Рейтинг
Порталус

РАСКОПКИ 1953 ГОДА В НОВГОРОДЕ

Дата публикации: 31 декабря 2015
Автор(ы): А. В. АРЦИХОВСКИЙ
Публикатор: А. Комиссаров
Рубрика: КУЛЬТУРА ВЕЛИКОЙ РОССИИ
Источник: (c) Вопросы истории, № 3, Март 1954, C. 106-113
Номер публикации: №1451573018


А. В. АРЦИХОВСКИЙ, (c)

Каждый год открывает новые возможности познания Великого Новгорода: настолько всегда разнообразны, свежи и оригинальны находки при новгородских раскопках.

 

В 1953 г. раскопки были расширены, и лучше механизирован отвоз земли. Попрежнему работы велись в Неревском конце города. Раскопки, начатые в 1952 г., были в 1953 г. завершены. Рядом были заложены новые участки, исследование которых предстоит закончить в нынешнем году.

 

Пересечение Великой и Холопьей улиц теперь прослежено во всех слоях. Новые участки идут по Великой улице на юго-запад и на северо-восток. Открыто еще несколько десятков деревянных изб, площадь самой большой из которых - 80 квадратных метров. Начато исследование каменного здания, назначение которого еще не вполне выяснено. Как и прежде, все постройки при изучении делятся на строительные ярусы, каждому из которых соответствует одна мостовая. Дело в том, что культурный слой, нарастающий всюду, где живут люди, поглотил в Новгороде, как и во всех древних городах, нижние ярусы домов всех эпох, а вместе с ними и новгородские деревянные уличные мостовые. По мере нарастания слоя на месте старой мостовой настилали новую, и это происходило много раз. Число мостовых на Великой улице достигает 28; самая верхняя из них относится к середине XVI в., самая нижняя - к середине X века. В соответствии с этим все обнаруженные при раскопках постройки разделены на 28 строительных ярусов. Хронология ярусов за три года раскопок в Неревском конце многократно проверена по находкам стеклянных браслетов, свинцовых печатей, стеклянных и каменных бус. Ямы редко нарушают порядок напластований и всегда учитываются. Все находки удается связать с тем или иным строительным ярусом. В результате время, когда та или иная вещь попала в землю, определяется теперь с точностью в среднем до 50 лет.

 

Из 28 строительных ярусов 11 (18 - 28-й) приходится на X - XI вв., 17 (1 - 17-й) - на XII - XVI века. В ранние века мостовые меняли часто, так как они быстро покрывались мусором. С XII в. их содержали в чистоте и меняли поэтому редко.

 

Берестяные грамоты, эти совершенно нового вида исторические источники, стали теперь непременной частью новгородских археологических находок. В 1953 г. их было найдено 23; из них 7 залегали в нижних ярусах старых участков, в слое XI в.; это короткие тексты или отрывки текстов, не представляющие особого интереса по своему содержанию; 16 залегали в новых участках, в слоях XII - XV вв., 6 из них публикуются в настоящем сообщении. Больше всего сил и средств отняли в 1953 г. раскопки мощного слоя X в. на старых участках, но здесь грамот пока не обнаружено.

 

Грамоты попрежнему равномерно рассеяны в слоях XI - XV веков. Нумерация их является прямым продолжением нумерации 1951 и 1952 годов. Полная публикация грамот 1951 г. в свое время вышла в свет, публикация грамот 1952 г. находится в печати, новые находки также будут изданы полностью.

 
стр. 106

 

Грамота N 92 найдена в девятом строительном ярусе и, следовательно, попала в землю во второй половине XIV века. Это целая записка: "На Спехове на Стефана лосось. На шюрине его олосо. На Сидоре лосъсъ. На брате его слсосъ. На Флоре 28, 12. На Заяце 4 беле. На Лавре 2 лососи. На Олферье 9 лососее. На Суике 9 лосо. У Петра 13 лососи. На Стуковиць 2 лососи. На Миките 4 лососи. На Сидоре 2 лососи". Одиннадцать раз в документе повторено слово "лосось", написанное иногда небрежно и с описками, но в большинстве случаев правильно и нигде не вызывающее сомнений. Этот документ говорит об узкой специализации средневековой торговли. Известна узкая специализация средневекового ремесла. Например, в Новгороде в XVI в. среди кузнецов были ножевники, гвоздочники, замочники, стрельники, секирники, скобочники и т. д.; подобных примеров много. Археологически доказано, что такая специализация возникла на Руси к X веку. Но, оказывается, и в торговле была подобная же специализация. Автор найденной записки - купец-рыбник, торгующий лососиной. Поименованные лица едва ли являлись покупателями-должниками. Это были, очевидно, рыбаки, среди которых подобная специализация была невозможна. Четверо из них продали (или отдали на иных основаниях) автору записки по одному лососю, трое - по два, один - четыре, двое - по девять, один - тринадцать - больше всех. Слова "на Заяце 4 беле" являются записью о деньгах, равно как, быть может, и слова "на Флоре 28, 12". Лососинник записывал вместе сведения о своем особом товаре и денежные расчеты.

 

Грамота N 94 найдена в том же девятом строительном ярусе и, таким образом, также попала в землю во второй половине XIV века. Это - начало официального прошения: "Биють целомъ крестьяне господину Юрию Онцифоровицю о клюцнике Зандо. Господине, не можемъ ницимъ ему удобритися. Того, господине, съ села...". Дальше текст оборван, но в следующей строчке после оторванных слов стоит слово "господине", а за ним стояло, судя по остаткам букв, слово "буянить", затем следовали сохранившиеся слова "а себе, господине".

 

Грамота отличается от всех найденных прежде всего тем, что в ней ясно упоминается историческое лицо, известное по летописям. Юрий Онцифорович был сыном Онцифора Лукича, одного из виднейших новгородских политических деятелей. Юрий, потомок ряда посадников, был в 1376 и 1380 гг. послом в Москве, в 1381 г. - в Литве, в 1384 и 1393 гг. - воеводой, в 1401 г. - послом в Москве, в 1411 г. - посадником и воеводой, в 1414 г. - послом в Литве. Умер он в 1417 году. Им было построено несколько церквей, одна из которых (давно исчезнувшая церковь Николы) находилась на Холопьей улице, где теперь идут раскопки. Не приходится сомневаться, что грамота N 94 адресована именно этому знатному боярину. Сочетание имени и отчества редкое, слово "господин" повторяется много раз. Так впервые удалось установить непосредственную связь между миром берестяных грамот и миром летописей. Любопытно, что и хронологически слой подходит к этим датам. Грамота лишний раз подтверждает, что новгородские бояре были феодалами, а не торговцами. Челобитную подали крестьяне, находившиеся в феодальной зависимости от самого Юрия. У него, очевидно, было много имений, почему и понадобилось письменное прошение. Слово "ключник" в смысле "управляющий боярским имением" хорошо известно по летописи и новгородским писцовым книгам. Ключника со странным именем Зандо крестьяне обвиняют в вымогательствах и хищениях.

 

Грамота N 97 найдена в пятом строительном ярусе, в слое второй половины XV века. Это - начало официального заявления: "Господину Юрию челомъ бее. Ортьмъка и Деица рожь продають...", - дальше текст оборван. Повидимому, феодалу доносили на крестьян, не имевших права продавать рожь. Во всех берестяных грамотах имя автора ста-

 
стр. 107

 

вится вначале. Здесь можно предположить анонимный донос. Имя Артемий в новгородских пергаментных грамотах встречается часто, имя славянского корня Деица попадается впервые. Если адресата грамоты "господина Юрия" признать Юрием Онцифоровичем, то надо предположить, что документ долго хранился и был выброшен значительно позднее смерти адресата.

 

Грамота N 98 найдена в седьмом строительном ярусе, в слое начала XV века. Это часть письма. Сохранились два куска, хорошо сошедшиеся по линии разрыва, но многого нет. Текст гласит: "Поклоно от Нуфрея ко пос...... исмену. Господине Онсифоре, роба и холопо твои, дете мои. У мене Неверовици д...... Интерес этой грамоты в имени адресата. Можно утверждать, что это отец Юрия, знаменитый деятель середины XIV в. Онцифор Лукич. В первой строчке оборванный адрес "ко пос....", за которым следует пропуск около 25 букв, можно расшифровать только: "ко посаднику". Никаких имен, начинающихся на "Пос", нет. Онцифор Лукич, хотя и принадлежал к одному из знатнейших боярских родов, начал свою политическую деятельность в 1342 г. с руководства восстанием черных людей и был за это изгнан из Новгорода. Впоследствии он вернулся на родину и в 1347 г. во главе новгородского войска одержал известную победу над шведами на Жабьем поле. С 1350 по 1354 г. он был степенным посадником; умер в 1367 году. В летописных списках новгородских посадников нет других Онцифоров, и, следовательно, грамота адресована ему. Имя Онуфрий встречается в Новгороде. Имя славянского корня Невер также известно на Руси. В Московском княжестве оно упоминается в летописи уже в XIV веке. Здесь можно предположить и название деревни от того же имени. Насколько можно судить по отрывку, в письме шла речь о разделе рабов. Как известно, в древней Руси словом "роба" обозначалась рабыня, словом "холоп" - раб. Грамота попала в землю много лет спустя после смерти адресата, примерно полвека она где-то хранилась. Возможно, что архив Онцифора и сына его Юрия находился невдалеке от того места на Великой улице, где найдены грамоты.

 

Грамота N 105 найдена в семнадцатом строительном ярусе, в слое, находящемся на рубеже XI и XII веков. Это - целое письмо; только в начале пятой строки оторвана буква, чтение которой, однако, бесспорно. Судя по тому же слову, помещенному в шестой строке, это буква "в". Текст гласит: "От Сьмъка къ Кулотъке. Оже то еси казале Несъде веверичь тихъ деля, коли то еси приходиле въ Русъ съ Лазъвкъмъ тъгъдъ възяле у мене Лазъвке Переяславъле". При переводе не имеет значения оба раза слово "то" - союз, часто употреблявшийся в начале фразы. Перфектное окончание "ле" не отличается по смыслу от окончания "лъ" (как во многих новгородских пергаментных и берестяных грамотах). Слово "оже" можно перевести здесь как "что", слово "деля" - как "про". Перевод: "От Семка к Кулотке. Что ты говорил Несде про те веверицы. Когда ты приходил в Русь с Лазовком, тогда взял у меня Лазовк в Переяславле". Веверицы как денежные единицы хорошо известны в древней Руси. Письмо можно истолковать следующим образом: Семок обиделся, что Кулотка в разговоре с Несдой сказал про долг, будто бы не возвращенный Семком. Семок напомнил, что этот долг был отдав Лазовку, компаньону Кулотки. Имя автора, повидимому, уменьшительное от Семен; имена Кулотка и Лазовк неизвестны в источниках; имя Несда встречается в новгородских летописях: в 1167 г. в Новгороде был убит бирюч Несда. В древнейшем списке 1-й Новгородской летописи, Синодальном, это имя тоже написано через "е" и "с". Впрочем, нет никаких оснований предполагать здесь упоминание этого бирюча, - у него были, вероятно, тезки.

 

Представляет интерес употребление в грамоте слова "Русь". Как известно, многие летописные тексты не оставляют сомнений в том, что этим словом в XII в. часто обозначалась Киевская земля, в противопо-

 
стр. 108

 

ложность землям Новгородской, Владимиро-Суздальской, Рязанской, Смоленской, Галицкой, Волынской и т. д. Точнее говоря, Русью в узком смысле слова были Киевское, Черниговское и Переяславское княжества. Теперешний Переяслав-Хмельницкий в летописях называется Переяславль-Русский в отличие от других Переяславлей. В грамоте N 105 упомянуто путешествие новгородцев в этот далекий город. Автором письма был, вероятно, киевлянин или переяславец, и письмо он писал у себя дома.

 

Грамота N 106 найдена в десятом строительном ярусе, в слое первой половины XIV века. Это - начало документа. Текст гласит: "От посадник...", - затем следуют отдельные буквы. На половине буквы письмо было прервано, кусок бересты оторван и брошен (вероятно, из-за описки).

 

Едва ли не центральное место среди новгородских находок 1953 г. занимают две деревянные колонны, найденные в двадцатом строительном ярусе, в слое середины XI века. От обеих уцелели полуколонны, отрубленные по вертикальной оси. Некогда колонны поддерживали крыльцо деревянного дома, а после его разрушения были использованы вместе с другими обрубками бревен для замощения двора нового дома. Это было в середине XI в., колонны надо датировать, повидимому, началом XI века. На одной из колонн (диаметр - 51 см, сохранилась она в длину на 80 см) вырезаны огромные узорные пальметки. Но наиболее интересна другая (диаметр ее - 59 см, сохранилась она в длину на 1 м 11 см), сплошь покрытая плетеным узором с двумя большими кругами в центре, в одном из которых изображен грифон, в другом - кентавр. Оба мифических чудовища во всех деталях и манере изображения имеют точные аналогии среди грифонов и кентавров Георгиевского собора (1234 г.) в Юрьеве Польском (Владимирская область) - одного из главных произведений владимиро-суздальского искусства. Разница лишь в том, что новгородские изображения чудовищ деревянные, а юрьевские - каменные. Зато велика разница в обрамлении. Но совпадение самих рисунков имеет большое значение, помогая решить спор о возникновении владимиро-суздальских рельефов, принадлежащих к главным созданиям древнерусского искусства. Не обращая внимания на черты местного своеобразия этих рельефов, многие ученые приписывали им западноевропейское или кавказское происхождение.

 

Высказанное в археологии мнение, что у русских каменных зверей были русские деревянные прототипы, нуждалось в подтверждениях; теперь такое подтверждение найдено. Новгородский деревянный рельеф по крайней мере лет на 200 старше юрьево-польских каменных. Деревянная архитектурная резьба этого рода, надо полагать, была общей для Руси. Только во Владимиро-Суздальской земле она перешла в камень. Легко объяснить, почему этого не случилось в Новгородской земле, хотя здесь и было построено много прекрасных каменных зданий. Розовый ильменский известняк, основной новгородский строительный материал, хорош для архитектуры, но слишком рыхл для скульптуры, в то время как владимирский белый камень отлично подходит для скульптуры.

 

Находки деревянных изделий, как всегда в Новгороде, безгранично разнообразны и не могут быть охарактеризованы в краткой статье. Исследование о них готовит заместитель начальника экспедиции Б. А. Колчин. Найдены новые типы деревянной посуды, мебели, деталей машин, художественных изделий. По красоте узора замечательна спинка одного из стульев. Представляет интерес одно из многочисленных весел: длина его - 3 м 10 см, лопасть сложного изгиба, противовес велик и тяжел; весло принадлежало большому кораблю. Особо должна быть отмечена найденная в тринадцатом строительном ярусе, в слое первой половины XIII в., лыжа - древнейший экземпляр скоростных лыж

 
стр. 109

 

современного типа. Это важное изобретение принадлежит древнерусским военным людям. Многие неправильно считали родиной таких лыж Скандинавию лишь потому, что оттуда в XIX в. они проникли в главные страны Западной Европы. Шведский дипломат и военный агент Пальм, посетивший Москву в начале XVII в., подробно описывая лыжи, удивлялся их быстроходности и называл их русским изобретением. Хотя в Скандинавии лыжи известны с эпохи неолита, они были сравнительно тихоходны: скользила только длинная левая, а короткая правая служила для отталкивания. Еще более были распространены другие лыжи, также восходящие к неолиту, - короткие и широкие, тоже не дающие настоящего разбега; они известны от Скандинавии до Сибири. Охотники в течение тысячелетий довольствовались этими двумя типами лыж (а также еще более тихоходными, ступательными). Военное применение лыж являлось русским нововведением: летописи сообщают о ряде лыжных походов русской рати в XV и XVI вв. (лыжники участвовали и в боях). В связи с этим и возник, очевидно, современный тип лыж. Новгородская находка важна для исследования его истории. Это совершенно целый экземпляр. Вообще в материалах новгородских раскопок это уже вторая лыжа. Первая, найденная возле городского вала, в слое XI - XII вв., коротка, широка и всецело относится к архаическому типу. От нынешней же находки не отказались бы и современные лыжники. Длина ее - 1 м 92 см, кривизна всех линий строго продумана, средняя ширина - 8 см, передний конец приподнят, изогнут и заострен, толщина лыжи в большей ее части - всего 1 см, зато место для установки ноги значительно массивнее, толщина здесь - 3 см, и для ремня устроено сквозное горизонтальное отверстие, подобное современным, диаметр отверстия - около 0,5 см. Это полноценная беговая лыжа, что для археологии ново.

 

Как и в прошлом году, найдено много кожаных мячей. Игра в мяч была в Новгороде, оказывается, популярной.

 

Среди железных вещей широко представлены всевозможные категории орудий труда. Особо должны быть отмечены клещи. Судя по их длине и форме зева, они были специально сделаны для металлургов - это кричные клещи. Они известны в СССР только по новгородским раскопкам. Здесь это уже четвертая находка, но все предыдущие были моложе, меньше размерами и хуже сохранились. Клещи найдены в двадцать втором строительном ярусе, в слое первой половины XI века. Длина их - 82 см, зев широкий и овальный, губы предназначены для охвата больших криц. Это совершенно целый экземпляр, важный для истории техники, подтверждающий высокий уровень металлургии в раннем Новгороде. Свинцовых печатей опять обнаружено много. Печати из новгородских раскопок готовит к изданию В. Л. Янин.

 

Впервые при раскопках древнерусского города найден монетный клад. Самые распространенные в Восточной Европе клады состоят из среднеазиатских саманидских монет X века. В Новгороде и его окрестностях их находили неоднократно, равно как и в Киеве, Смоленске и других древнерусских городах. Но все эти клады обнаруживали случайно, во время земляных работ, и поэтому их никогда не изучали с должной полнотой. Клад найден в двадцать шестом строительном ярусе, в слое конца X в. (как указывалось выше, на X и XI вв. приходится особенно много строительных ярусов). В свое время он был не зарыт, а спрятан под полом. Число монет в нем достигает 865, все они серебряные, однако целых монет среди них меньше ста. В основном же представлены обрезки, подогнанные под определенный размер и вес в соответствии с различными древнерусскими весовыми единицами. Из других кладов такие обрезки обычно не доходили до нумизматов. Поэтому находка важна для русской метрологии, тем более что в том же кладе найден набор гирь разных весов со счетными значками на них (вес обозначался раз-

 
стр. 110

 

ным количеством кружков). Торговец спрятал гирьки вместе со своим сокровищем.

 

Определение монет произвела С. А. Янина, готовящая этот материал к изданию. Как обычно, преобладают монеты Саманидов - 805, затем идут монеты Аббасидов - 17, Бувейхидов - 11, подражаний Саманидам - 5, Хорезмшахов - 1, Испегбедов - 1, пока не определено 25 монет. Имя города чеканки читается ясно только на 144 монетах, все они саманидские. На первом месте, как обычно в русских кладах, стоит Самарканд; оттуда 59 монет; на втором Шаш (Ташкент) - 50 монет; на третьем Бухара - 26 монет. Клад лишний раз подчеркивает исконные тесные связи древних среднеазиатских городов с Русью. Самая ранняя монета клада чеканена в 286 г. хиджры (899 г. н. э.) Исмаилом ибн-Ахмедом Саманидом. Основная масса монет принадлежит Мансуру ибн-Нуху Саманиду. Им чеканена и самая поздняя монета клада, в 365 г. хиджры (975 - 976 г. н. э.). Вскоре после этого клад попал в Новгороде в землю. Современные нумизматы доказали, что дата позднейшей Монеты не может далеко отстоять от даты клада.

 

На самом дне раскопа, ниже древнейших слоев, обнаружено любопытное жертвоприношение. В яме, вырытой в материке до того, как образовался культурный слой, лежали девять деревянных чаш разных размеров, некоторые с красивыми узорами. Семь из них были расположены в виде правильного полукруга, две находились в центре полукруга. Тут же лежали два больших куска воска. Чаши были положены на ребро с таким расчетом, чтоб их содержимое вылилось, и затем яма была засыпана. До первого поселения на этом месте, когда Новгорода еще не было, девять дворохозяев (вероятно, главы больших семей) совершили жертвоприношение. Повидимому, это произошло перед тем, как они здесь поселились.

Опубликовано на Порталусе 31 декабря 2015 года

Новинки на Порталусе:

Сегодня в трендах top-5


Ваше мнение?



Искали что-то другое? Поиск по Порталусу:


О Порталусе Рейтинг Каталог Авторам Реклама