Феномен русского масонства.
Странно, что у нас всякий почти старается отыскать что-нибудь худое в своем отечестве, лучшее же остается без примечания или умышленно представляется в виде невыгодном».
С.Н. Глинка.
Исследуя историю возникновения и деятельности масонства в России, следует признать существование в нем идейного течения, несущего в себе черты близкие по взглядам к классикам русской консервативной мысли . Это явление вызывает глубокий научный интерес в силу нестандартности поставленной проблемы и существующего общепринятого, исторически сложившегося мнения об оказании политически и нравственно негативного влияния Орденом Вольных Каменщиков как на отдельные человеческие судьбы, так и на государственные учреждения и институты в целом, на саму незыблемость государственной, в нашем случае, русской традиции и истории.
В период конца XVIII – начала XIX века этот мистический, как утверждал Невзоров , « рыцарский орден» был очень популярен, как зарубежом, так и в дворянских кругах России. Внутри русского масонства шло разделение на две антагонистические параллели, противоборствующие между собой, о которых мы упомянем ниже. В статье «Русское масонство в XVIII веке» автор А. Семека выделяет следующие периоды образования и дает классификацию масонства:
1. Первоначальный период (1731-1762);
2. Второй период (1762-1781): первая половина царствования императрицы Екатерины II (масонство нравоучительное):
А. Ложи, основанные по циннендорфской системе;
Б. Елагинские ложи, соединившиеся с рейхелевскими;
В. Ложи других систем, приставшие к союзу.
3. Третий период (1781-1792): поиски высших степеней и победа розенкрейцерства (научное масонство).
Ориентируясь на сборник « Статьи по истории русского масонства» Т.О. Соколовской, можно выделить следующие характерные особенности истинного масонства эпохи Александра I:
1. Говоря о гражданской свободе, они признавали иерархию в устройстве государства;
2. Выступали против социального равенства (« Монарха почитать, отечеству служить!»);
3. Вольнодумство – порок (« Оставим все Творцу, он знает лучше нас, что дать Петру и что Ивану!»);
4. Уважительное отношение к представителю власти (стихотворения в честь императора: « В мире счастливы народы, где царь на троне человек!»);
5. Форма государственного правления должна быть единодержавной (В каждом из царств владычествует один, и никто!»);
6. Приветствовалась благотворительность (Августин: «Дай грешнику не так, как грешнику, и не допускай состраданию твоему ослабевать от того, что видишь в нем злого человека»). Вход в ложу для антифилантропов был воспрещен;
7. Ими осуществлялся выкуп из тюрем и плена;
8. Проповедовалось самопознание и познание всего « строя мира» и Божества. В этом виделась цель существования;
9. Признавалась двойственность человеческой природы (добро и зло);
10. Масонские добродетели назывались смирение, покорность судьбе, послушание, честность, скромность, искренность. Рай и счастье обещались тому, « в ком здравый разум чист, в ком совесть непорочна, кто терпит все беды»;
11. Пороки: лицемерие, гордость, лихоимство;
12.Сложный масонский ритуал считался недостаточным без одухотворяющей нравственной стороны дела. Не в том суть истинного христианина;
13. « Истинная церковь есть верующая душа, сию украшай и приемли в ней Христа»;
14. Поощрялась милостыня нуждающимся (« Блаженства в свете нет, нет счастия прямого, чтоб вместе не было несчастием другого»);
15. Выделялась роль науки (« Нравы в государстве – начало и душа, а наука – свет, а плод – в постоянном возвышении»);
16. Воспитание по своему значению ставилось перед образованием («То государство укреплялось, где нравы были чище, науки яснее, а потому и богослужение любовнее и покойнее»).
Масонство, как явление, постепенно деградировало и извращалось, теряя свою истинную суть, и рассредоточивалось, удаляясь от первоисточника, заимствованного на Древнем Востоке, не только географически, но и идейно, становясь чем-то абсолютно иным. В нем сегодня можно усмотреть аналог современным политическим партиям, вышедший из учреждения ремесленных цехов в Средневековой Европе , а партии и секты действуют по одним и тем же механизмам. В большинстве масонских течений со временем наблюдалось угасание провозглашенных английскими основателями принципов гуманности, терпимости, свободы, всеобщего братства и погружение в каббалистические и алхимические премудрости, занятия чародейством и веру в возможность непосредственного общения с загробным миром.
В масонских уставах излагалось: «Вселенная есть отечество каменщика. Каменщик - гражданин мира» . В большинстве своем русские масоны являются такими же традиционалистами, как и шведские, германские, французские и английские, в вопросах соблюдения обрядности и ритуальных действий, приверженности к символизму и мистике, стремлению к созданию новой религии и ее пропаганде, методах и целях реализации преследуемых ими интересов , но « московские масоны не в обрядности видели сущность своей работы» . Своего рода «патриотический космополитизм» уже просматривается в следующем масонском изречении - прошении о дозволении учредить в России ложу под названием «Паллада». Просители писали: «Здравие! Сила! Единение! Мы, нижеподписавшиеся братья, законным образом принятые, посвященные в царственное искусство и без исключения рожденные или в течение многих лет обосновавшиеся в Российской империи, будучи осведомлены о существовании законного общества на Востоке Санкт-Петербурга, желаем вступить в зависимость Великой Директориальной ложи и образовать ложу совершенную и справедливую, испрашиваем конституцию и дозволение открыть на Востоке Москвы ложу иоанновскую в трех степенях под отличным названием «Паллады». Обязуясь не признавать никакого иноземного влияния либо неизвестных начальников, желая насладиться терпимостью Правительства, испрашиваем посредничества Великой Директориальной ложи» . Все фамилии подписавшихся учредителей - иностранные, чем и объясняется их утверждение о праве русского гражданства в начале прошения. Постепенно отбрасывая безоглядное поклонение перед западными ценностями и безоговорочное следование моде того времени, многие масонские ложи стали проводить свои собрания не на иностранных языках (немецком, французском или английском), а на русском. «Местный космополитизм»(« Бог нужен для общего блага») в братстве выражался в стирании сословных границ, так как в ряды масон вступали лица высокого и низкого социального положения: от монархов и аристократической знати до иностранных эмигрантов, чиновников, преподавателей, литераторов, банкиров, ремесленников и купцов. Тем самым внутригосударственная иерархия в своем значении неминуемо умалялась, но только не в России.
Непременно, следует отметить также и тот факт, что само масонство, где бы оно ни было, являло собой строгую иерархическую систему, по сути, государство в государстве. Масонское мини-государство («внутренняя церковь») – это своеобразная модель государства-тирании, отвергнувшего исконную веру и заменившую ее нежизнеспособной (механической) утопией или очередной разрушительной идеологией. Эту систему можно назвать тоталитарной сектой, основанной на квази–религиозной философии, созданной человеком и его творческим, но ограниченным интеллектом, не способным вместить «всю полноту истины» , а потому сложную для восприятия и осмысления, чрезмерно запутанную, и в связи с этим фанатично, жестко контролируемую и принуждающую к неукоснительному выполнению ее догм; позиционируемую, как новую веру «для избранных». Диктат власти не является здесь божественно все прощающим, а орудием своим считает месть и физическую расправу с «отступниками» от истинного тайного масонства, проповедующего преобразование человека и мира, развитие науки и искусства, просвещение, свободу и братство на земле, всеобщее благо, но сохраняющего тенденцию к агрессии, экспансии, жестокому подавлению, прикрытому благими намерениями. За двусмысленностью русских масонских «заповедей» слышится философия Сен- Мартена: надо вернуться к добру. Но реальным девизом можно считать не всегда выполняемое и противоречивое: « Прощай личным врагам своим, но ненавидь зло и преследуй его всюду» . Хотя в масонских рукописях постоянно приводятся выдержки из писаний Иоанна Богослова: « Кто говорит, что любит Бога, а брата своего ненавидит, тот есть лжец, ибо кто не любит брата своего, которого видит, как может любить Бога, которого не видит» ? Западную идею русские масоны преломляют в своем национальном сознании и трактуют облагорожено, в русском духе. Но и заблуждаются на всю широту своей души! К ним применимо изречение Феофана Затворника: «Прежде всего снимай с очей ума твоего покровы, содержащие его в ослеплении».
Этот «диалог культур» - печальный опыт внешней и внутренней политики, проводимой императорской династией на протяжении столетий. «Идеология» масонства, воспринятая русской нацией, носит естественную этнопсихологическую, ментальную окраску, отражая тем самым, и индивидуальные, и коллективные, одним словом, духовные запросы и потребности во времени и стране – месте своего нахождения. «Русская душа» и здесь, трансформируясь, пробивается наружу, несмотря на сознательный прессинг иноземного влияния.
Безымянный автор статьи « Рассуждение о пользе теоретической философии в обществе» еще в 1756г., на страницах журнала «Ежемесячные сочинения к пользе и увеселению служащие» писал: «Свет учрежден так, что один человек без помощи других счастлив быть не может» . И далее по тексту: « Сильнейшее омерзение я чувствую к тем, которые, удаляясь от человеческого общества, счастье свое хотят отлучить от счастья других». Не это ли набросок к психоисторическому портрету русского масона-националиста?
Наряду с общими для всех лож чертами есть и некоторые особенности. Индивидуальные отличия наблюдались не только в символике, но и сущности, при выявлении которых можно затронуть понятие «масоны старого закала», т.е. интеллектуально и морально - нравственно настроенную группу лиц, по ряду причин идейно примыкающую к консервативному образу мыслей; а так как «для консерватизма характерен культ не только сильного государства, церкви, религии и нравственности, но и семьи, школы, армии, патриотизма, самобытной национальной культуры, т.е. тех общественных институтов, которые выступают основными проводниками и хранителями традиции» , то им действительно были чужды политические тенденции некоторых новообразовавшихся лож. Они не сочувствовали каббалистике, магнетизму и златоделанию, спиритуализму, отвлекавшими от здоровой общественной работы в духе христианства. Новые масонские ложи уже « …не походят на те, в которых они учились, и они весьма далеки от того духа, который должен царствовать особенно в таковых собраниях…» . Мало того, они считали необходимым бороться с этим «мнимым» свободным каменщичеством, но после закрытия «Друга юношества» и «Сионского вестника», как результата такой борьбы, была утеряна возможность выступать этому течению в русском масонстве в печати, этим заинтересованным кругам приходилось прибегать к распространению рукописей и ведению переписки. Масоны старого закала не сочувствовали каким бы то ни было проявлениям революционного духа в области политики. И в эпоху Александра таких масонов становилось все меньше и меньше. И.Кульман пишет следующее: « Искание истины было вообще характерной чертой старшего поколения масонов; эту истину они искали в небе, с которым сливались в минуты мистических восприятий, искали и на земле, к которой стремились привить «небесное» в виде чистого христианского учения, не тронутого «внешнею церковью». Мистика и жажда общественной работы были их постоянными спутниками: они не жертвовали ради мистики служением ближнему, но и не пренебрегали мистическими переживаниями. Бескорыстие, независимость от сильных мира сего, глубокая образованность, непоколебимая честность, сознание долга – все это было предметом их нравственного культа» . Понимая масонство как идейную борьбу, они часто до конца жизни оставались борцами за идеи «старого масонства» против воинствующего духовенства, против новой формации масонов и даже против правительства.
Аксаков искренне удивлялся, не понимая, зачем надо было созидать «новую религию», «входя в задние двери, когда есть передний вход», т.е. традиционная общероссийская вера - Православие. Он не оценил «высокой масонской этики».
Цитируем по Соколовской: «Масонство, как продукт высокого нравственного развития, не могло быть усвояемо всеми свободными каменщиками в равной степени и с равным успехом. Сущность учения ускользала от поверхностного взгляда тех личностей, которые шли в масоны не в силу своей душевной потребности. Лубяновский, чистосердечно сознавшийся в том, что его нога никогда не была «ни в одной масонской ложе», называет масонские работы « суесловием, которое и разумные люди могут же, в каком-то затмении, считать важными и полезными», а про масонов говорит, что « не было у них чистой, высокой нравственной цели». Точно так же и Вигель признает, что по поступлении в масоны его « это некоторым образом заняло, но скоро наскучило, даже огадилось». Нередко масонами становились люди, искавшие в многочисленных собраниях выгодных связей и денег. Для многих масонов померкал свет этого высоконравственного братства, они охлаждались к учению и оставляли масонство: ведь игра в добродетель - скучная игра! Случались принуждения некоторых братьев оставить ложи » .
Правдивый язык масонских документов, считает она, заставляет признать в этом увлечении братством положительное движение русской общественной мысли конца XVIII - начала XIX вв.
Некоторые из русских масонов были художественно и литературно одаренными людьми и талантливыми организаторами. Постоянно приверженными и полностью проникнутыми его духом, являясь тем самым завидным исключением, были лидеры русского масонства: Поздеев, Лабзин, Голенищев-Кутузов и некоторые другие видные лица эпохи, например, Невзоров, Виельгорский, Ланской.
Близкий к А.Ф. Лабзину человек, М.А. Дмитриев, узнавший его в молодые годы во время ссылки в Симбирск, в своих воспоминаниях очень учтиво отзывается о семействе Лабзиных и с благодарностью вспоминает об Александре Федоровиче, не распространяясь, однако, «о масонском его поприще», оговорившись, что « … не имею на то право», видимо, имелось в виду моральное: «Многим действительно открыл Александр Федорович путь к Спасительному слову; многих ввел и в глубину тайн христианской религии... Скажу только, что он был истинным последователем новиковской школы. В Петербурге принадлежал он к одной из лож, зависевших от «Астреи». Но, усмотрев всю пустоту собраний, ограничивавшихся только наружным ритуалом, он отделился самовольно от союза и с некоторыми из членов завел свою ложу, на что хотя и имел право по своей степени, но не имел права сделать это самопроизвольно. Но Александр Федорович, где дело шло о сущности, не очень смотрел на формальность. За это рассердились на него как на отщепенца. Однако он получил, наконец, законную утвердительную грамоту на открытие своей ложи и тем вошел в правильный союз; но стал зависеть уже не от петербургского «Востока», не от « Астреи», а от одной иностранной великой ложи, и потому имел полное право работать по другой системе, ввел то важное преподавание религиозной истины, которое должно составлять сущность истинного и справедливого масонства, в чем и был он истинный последователь Новикова».
Такова была предыстория возникновения новой масонской ложи со слов современника и соратника самого А.Ф. Лабзина, удостоенного чести «написать в стихах эпитафию для его памятника»:
Всю жизнь он верен был учению Христову!
Как веровал, так жил,
И братьям путь открыв к Спасительному слову,
Он запад дней своих страданьем освятил.
Со слов Дмитриева, далее мы узнаем, что на могиле его был поставлен из дикого камня крест, имитирующий неотесанные деревья, и на нем была помещена вырезанная на бронзовой дощечке эта надпись. Символизм открывал творческий полет мысли масонам и в драматических жизненных ситуациях.
Открытая под молотком А.Ф. Лабзина 15 января 1800г. в Петербурге ложа « Умирающий Сфинкс» первые 5 лет существовала тайно. Ложа собиралась в небольшом деревянном доме на 13-й линии Васильевского острова. Простое, строгое убранство в ложах теоретической степени, в которых скрывали свои работы розенкрейцеры, братья тайной ложи Лабзина в Петербурге, и друзья московских мартинистов, съезжавшихся в домик И.А. Поздеева в Москве, говорило о стремлении к аскетизму в среде этих русских масонов, что не относилось к ложам французских высоких степеней (капитулам). Сам А.Ф. Лабзин, подавая наглядный пример, с 1799г. жил в казенной квартире в здании Императорской академии художеств, где занимал должность конференц - секретаря после П.П. Чекалевского, тоже Вольного Каменщика. Каждая ложа в это время имела свое предназначение, «финансовый вес» и соответствующую мораль. Каждая отчитывалась за свою деятельность перед государственной властью, но, как выясняется, ложа Лабзина не подавала документов о своих заседаниях.
Личностно и, как граждане Российского государства, во всей полноте своей именно в книгопечатании раскрылись масоны, обозначив тем самым свою политическую и гражданскую мировоззренческую позицию. Чем более крепло в среде мистиков решение борьбы с фанатиками неверия или с теми, кому все равно, тем более появлялось на книжном рынке книг мистического содержания. Вдобавок к этому в 1806-1807гг. родились еще два новых журнала. Издателями выступили два «ученика мудрости» старой новиковской школы мистиков - московских мартиниста - упомянутый нами выше племянник Новикова А.Ф. Лабзин и его соратник М.И. Невзоров. 1 января 1806г. появился первый номер «Сионского вестника», в сентябре того же года - последний, так как журнал подвергся запрещению. М.А. Дмитриев поясняет так, что представлял собой журнал и какую содержал важную информацию для читателей и подписчиков: « Некоторые из статей, напечатанных в «Сионском вестнике», суть не что иное, как речи, или поучения, говоренные им в своей ложе. Но он перевел (кроме всем известных переводов Штиллинга и Эккартсгаузена) многие книги собственно для братьев, книги, которые не были назначены для продажи, хотя и прокрались в нескольких экземпляров и продавались за весьма дорогую цену. Важнейшая из этих книг, так называемое « Пастырское послание» (1806), содержит в себе самое глубочайшее учение о Христе, о сотворении мира и вообще о системе и сущности христианства. Эта книга предназначалась для одних высших степеней, и потому немудрено, что она, читаемая без предварительного учения, содержит в себе многое непонятное. Много издал он для высших степеней и книг, и книжек, объясняющих законы физической натуры; в том числе маленькую, но очень важную книжку « Предварительное понятие к познанию натуры» (1819). Упомяну еще об одной из важнейших книг, им изданных с целью объяснения внутреннего христианства, это - « Воззвание к человекам о последовании внутреннему влечению Духа Христова»(1820). На французском языке называется «1 Instinct divin» и составляет величайшую радость. Никто никогда в России со времени Новикова не издавал столь важных книг и в таком количестве, как Лабзин. Но со времени закрытия масонских лож в 1822 г. не только эти книги, но и переводы сочинений Штиллинга и Эккартсгаузена были строжайше запрещены в продаже. А с 1824 года, со времени министерства Шишкова, они подверглись такому гонению, что если бы подолее продолжалось это министерство, пожалуй, была бы учреждена и инквизиция, потому что он предлагал Государю дать право цензуре рассмотреть все и прежде напечатанные книги» . Тоже своего рода семейная традиция, выраженная в книгоиздательском деле, переданная от дяди к племяннику.
1 января 1807г. в Москве вышел первый номер журнала «Друг юношества». Но он не смог заменить запрещенного «Сионского вестника». Ярко мистической окраски в нем не было, статьи помещались по преимуществу нравственно-религиозные и назидательные. Воспитание «человеков» в любви к христианским добродетелям и гражданским доблестям было целью журнала.
Для Невзорова враги масонства отождествлялись с врагами христианства. С глубокой грустью он замечал, что теперь « поносить стараются А.Ф. Лабзина» , которого, по его мнению, надо было благодарить за издание книг. Всячески защищая Лабзина и Библейское общество от гонений «книжников и фарисеев и ныне суть тех же, которые судили верховного начальника нашего Спасителя Иисуса во дворе Каиафы» , он впадал в идеализм и экзальтацию подвижника. В послании к О.А. Поздееву 23 июня 1817г . он говорил, что выступление его против архимандрита Симонова монастыря продиктовано было « истинно одною ревностью защитить книги, христианство проповедующие, против которых опять начинают уже злиться по причинам истинно не христианским, а по видам только барышничества и самолюбия» . Со слов И. Розанова, М.М. Херасков по этому поводу говаривал: « Кто не знает, что бросают камнями в те деревья, на которых много плодов» . Но несмотря на все «душевные доблести» Невзорова, он все же был гораздо в большей степени обскурант нежели Лабзин. Так как российское просвещение находилось в тесной связи с культурой Франции и Германии и не без посредничества Англии, то Невзоров предостерегал юношество от слепого перенимания того, « что водится, делается и славится в чужих краях», а советовал следовать «простодушным своим предкам», подражая им «особливо в том, что надлежит до Богопочитания», и быть по примеру их приверженными « к вере, закону и религии» . Но театр и изящная литература вызывали протест с его стороны. Он предлагал заменить в университете преподавание классической литературы чтением Библии, обвиняя Гете и Шиллера в безнравственности, а в современном общественно-литературном и политическом движении Германии видел признаки разложения. Но, вместе с тем, патриотически настроенный масон не хотел, чтобы его считали врагом науки. Он, по его собственному признанию, стремился исключительно к тому, чтобы наука была просветлена христианством .
Отношение к институту семьи и «рыцарское» преклонение перед женщиной, хранительницей домашнего очага, хорошо просматривается в статье Т. Соколовской « Поднесение масонских перчаток А.Е. Лабзиной» . Об этом эпизоде в истории русского масонства, произошедшем в 1819г., когда самой Лабзиной был уже шестьдесят один год, она пишет так: « Пользуясь протоколами масонской ложи «Умирающего Сфинкса», хранящимися в рукописном отделении Императорской Публичной библиотеке, приведу неизвестный в исторической литературе эпизод поднесения масонских перчаток А. Е. Лабзиной по случаю двадцатипятилетия ее свадьбы с известным А.Ф. Лабзиным, великим мастером этой ложи. Этим поднесением перчаток, игравших в масонском ритуале роль символа непорочности и чистоты, братья ложи Умирающего Сфинкса, не имевшие права выбирать в свою среду, в члены ложи, женщин, желали оказать уважение А.Е. Лабзиной и ее высоким душевным качествам» .
Наместный мастер ложи «Умирающий Сфинкс» Г. Кушелев, «коснувшись достоинства брака, обратил речь на проведенные Великим Мастером 25 лет в законном супружестве, свидетельствуя, что, как сам Господь, привел к Адаму жену Еву, так, говорил, рука же Божия, предуготовав и В.М. ( Великому Мастеру) нашему священный союз брака, даровала ему в жены высокопочтеннейшую поистине сестру нашу Анну Евдокимовну, чему исполнится завтра 25 лет» . Особо выделяя ее душевные качества ( « совершенно посвятила сердце свое Богу, повергла себя во святую Его волю и в Его управление», «сделалась ему единодушной» и «живит образцом истинных добродетелей»), он указывает на Создателя, соединившего « сих двух добродетельных супругов», « даровавшего нам одного в руководство, а другого в назидательный пример», « принесших в жертву смиренное благодарение и моление», и просит принять « братское наше поздравление с серебряной свадьбой», сопровождаемое благословлениями. « В полдень…нести на голубой подушке женские перчатки …казначею и секретарю и обряднику быть ассистентами; и почтенному брату надзирателю Мартынову поручил от почтенной ложи принести высокопочтительной сестре нашей поздравление…, изъяснить ей единодушно преданные чувствования благодарности, любви, усердных желаний и молений ко Всевышнему и просить ее, да примет она сей по наружности ничтожный дар в удостоверение всего ей произнесенного» . О приведении в исполнение постановленного в ложе следовало отчитаться, и вся церемония была занесена в протокол: « Почтенная сестра Анна Евдокимовна приняла означенный дар ложи с живейшей признательностью сердца и с глубочайшим благоговением, став на колени. Высокопочтенный Великий Мастер присовокупил к сему, что почтенная сестра просила его положить перчатки сии во гроб ее, когда она окончит жизнь» .
К сказанному надо добавить, что супруги Лабзины реализовывали свои родительские чувства, удочерив сироту-племянницу Е. С. Микулину и С.А. Мудрову.
Теперь встает вопрос: основана ли масонская критика духовной жизни русской официальной церкви и общества на любви к Отечеству? Несомненно.
На фоне общего патриотического подъема в связи с разгромом Наполеона Бонапарта и победой в Отечественной войне 1812 года ряд русских масонов (И.А. Поздеев, М.И. Невзоров, А.Ф. Лабзин и близкие к ним лица) проявили в большей мере свою национальную, этническую суть, нежели психологизм системы, внутри которой они существовали: «Долг каждого сына отечества – жизнь свою отдать за благо его» . Ими же славословился император Александр - «Царь Россов, кроткий ангел мира» , но на свойственный им одним манер - масонский. Среди героев Отечественной войны мы видим многих известных Вольных Каменщиков, из которых следует назвать князя М.И. Голенищева-Кутузова. В оде 1812г., озаглавленной «Война», воспеваются доблесть и мужество русских воинов. Чувства эти, правда, перемешаны с сетованиями на вражду народов. Любовь к отечеству масоны не только не отрицали, но, наоборот, высоко чтили всех исторических мужей, явивших себя достойными сынами родины. « Если сердце твое не трепещет, если ты не вне себя от радости при произнесении имени Курций, Тель, Пожарский, Минин - то не достоин ты рыцарствовать за союз наш» ,- поучал М.И. Невзоров и в издаваемом им журнале «Друг юношества» помещал целый ряд статей, посвященных уяснению, в чем заключается истинная любовь к отечеству, истинный патриотизм. Этот забытый масон-националист отстаивал право самобытности каждого народа и не в том усматривал благополучие россиян, чтобы быть непременно похожим на какой-либо из народов Западной Европы. Он даже указывал лишь два исключительных случая, когда дозволено отлучаться в чужие страны: во время войны и для торговли. Поучение гласило: « Верные сыны отечества, отражая врагов, увлекаются иногда необходимостью далеко от своих пределов; но увенчанные лаврами, немедленно с победою возвращаются в свое отечество к отраде и славе своих сограждан» .
Мало того, в России уже в XVIII веке существовали военно-походные ложи, были они и в Отечественную войну. Но об этом стоит также говорить с некоторой оговоркой. Так, Т. Соколовская указывает, что в начале похода 1812г. ложа « Соединенных Друзей» образовала при Лейб-Гвардейском Конном полку ложу Военной Верности, позднее названную « Александра к Военной Верности»; ложа эта, следуя за полком, совершила с ним весь поход, и в нее за это время было посвящено много новых членов - офицеров. Но военные ложи не были явлением «чисто русским» или случайным, они предусматривались масонскими установлениями не только в России, но и в западноевропейских государствах, например, при войсках Наполеона. Ответственность должностных лиц военных лож была особенно велика - они должны были не только поддерживать бодрый дух и нравственные силы своих членов, но и заботиться о помощи раненым братьям, если в раненом враге будет признан член вольнокаменщического братства, то и ему должно было «оказывать пособие».
Удивительно, что об обучение за границей речь не ведется. Хотя, что же беспокоится по этому «незначительному» поводу, когда заграница сама поставляет «ученых мужей»- сынов своих – в Россию с великой щедростью? И причиной тому был, конечно же, геополитический вопрос. Интересен факт, что при всем этом Россия была признана совершенно свободной и самостоятельной 8-й провинцией масонского мира на Вильгельмсбадском конгрессе в конце 1782 г. .
Покончив с галломанией, русское общество тут же неминуемо подхватывает «вирус пруссофилии»! Еще в 1803 г. герцог Баденский назначил народного мистика Юнга-Штиллинга гофратом, т.е. придворным советником, (схожее явление было и при дворе императора Александра I ( баронесса Крюденер), а позднее при Николае II появился Распутин), чтобы тот начал духовное строительство Нового Иерусалима на берегах Рейна – в противовес Новому Вавилону на берегах Сены. По иному, но тоже пытались заговорить Историю, повернуть ее течение вспять тогдашние английские пиетисты. Сразу после Французской революции они начали организовывать общества по распространению Евангелия во всем мире не только ради возрождения идей, революцией отвергаемых, но и ради приближения итога, финала человеческой истории. В Европе должна была наступить, по их мнению, «эра истинного Просвещения», отменяющая неудачный опыт просвещения французского . По мнению современного исследователя А. Архангельского, высказанному в его книге « Русский царь: Александр I», сближение России с Пруссией было заведомо проигрышным, но основной причиной его послужил не только «польский вопрос», и не только ревнивое отношение монархической России к либеральным лаврам Франции, но и личная конкуренция Александра с Наполеоном. Он пишет: « Пружина интриги приводилась в действие все тем же историческим парадоксом: дитя революции, Наполеон, оказался слугой регресса и самовластным злодеем, просвещенный абсолютный монарх Александр явится олицетворением прогресса и просвещения, освободителем народов» . Наполеон разрушал незыблемые основания всех государственных концепций XVIII века; Александр возвращал европейскому миру почву под ногами.
Поэтому Петербург нужен был Берлину, чтобы собрать цельную географическую карту единой и неделимой Германии. Берлин - Петербургу, чтобы внешние границы России пролегли от истоков Вислы до истоков Днестра и конфигурация Европы изменилась. А вслед за тем наступил « вечный мир» в духе модного тогда трактата Сен- Пьера. Будучи одной из великих держав на политической арене мира Россия никак не могла оставаться в стороне от общеевропейских «нестерпимых дел». И не хотела, и не могла, и не дали бы. И Юнг - Штиллинг готовил «духовный фундамент» грядущего Тысячелетнего царства, указывая на Кавказ, на гору Спасения Арарат как на место материализации его воплощения. И поэтому Россия должна была стать священным подножием Нового Иерусалима, его имперским предгорьем. Действуя по этому грандиозному замыслу и навязанному плану, Россия при Александре I встала на грань революции и была поставлена перед угрозой нового рабства, иноземного.
Сам ход русской истории в веках восстал против попыток Александра уклониться от единовластия. Нужно было « уважать порядок вещей ». Центростремительная политика, воля не к раздаче, а собиранию земель - главное для Российской державы. Княжество- царство- Империя: вот формула русской истории. Ослабление самодержавия, которое покоится на доверии дворянства царю и подчинении крестьян дворянству, приведет не к теоретически вожделенной свободе, а к еще большему реальному угнетению и зависимости. Это прекрасно понимал патриот-масон Н.М. Карамзин. Он представлял русскую историю в виде некой пирамиды, складывающейся на протяжении веков от основания к вершине, а потом подлежащей лишь сохранению и обновлению. Как выразитель консервативного мышления, итоговую формулу устройства «идеального реального» государства русского он видел таковой: «Дворянство и духовенство, Сенат и Синод как хранилище законов, над всеми - Государь, единственный законодатель, единовластный источник властей». Такова традиционная для России вертикаль власти.
Вера же для русского человека всегда была, есть и будет основой основ, потому с нее и начинается любая, маленькая и большая, история, а за землю-матушку-отчизну - разворачивается самоотверженная защитническая война, и тогда-то и прорывается истинный русский национальный патриотический дух, а все «наносное», и любая прозападническая спекуляция смывается волной материнских, женских слез и становится частью пережитой истории с вероятным скорым рецидивом. И за ошибку правителя приходится платить всей нации!
Знаменитый русский мыслитель И.А. Ильин высказывался: «Народ творит. Государство правит. Церковь учит. Во внешнем – государство властвует над народом; в земном – государство повелевает и Церкви. Но во внутреннем и благодатном – Церковь учит и народ и правителей; она учит правителей, не покушаясь на учреждающую и упорядочивающую власть государства; она учит народ, не покушаясь на свободу его творчества. Народ есть источник жизненной силы и созидания, Церковь есть источник благодатной мудрости, государство есть источник внешнего порядка и мира. Государство есть оборона и опора независимой Церкви, а Церковь есть духовник и ангел-хранитель христианского государства» .
«Архимандрит Филарет видел заблуждения своих современников, но не верил в пользу и надежность суровых запретительных мер, не торопился вязать и осуждать. От заблуждения он всегда отличал человека заблуждающегося и с доброжелательством относился ко всякому искреннему движению человеческой души. В самих мистических мечтаниях он чувствовал подлинную духовную жажду, духовное беспокойство, которое потому только толкало на незаконные пути, что «недовольно был устроен путь законный…» . Вот почему он принял горячее участие в деле перевода Библии на русский язык, полагая, что « самое желание читать Священные книги есть залог нравственного улучшения» . Особую заботу митрополит проявлял о людях, насильственно отторгнутых или по заблуждению самовольно отделившихся от Православия. Он принял деятельное участие в воссоединении униатов с Православной Церковью. Но это было потом, спустя десятилетия после известных нам событий.
Святитель Филарет не оставлял призывов к истинному, духовному просвещению. 12 сентября 1837 года, при освящении университетского храма во имя Святой мученицы Татианы, митрополит Филарет начал свою проповедь со слов: « …Вот дом молитвы под одним кровом с домом любомудрия. Святилище Таин приглашено в жилище знаний, и вступило сюда, и здесь основалось и утвердилось своими тайноводственными способами. Видно, что религия и наука хотят жить вместе и совокупно действовать к облагорожению человечества» . Об этом говорил он и в своих письмах А.В. Головину и С.М. Голицыну.
Мы можем говорить об идеализме мистиков и наивности их утопии, а можем принять во внимание преднамеренную, идейно обоснованную, политически грамотную экспансию, направленную на разрушение Российской державы путем внедрения проповеди псевдо религиозной идеологии, исповедуемой масонами и через Российское Библейское Общество, обозначившейся к концу его существования. И это не планировалось бы, если бы в стране не было предрасположенности к возникновению этого явления, на которую косвенно указывал историк А.Н. Пыпин в научной монографии « Исследования и статьи по эпохе Александра I». Он, выступая со страниц своего исторического труда как защитник РБО, прямо не называл причины, приведшие к известным событиям, но в тексте они все же прослеживаются:
1. Слабая образовательная система; невежество и суеверие профессорского состава университетов;
2. Распространение сект и их контакт с РБО; внутрицерковный раскол;
3. Отсутствие просвещения русских их духовенством (нет Библии на национальном языке - неуважение к государство образующему народу); снятие с себя ответственности за духовное и психическое здоровье нации вменяется в вину церковным православным служителям; положительный отклик на нововведение от РБО- легкий отказ от традиции, заимствование; подражание;
4. Безнравственность полицейского и надзирательного аппарата, взяточничество; казнокрадство;
5. Способствование верховной власти и знати; подготовка общественного настроения;
6. Есть коалиция внутри страны во главе с масонами; необходимые люди в составе правительства;
7. Упущен момент по недогляду; скомпрометированы те, кто мог все остановить вначале, так как сами были задействованы прямо или косвенно;
8. Умелое введение в заблуждение.
Можно поставить вопрос: насколько нуждалась Россия в этой иностранной инициативе?
Филарет Черниговский в «Истории русской церкви», говорил о Библейском Обществе: « Сему благому делу всего более повредило и остановило его то, что тогда в издании слова Божия и распространении его принимали живое участие члены английского библейского общества» . Пыпин, заканчивая мысль, утверждает: «Мы, кажется, достаточно видели, что без них русское Общество едва ли бы даже существовало». Следующие за этим выводы весьма убедительны и объективны. Пыпин констатирует: « При всех своих непривлекательных недостатках и многих постыдных и жалких воспоминаниях, Общество имело свои сочувственные и прогрессивные стороны, когда поднимало религиозно-общественный вопрос. Его закрытие, прекратив его вредные влияния, имело свой, в сущности, гораздо больший вред: оно не уничтожало обскурантизма, а только произвело его в новой форме, и совпадая с другими событиями того времени, наносило удар самой общественной инициативе и больше прежнего усилило ленивый индифферентизм русской общественной жизни» .
Русское общество двигалось по заданной историей системе координат в своем собственном темпе, индивидуальном, дозревая до определенных свершений во благо свое, и, как мы видим, не оценило подвижничества иноземцев и им сочувствующих земляков по происхождению, но чужаков по устремлениям, недоверчиво относясь к подобного рода нововведениям. Общественный организм не выдержал либерального эксперимента над собой, ответив реакцией, той формой управления, которая гипертрофированно выражала возврат к искаженной традиции. Если масоны – патриоты и видели пороки внутри государства и стремились их искоренить, то их методы были применимы только к высшему сословию, способному воспринять ими сказанное и к тому подготовленное, изначально прозападнически и антирелигиозно настроенное. Здесь сословное идет в разрез с общенациональным.
«Истинное масонство» оказалось скомпрометировано. Дмитриев глубоко переживал произошедшие перемены: « С его учением упало учение долга, беспокойная любознательность ума не имела здоровой пищи, а наклонность к тайне, свойственная душе человеческой, обратилась к другому, и от внутреннего к внешнему. Если бы существовало у нас масонство в прежней силе, вероятно, и нынешнее освобождение крестьян от крепостного права произошло бы не так, и утвердилось бы на других, прочных и безобидных основаниях; молчала бы ненависть к дворянству и не допустили бы угодников власти предательски выдать нас с головою за удовлетворение своей служебной корысти; не допустили бы обобрать у нас собственность и разорить крестьян поборами на мнимое самоуправление, оставив их беззащитными без нашего патронства. Заключаю применение к масонам двух стихов старинного нашего поэта:
Не сетуют они, богаты или бедны;
Пекутся о душах: сии ли люди вредны »?
Масон М.А. Дмитриев справедливо сетовал по этому поводу: « Так колебались в нашем правительстве разные противоположные направления. Мудрено ли, что в нашем воспитании нет ничего твердого и верного» , но он подразумевал в этой фразе необоснованность гонений со стороны правительства, обрушившихся на истинных, по его мнению, масонов, полных чистых намерений, вместо того, чтобы обличать и запрещать действительно радикально настроенные движения в масонстве в целом. Ультрарадикальной и мало ожидавшейся, но свершившейся мерой в этом отношении было полное закрытие в 1822 г. императором Александром I и запрещение всех, каких бы то ни было, лож, существовавших на тот момент в России. Дмитриев писал: « …Напрасно уничтожили у нас масонство; это не иезуиты, не status in statu, а элемент охранительный. Если б оно существовало и было в силе, вероятно, не было бы бунта, ознаменовавшего кончину Александра Первого, потому что, вероятно, многие из недовольных принадлежали к масонству: их бы удержали и не допустили» .
Историк М.П. Погодин подтверждает эту мысль следующим высказыванием: « Каждое происшествие имеет два смысла, или, лучше, имеет свою душу и свое тело, божественную идею и скудельную форму; одной оно относится к высшим законам, законам необходимости, другой – к личностям человеческим, к законам свободы» .
Таким образом, имея, на первый взгляд, явную картину масонской антисистемной, диссидентской, антигосударственной и антицерковной деятельности, основанной на распространении псевдорелигиозной идеологии, насаждении «галломании» и «пруссофилии», как альтернативы первой, невозможно не выделить психологически сложное течение в русском масонстве либерально-консервативного и непосредственно консервативного (И.А. Поздеев) толка. Патриоты-мистики существовали, но впечатление они оставили о себе двуликое, как незавершенная метаморфоза. Их совесть не прощала им отступничества и не выпускала из лона восточного христианства окончательно. И обмануть в той исторической ситуации можно было многих, но не Бога внутри себя, о котором они так ратовали. Другие же, напротив, идейные старания свои положили на благо отчизны.

Источники и литература:
1. Великий князь Николай Михайлович. Александр I.
2. Дмитриев М.А. Мелочи из запаса моей памяти. М., 1869;
3. Дмитриев М.А. Главы из воспоминаний моей жизни. М., 1998;
4. Карамзин Н.М. Записки о древней и новой России. М., 1991;
5. Лопухин И.В. Записки некоторых обстоятельств жизни и службы. М., 1860;
6. Лабзина А.Е. Воспоминания. В кн.- История жизни благородной женщины. М., 1996;
7. Погодин М.П. Простая речь о мудреных вещах. М.,2009;
8. Святитель Филарет Московский. Призовите Бога в помощь. М.,2006;
9. Архангельский А. Русский царь: Александр I. М.: Астрель, 2009;
10. Бакунина Т.А. Знаменитые русские масоны; Вольные каменщики. М.: Интербук, 1991;
11. Большая энциклопедия. Масоны: в 2х т. М., 2007;
12. Вернадский Г.В. Русское масонство в царствование Екатерины II. СПб, 2001;
13. Гордин Я.А. Мистики и охранители. Дело о масонском заговоре. СПб, 1999;
14. Дубровин Н.Ф. Наши мистики-сектанты. А.Ф. Лабзин и его журнал «Сионский Вестник»// Русская старина. 1894, №11;
15. Ильин И.А. Грядущая Россия. Минск, 2009;
16. Карпачев С.П. Масоны. Словарь. Великое искусство каменщиков. М., 2008;
17. Ключевский В. О. Александр I. М.: Мир книги, Литература, 2007;
18. Консерватизм в России и мире: прошлое и настоящее. Воронеж, 2001.Вып. 1;
19. Кучурин В.В. Материалы для изучения эзотерической традиции в России в начале XIX века: А.Ф. Лабзин и «Сионский вестник»// Вестник молодых ученых. СПб, 2004;
20. Кучурин В.В. Мистицизм и западноевропейский эзотеризм в религиозной жизни русского дворянства в последней трети XVIII- первой половине XIX в.: опыт междисциплинарного исследования// Слово и мысль в междисциплинарном пространстве образования и культуры. СПб, 2005;
21. Лонгинов М.Н. Новиков и московские мартинисты. СПб, 2000;
22. Масонство в прошлом и настоящем. М., 1914;
23. Минаков А.Ю. Апология просвещенного консерватизма// Воронежская беседа на 1999-2000 годы;
24. Минаков А.Ю. Масонство и русский консерватизм.
25. Минаков А.Ю. Идеология самодержавия.
26. Пыпин А.Н. Исследования и статьи по эпохе Александра I. Пг., 1916. Т. 1;
27. Пыпин А.Н. Религиозные движения при Александре I. СПб, 2001;
28. Пыпин А.Н. Русское масонство. XVIII- первая четверть XIXвв. Пг.,1916;
29. Русский архив. 1905. №12;
30. Русский биографический словарь. СПб,1914;
31. Скабичевский А.М. Очерки по истории русской цензуры(1700-1863). СПб, 1892;
32. Соколовская Т. Статьи по истории русского масонства. М.,2008;
33. Страничка о прежнем русском масонстве. ( К характеристике «правых» течений в русском масонстве)// Русская Старина. 1907. №5;
34. Элбакян Е. Масоны. Кто они?// Историко-политический журнал « Кентавр». М.: изд.-во «Феникс».1995. №4. С.100-113.