Новый источник по внешней политике Бориса Годунова

"Jahrbiicher fur Geschichte Osteuropas". Wiesbaden. 1968, N 1.

В истории русско-немецких торговых отношений начало XVII в. представляет собой особый период, для которого характерно временное восстановление отношений России с ее давними контрагентами - северонемецкими городами, входившими в состав Ганзейского союза. Ганза, переживавшая в XVI в. глубокий кризис, углубленный почти полной потерей восточноевропейского рынка в период Ливонской войны, с 80-х годов XVI в. возобновила попытки утвердиться в России. Эти попытки в общем были благосклонно встречены Борисом Годуновым, понимавшим объективную необходимость упрочения торговых связей России со всеми странами и районами Европы при непременном, однако, соблюдении принципа равноправия в международной торговле.

Одним из важных событий русско-немецких отношений начала XVII в. были переговоры 1603 г. с послами Любека и Штральзунда, представлявшими всю Ганзу. Задачи этого посольства, ход переговоров и общий их итог известны, ибо материалы об этом были опубликованы давно (наиболее полно - Н. И. Тургеневым и О. Блюмке). Неизданной оставалась лишь жалованная грамота Бориса Годунова, которой завершились переговоры. Западногерманский историк Х. Нейбауэр по фотокопии любекского городского архива публикует ее в рецензируемой статье. К сожалению, археографическая обработка текста не соответствует современным требованиям. Нейбауэр трактует грамоту Бориса Годунова, относящуюся к началу июня 1603 г., только в плане ганзейской истории. Он описывает те споры, которые вызвало получение привилегий одним только Любеком, без участия остальных ганзейских городов, рисует дальнейшую судьбу ганзейской торговли в России, прерванной событиями Смутного времени, а позднее Тридцатилетней войной. Однако указанная грамота представляет значительно больший интерес как источник по истории внешней торговли и внешнеторговой политики России начала XVII века. Обращает на себя внимание то, что претензии ганзейского купечества, изложенные в нарративной части грамоты, выглядят гораздо умереннее, чем в инструкции Ганзейского союза его послам и купцам от декабря 1602 г. или же во время переговоров с царем в апреле 1603 года. Под давлением русской стороны ганзейцы перестали требовать для себя права на восстановление или строительство церквей в Новгороде, Пскове, Ивангороде и Москве, согласились отказаться от требования на особые уставы для немцев, проживающих на своих дворах в русских городах (подобный устав подворья св. Петра в Новгороде в течение нескольких веков охранял их экстерриториальность), отказались от твердой фиксации платы за транспортные услуги (вопрос этот тревожил ганзейцев, как показала Н. А. Казакова¹ , еще с начала XV в.). Из основных требований ганзейцев осталось и было подтверждено Б. Годуновым право на свободную торговлю, на строительство или покупку готовых дворов в Новгороде, Пскове, Ивангороде, в Холмогорах и Архангельске, а также право на беспрепятственный вывоз не проданных в Архангельске товаров. Эти общие положения содержал почти каждый торго-

¹ Н. А. Казакова. Из истории торговой политики Великого Новгорода в начале XV века. "Исторические записки". Т. 28. М. 1947.

вый договор средневековья. И подтверждение этих прав Борисом Годуновым свидетельствует не об особой удаче ганзейцев, а скорее, наоборот - об определенном успехе русской внешнеторговой политики. Это тем более справедливо, что те требования ганзейцев, которые более конкретно определяли их положение в России, или были отклонены, или были приняты лишь частично.

Любечанам не удалось добиться освобождения от весчей пошлины, которую они платили уже со времен Ивана III. Размеры ее были невелики - одна московская деньга от рубля, но, принимая во внимание, что все импортные и экспортные товары продавались на вес, ее платили все ганзейцы, привозившие на Русь соль и вывозившие воск, смолу, сало, лен, пеньку и т. д. По-видимому, эту же пошлину должны были уплачивать и те лгобечане, которые привозили серебро в деньгах. Грамота предоставляла им право отдавать "на денежные дворы серебро... делати", но в отличие от немецкой инструкции умалчивала о беспошлинной торговле серебром. Характерно, что в отличие от грамоты Федора Иоанновича 1593 г., согласно которой ганзейцы должны были платить лишь 50% весчей пошлины, грамота 1603 г. предписывала уплату этой пошлины полностью. Изменено было и положение о возврате недоброкачественных товаров продавцу. Вместо лаконичной формулировки немецкой инструкции жалованная грамота утвердила сложную систему разбора подобных дел, передавая окончательное решение на волю русского судьи: "А которой будет товар у торговых людей об(ъ)явитца неровен или какая притча учинитца не их хитростью и в том ведатца купцу с продавцом и зговор чинити из нова, а в чем меж их зговор не състанетца, и в том судьям меж их управу учинить или товары отдавати назад, толко б хитростью обманки в товарех от любских торговых людей не было". Не было принято и требование ганзейцев о браковке товаров прямо в бочках, был отклонен их протест против русских приставов, которые "утесняют" немцев.

Сравнение жалованной грамоты 1603 г. с жалованной грамотой царя Федора Иоанновича 1593 г. показывает, что, несмотря на покровительство Годунова иностранным купцам, условия торговли для ганзейцев в начале XVII в. ухудшились. В чем же причины изменения позиции русского правительства по отношению к Ганзе? Возможно, в укреплении связей России с другими странами - Англией и Голландией, возможно, в условиях внутреннего экономического положения страны.

Как бы ни объяснялись причины выдачи жалованной грамоты именно в том виде, в каком она была написана, следует отметить, что грамота является ценным источником по истории русской внешней торговли и политики начала XVII века. Кроме того, она свидетельствует о внутреннем разобщении Ганзейского союза. Любек открыто выступил против интересов других ганзейских городов, предав их ради упрочения собственного положения в России. Прав был Борис Годунов, утверждая, что он не знает никакой Ганзы как союза² . В то время это объединение фактически уже не существовало, хотя формально оно сохранялось до 1669 года.