Реконструкция текста. Академия наук СССР. Институт истории. Ленинградское отделение. Изд-во Академии наук СССР. М. -Л. 1950. 512 стр.

Рецензируемый труд покойного профессора Ленинградского государственного университета М. Д. Приселкова (1881 - 1941), завершённый им в 1938 г., - весьма примечательное явление в нашей исторической науке. Ответственный редактор издания К. Н. Сербина справедливо пишет в "Предисловии", что этот труд М. Д. Приселкова "является результатом его долголетней, громадной и кропотливой работы по реконструкции текста Троицкой летописи, сгоревшей в 1812 г. в Москве вместе со всем собранием Московского общества истории и древностей российских" (стр. 3).

М. Д. Приселков - крупный исследователь-источниковед, весьма много сделавший для изучения русского летописания, без знания которого невозможно подлинно научное исследование истории России до XVI века.

Ученик крупнейшего буржуазного учёного А. А. Шахматова, М. Д. Приселков далеко продвинул вперёд исследование наших летописей в сравнении с тем, что было сделано его учителем. Значительная часть творческой деятельности М. Д. Приселкова падает на советское время; наиболее крупные труды были созданы им в годы, непосредственно следовавшие за разгромом ликвидаторской "школы" Покровского.

М. Д. Приселков понимал, что А. А. Шахматов "подошёл к изучению летописей не как историк, а как историк литературы к историко-литературному явлению, ставя при этом своею задачею только восстановление текста "Повести временных лет" как памятника литературы"¹ . Поэтому М. Д. Приселков в своей основной работе "История русского летописания XI-XV вв." задался целью "вывести наши летописные своды из круга памятников литературы в круг памятников исторических" и попытался дать, "когда это возможно, уже намеченным трудами А. А. Шахматова этапам нашего

¹ М. Приселков. История русского летописания XI-XV вв., стр. 5. Л. 1941.

летописания их исторический облик, т. е. исторически объяснить происхождение этих памятников, вскрыть политическую обстановку времени их появления, указать назначение и преследуемую ими цель"² .

Однако недостаточное знание марксизма не позволило М. Д. Приселкову правильно поставить вопрос о летописи как историческом памятнике феодальной идеологии и положить в основу исследования определение его классового, политического содержания. Правда, М. Д. Приселков понимал, что летописи до конца XV в. имели "не литературное, а политическое значение"³ , однако зачастую при определении сущности того или иного свода политическое содержание летописи рассматривалось им как фактор второстепенного значения. Существенным недостатком исследований М. Д. Приселкова, как и А. А. Шахматова, было изучение летописания в отрыве от истории актового документального материала. Кроме того ошибочным было самое представление М. Д. Приселкова о политической истории Руси.

Переоценивая значение церковно-политических отношений вообще и церковно-политических русско-византийских отношений в особенности, М. Д. Приселков пришёл к неверному выводу о том, что летопись - это прежде всего памятник дипломатический, что составлялись летописи княжескими канцеляриями феодальных центров не для того, чтобы в условиях феодальной раздробленности и последующей борьбы за централизованную государственность воспитывать феодальное сословие в духе верности своему сюзерену, а лишь для обоснования прав того или иного князя на общерусскую или самостоятельную митрополию, прав, утверждение которых долгое время находилось в руках Византии. Позднее летописи кроме того служили, по мысли М. Д. Приселкова, и целям дипломатического обоснования в глазах ордынских ханов прав того или иного князя на великое княжение⁴ . Современный советский исследователь летописания может извлечь весьма много ценного из трудов М. Д. Приселкова при том, однако, условии, что будет учитывать отмеченное принципиально ошибочное положение, наложившее печать на все источниковедческие работы М. Д. Приселкова, связанные с анализом летописей⁵ .

В своей работе над историей летописания М. Д. Приселков очень большое значение придавал Троицкой летописи. Он подчёркивал, что внесенные им в сравнении с Шахматовым уточнения в исследование летописей находятся "в связи главным образом с результатами, полученными автором в деле восстановления текста Троицкой летописи начала XV в.", с которой "в таком восстановленном виде Шахматов не имел дела"⁶ .

Следовательно, рецензируемый труд теснейшим образом связан со всем научным творчеством М. Д. Приселкова, который не случайно в своём источниковедческом "Введении" к реконструкции ("Введение", имевшее две редакции, умело отредактировано Д. С. Лихачёвым) Троицкой летописи оперирует выводами из своих прежних исследований, и, конечно, только недоразумением можно объяснить высказанную редактором К. Н. Сербиной мысль, будто бы М. Д. Приселков во вводной части своей работы "не ставил... перед собой... задач источниковедческого порядка, поэтому в его вводной статье нет анализа и оценки этого памятника" (стр. 5).

Как самая работа, так и "Введение" к ней носят источниковедческий характер, и задача редактора заключалась в том, чтобы дать оценку методологических основ произведённой свыше десяти лет тому назад реконструкции текста Троицкой летописи, её сильных и слабых сторон, не ограничиваясь простым утверждением, что по своему методу эта работа М. Д. Приселкова совершенно иная в сравнении с работой А. А. Шахматова, посвященной реконструкции "Повести временных лет" (см. стр. 5).

Сам автор следующим образом излагал цели своей работы: "Задача данной реконструкции - чисто практическая: дать читателю всё, что при современном нам знании текстов летописных сводов можно собрать как остатки построения и изложения этого погибшего памятника летописания начала XV в." (стр. 24).

Но рецензируемый труд имеет не только узко практическое значение. Ценность труда заключается прежде всего в том, что с его появлением в научный оборот вошёл новый общерусский летописный свод - один из важнейших исторических памятников периода формирования русского централизованного государства. Троицкая летопись важна для нас как исторический памятник в особенности потому, что свод, легший в её основу, "передавал события 1305 - 1408 гг. в записях почти современных на всём протяжении этого отрезка времени и безусловно современных для конца XIV и начала XV в. без последующих сокращений и редакционных обработок" (стр. 4).

Наконец, произведённая М. Д. Приселковым реконструкция является новым доказательством того, что лишь на путях исследования летописей как сводов можно не только найти ключ к содержанию сохранившихся текстов, но с их помощью реконструировать тексты утраченные. Мировая наука, насколько нам известно, не знает подобных примеров реконструкции.

Предлагаемый М. Д. Приселковым текст Троицкой летописи состоит из материалов двух родов, выделенных при издании разными шрифтами. Один род материалов - это отрывки подлинного текста Троицкой летописи, ценой долголетнего труда до-

² М. Приселков. Указ. соч., стр. 13 - 14.

³ Там же, стр. 104.

⁴ См. там же, стр. 10.

⁵ Критику ряда положений М. Д. Приселкова по вопросам истории государства и летописания см. Б. Греков. Киевская Русь, стр. 162 - 163. М. -Л. 1944. Д. Лихачёв. Русские летописи, стр. 60 и сл. М. -Л. 1947.

⁶ М. Приселков. Указ. соч., стр. 14.

бытые М. Д. Приселковым из "Примечаний" к "Истории государства Российского" Н. М. Карамзина и из незавершённых Изданий русских летописей, предпринятых в начале XIX века. Эта часть труда М. Д. Приселкова прочно войдёт в научный оборот. Другой род материалов - это примерный объём фактов, содержащихся в Троицкой летописи, извлечённых путем сопоставления летописных сводов, отражённых в Лаврентьевской, Симеоновской, Воскресенской летописях и Рогожском летописце, с отрывками подлинного текста Троицкой летописи.

Разумеется, и степень достоверности реконструированных частей Троицкой летописи различна. Так, первая часть - от начала летописного повествования и до 906 г. - целиком основана на подлинных текстах Троицкой летописи и представляет собой её бесспорную реставрацию.

Вторая часть - от 906 до 1176 г. - реконструируется на основе и подлинных текстов и текста Лаврентьевской летописи, "опираясь на его общую близость к Троицкой, а также на косвенное в этом подтверждение со стороны Карамзина, никаких дополнительных данных к тексту Лаврентьевской летописи в тексте Троицкой за это время не указавшего" (стр. 40).

Третья часть текста - от 1177 до 1390 г. включительно, - кроме подлинных текстов, основана на Симеоновской летописи и на той же Лаврентьевской (до 1305 г.), а для 1361 -1364 гг. к реконструкции были привлечены Рогожский летописец и Воскресенская летопись.

И, наконец, для восстановления последней части -от 1391 до 1408 г. - М. Д. Приселков взял, помимо обильных отрывков подлинного текста, Воскресенскую летопись, которая, по его мнению, хорошо передаёт текст Московского свода 1480 г.⁷ , имеющего в своей основе Софийскую 1-ю летопись, проредактированную сводчиком 1480 г. путём использования самой Троицкой летописи (см. стр. 44).

Предлагая свою реконструкцию, М. Д. Приселков вовсе не считал полученный им результат окончательным. Он писал: "Мне хочется выразить надежду, что будущие мои товарищи по работе в области разысканий и изучений древнейших наших летописных текстов найдут некоторое облегчение в своих трудах, имея на руках мой опыт реконструкции Троицкой летописи 1408 года. Чем скорее и успешнее они приведут наши знания летописных текстов к более точному уяснению, тем чувствительнее отразится, конечно, этот успех в новом издании реконструкции Троицкой летописи, лучшей и точнейшей, чем та, которую был в состоянии выполнить я" (стр. 46).

Для всесторонней оценки этого труда недостаточна краткая рецензия, для этого необходимы большие монографические исследования, направленные к критическому пересмотру обобщающих построений о летописях А. А. Шахматову и М. Д. Приселкова. При этом особенное внимание должно быть обращено на критическую оценку предложенного ими понимания политической сущности того или иного свода. Чтобы подчеркнуть актуальность этого дела, позволим себе остановиться на оценке, данной М. Д. Приселковым лишь двум этапам истории летописания, имеющим прямую связь с текстом Троицкой летописи.

М. Д. Приселков считал возможным, опираясь на тексты Троицкой и Симеоновской летописей, выделять в истории владимирского великокняжеского летописания свод 1281 года⁸ . По мысли М. Д. Приселкова, свод 1281 г. следует рассматривать как историческое доказательство "проживания и деятельности митрополита в Ростово-Суздальском крае" или, что, по мысли автора, то же, "как историческое доказательство прав Владимира перед Галичем на первенство среди союзных феодальных русских княжеств"⁹ .

Обосновывая далее это глубоко ошибочное мнение, приводившее к отрыву летописания от основных событий политической жизни данного княжества, М. Д. Приселков писал: "Мы должны указать, что составление галицкого свода конца XIII в. (т. е. Ипатьевская летопись) нужно рассматривать как попытку галицкого князя привести и собрать доказательства от истории в свою пользу, как обладателя старого Киева, на право первенства среди русских княжеств"¹⁰ . Ныне можно с полной уверенностью сказать, что Ипатьевская летопись в своей сохранившейся последней редакции, относящейся к 90-м годам XIII в., является, во-первых, не галицким, а волынским сводом, а во-вторых, в ней отражена не борьба за митрополию, а внутриполитические отношения в Галицко-Волынской Руси.

Другой пример, относящийся к Троицкой летописи. М. Д. Приселков определял Троицкую летопись как свод 1408 года. Этот свод он оценивал как плод деятельности митрополита Киприана, т. е. как некий "митрополичий свод". Киприан, ставленник Литвы и её союзников, был назначен византийским патриархом на русскую митрополию вопреки воле московского правительства; проживал он в Москве. По мнению М. Д. Приселкова, "главной задачей нового митрополита становится поднятие авторитета Империи (т. е. Византии), представителем которой он являлся, среди борющихся и враждующих политических организмов его весьма обширной митрополии, и Киприан не без успеха пытается возвысить митрополию над противоречивыми интересами отдельных феодальных княжеств и с равным беспристрастием (?) относиться и оценивать взаимные распри и домогания, везде преследуя как высшую цель помощь и поддержку от митрополии

⁷ Недавно подлинный текст этого свода опубликован М. Н. Тихомировым. ПСРЛ. Т. XXV. М. -Л. 1949.

⁸ М. Приселков. Указ. соч., стр. 102 - 104.

⁹ Там же, стр. 105.

¹⁰ Там же.

всея Руси находящейся в трудных условиях Византийской империи"¹¹ .

В этой связи при Киприане наступил перелом в отношениях между церковью и великокняжеской властью, перелом, выразившийся, в частности, в том, что митрополит завёл особое летописание: "Желая дать историю всех частей своей митрополии и историческую панораму "всея Руси"... Киприан остановился на мысли о составлении общерусского свода"¹² , - писал М. Д. Приселков.

Настаивая таким образом на "митрополичьем" происхождении свода 1408 г., М. Д. Приселков, однако, не мог не заметить, что свод был далёк от "беспристрастия" и носил черты московского великокняжеского свода; поэтому исследователь высказал предположение, что при Киприане был лишь собран материал для свода, а окончательная работа была завершена уже после смерти митрополита. "Весьма вероятно, - писал в этой связи М. Д. Приселков, - что Киприан, будь сам он составителем свода 1408 г., сумел бы найти удовлетворительное решение трудному вопросу композиции общерусского свода без явных симпатий к Москве или к тому или другому княжеству"¹³ . При всём этом М. Д. Приселков не отказался от мысли считать свод 1408 г. "митрополичьим". Из сказанного ясно, что М. Д. Приселков, исходя из неправильного понимания взаимоотношений церкви и государства на Руси, переоценивая значение Византии, гипертрофировал церковно-политический вопрос и не дал научного, классового, политического анализа свода 1408 года. Эти два примера свидетельствуют, что ошибочные методологические принципы М. Д. Приселкова лишили его возможности дать убедительную аргументацию в пользу своих построений.

Дальнейшая задача исследователей рецензируемой работы, думается, должна будет заключаться в том, чтобы определить классовую, политическую сущность сводов, лежащих в основе летописей, использованных М. Д. Приселковым в качестве замены летописи Троицкой. Только правильно раскрыв содержание этих сводов, а также самого свода 1408 г., можно будет определить, в какой мере закономерна произведённая замена, в какой мере редакторы использованных сводов преследовали те же классовые, политические цели, что и составители свода 1408 г., т. е. в какой мере поэтому могли они, не исказив, не переработав, сохранить его текст.

В настоящее время невозможно ответить на эти вопросы, потому что использованным сводам М. Д. Приселков дал лишь церковно-политическую характеристику. В самом деле, что можно сказать, например, о сущности свода 1480 (1479) г., использованного М. Д. Приселковым для восстановления Троицкой летописи за время 1361 - 1364 и 1391 - 1408 гг., если "поводом" к его составлению, по мнению М. Д. Приселкова, явилась постройка нового Успенского собора¹⁴ . Хотя участие "светской руки" в составлении этого свода М. Д. Приселковым не отрицается, всё же нельзя сказать с определённостью, сохранили ли составители свода 1480 г. текст свода 1408 г. в неизменном виде или переработали его, а значит, нельзя и сказать, в какой мере возможна замена текста Троицкой летописи (свод 1408 г.) текстом летописи Воскресенской (свод 1480 г.).

Но, оставляя решение этих сложных и требующих большой исследовательской работы вопросов на будущее и лишь обращая на них внимание историков, мы в то же время можем сказать, что, поскольку М. Д. Приселков исходит из мысли о существовании сводов и поскольку он с исчерпывающей полнотой выделил все части подлинных текстов Троицкой летописи, его работа является крупным вкладом в нашу науку, завершающим определённый этап в исследовании русского летописания. Книга М. Д. Приселкова хорошо издана полиграфически и сопровождена именным и географическим указателями, добросовестно составленными З. Н. Савельевой.

Приветствуя появление в печати Троицкой летописи, мы хотели бы в заключение коснуться одного более общего вопроса. Речь идёт об организации издания русских летописей. Нам представляется, что пришло время Археографическому совету АН СССР заняться разработкой плана нового советского, подлинно научного издания полного собрания русских летописей.

Следует отметить, что М. Д. Приселков ещё в 1936 г. выдвинул план-проект нового издания летописей (опубликован С. Н. Валком¹⁵ ). Этот план-проект при разработке окончательного варианта плана издания должен быть подвергнут обсуждению.

Издаваемые за последние годы летописи зачастую не являются частями одной серии, исходят из разных (подчас ошибочных) принципов подготовки текстов, составления указателей и т. п.

Русское летописание, продолжавшееся свыше шестисот лет, - наша национальная гордость, и пора внести в дело публикации летописей должный порядок. Это дело не терпит промедления: широкий размах научно-исследовательской работы, задачи, стоящие перед историками - исследователями, педагогами, - требуют создания высококачественного, всесторонне выверенного фонда первоисточников.

¹¹ М. Приселков. Указ, соч., стр. 129.

¹² Там же.

¹³ Там же, стр. 136.

¹⁴ Там же, стр. 183; ср. стр. 186.

¹⁵ См. С. Валк. Советская археография, стр. 139 - 141. М. -Л. 1948.