941 г. О нем говорит польско-американский исследователь Ян Гросс в книге "Соседи"116, изданной в Польше в 2000 г. В небольшом селении Едвабне, недалеко от г. Ломжа, 10 июля, вскоре после вступления туда немцев, местные жители-поляки, по инициативе немцев, согнали в один их амбаров своих соседей евреев и сожгли их там заживо. Такие же страшные преступления были совершены поляками еще в нескольких близлежащих селениях. Книга Гросса вызвала в Польше настоящий шок, дала толчок широкой дискуссии, в которой прозвучал голос и профессиональных историков, а органы прокуратуры начали расследование, законченное в 2003 г. половинчатым успехом (установлено, что погибло около 300 человек). Часть историков, связанных с политическими и националистическими правыми группировками, поставила под вопрос научную честность обвинений и выводов Гросса; большинство, однако, не сомневается в том, что преступление было совершено поляками, хотя остается еще не выясненной роль в этом деле немцев и настоящее число жертв (у Гросса значится 1600 человек). В связи с преступлением в Едвабне раздаются голоса о том, что мы стоим перед необходимостью написания польской новейшей истории заново. Автор этих строк считает, что это требование продиктовано эмоциями, впрочем, вполне понятными.
То, что сделано польской историографией по истории Польши межвоенного периода и Второй мировой войны, по большей части, выдержало испытание временем и, на наш взгляд, не требует пересмотра, что не исключает возможности, а иногда и необходимости, еще раз взглянуть на то или иное событие, на ту или иную личность,
стр. 293
--------------------------------------------------------------------------------
но ведь это явление нормальное и очевидное для развития исторических исследований.
Наряду с эмоциональными голосами, раздаются и другие, носящие чуть ли не историософский характер. Так, Анджей Новак, исследователь истории России XIX в. и главный редактор правого журнала "Arcana", выходящего в Кракове, словно возвращаясь к давним спорам историков краковской и варшавской школ, писал, что в связи с дискуссией вокруг преступления в Едвабне "мы сегодня имеем дело со столкновением истории национальной славы (он называет ее "монументальной" историей. - Э. Д.) с историей национального позора (т. е. историей "критической". - Э. Д.)". Ко второй Новак относится неприязненно, открыто заявляя, что "критическая история" является "результатом стремления не к правде, а к стыду". Первая, т. е. "монументальная история", ему решительно более близка, так как она "служит формированию общности, чаще всего национальной; поддерживает чувство верности к ней"117.
Автору этих строк ближе максимально объективная история, конечно, настолько, насколько она вообще возможна. В так понимаемой объективной истории есть место как для истории "национальной славы", так и для "критической", конечно, при сохранении необходимой дистанции и умеренности при анализе того, что является славным, а что заслуживает порицания в национальном прошлом. Предпочтение одной или другой школы мышления и изложения, если это противоречит источникам, в целом, искажает картину и даже ведет к ложному истолкованию прошлого.
Дискуссия, вызванная книгой Гросса, является, пожалуй, одной из самых существенных среди историков новейшей истории за последние десятилетия. Она на какое-то время отодвинула споры вокруг истории Польши 1944 - 1989, обычно называемой Народной Польшей.
До конца 1980-х годов об истории этого периода было написано много книг, но именно эта часть польской историографии новейшего времени требует основательной ревизии. Из книг, изданных в Польше, научную ценность сохранили монографии Крыстыны Керстен118, Хенрика Слабека119 и, может, еще нескольких авторов по социально-экономической истории. Подавляющее большинство работ по политической истории (в том числе множество книг по истории правившей в стране партии) не выдержало испытания временем, хотя часть содержащихся в них фактографических материалов может быть (при соблюдении необходимой осторожности) использована при написании новых трудов по тем же самым темам.
Ревизия политической истории послевоенной Польши ярче всего заметна, наверное, в попытках написать монографии о польских кризисах 1948, 1956, 1968, 1970 гг. и всего периода, который замыкается 1980 - 1989 гг., а также в опубликованных после 1989 г. очерках
стр. 294
--------------------------------------------------------------------------------
по политической истории Народной Польши и в работах, посвященных польской политической эмиграции. К списку новых тем исследований следует отнести также работы молодого вроцлавского историка Лукаша Каминьского, изучавшего отношение поляков (в том числе рабочих и их забастовки) к новой действительности 1944 - 1948 гг. и предложившего интересные монографии, посвященные этим проблемам120.
Итак, кризис 1948 г. - это, прежде всего, поворот в политике правящей партии в сторону сталинской версии тоталитаризма, поворот, узаконенный Москвой, лишивший власти Владислава Гомулку. Из опубликованных на эту тему работ следует отметить (с точки зрения собранных в ней архивных материалов) монографию Чеслава Козловского121.
Наибольшее число существующих на данный момент работ посвящено кризису 1956 г., имевшему две кульминационные точки: июньское восстание рабочих в Познани и обширное общепольское общественное движение, самым ярким событием которого было возвращение к власти Гомулки в октябре 1956 г. Можно назвать две книги, посвященные Познани122, и две - о польском Октябре, причем обе интересные. Первую, написанную на основе тогда еще недоступных источников (в том числе протоколов заседаний Политбюро ЦК Польской объединенной рабочей партии), издали в 1989 г. (а подготовили шестью годами ранее) Збыслав Рыковский и Веслав Владыка. Их монография123 сохраняет ценность и по сей день. Иное видение Октября предложил уже после 1989 г. молодой талантливый варшавский историк Павел Махцевич, подвергший анализу, прежде всего, волнения на заводах, в вузах и в различных других кругах124. Тезис Махцевича о том, что именно давление снизу вызвало изменения в политике руководства государством, довольно убедителен, хотя и остается дискуссионным. Рыковский и Владыка сконцентрировали свое внимание на противоречиях внутри руководства правящей партии и в рядах ее актива, видя в этом главную причину перемен. По нашему мнению, начавшийся тогда в Польше процесс десталинизации не был бы возможен как без одного, так и без другого фактора, оба они были одинаково важны.
Выступлению польской интеллигенции в марте 1968 г. посвятил свою обширную монографию Ежи Эйслер125. В ней, однако, не использованы недоступные тогда автору партийные документы и документы органов общественной безопасности.
Из работ о кризисе декабря 1970 г. отметим книги Анджея Гловацкого, Казимежа Козловского, Ежи Эйслера, Барбары Дановской, Мариана Пазевского126, но полностью декабрьские события еще не описаны.
Первой попыткой научного описания кризиса июня 1976 г. может считаться публикация Ежи Эйслера127.
стр. 295
--------------------------------------------------------------------------------
О кризисе 1980 г. вышло много работ, но всеобъемлющей монографии об этом обширном кризисе все еще нет. То же самое можно сказать и о введенном генералом Войцехом Ярузельским в декабре 1981 г. военном положении. Новейшая книга Анджея Пачковски представила интересную попытку анализа стратегии тактики лагеря власти в период с июля 1980 по январь 1982 г. Главная тема - подготовка и введение военного положения в Польше128.
В то же время внушительны научные достижения в области истории оппозиции в Польше. Из всех вышедших книг перечислим несколько самых важнейших. Удачную попытку написания истории оппозиции в Польше 1945 - 1980 гг. сделал известный по многочисленным публикациям Анджей Фришке129. Выдающийся польский исследователь Ежи Хольцер изучал историю Независимого самоуправляющегося профессионального союза "Солидарность", в результате появились две его книги130. О деятельности организации, во второй половине 1970-х годов сыгравшей большую роль и сплотившей в своих рядах многих представителей оппозиционной властям польской интеллигенции, написал книгу Ян Юзеф Липский131.
Одним из самых значительных достижений польской историографии новейшей истории можно считать цикл работ, посвященных различным аспектам истории польской политической эмиграции 1945 - 1989 гг. В течение всего этого периода в Лондоне существовали и работали польские политические партии и организации, а также высшие власти, президент и правительство. В 1945 г. они не признали решение трех великих держав антигитлеровской коалиции о создании в Польше Правительства национального единства и продолжали деятельность, начатую в конце сентября 1939 г. В Лондоне издавалась польская ежедневная и еженедельная пресса, функционировали образовательные и культурные учреждения. Совокупность деятельности этого своеобразного "государства в изгнании" охвачена в трехтомном труде Анджея Фришке, Павла Махцевича и Рафала Хабельского (каждый из авторов подготовил по одному тому). Книги посвящены политической жизни, международной политике, общественной и культурной жизни132. Этими материалами восполнен ощутимый пробел в польской историографии новейшей истории.
К сожалению, этого нельзя сказать об истории польского рабочего движения. Во времена Народной Польши это было особо предпочтительное направление исследований, и хотя оно находилось под бдительным надзором партийных ортодоксов, наряду с неудачными работами был создан ряд ценных трудов, касающихся, главным образом, истории Польской социалистической партии. На сегодняшний день - это чуть ли не забытая область научных исследований.
В то же время хорошие традиции, сложившиеся в основном в 1970 - 1980-е годы, продолжаются в исследованиях по всеобщей ис-
стр. 296
--------------------------------------------------------------------------------
тории. Именно тогда были изданы многие работы, посвященные начальным этапам послевоенной истории некоторых государств Центральной и Юго-Восточной Европы. Имеются в виду монографии Адама Косеского о Болгарии133, Зофьи Рутыны о Югославии134, Анджея Корына о Румынии135, Михала Захариаса о Югославии136, Ежи Новака о Венгрии137. Почти все эти работы были посвящены месту данного государства в европейской политике в 1944 - 1948 гг. и на момент создания содержали в себе неизвестный, интересный материал и, в целом, более или менее взвешенные трактовки.
Новые условия для изучения всеобщей истории послевоенного периода были созданы после окончания "холодной войны" и изменения геополитической ситуации в Европе. Тогда же увидели свет важные исследования Марека Каминьского о польско-чехословацких отношениях и месте обоих этих государств в политике США и Великобритании в первые послевоенные годы138, а также монография известного краковского исследователя Анджея Касторы о политике Чехословакии по отношению к ее соседям в 1945 - 1947 гг.139 Смелую попытку показать место Польши в международных отношениях 1945 - 1947 гг. предпринял известный варшавский историк Влодзимеж Бородзей140. Один из выдающихся знатоков международных отношений, польско-американский историк Петр Вандыч, коснулся развития польско-американских отношений в 1939 - 1987 гг.141 Среди довольно большого количества других работ142 стоит обратить внимание на первую в Польше попытку описания истории "холодной войны", принадлежащую перу познанского исследователя Владислава Малендовского143.
С сугубо историческими монографиями по всеобщей истории неразрывно связаны работы, посвященные рождению, истории и упадку коммунизма как идеологии и политической доктрины. Выдающаяся работа на эту тему принадлежит перу историка общественно-политической мысли, крупного польско-американского ученого Анджея Валицкого, издавшего обширный труд о коммунистической утопии, сначала на английском, а позднее на польском языке144. Без знания этой фундаментальной работы трудно понять историю мира XX в. Полезной, с этой точки зрения, также является небольшая по объему, но довольно интересная работа Ежи Хольцера об истории коммунизма в Европе145.
С сожалением должен, однако, признать, что спокойного, неэмоционального подхода к анализируемым явлениям, характерного двум вышеназванным авторам, недостает обширной политической истории мира 1945 - 1995 гг. (впрочем, смелой и нужной), написанной Войцехом Рошковским146. Если читатель захочет ознакомиться с иными, чем у Рошковского, интерпретациями истории Европы XX в., можно обратиться к обобщающей работе Антония Чубиньского, автора около 25 важных книг по истории Польши и всеобщей истории147.
стр. 297
--------------------------------------------------------------------------------
Можно было бы перечислить еще несколько авторских книг по мировой истории, появившихся в ушедшем столетии, но, что удивительно, среди них нет научных трудов по истории СССР. Среди монографий о внешней политике Советского Союза можно назвать работу Хенрика Бартошевича о политике Москвы по отношению к государствам Центральной и Восточной Европы в 1944 - 1948 гг.148 Конечно, в 1970-е годы не было недостатка в книгах о политике СССР, но, пожалуй, ни одна из них не выдержала испытания временем. Новых еще придется подождать, так как ученые, занимающиеся историей СССР, в Польше существуют.
Представляя польскую историографию новейшей истории, хотелось бы отметить еще несколько весьма важных направлений исследований. Не прекращается изучение истории Католической церкви и политики Ватикана. Основной центр этих исследований находится в Люблине. Имеется в виду Люблинский католический университет, где довольно важную и интенсивную исследовательскую работу ведет коллектив под руководством видного историка, о. Зыгмунта Зелиньского. Из работ светских историков до сих пор не потеряли своего значения монографии Зофьи Вашкевич о политике Ватикана по отношению к Польше в годы Второй мировой войны149 и Зенона Фиялковского о положении Католической церкви во время гитлеровской оккупации150.
Из самых новых работ обращают на себя внимание две книги Яна Жарына, одна из которых посвящена отношениям коммунистических властей с костелом в Польше, а вторая - отношению Ватикана к Польше и полякам в 1944 - 1958 гг.151 В свою очередь, Богдан Цивиньски опубликовал книгу о репрессиях по отношению к Католической церкви в странах советского блока в Европе152.
Одной из наиболее динамично развивающихся областей, имеющей, впрочем, в Польше богатые традиции, является просопография. Научные биографии выдающихся польских политиков создавались в эмиграции и в Польше. Наибольшее их количество посвящено фигурам Юзефа Пилсудского и Владислава Сикорского. Трехтомную хронику жизни первого маршала возрожденного в 1918 г. Войска польского подготовил в Нью-Йорке Вацлав Енджеевич153. В Польше по его стопам пошел известный историк Анджей Гарлицки, который из-за запрещения цензуры издал сначала лишь фрагменты биографии Пилсудского и только в 1980-е годы труд полностью вышел в свет154. Среди других книг, посвященных этому выдающемуся польскому политическому деятелю XX в., назовем работу вроцлавского историка Войчеха Сулеи155.
Первую научную биографию Владислава Сикорского издал в эмиграции видный историк и генерал Мариан Кукель156. В Польше же лучшие до настоящего момента книги вышли из-под пера Романа Вапиньского157 и Валентины Корпальской158. Вапиньски являет-
стр. 298
--------------------------------------------------------------------------------
ся автором еще двух прекрасно написанных политических биографий: Романа Дмовского159 и Игнация Падеревского160.
Ценную книгу о выдающемся лидере крестьянского политического движения Вицентии Витосе издал Анджей Закшевски161.
В настоящее время большинство историков придерживается мнения, что Пилсудский, Дмовский, Витое, Падеревский и лидер социалистов Игнацы Дашиньский являются творцами возрождения польского независимого государства в 1918 г., хотя до сих пор одни первенство отдают Пилсудскому, другие - Дмовскому (последних становится все меньше). Этот спор, однако, медленно угасает, но не означает, что в будущем не появятся биографии этих лиц.
Две монографии посвящены преемнику Витоса - Станиславу Миколайчику. Одну выпустил в эмиграции Роман Бучек162. Она имеет богатую источниковую базу. Вторая, отличающаяся критичным подходом к личности героя этого исторического эссе, вышла из-под пера Анджея Пачковского163.
Можно перечислить еще ряд более или менее удачных политических и военных биографий времени II Речи Посполитой и послесентябрьской эмиграции, но те, которые уже приведены, свидетельствуют о развитии этой области новейшей истории. Как правило, эти книги написаны на высоком научном уровне. Подобную характеристику можно дать и некоторым, впрочем, все более редко появляющимся биографиям коммунистических деятелей. Можно отметить одну из таких книг - биография Владислава Гомулки, автором которой является Анджей Верблан, но изложение в ней доведено лишь до 1949 г.164
Уже упоминалось, что ревизия новейшей истории Польши коснулась нескольких областей, и автор отнес к их числу синтезные работы, посвященные Народной Польше. Самый большой резонанс из них в то время вызвала работа, написанная Владиславом Гурой165. Это был своеобразный панегирик к 40-летнему юбилею ПНР, повсеместно критиковавшийся тогда большинством историков. Диаметрально противоположную версию предложил в своей "Новейшей истории Польши", охватывающей также период Народной Польши, Войцех Рошковский, первоначально публиковавший ее под псевдонимом. Она была издана в Англии, а также в подпольных типографиях в Польше. Вскоре после перелома 1989 г. эта книга стала чуть ли не официальным учебником в лицеях и вузах166.
Не разделяющий взглядов Гуры и Рошковского уже упоминавшийся познанский исследователь Антони Чубиньский издал несколько своих версий по истории Польши в XX в., в частности, периода после Второй мировой войны167.
Но самой интересной, с точки зрения формы, является книга Анджея Пачковского168. Если работы Рошковского и Чубиньского в изложении исторического материала приближены к учебнику, исто-
стр. 299
--------------------------------------------------------------------------------
рия послевоенной Польши Панковского больше всего по форме напоминает публицистическое эссе. Но не в этом принципиальная разница между этими тремя книгами. Все три автора считают, что система, господствующая в Польше с 1944 г., была навязана Москвой, но Чубиньский подчеркивает, что с годами ей все же удалось пустить корни и после 1956 г. получить значительную поддержку в обществе и еще более широкое общественное одобрение, в чем сыграл свою роль и страх перед репрессиями. Два других автора этому последнему фактору отдают первостепенную роль. Именно он, по их мнению, удерживал общество в состоянии относительного спокойствия.
Чубиньский не подвергает сомнению, что Народная Польша не была ни полностью свободным, ни полностью суверенным государством, но с течением времени, после 1956 г., масштабы свободы увеличивались, а ограничения суверенитета становились все меньшими.
Рошковский и Пачковский не соглашаются с мнением историков и политологов, связанных с польскими крайне правыми группировками, в том, что Польша, по сути, находилась под советской оккупацией (сторонники такого мнения называют ее "особой оккупацией"), но и не хотят признавать термин "ограниченный суверенитет". Им ближе точка зрения, что суверенитет может быть полным, или его нет вовсе.
Рошковский склонен рассматривать историю Народной Польши чуть ли не как время цивилизационного регресса. Пачковский в этом вопросе более умерен. Для Чубиньского система, некогда названная реальным социализмом, несмотря на все свои недостатки и совершенные преступления, была все-таки попыткой цивилизационного развития. Он также отвергает мнение, что Народная Польша в течение почти всего времени своего существования была тоталитарным государством169. Тоталитаризм, по его мнению, окончился в 1956 г. Все, что было позднее, можно назвать социалистическим авторитаризмом, хотя в своей книге он этого термина не употребляет.
Для Рошковского Народная Польша была тоталитарным государством, хотя не настолько практиковавшим репрессии, как остальные страны советского блока. Пачковский считает, что система все же эволюционировала.
И, наконец, еще одно из важнейших различий. Рошковский и Пачковский, скорее, единодушны в том, что главными факторами упадка системы реального социализма были сильное общественное движение, сплотившееся в рядах "Солидарности", поддержанное подавляющей частью общества и Римским папой из Польши - Иоанном Павлом II, а также выгодная международная конъюнктура. Чубиньский основные причины видит в переменах, которые повлекли за собой перестройка Михаила Горбачева, проигранная СССР "хо-
стр. 300
--------------------------------------------------------------------------------
лодная война", и, наконец, прагматизм политического руководства Народной Польши, в новой международной ситуации и под ее давлением весной 1989 г. за "круглым столом" пришедшего к соглашению с лидерами "Солидарности", таким образом положив конец системе реального социализма в Польше.
Особые эмоции историков, политологов и публицистов вызывают обстоятельства и мотивы введения генералом Войцехом Ярузельским военного положения 13 декабря 1981 г. Одни полагают, что это была крупная ошибка, так как Польше в то время не грозило вооруженное вторжение СССР, а генерал мог все-таки прийти к соглашению с "Солидарностью". Другие придерживаются противоположного мнения: считают, что власти должны были так поступить. Существуют, однако, и те (среди них и настоящий автор), кто полагает, что мы до сих пор не знаем, какими были истинные цели и намерения тогдашнего руководства СССР, и что "хорошего выхода" из той ситуации у Польши не было.
Менее острые, но важные споры ведутся вокруг заседаний и результатов созванного в апреле 1989 г. "круглого стола". Одни считают, что это была ошибка руководства "Солидарности", так как система была уже в состоянии агонии, следовательно, нужно было лишь немного подождать ее кончины, вместо того, чтобы идти на компромисс, выгодный властям. Другие позитивно оценивают результаты заседаний и достигнутый компромисс170. По мнению автора, соглашение, заключенное за "круглым столом" между властью и оппозицией при деятельном участии иерархии Католической церкви, было успехом всех сторон и с этой точки зрения - самым большим достижением поляков в XX в.
В конце ушедшего столетия многие историки задавались вопросом о роли внутренних и внешних факторов в переломные моменты новейшей истории Польши. Если к ним отнести обстоятельства восстановления государства в 1918 г., его поражение в сентябре 1939 г., поворот, наступивший в 1944 - 1945 гг., и перелом 1989 г., то автор считает171, что во всех этих случаях решающую роль сыграла международная конъюнктура, т. е. внешний фактор. В 1918 и в 1989 гг. она сложилась для Польши необычайно благоприятным образом, а поляки сумели ее максимально использовать. В то же время, 1939 г. был отмечен стечением настолько невыгодных обстоятельств, что никто из польских политиков не был в состоянии предложить такую политическую линию, которая дала бы шанс спасти Польшу от того, что произошло в сентябре.
В свою очередь, в 1944 - 1945 гг. международная конъюнктура сложилась просто-таки трагически невыгодно для реализации целей, к которым стремились польские конституционные власти в Лондоне и лидеры подпольного государства в оккупированной стране. Зато победы Красной Армии и воля Сталина, т. е. внешний фак-
стр. 301
--------------------------------------------------------------------------------
тор, открыли коммунистам возможность, о которой, например, в 1942 г. те могли только мечтать.
Из того, что изложено в этой статье, следуют, по крайней мере, два вывода. Во-первых, польской историографии новейшей истории есть чем гордиться, а, во-вторых, цитировавшаяся вначале мысль Жака Ле Гоффа находит полное подтверждение и в случае с Польшей.
В то же время хотел бы разделить мнение автора многих известных монографий Петра Вандыча, не так давно написавшего следующее: "Объективность, к которой стремится историк, означает только честное изложение того, что нам известно, и признание невозможности преодолеть ограниченность наших познавательных возможностей. Объективность историка тем самым сводится к добросовестности, а его позицию должно характеризовать сознание ограниченности собственных и материальных возможностей, чувство неудовлетворенности и смирение по отношению к задачам, за решение которых он берется"172. Между высказываниями обоих ученых только кажущаяся разница. Мне представляется, что они оба правы.
-----
1 Регентский совет был создан в сентябре 1917 г. Германией и Австро-Венгрией как формально высший орган власти в Королевстве Польском, занятом обоими государствами в 1915 г.
2 Le Point. 2001. 12 янв.
3 Kieniewicz S. Historyk i s'wiadomos'c' narodowa. Warszawa, 1982. S. 272 - 273.
4 Pajewski J. Odbudowa panstwa polskiego w 1918. Poznan, 1983; Lossowski P. Zerwane peta. Wyzwolenie ziem polskich w listopadzie 1918. Warszawa, 1988. Паевский также является автором ценной работы о первых годах возрожденного польского государства. См.: Pajewski J. Budowa Drugiej Rzeczypospolitej 1918 - 1926. Krakow, 1995. О спорах вокруг вопроса обретения независимости в 1918 г. см: Czubinski A. Spory o II Rzeczypospolitej. Ewolucja pogladow publicystyki i historiografii polskiej na temat przyczyn odbudowy i znaczenia niepodleglego panstwa dla narodu polskiego. Poznan, 1988.
5 Польская военная организация была создана по инициативе Юзефа Пилсудского в Варшаве в октябре 1914 г, как тайная организация для разведывательно-диверсионных действий против России. Существовала до 1918 г. См.: Nalecz T. Polska Organizacja Wojskowa. Warszawa, 1970.
6 Польские Легионы действовали в 1914 - 1917 гг. на стороне центральных держав. В 1916 г. их ряды насчитывали около 25 тыс. солдат.
7 Kieniewicz S. Op. cit. S. 279.
8 Самые значительные научные труды, посвященные Рижскому договору, принадлежат Ежи Куманецкому, они вышли в Варшаве в 1970-е годы.
9 Kornat M. Polska 1939 roku wobec paktu Ribbentrop-Molotow. Warszawa, 2002; Debski S. Miedzy Berlinem a Moskwa. Stadium polityczno-wojskowych aspektow stosunkdw niemiecko-sowieckich. 23 sierpnia 1939 - 22 czerwca 1941. Warszawa, 2003.
10 Prdchnik A. Pierwsze piQtnastolecie Polski niepodlegtej (1918 - 1933). Warszawa, 1933.
11 Pobog-Malinowski W. Jozef Pilsudski, Warszawa, 1935; T. 1 - 2; Idem. Narodowa Demokracja (1887 - 1918). Warszawa, 1933.
стр. 302
--------------------------------------------------------------------------------
12 Pobog-Malinowski W. Najnowsza historia polityczna Polski 1864 - 1945. Londyn 1953 - 1960. T. 1 - 3. В 1970 - 1980 гг. она издавалась в Польше в подпольных типографиях.
13 Jedruszczak T. Pilsudczycy bez Pilsudskiego. Warszawa, 1963; Jedruszczak T., Jedruszczak H. Ostatnie lata dragiej Rzeczypospolitej (1935 - 1939). Warszawa, 1970. См. также: Stawecki P. Nastepcy Komendanta. Wojsko w polityce wewnetrznej II Rzeczypospolitej. Warszawa, 1969.
14 Holzer J. Mozaika polityczna drugiej Rzeczypospolitej. Warszawa, 1974.
15 Wandycz P. O dobrych i zlych skutkach rozdrapywania ran // Tygodnik Powszechny. 2001. 22 ap.
16 Zarnowski J. Struktura inteligencji w Polsce w latach 1918 - 1939. Warszawa, 1964; Spoleczeiistwo Drugiej Rzeczypospolitej. 1918 - 1939. Warszawa, 1973.
17 Zarnowski J. Polska 1918 - 1939. Praca - technika - spoleczeiistwo, Warszawa, 1992.
18 Landau Z., Tomaszewski J. Zarys historii gospodarczej Polski 1918 - 1939, wydanie 4 poprawione. Warszawa. 1999. Из специальных работ, изданных ранее, ценность сохранила монография о польской экономике 1936 - 1939 гг., написанная в духе оптимистической историографии. См.: Drozdowski M. M. Polityka gospodarcza rzadu polskiego w latach 1936 - 1939. Warszawa, 1963.
19 Wapinski R. Swiadomos'd polityczna w Drugiej Rzeczypospolitej. Warszawa, 1991; Pokolenia Drugiej Rzeczypospolitej. Warszawa, 1991; Polska i male ojczyzny Polakow. Z dziejow ksztahowania sie. swiadomos'ci narodowej w XIX i XX w. Warszawa, 1994.
20 Wojciechowski M. Stosunki polsko-niemieckie 1932 - 1938. Warszawa, 1965 (wydanie 2 poprawione. Warszawa, 1980).
21 Cialowicz J. Polsko-francuski sojusz wojskowy 1921 - 1939. Warszawa, 1970.
22 См. например: Wandycz P. France and her Eastern Allies. 1918 - 1925. French-Czechoslovak-Polish Relations from Paris Peace Conference to Locarno. Minneapolis, 1962; Idem. The Twilight of French Eastern Alliance. 1926 - 1936. French-Czechoslovak-Polish Relations from Locarno to the Remilitarization of the Rhineland. Prinston: New Jersey, 1988; Idem. Polish Diplomacy. 1914 - 1945: Aims and Achievements. L., 1988; Cienciaia A. M. Poland and the Western Powers. 1938 - 1939. A Study in the Interpendence of Eastern and Western Europe. L.; Toronto, 1968; Krasucki J. Stosunki polsko-niemieckie. 1919 - 1932. Poznan, 1970. О польско-французских отношениях см.: Mazurowa K. Europejska polityka Francji. 1938 - 1939. Warszawa, 1974; Wroniak Z. Polityka Polski wobec Francji w latach 1925 - 1932. Poznan, 1987; Pasztor M. Polska w oczach francuskich kdl rzadowych w latach 1924 - 1939. Warszawa, 1999.
23 Zerko S. Stosunki polsko-niemieckie. 1938 - 1939. Poznan, 1998; Gmurczyk-Wronska M. Polska niepotrzebny aliant Francji? (Francja wobec Polski w latach 1938 - 1944). Warszawa, 2003.
24 См.: Jackiewicz H. Brytyjskie gwarancje dla Polski w 1939. Olsztyn, 1980; Linowski J. U zrddel sojuszu polsko-brytyjskiego (marzec 1938 - kwiecieri 1939), Lddz, 1985; Nurek M. Polska w polityce Wielkiej Brytanii w latach 1936 - 1941. Warszawa, 1983; Nowak-Kieibikowa M. Polska - Wielka Brytania w dobie zabiegdw о zbiorowe bez-pieczeristwo w Europie 1933 - 1937. Warszawa, 1989. См. также: Piszczkowski T. Anglia a Polska 1914 - 1939 w Swietle dokumentow brytyjskich. L., 1975.
25 Winid B. W cieniu Kapitolu. Dyplomacja polska wobec Stanow Zjednoczonych Ameryki 1919 - 1939. Warszawa, 1991.
26 Sierpowski S. Stosunki polsko-wloskie w latach 1918 - 1940. Poznan, 1975.
27 См.: Palasz-Rutkowska E. Polityka Japonii wobec Polski 1918 - 1941. Warszawa, 1998.
стр. 303
--------------------------------------------------------------------------------
28 См.: Lossowski P. Lotwa nasz sasiad. Stosunki polsko-lotewskie 1918 - 1939. Warszawa, 1990; Idem. Litwa i sprawy polskie 1938 - 1940. Warszawa, 1992; Idem. Stosunki polsko-estoriskie 1918 - 1939. Gdansk, 1992; Idem. Stosunki polsko-litewskie 1921 - 1939. Warszawa, 1997.
29 Kozenski J. Czechoslowacja w polskiej polityce zagranicznej w latach 1932 - 1938. Poznan, 1964.
30 Putawski M. Stosunki polsko-czechoslowacko-niemieckie od roku 1933 do wiosny 1938. Poznan, 1967.
31 Tomaszewski J. Czechostowacja w XX wieku. Warszawa, 1997.
32 Kaminski M. K. Konflikt polsko-czechoslowacki 1918 - 1921. Warszawa, 2001.
33 См.: Kozmiriski M. Polska i Wegry przed druga. wojna. Swiatowa, (padziernik 1938 - wrzesied 1939). Wroclaw, 1970.
34 Leczyk M. Polityka Drugiej Rzeczypospolitej wobec ZSRR w latach 1925 - 1934. Warszawa, 1976.
35 Gregorowicz S. Polsko-radzieckie stosunki polityczne w latach 1932 - 1935. Wroclaw, 1982.
36 Gregorowicz S., Zacharias M. Polska - Zwiazek Sowiecki. Stosunki polityczne 1925 - 1939. Warszawa, 1995.
37 Materski W. Tarcza Europy. Stosunki polsko-sowieckie 1918 - 1939. Warszawa, 1994.
38 Zacharias M. Polska wobec zmian w ukladzie sit politycznych w Europie w latach 1932 - 1936. Wroclaw, 1981.
39 Krasucki J. Miedzy wojnami. Polityka zagraniczna II Rzeczypospolitej. Warszawa, 1985; Kaminski M. K., Zacharias M. W cieniu zagrozenia. Polityka zagraniczna Rzeczypospolitej. 1918 - 1939. Warszawa, 1993; Sierpowski S. Polityka zagraniczna Polski miedzywojennej. Warszawa, 1994; Lossowski P. Polska w Europie i swiecie 1918 - 1939. Warszawa, 1990.
40 Historia dyplomacji polskiej. 1918 - 1939 / Red. P. Lossowski. Warszawa, 1998. T. IV. См. также: Krasucki J. Tragiczna niepodleglosd. Polityka zagraniczna Polski w latach. 1919 - 1939. Poznan, 2000.
41 Batowski H. Miedzy dwiema wojnami 1918 - 1939: Zarys historii dyplomatycznej. Krakow, 1988.
42 Заолзье - использующееся в Польше название для обозначения располагающейся к западу от р. Олза части Тешинской Силезии, которая после 1918 г. оказалась в границах Чехословакии, но значительный процент ее населения составляли поляки.
43 LojekJ. (Jezewski L.). Agresja 17 wrzesnia 1939. Warszawa, 1990.
44 Duraczynski E. Polska 1939 - 1945: Dzieje polityczne. Warszawa, 1999. S. 13 - 14.
45 Kowalski W. T. Ostatni rok Europy (1939). Warszawa, 1989.
46 Zgorniak M. Europa w przededniu wojny. Sytuacja militarna w latach 1938 - 1939. Krakow, 1993.
47 Polskie Sity Zbrojne w II wojnie Swiatowej. Londyn, 1950 - 1986. T. I - III.
48 Grzelak Cz. Kresy w czerwieni. Agresja Zwiqzku Sowieckiego na Polske. w 1939. Warszawa, 2000. Wyd. 2.
49 См.: Ryszka F. Paristwo stanu wyjatkowego. Rzecz o systemie panstwa i prawa w Trzeciej Rzeszy. Warszawa, 1985. Wyd. 3; Idem. Noc i mgla. Niemcy w okresie hitlerowskim. Warszawa, 1987. Wyd. 3.
50 К. Ёньца уже многие годы издает известную серию "Studia nad faszyzmem i zbrodniami hitlerowskimi" (вышло уже свыше 20 томов). Сам К. Ёньца опубликовал ряд работ, в том числе: Jorica K. Noc krysztalowa. Wroclaw, 1991.
51 См. важнейшие работы этого периода: Borejsza J. Rzym a wspdlnota faszys-
стр. 304
--------------------------------------------------------------------------------
towska. Warszawa, 1981; Idem. Antyslawizm Hitlera. Warszawa, 1988; Idem. Szkoty nienawisci. Historia faszyzmow europejskich 1919 - 1945. Wroclaw; Warszawa, 2000.
52 Madajczyk Cz. Faszyzm i okupacje 1939 - 1945; Wykonywanie okupacji przez paristwa Osi w Europie. Poznan, 1983 - 1984. T. I - II; Idem. Polityka III Rzeszy w okupowanej Polsce. Warszawa, 1970. T. I - II. Важную монографию об экономической политике Германии опубликовал Ч. Лучак. См.: Luczak Cz. Polityka ekonomiczna Trzeciej Rzeszy w latach drugiej wojny Swiatowej. Poznan, 1982.
53 См., например, две ценные, новаторские монографии: Borodziej W. Terror i polityka: Poliyka niemiecka a polski ruch oporu w GG 1939 - 1944. Warszawa, 1985; Krol C. Propaganda i indoktrynacja narodowego socjalizmu w Niemczech 1919 - 1945. Warszawa, 1999.
54 Szarota T. Okupowanej Warszawy dzieri powszedni. Warszawa 1988, Wyd. Ill; Lewandowska S. Okupowanego Mazowsza dni powszednie 1939 - 1945. Warszawa, 1993; Idem. Zycie codzienne Wilna w latach II wojny Swiatowej. Warszawa, 2001. Wyd. II; Hryciuk G. Polacy we Lwowie 1939 - 1944: Zycie codzienne. Warszawa, 2000.
55 См., например: Siemaszko Z. S. W sowieckim osaczeniu 1939 - 1943. Londyn, 1982.
56 Gtowacki A. Sowieci wobec Polakow na ziemiach wschodnich II Rzeczypospolitej 1939 - 1941. Lodz, 1998; Kowalska E. Przezyc aby wrdcid! Polscy zesfcuicy lat 1940 - 1941 w ZSRR i ich losy do 1946. Warszawa, 1998; Bockowski D. Czas nadziei. Obywatele Rzeczypospolitej Polskiej w ZSRR i opieka nad nimi placowek polskich w latach 1940 - 1943. Warszawa, 1999.
57 См.: Ciesielski S., Hryciuk G., Srebrakowski A. Masowe deportacje radzieckie w okresie II wojny Swiatowej. Wroclaw, 1994.
58 См.: Zawodny J. K. Katyri, Lublin-Paryz 1989 (значительно ранее на других языках). См.: Madajczyk Cz. Dramat katyriski. Warszawa, 1989 (книга была издана также в Москве).
59 См.: Tucholski J. Mord w Katyniu. Kozielsk, Ostaszkow, Starobielsk. Lista ofiar. Warszawa, 1991.
60 См.: Duraczynski E. Rzad polski na uchodzstwie 1939 - 1945. Warszawa, 1993; Hulas M. Goscie czy intruzi? Rzad polski na uchodzstwie. Wrzesieri 1939 - lipiec 1943. Warszawa, 1996; Wladze RP na obczyzbie podczas drugiej wojny Swiatowej, opracowanie zbiorowe. Londyn, 1994; Dymarski M. Stosunki wewnejxzne wsrod wychodzstwa politycznego i wojskowego we Francji i w Wielkiej Brytanii 1939 - 1945. Wroclaw, 1999.
61 Duraczynski E., Turkowski R. O Polsce na uchodzstwie. Rada Narodowa RP 1939 - 1945. Warszawa, 1997.
62 См. примеч. 47.
63 См., например: Wawer Z. Organizacja Polskich Wojsk Ladowych w Wielkiej Brytanii 1940 - 1945. Warszawa, 1992.
64 О движении Сопротивления в оккупированной Европе см.: Duraczynski E., Terej J. J. Europa Podziemna 1939 - 1945. Warszawa, 1974. О польском движении Сопротивления см.: Borodziej W., Chmielarz A., Friszke A., Kunert A. K. Polska Podziemna 1939 - 1945. Warszawa, 1991. См. также обширные разделы в кн.: Duraczynski E. Polska 1939 - 1945.
65 О разных фазах развития учреждений и организаций, названных впоследствии подпольным государством см.: Duraczynski E. Kontrowersje i konflikty 1939 - 1941. Warszawa, 1979. Wyd. 2; Idem. Miedzy Londynem a Warszawa. VII. 1943-VII. 1944. Warszawa, 1986; Idem. General Iwanow zaprasza. Przywodcy podziemnego paristwa polskiego przed sadem moskiewskim. Warszawa, 1989; Salmonowicz S. Polskie paiistwo podziemne. Krakow, 1994; Strzembosz T. Refleksje
стр. 305
--------------------------------------------------------------------------------
o Polsce i podziemiu 1939 - 1945. Warszawa, 1990; Grabowski W. Delegatura Rzadu Rzeczypospolitej Polskiej na Kraj. Warszawa, 1995; Idem. Polska Tajna Administracja Cywilna 1949 - 1945. Warszawa, 2003; Gorski G. Administracja Polski Podziemnej w latach 1939 - 1945. Torun, 1995. Idem. Polskie Paristwo Podziemne 1939 - 1945. Torun, 1998. О различных направлениях и формах деятельности подпольной Польши см.: Lewandowska S. Polska konspiracyjna prasa informacyjno-polityczna 1939 - 1945. Warszawa, 1982; Gondek L. Polska karzaca 1939 - 1945: Polski podziemny wymiar sprawiedliwosci w okresie okupacji niemieckiej. Warszawa, 1988; Matusak P. Edukacja i kultura Polski Podziemnej 1939 - 1945. Siedlice, 1997.
66 Это был III том труда, упоминавшегося в примеч. 47.
67 Terej J. J. Na rozstajach drog. Ze studiow nad obliczem i modelem Armii Krajowej, wydanie II. Wroclaw, 1980.
68 Szarota T. Stefan Rowecki "Grot". Warszawa, 1983.
69 Mazur G. Biuro Informacji i Propagandy SZP-ZWZ-AK 1939 - 1945. Warszawa, 1987.
70 Ney-Krwawicz M. Komenda Gldwna Armii Krajowej 1939 - 1945. Warszawa, 1990; Idem. Powstanie powszechne w koncepcjach i pracach Sztabu Naczelnego Wodza i Komendy Gldwnej Armii Krajowej. Warszawa, 1999; Armia Krajowa / Red. K. Komorowski. Warszawa, 2000.
71 См.: Ney-Krwawicz M. Powstanie powszechne.
72 Terej J. J. Rzeczywistosd i polityka. Ze studiow nad dziejami najnowszymi Narodowej Demokracji. Warszawa, 1979. Wyd. II.
73 См.: Buczek R. Stronnictwo Ludowe w latach 1939 - 1945: Organizacja i polityka. Londyn, 1975; Przybysz K., Wojtas A. Bataliony Chlopskie. Warszawa, 1985. T. I - III.
74 Dunin-Wqsowicz K. Polski ruch socjalistyczny 1939 - 1945. Warszawa, 1993.
75 Siemaszko Z. Narodowe Sily Zbrojne. Londyn, 1982; Narodowe Sily Zbrojne: Dokumenty, struktury, personalia, opracowal L. Zebrowski. Warszawa, 1994 - 1996. T. I - III; См. также обстоятельную монографию о вооруженных отрядах правонационалистического лагеря: Komorowski K. Polityka i walka. Konspiracja zbrojna ruchu narodowego. 1939 - 1945. Warszawa, 2003.
76 Самые репрезентативные среди них, по нашему мнению, книги: Nazarewicz R. Drogi do wyzwolenia. Koncepcje walki z okupantem w Polsce i ich tresci polityczne 1939 - 1945. Warszawa, 1979; Wieczorek M. Armia Ludowa. Powstanie i organizacja. 1944 - 1945. Warszawa, 1979; Idem. Armia Ludowa. Dzialalnosc bojowa 1944 - 1945. Warszawa, 1984. Историей коммунистического движения занялись в последнее время и историки правого толка. См.: Gontarczyk P. Polska Partia Robotnicza. Droga do wladzy. Warszawa, 2003.
77 См об этом монографию польско-американского историка П. Вандыча (Wandycz P. Czechoslovak-Polish Confederation and the Great Powers 1940 - 1943. Bloomington, 1956), а также работу варшавского исследователя Т. Киселевского (Kisielewski T. Federacja srodkowoeuropejska. Pertraktacje polsko-czechoslowackie 1939 - 1943. Warszawa, 1991.
78 См.: Duraczynski E. ZSRR wobec projektow polsko-czechoslowackiej konfederacji // Dzieje Najnowsze. 1997. N 3.
79 Основные польские источники по истории польско-советских отношений в годы Второй мировой войны опубликованы несколько десятков лет назад. См.: Documents on Polish-Soviet Relations 1939 - 1945. London, 1961 - 1967. Vol. I - II. Среди работ можно отметить следующие: Kaminski B. K. Od wojny do zniewolenia. Polska a Zwiqzek Sowiecki: stosunki polityczne 1939 - 1945. Warszawa, 1992; Slusarczyk J. stosunki polsko-sowieckie. 1939 - 1945. Warszawa, 1993. До сих
стр. 306
--------------------------------------------------------------------------------
пор, однако, нет объективной монографии, посвященной этому ключевому вопросу.
80 Karski J. Wielkie mocarstwa wobec Polski 1919 - 1945. Warszawa, 1992.
81 Kersten K. Jalta w polskiej perspektywie. Londyn; Warszawa, 1989.
82 См. Duraczynski E. Polska 1939 - 1945. S. 252 - 253.
83 Проект польско-советской демаркационной линии был предложен в 1920 г. британским министром иностранных дел Дж. Н. Керзоном. Линия проходила приблизительно в 200 км к западу от линии государственной границы, установленной в 1921 г. по Рижскому договору.
84 Tebinka J. Polityka brytyjska wobec problemu granicy polsko-radzieckiej 1939 - 1945. Warszawa, 1998.
85 Pastusiak L. Roosevelt a sprawa polska 1939 - 1945. Warszawa, 1980.
86 Kersten K. Polski Komitet Wyzwolenia Narodowego 22. VII - 31. XII. 1944. Lublin, 1965.
87 Kersten K. Narodziny systemu wladzy. Polska 1943 - 1948. Poznan, 1990 (ранее эту книгу автор опубликовала в Лондоне).
88 О спорах вокруг варшавского восстания см.: Duraczynski E. Powstanie warszawskie - badari i spordw ciag dalszy // Dzieje Najnowsze. 1995. N 1 (то же по-английски: Acta Poloniae Historica, 1996. Vol. 70).
89 Skarzynski A. Polityczne przyczyny powstania warszawskiego. Warszawa, 1964; Ciechanowski J. M. Powstanie Warszawskie. Zarys podloza politycznego i dyplomatycznego. Warszawa, 1984 (значительно раньше эта монография вышла на польском и английском языках в Лондоне).
90 См. примеч. 88.
91 См.: Duraczynski E. Polska 1939 - 1945. S. 511.
92 См. примеч. 88.
93 Kunert A. K. Rzeczpospolita Walczaca. Powstanie Warszawskie. Kalendarium. Warszawa, 1994.
94 Wielka Encyklopedia Ilustrowana Powstania Warszawskiego. Warszawa, 1999 - 2004. T. 1 - 3.
95 Borkiewicz A. Powstanie warszawskie 1944. Warszawa, 1964.
96 Kirchmayer J. Powstanie warszawskie. Warszawa, 1984. Wyd. IX.
97 Grzelak Cz., Stanczyk N., Zwolinski S. Bez mozliwosci wyboru. Wojsko Polskie na froncie wschodnim 1943 - 1945. Warszawa, 1993.
98 Wojsko polskie w II wojnie Swiatowej (opracowanie zbiorowe). Warszawa, 1994.
99 Wrzesinski W. Sasiedzi czy wrog? Wroclaw, 1992.
100 Dmitrdw E. Niemcy i okupacja hitlerowska w oczach Polakdw. Pogla,dy i opinie z lat 1945 - 1948. Warszawa, 1987.
101 Dmitrdw E. Obraz Rosji i Rosjan w propagandzie narodowych socjalistow 1933 - 1945. Warszawa, 1997.
102 Szarota T. Niemcy i Polacy. Wzajemne postrzeganie i stereotypy. Warszawa, 1996.
103 Czubinski A. II wojna swiatowa. Poznan, 1998. T. I - II.
104 Kowalski W. T. Wielka koalicja 1941 - 1945. Warszawa, 1972 - 1977. T. I - III.
105 Kowalski W. T. Walka dyplomatyczna о miejsce Polski w Europie 1939 - 1945. Warszawa, 1985. Wyd. VI.
106Historia dyplomacji polskiej. Red. W. Michowicz. Warszawa, 1999. T. V (1939 - 1945).
107 Pobdg-Malinowski W. Najnowsza historia Polski.
108 Luczak Cz. Polska i Polacy w dragiej wojnie swiatowej. Poznan, 1993.
109 Duraczynski E. Polska 1939 - 1945.
стр. 307
--------------------------------------------------------------------------------
110 Tarka K. Konfrontacja czy wspolpraca. Litwa w polityce rzadu polskiego na uchodzstwie 1939 - 1945. Opole, 1998.
111 Torzecki R. Kwesia ukrairiska w polityce III Rzeszy 1933 - 1945. Warszawa, 1972; Polacy i Ukraincy. Sprawa ukrairiska w czasie II wojny swiatowej na terenie II Rzeczypospolitej. Warszawa, 1993.
112 См., например: Motyka G. Tak bylo w Bieszczadach. Walki polsko-ukrairiskie 1943 - 1948. Warszawa, 1999; Siemaszko W., Siemaszko E. Ludobojstwo dokonane przez ukrairiskich nacjonalistow na polskiej ludnosci Wolynia. Warszawa, 2000.
113 См., например: Prekerowa T. Zarys dziejdw Zydow w Polsce 1939 - 1945. Warszawa, 1992; Sakowska R. Dwa etapy. Hitlerowska eksterminacja Zyddw w oczach ofiar. Wroclaw, 1986; Stola D. Nadzieja i Zaglada. Ignacy Schwarzbart - zydowski przedstawiciel w Radzie Narodowej RP 1940 - 1945. Warszawa, 1995.
114 Iranek-Osmecki K. Kto ratuje jedno zycie. Polacy i Zydzi 1939 - 1945. Londyn, 1968; Bartoszewki W., Lewindwna Z. Ten jest z ojczyzny mojej. Polacy z pomoca Zydom 1939 - 1945. Krakow, 1969; Prekerowa T. Konspiracyjna Rada Pomocy Zydom w Warszawie 1942 - 1945. Warszawa, 1982.
115 Duraczyriski E. Polska 1939 - 1945. S. 363 - 364.
116 Gross J. T. Sasiedzi. Historia zaglady zydowskiego miasteczka. Warszawa, 2000. В 2001 г. книга была издана на английском языке в США, а потом в Германии. Гросс является автором еще нескольких книг, посвященных судьбам Польши и ее граждан в годы Второй мировой войны, изданных в Соединенных Штатах.
117 Nowak A. Westerplatte czy Jedwabne // Rzeczpospolita. 2001.
118 Kersten K. Repatriacja ludnosci polskiej po II wojnie swiatowej. Wroclaw, 1974.
119 Slabek K. Dzieje polskiej reformy rolnej 1944 - 1948. Warszawa, 1972; Historia spoleczna Polski Ludowej (1944 - 1970). Warszawa, 1988.
120 Kaminski L. Strajki robotnicze w Polsce 1945 - 1948. Wroclaw, 1999; Idem. Polacy wobec nowej rzeczywistosci 1944 - 1948. Torun, 2000.
121 Kozlowki Cz. Rok 1948. Warszawa, 1988.
122 Maciejewski J. Trojanowicz Z. Poznanski Czerwiec. Poznan, 1981 (Poznan, 1990. Wyd. П.); также: Czubinski A. Czerwiec 1956 w Poznaniu. Poznan, 1986.
123 Rykowski Z., Wladyka W. Polska prdba - Pazdziernik 1956. Krakow, 1989.
124 Machcewicz P. Polski rok 1956. Warszawa, 1993.
125 Eisler J. Marzec 1968. Geneza, przebieg, konsekwencje, Warszawa 1991. См. также: Oseka P. Syjonisci, inspiratorzy, wichrzyciele. Obraz wroga w propagandzie Marca 1968. Warszawa, 2000.
126 Giowacki A. Kryzys polityczny 1970 roku w Swietle wydarzeri na wybrzezu szczecinskim. Szczecin, 1985; Kozlowski K. Od Pazdziernika'56 do Grudnia'70. Ewolucja stosunkdw spoleczno-politycznych na Wybrzezu (1956 - 1970). Szczecin, 2002; Eisler J. Gradzieii 1970. Geneza-przebieg-konsekwencje. Warszawa, 2000; Danowska B. Grudzien 1970 na wybrzezu gdariskim. Gdansk, 2000; Paziewski M. Grudzien 1970 w Szczecinie. Szczecin, 2000.
127 Eisler J. Czerwiec 1976 w materialach archiwalnych. Warszawa, 2001.
128 Paczkowski A. Droga "do mniejszego zla" Strategia i taktyka obozu wladzy lipiec 1980-styczen 1982. Krakow, 2002.
129 Friszke A. Opozycja polityczna w Polsce 1945 - 1980. Londyn, 1994
130 Holzer J. "Solidarnosc" 1980 - 1981: Geneza i historia. Paryz, 1984; Holzer J., Leski K. " Solidarnosc w podziemiu", Lodz, 1990.
131 Lipski J. J. Komitet Obrony Rootnikdw. Komitet Samoobrony Spolecznej. Londyn, 1983.
стр. 308
--------------------------------------------------------------------------------
132 Friszke A., Machcewicz P., Habielski R. Druga wielka emigracja 1945 - 1990. Warszawa, 1999. T. I - III.
133 Kosecki A. Bulgaria w polityce europejskiej 1944 - 1948. Warszawa, 1975.
134 Rutyna Z. Jugoslawia na arenie miedzynarodowej 1943 - 1948. Warszawa, 1981.
135 Koryn A. Rumunia w polityce wielkich mocarstw 1944 - 1947. Wroclaw, 1983.
136 Zacharias M. Jugoslawia w polityce Wielkiej Brytanii 1940 - 1945. Wroclaw, 1985.
137 Nowak J. Geneza i pierwsze lata demokracji ludowej na Wegrzech 1944 - 1948. Warszawa, 1987.
138 Kamiriski M. K. Polsko-czechoslowackie stosunki polityczne 1945 - 1948. Warszawa, 1990; Idem. Polska i Czechoslowacja w polityce Stand w Zjednoczonych i Wielkiej Brytanii 1945 - 1948. Warszawa, 1991.
139 Kastory A. Rewanz za Monachium. Z dziejdw czechoslowackiej polityki wobec sa_siadow w latach 1945 - 1947. Krakow, 1996.
140 Borodziej W. Od Poczdamu do Szklarskiej Poreby. Polska w stosunkach miedzynar-odowych 1945 - 1947. Londyn, 1990.
141 Wandycz P. Stracone szanse. Stosunki polsko-amerykariskie 1939 - 1987. Warszawa, 1997.
142 См., например: Bernatowicz G. Stosunki polsko-wloskie 1944 - 1989. Warszawa, 1990; Linowski J. Stosunki polsko-brytyjskie 1945 - 1956. Lodz, 1990.
143 Malendowski W. Zimna wojna. Poznan, 1994.
144 Walicki A. Marksizm i skok do krolestwa wolnosci. Dzieje komunistycznej utopii. Warszawa, 1996.
145 Holzer J. Komunizm w Europie. Dzieje ruchu i systemu wladzy. Warszawa, 2000.
146 Roszkowski W. Pdlwiecze. Historia polityczna swiata po 1945. Warszawa, 1997.
147 Czubinski A. Europa XX wieku. Zarys historii politycznej. Pozndn, 2000. Wyd. 3.
148 Bartoszewicz H. Polityka Zwiazku Sowieckiego wobec paristw Europy srodkowo-wschodniej w latach 1944 - 1948. Warszawa, 1999.
149 Waszkiewicz Z. Polityka Watykanu wobec Polski 1939 - 1945, Poznan, 1980.
150 Fijalkowski Z. Koscidl Katolicki na ziemiach polskich w latach okupacji hitlerowskiej. Warszawa, 1983.
151 Zaryn J. Kosciol i wladza w Polsce 1945 - 1950. Warszawa, 1995; Idem. Stolica Apostolska wobec Polski i Polakow w latach 1944 - 1958 w swietle materialow amabasady RP przy Watykanie. Warszawa, 1998.
152 Cywiriski B. Ogniem probowane. Lublin; Rzym, 1990. T. I - II.
153 Jedrzejewicz W. Kronika zycja Jozefa Piludskiego 1867 - 1935. Londyn, 1977; T. 1 - 3. Idem. Jozef Pilsudski 1867 - 1935. Londyn, 1982.
154 Garlicki A. Jozef Pitsudski. Warszawa, 1988. Wyd. 3.
155 Suleja W. Jozef Pilsudski. Wroclaw, 1995.
156 Kukiel M. General Sikorski. Zolnierz i maz stanu Polski Walczacej. Londyn, 1970.
157 Wapiriski R. Wladyslaw Sikorski. Warszawa, 1978.
158 Korpalska W. Wladyslaw Eugeniusz Sikorski. Biografia polityczna. Wroclaw, 1981.
159 Wapiriski R. Roman Dmowski. Warszawa, 1988.
160 Wapiriski R. Ignacy Paderewski. Warszawa, 1999.
161 Zakrzewski A. Wincenty Witos. Warszawa, 1980.
162 Buczek R. Stanistaw Mikolajczyk. Toronto, 1996. T. I - II.
163 Paczkowski A. Stanislaw Mikolajczyk czyli kleska realisty (zarys biografii politycznej). Warszawa, 1991. Интересную политическую биографию одного из соратников Витоса и Миколайчика, посла правительства Сикорского в СССР (1941 - 1942) Станислава Кота, опубликовал один молодой варшавский историк. См.: Rutkowski P. Stanislaw Kot. 1885 - 1975. Warszawa, 2000).
стр. 309
--------------------------------------------------------------------------------
164 Werblan A. Wladyslaw Gomulka, Sekretarz Generalny PPR. Warszawa, 1988.
165 Gora W. Polska Ludowa 1944 - 1984. Zarys dziejdw politycznych. Lublin 1986.
166 Albert A. (Roszkowski W.). Najnowsza historia Polski 1914 - 1993. Londyn, 1994. T. I - II.
167 Czubiriski A. Dzieje najnowsze Polski XX wieku, Poznan, 2000.
168 Paczkowski A. Pol wieku dziejdw Polski 1939 - 1989. Warszawa, 1995.
169 В этой связи следует упомянуть две интересные монографии: Skrzyperk A. Mechanizm uzaleznienia. Stosunki polsko-radzieckie 1944 - 1947. Pultusk, 2002; Jarosz D. Polacy a stalinizm 1948 - 1956. Warszawa, 2000.
170 О "круглом столе" см. изложение известного варшавского историка: Garlicki A. Karuzela. Rzecz o Okragfym Stole. Warszawa, 2003; Он же. Rycerze Okraglego Stohi. Warszawa, 2004. По этому же вопросу политизированную, в духе критиков "круглого стола", опубликовал книгу молодой краковский политолог и историк правого толка (Dudek A. Reglamentowana rewolucja. Rozklad dyktatury komunistycznej w Polsce 1988 - 1990. Krakow, 2004).
171 См.: Dzieje Najnowsze. 1999. N 2.
172 Wandycz P. O dobrych i zlych. См. примеч. 15.
стр. 310
Опубликовано на Порталусе 11 октября 2007 года
Новинки на Порталусе:
Сегодня в трендах top-5
Ваше мнение ?
Искали что-то другое? Поиск по Порталусу:
Добавить публикацию • Разместить рекламу • О Порталусе • Рейтинг • Каталог • Авторам • Поиск
Главный редактор: Смогоржевский B.B.
Порталус в VK