Рейтинг
Порталус

"ХОЖЕНИЕ ЗА ТРИ МОРЯ АФАНАСИЯ НИКИТИНА 1466-1472 ГГ."

Дата публикации: 15 ноября 2015
Автор(ы): А. ЗИМИН
Публикатор: Научная библиотека Порталус
Рубрика: ИСТОРИЯ РОССИИ
Источник: (c) Вопросы истории, № 7, Июль 1949, C. 140-143
Номер публикации: №1447540222


А. ЗИМИН, (c)

Под редакцией акад. Б. Д. Грекова и чл. - корр. АН СССР В. П. Адриановой-Перетц. М. - Л. 1948.

 

Новое издание всемирно известного "Хожения за три моря Афанасия Никитина" является началом выпускаемой в свет академической серии "Литературные памятники". По своему качеству это издание превосходит когда-либо предпринимавшиеся публикации "Хожения". Впервые текст этой работы одновременно даётся по двум спискам - Троицкому XVI в. и Ундольскому XVII в., - подготовленным к печати К. Н. Сербиной, в примечаниях к которым используются разночтения по другим сохранившимся спискам - Эттерову, Архивскому. Читатель-неспециалист может ознакомиться также с переводом памятника, отлично выполненным покойным Н. С. Чаевым. Впрочем, перевод сослужит большую службу и специалистам, поскольку в "Хожении" имеется ряд текстов на тюркском языке, которые до настоящего издания обычно не переводились. Только теперь впервые они даны в точных, проверенных переводах.

 

Пользование текстами и переводом "Хожения" облегчается благодаря наличию обстоятельных приложений. В послесловии, написанном редакторами публикации, даётся общая характеристика памятника и указан состав издания. В историко-политическом очерке Б. А. Романова "Родина Афанасия Никитина-Тверь XIII-XV вв." рисуется та обстановка, которая сложилась в Северовосточной Руси и особенно в Твери в XIII - XV веках. Эта обстановка, без сомнения, способствовала появлению такого незаурядного путешественника-писателя, каким был Афанасий Никитин. В очерке В. П. Адриановой-Перетц "Афанасий Никитин - путешественник-писатель" рисуются литературные традиции, на которых воспитывался Никитин, и даётся характеристика его авторского облика. Обширный и тщательно выполненный географический и исторический комментарий И. П. Петрушевского является результатом всестороннего обследования как текста самого "Хожения", так и других первоисточников, в частности географических и исторических сочинений восточных авторов (Казвини, Мирхонда и др.). Однако этот комментарий ни в коей мере не может заменить статьи об Индии XV века. Такая статья помогла бы читателю лучше понять и оценить значение той части произведения Афанасия Никитина, которую он посвящает описанию феодальной Индии. Отсутствие подобной статьи - досадный промах редакторов и издателей "Хожения".

 

Книгу сопровождает небольшой археографический комментарий, дающий общее представление о рукописных текстах "Хожения", использованных в настоящем издании. Наконец, к книге приложены карты, географический и именной указатели, которые помогают проследить весь ход экспедиции, предпринятой Афанасием Никитиным.

 

Новое издание "Хожения" Афанасия Никитина позволяет заново поставить и даже пересмотреть ряд важнейших вопросов, связанных с деятельностью этого выдающегося русского путешественника.

 

Ко второй половине XV в., окрепнув в экономическом отношении, Русь начинает приобретать всё большее значение в европейских и восточных делах. "Появилось новое поколение людей, энергичных и предприимчивых в области дипломатики, политики внутренней, экономики" (стр. 77). XV век богат также путешествиями русских людей в заморские земли - в Византию и на Восток (вспомним путешествие Зосимы 1420 г. в Царьград, Василия - в 1466 г., посетившего Малую Азию и Палестину, и др.). Среди них особое место занимает "Хожение за три моря Афанасия Никитина. 1466 - 1472 гг.".

 
стр. 140

 

Смелый и предприимчивый тверитин-купец, Афанасий Никитин оставил записки о своём путешествии по трём частям света. Отправившись из Твери вниз по Волге в Каспийское море, он побывал и в Передней Азии, и в Индии, и, наконец, на побережье Африки. Его путешествие - одна из блестящих страниц в истории великих географических открытий. Достаточно вспомнить, что так называемое "открытие" морского пути в Индию португальцем Васко де Гама произошло через 25 лет после того, как Никитин покинул её пределы, возвращаясь на, родину.

 

Записки Афанасия Никитина представляют собой ценнейший источник. Неутомимый русский землепроходец тщательно и добросовестно записывал многочисленные и интересные сведения о тех заморских странах, где ему довелось побывать, адресуя своё произведение в первую очередь своим соотечественникам - "русским братьям" (стр. 14). До "Хожения" об Индии и о некоторых других восточных странах на Руси и в Западной Европе знали только по баснословным рассказам Козьмы Индикоплова, по роману о Варлааме и Иоасафе да по русским былинам и сказкам. Индия рисовалась сказочной страной, полной несметных богатств, населённой чудовищными животными, и т. д.

 

Не менее фантастичные сведения сообщали средневековому читателю и западноевропейские писатели-путешественники, часто заимствуя их из недостоверных преданий и баснословных легенд (см., например, у венецианца ди Конти). Записки Никитина, по справедливому замечанию Б. А. Романова, - "первое и лучшее в европейской литературе описание Индии, составленное очевидцем" (стр. 80). Читателя их поражает острая наблюдательность и добросовестность, с которой описаны путешественником заморские страны, лежащие на восток и юго-восток от его родины. Он подметил не только богатства индусских вельмож, но и ужасающую нищету трудящегося люда Индии. Никитин писал: "Земля людна велми, а сельскыя люди голы велик, а бояре силны добре и пышны велми" (стр. 16), или: "В Индейской земли княжать все хоросанци, и бояре все хоросанци, а гундусканци все пешиходы, а ходят борзо, а все нагы да босы" (стр. 15).

 

Его интересовали и сведения о различных товарах, вывозившихся из Индии, и подробности, касающиеся религии и быта индусов. Он описал с большой тщательностью столицу Бахманидского царства, Бидар, индусский религиозный центр Парвату, который ему показался городом, величиной "с пол-Твери" (стр. 17).

 

Многочисленные конкретные сведения Никитина подтверждаются сообщениями современных ему и более поздних восточных авторов (см. комментарий в рецензируемом издании, стр. 140 - 205). При этом данные русского путешественника в ряде случаев достовернее данных мусульманских, историков. Например, индо-персидский автор XVI в., Фериштэ, даёт апологетическую характеристику везира Махмуд Гавана, самовластно правившего при султане Мухаммед Шахе III (1463 - 1482) в индусском царстве Бахманидов. И только Никитин сумел подметить истинное лицо этого властолюбивого и жадного правителя.

 

Во всех своих странствиях Афанасий Никитин оставался пламенным патриотом, верным сыном своей родины, глубоко по ней тосковавшим. Сравнивая различные земли, в которых ему довелось побывать или о которых довелось услышать, он с благодарностью и гордостью вспоминал о Руси: "В Грузинской земле на всё большое обилие... В Волошской земле также обильно и дёшево всё съестное. Обильна всем и Подольская земля. А Русскую землю бог да сохранит!.. На этом свете нет страны, подобной ей, хотя вельможи (бояре) Русской земли несправедливы (не добры). Но да устроится Русская земля и да будет в ней справедливость" (стр. 68).

 

К сожалению, мы не располагаем какими-либо сведениями об Афанасии Никитине, кроме тех, которые он сам сообщает в "Хожении" и которые имеются в вводных замечаниях к этому памятнику, помещённому в русских летописях. Но и эти данные рисуют Никитина образованным, дальновидным и энергичным человеком. Он хорошо знал бытовавшую на Руси "паломническую" литературу (см. замечание о статуе Юстиниана в Царьграде, стр. 18), знал, очевидно, сказание об Индийском царстве. Может быть, эти или аналогичные произведения входили в число тех книг, которые взял с собою Афанасий Никитин, отправляясь в своё путешествие (ср. стр. 19 - 20). Анализ "Хожения" позволяет установить, что до большой и хорошо подготовленной экспедиции на Восток Афанасий Никитин совершил не одну поездку по разным заморским странам. Он хорошо изъяснялся на тюркском языке, в котором у него преобладал среднеазиатский элемент с некоторыми хорезмийскими диалектическими формами (стр. 205). Это не случайно. В городах Поволжья XIII - XV вв. всегда было много хорезмийских купцов, с которыми Никитин мог быть хорошо знаком. Не исключена возможность его поездок в Среднюю Азию (ещё в 1404 г. русских купцов видели в Самарканде) и в Хорезм.

 

Никитин в одном месте называет себя "Афанасий Хоросанин" (стр. 17). Думаем, что это показывает участие его в торговле с хоросанцами (ср. термин XV в. "сурожанин", обозначавший купцов, торговавших с Сурожем, и т. д.). В одном из индусских городов он был спасён от серьёзных неприятностей знатным хоросанцем Махметом (стр. 14). Афанасий Никитин подробно описывает богатства и климат Хоросана, Грузии; Подолии, Валахии (стр. 25), что даёт основание не только утверждать его хорошую осведомлённость об этих землях, но и допускать возможность его поездок туда (вспомним тесные связи Руси с Молдавией, Валахией в XV в.).

 

Широко образованный для своего времени, проведший многие годы в различных путешествиях и торговых поездках, Афанасий Никитин был известен не только в родной ему Твери, но и в общерусском центре XV века - Москве. Хорошо задуманная

 
стр. 141

 

Никитиным восточная экспедиция - в ней участвовало несколько десятков русских торговых людей, в том числе тверичей и москвичей, на нескольких суднах (стр. 10) - была не местным тверским предприятием, а общерусским делом. Поездку Никитина санкционировали не только великий князь тверской Михаил Борисович и другие тверские власти, но и московский великий князь Иван III, наместник которого "добровольно" отпустил Никитина из Нижнего Новгорода, где Никитин должен был соединиться с послом Ивана III к ширваншаху Василием Папиным. Когда предполагаемая встреча не состоялась, Никитин присоединился к каравану посла ширваншаха Хасан-бека, возвращавшегося с щедрыми дарами от "Ивана III (стр. 10). В дальнейшем и Василий Папин и Хасан-бек старались оказать поддержку Никитину, попавшему в затруднительное положение в Дербенте (стр. 10 - 11). Да и сам Афанасий Никитин говорит о себе прежде всего как о "русине", русском человеке, а не о тверитине (стр. 10, 14 и др.). Знаменательно, что он завещал своё произведение известному дьяку московского великого государя Василию Мамыреву, ибо Москву, а не Тверь, очевидно, считал он общерусским центром. Мы очень мало знаем о социально-политических воззрениях Никитина и можем отметить только главное: он выступал сторонником единства - "устроения" - Русской земли, с негодованием рисовал несправедливость русских бояр (стр. 68) и бояр тех земель, где он побывал в своих странствиях (стр. 16).

 

Дальнейшее изучение "Хожения за три моря", значительно облегчающееся благодаря наличию академического издания этого памятника, позволит всесторонне осветить деятельность Афанасия Никитина как выдающегося русского путешественника и талантливого писателя XV века.

 

Однако наряду с несомненными достоинствами рецензируемое издание несвободно к от отдельных недостатков. Приведу два примера. На стр. 9 читаем: "и князь велики огпустилъ мя (Афанасия Никитина. - А. З.) всея Руси доброволно". Создаётся, на первый взгляд, впечатление, что речь идёт о великом князе Иване III ("всея Руси"), так это и отмечено в комментарии (стр. 142). Однако при внимательном разборе текста явствует, что слова "всея Руси" - позднейшая вставка, сделанная московским редактором, которая отсутствует в Архивском и Эттеровом списках (стр. 135). Никитин имеет в виду, очевидно, тверского великого князя, о котором он писал немного ранее. В конце Троицкого списка (стр. 32) помещены в настоящем издании слова: "Гиръ (прочтено неправильно, надо "Господи") помозі; рабу своему"; они отсутствуют в Эттеровом и Архивском списках и никакого отношения к тексту Никитина не имеют (это одна из приписок на л. 393 Троицкой рукописи), что, к сожалению, вовсе не отмечено издателями. К тому же в публикации эти слова отнесены к л. 392 об.

 

Плохое впечатление производят многочисленные ошибки археографического характера. Так, на стр. 17, строка 15-я сверху, напечатано "есть" вместо рукописного "еcмь"; строка 8-я снизу - "Мягъка, гъд ... до" вместо "Мягъкать д .. да"; на стр. 31, строка 7-я сверху: "6 дни" вместо "5 дни"; строка 13-я сверху: "семи" вместо "есми"; 18-я сверху: "Платан " вместо "План "; 4-я снизу: "аилягяiла" вместо "аилягя1ля"; на стр. 35, строка 3-я сверху: "Гондустанская третие" вместо "Гондустансясые третиее"; стр. 36, строка 15-я сверху: "Алилб гъ" вместе "Ал(и)либ гъ"; 11-я строка снизу: "6" вместо "7"; стр. 37, строка 7-я сверху: "И" вместо "А"; строка 13-я: "а" вместо "и"; строка 3-я снизу: "Меликтура" вместо "Меликтучара"; строка 4-я снизу: "Инд йския" вместо "Инд ийския"; строка 9-я снизу: "да" вместо "и"; стр. 38, строка 4-я сверху: "изъ" вместо "ис".

 

В ряде случаев добавляется "ъ" к пред-погам "в", "к", "с", когда его нет в тексте (стр. 9, строка 3-я снизу; стр. 17, строка 2-я снизу; стр. 35, строка 5-я снизу; стр. 36, строка 2-я снизу; стр. 37, строка 2-я снизу; стр. 38, строка 5-я снизу, и во многих других случаях) Наконец, в издании почему-то не отмечаются пометы XVIII в. на полях (см. список Ундольского, лл. 300, 302).

 

Историко-политический очерк Б. А. Романова в отдельных своих частях также вызывает возражения. Прежде всего в очерке не даны социально-экономические предпосылки возникновения и роста Тверского княжества, а без них непонятна та довольно заметная роль, которую играла Тверь в XIII-XV веках.

 

Автор часто склонен переоценивать значение Твери в борьбе за создание русского централизованного государства. Он считает, что Тверское княжество "почти целиком изжило и самое удельное владение, от которого в эту пору ,(XV век. - А. З.) трясла, лихорадка Московское государство Ивана III" (стр. 93), или на стр. 102: князь Иван Михайлович "круто расправляется с последними вспышками удельщины у себя дома". Уделы были ликвидированы не только в Твери (ср. Микулинские князья и др., но и в Москве, где процесс их изживания происходил несравненно быстрее. В очерке осталась недоказанной мысль о "балансирующем" и "буферном" характере Тверского княжества, зажатого между Москвой, Новгородом и Литовско-русским государством (стр. 95, 104). Неудачно расценена роль князя Бориса Александровича в феодальной войне происходившей при Василии II (стр. 103): недостаточно подчёркнуто, что при князе Михаиле Борисовиче Тверь, по существу, шла в кильватере московской политики (стр. 104).

 

Напрасно акцентируется в очерке "купеческое сознание Афанасия Никитина" (стр. 105, ср. стр. 81). Интересы и кругозор Никитина намного шире, нежели обычного "гостя", богатого купца, ведущего широкие торговые операции с зарубежными странами.

 

Наконец, обращает на себя внимание некоторая модернизация, которую допускает Б. А. Романов. Так, он говорит о "ростовщической бирже" (стр. 89), "буржуазии" (стр. 90) и др.

 
стр. 142

 

Можно было бы внести некоторые дополнения и в очерк В. П. Адриановой-Перетц. Здесь следовало бы указать место "Хожения" среди других значительных литературно-исторических произведений, появившихся в Твери в третьей четверти XV в. (имеем в виду Тверской летописный свод 1455 г., "Слово похвальное" инока Фомы и др.). Одной из задач дальнейших исследователей "Хожения" будет также выяснение, когда, почему и в какие московские летописные сборники было включено это сочинение тверитина.

 

Но все указанные недостатки не снижают значимости издания, в котором читатель найдёт ценнейшие материалы об Афанасии Никитине, отважном русском путешественнике-писателе, пронесшем по многочисленным восточным государствам громкую славу о "Русской земле" и свою горячую любовь к ней.

Опубликовано на Порталусе 15 ноября 2015 года

Новинки на Порталусе:

Сегодня в трендах top-5


Ваше мнение?



Искали что-то другое? Поиск по Порталусу:


О Порталусе Рейтинг Каталог Авторам Реклама