Рейтинг
Порталус

ОСОБЕННОСТИ БЫТОВОГО ХУДОЖЕСТВЕННО- РЕМЕСЛЕННОГО ТВОРЧЕСТВА РУССКОГО НАРОДА ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЫ XIX в.

Дата публикации: 14 марта 2018
Автор(ы): И. Н. УХАНОВА
Публикатор: Научная библиотека Порталус
Рубрика: КУЛЬТУРА ВЕЛИКОЙ РОССИИ
Номер публикации: №1521025014


И. Н. УХАНОВА, (c)

"Изложить быт русского народа, сколь можно с должной достоверностью, нет возможности одному человеку: это труд многих"1 , - писал один из первых исследователей того времени. Предлагая вниманию читателей сведения об образе жизни народа, его жилище и одежде, различных обрядах и прочем, он тем самым наметил программу исследований, которые фактически еще предстояло выполнить. За почти полтора века, прошедшие с тех пор, накопился обширный материал по этой теме в разных аспектах2 . В предлагаемом очерке рассматриваются наиболее существенные особенности бытового художественного и ремесленного творчества русского народа первой половины XIX в., интересные своей традиционностью. Традиция - одна из определяющих черт народной культуры, позволяющая не только правильнее оценивать прошлое, но и более верно подходить к решению современных проблем народной культуры.

В первой половине XIX в. Россия - многонациональная самодержавно- крепостническая страна, в которой наряду с существовавшим тогда народным бесправием уже прозвучали вольнолюбивые слова А. Н. Радищева. На первую половину века пришлись Отечественная война 1812 г. и восстание декабристов 1825 г., аракчеевщина и начало расцвета прогрессивной русской мысли. То было время формирования дворянской революционности, освободительных идей, роста народного самосознания; период, когда создавались шедевры русской архитектуры и живописи, разрабатывались принципы реалистического подхода к искусству. Напомним имена некоторых представителей художественной среды. Художник В. А. Тропинин, выходец из крепостных крестьян, в своем творчестве отразил мир простых людей. Стала широко известной его "Кружевница". Портрет молодой, обаятельной женщины, сидящей за работой, привлекает своей задушевностью и правдивостью. Угадана ритмика движения. Поэтому, глядя на картину, будто слышишь мелодичный стук деревянных коклюшек, из-под которых спадает ткань с готовым плетеным кружевом. Истинным первооткрывателем бытового жанра в изобразительном искусстве оказался А. Г. Венецианов3 , который организовал собственную художественную школу, откуда вышло немало интересных художников. Сам Венецианов и его ученики изображали крестьян, всегда обращая внимание на разнообразные бытовые детали. Возникала своеобразная панорама русского народного быта в творениях художников. Создавались ситуационные изображения, давались психологически и жизненно правдивые характеристики. Так, в творчестве Л. Е. Плахова, одного из учеников Венецианова, получили интерпретацию такие темы, как "Простая изба, в которой мужик играет на балалайке, а сзади видна столярная мастерская", "Сидящий рыбак в избе чистит рыбу, а вдали видна река с тонями" и т. п. Художника занимал деятельный образ труженика. В одной из статей, последовавших вслед за выставкой 1833 г., отмечалось: "Избрать нравы и домашний быт русского народа - значит найти неисчерпаемую руду драгоценного металла; тут крестины, сговоры, посиделки, святки, масленицы, пляски, качели, жатвы, сенокосы, хороводы и проч., проч. дадут на всю жизнь и трудов, и выгод, и славы"4 .


1 Терещенко А. Быт русского народа. Чч. I - VI. СПб. 1848, с. VI.

2 Русские. Историко-этнографический атлас. Земледелие, крестьянское жилище, крестьянская одежда (середина XIX - начало XX века). М. 1967; Русские. Историко-этнографический атлас. Из истории русского народного жилища и костюма (украшения крестьянских домов и одежды), середина XIX - начало XX в. М. 1970, и др.

3 Машковцев Н. Г. Алексей Гаврилович Венецианов, 1780 - 1847 гг. В кн.: Русское искусство. Очерки о жизни и творчестве художников. Первая половина XIX в. М. 1954, с. 591.

4 Смирнов Г. В. Лавр Кузьмич Плахов. 1810 - 1881. Там же, с. 630.

стр. 87


Историки и краеведы также обращали внимание на эту сторону жизни русского народа. Один из бытописателей, И. Пушкарев, оставивший характеристику Петербурга и уездных городов первых десятилетий XIX в., старался показать деятельность мелкого городского люда: "Большой Гостиный двор есть главный притон первостепенной мелкой промышленности Петербурга; сюда свозят большую часть груза с приходящих к здешнему порту кораблей; сюда тянутся длинные обозы товаров с Нижегородской ярмарки; сюда песет немец с Васильевского острова дюжину сшитых им перчаток, русский мастеровой - галантерейные вещи, сделанные им в праздник, и отсюда во все концы столицы развозятся и разносятся на лотках, в корзинах мелких торгашей и в модные магазины фарфор и бронза, сукна и холст, башмаки и сапоги и разные произведения наших мануфактур и ремесленников"5 . Или: "Вот крестьянин предлагает свежую дичь и яйца... гребенщик с красным ящиком за спиною протягивает к вашему окошку руку и умильно показывает вам гребешок или зубную щеточку"6 . Перед нами раскрываются картины обыденной жизни горожан, ремесленников, крестьян, приехавших в большой город. Все они были предметом внимания как иностранных путешественников, так и русских художников XVIII - XIX веков. С начала XIX в. широкой популярностью пользовались литографированные издания, запечатлевавшие жизнь городского населения: ремесленников, мелких торговцев, ямщиков, прачек, кучеров, разносчиков товаров - мяса, калачей, зелени, лубочных картинок и пр., а также праздничные гулянья, кулачные бои, игру в свайку и др. Таким образом копился большой иконографический материал, имеющий важное значение для изучения быта русского народа.

В России к началу XIX столетия уже четко определилась специфика экономического развития городов и деревень, сложились культурные регионы, выработались формы народного творчества, характерные не только для деревни с ее традиционной культурой, но и для городов России, разновеликих по своим масштабам и значимости. Формы быта южных и северных регионов отличались друг от друга довольно резко. Организация на юге в XVI в. пограничной с Диким полем полосы способствовала активному переселению в эти области служилого населения, а раздача плодородных земель помещикам повлияла на организацию крупных хозяйств, крепостное население которых занималось пашенным земледелием. В северных землях, большей частью малопригодных к земледельческим работам, важным занятием населения становились добывающие промыслы - охота, рыболовство, солеварение, смолокурение и др., а также разнообразные ремесла. Отсутствие крепостного права в тех формах, которые были характерны для центральных и южных областей, создавало более благоприятные условия для развития культуры народа. Как раз творчеству трудовых масс русского Севера в основном посвящены нижеследующие страницы.

Из этой среды вышло немалое число замечательных людей: землепроходцы из Великого Устюга С. И. Дежнев, Е. П. Хабаров и В. В. Атласов, промышленник из Каргополя А. А. Баранов, ставший управителем земель в Русской Америке и видным деятелем Российско-Американской компании, художники и ученые из Холмогор М. В. Ломоносов и Ф. И. Шубин, многие иные. Северный край был родиной людей упорного труда. Там было создано огромное количество архитектурных ансамблей: Каргополь, Сольвычегодск, Великий Устюг, Соловецкий, Кирилло-Белозерский, Ферапонтов, Антониево-Сийский монастыри, Кижский погост и многое, многое другое. Один этот перечень указывает на то, что каменные строения сочетались с деревянными. И те, и другие сохранялись в отдаленных от центральных городов России лесных дебрях русского Севера. Это - уникальные сокровища национальной культуры. Создателями ее были народные умельцы, каменщики и плотники, резчики и мастера декоративной росписи. К ним можно присоединить гончаров и слесарей, чеканщиков и вышивальщиц, ткачих и кузнецов, то есть всех тех, в ком, по выражению А. М. Горького, "сжат трудовой опыт бесчисленных поколений"7 . В этих словах верно подчеркнута важность традиций, которые сохранялись в народе, передавались от


5 Пушкарев И. Описание Санкт-Петербурга и уездных городов С. Петербургской губернии. Ч. 3. СПб. 1841, с. 5.

6 Там же, с. 21.

7 Горький А. М. О "маленьких" люлях и о великой их работе. - О литературе. Литературно-критические статьи. М. 1953, с. 33.

стр. 88


поколения к поколению, совершенствовались, в то же время удерживая наиболее выразительные и устойчивые образы и приемы технического исполнения. Это относится как к материальной, так и к духовной сфере культуры русского народа.

Путешествуя по Северу, академик архитектуры В. В. Суслов был поражен праздничным гуляньем в Нёноксе, старинном селении невдалеке от побережья Белого моря. Он увидел девушек в сарафанах из дорогих покупных тканей, шитые жемчугом и. золотой нитью головные уборы - высокие повязки и кокошники с развевающимися лентами; его поразило их сходство с обликом новгородских женских костюмов XVI - XVII веков. Красочный хоровод плавно двигался, напоминая живую иллюстрацию древнерусской жизни, которая своим фоном имела неповторимый по красоте архитектурный ансамбль старинного посада, а "вдали чернели избы и в стройных силуэтах поднимались верхушки старинных деревянных церквей"8 . Не эту ли гармоническую целостность и пластичную красоту имел в виду Н. В. Гоголь, когда писал об удивительном и совершенном искусстве пения русского народа: "Покажите мне народ, у которого бы было больше песен... По Волге, от верховья до моря, на всей веренице влекущихся барж заливаются бурлацкие песни. Под песни рубятся из сосновых бревен избы по всей Руси. Под песни баб пеленается, женится и хоронится русский человек. Все дорожное: дворянство и недворянство, летит под песни ямщиков"9 . Н. А. Добролюбов расширил эту характеристику: "Ни один народ не отличается такой любовью к пению, как славяне и между ними русские. У нас народ сопровождает пением все торжественные случаи своей жизни, всякое веселье и печаль. Еще в колыбели дети убаюкиваются песнями, подрастая, они сами выучиваются напевать народные песни. Собирается зимой молодежь крестьянская на посиделки, и здесь рождаются песни; приходит весна, выходят поселяне встречать ее, составляют хороводы, завивают венки, и при этом непременно поют песни. Едет крестьянин пахать землю, он облегчает свой труд своей песнью; собираются крестьяне жать, косить в знойную рабочую пору, и здесь песня звучит между ними, освежая их среди тяжелых трудов. Провожают лето, празднуют уборку хлеба - опять с песнями"10 .

Приведенные отрывки характеризуют слитность разнообразных, казалось бы, действий человека, которые связаны между собой прочными повседневными узами. Творческое начало пронизывало трудовой процесс, всю жизнь русского человека, как это не раз отмечалось современниками. Действительно, при знакомстве с памятниками материальной культуры выявляется, что многие из них обладают едва ли не такой же поэтичной характеристикой, как песня. Одна из прялок, расписанная вологодским мастером в первой половине XIX в., имеет такое сюжетное изображение: молодой всадник в нарядном синем кафтане, белых штанах, черных сапожках сидит на коне, покрытом красным потником; его конь словно приостановился на пригорке под развесистым деревом, вокруг цветы, над ними вьется крупная бабочка. Надпись, сопровождающая изображение, явно песенного склада: "Сижу я на борзом коне и тот необуздан; по горам, по холмам - везде конь стрекает, ум мой разбивает, где бы и не нады, везде поспевает". Вторая часть надписи: "Юность моя, юность, беспечальное время, куда ты стремишься, куда ты летишь? Скоро придет твоя старость; будь поумнее, живи поскромнее". Традиционный прием, существующий в народном творчестве, позволил мастеру просто, без излишней нагроможденности соединить текст с рисунком, напомнить владелице прялки о себе, своей удали молодецкой, о своих думах. В этом своеобразном памятнике художественного творчества звучит древняя былинная традиция, проявляется связь с былинными героями, с витязями старинных повестей. Такое изображение не раз имело место в лубочных картинках, которые служили оригиналами к набойкам: всадники скачут на конях, синий контур на белом холсте четко обозначает их своеобразный силуэт11 .

Образ былинного героя, не индивидуализированного, а предельно обобщенного, находился как бы в самом мышлении мастеров, невзирая на то, был ли он матери-


8 Суслов В. В. Путевые заметки о Севере России и Норвегии. СПб. 1889, с. 39.

9 Гоголь Н. В. Собр. соч. Т. 6. М. 1950, с. 114.

10 Добролюбов Н. А. Собр. соч. Т. I. М.-Л. 1961, с. 402 - 403.

11 Малицкий Г. Л. Бытовые мотивы и сюжеты народного искусства (в росписи и резьбе). Казань. 1923, с. 28.

стр. 89


ализован или оставался предметом чисто духовной культуры. Эта специфическая черта сохранялась в течение столетий. Импровизация, бесконечная вариантность народного творчества позволяли постоянно видоизменять привычные, казалось бы, самые обыденные предметы. Свойство мастера вносить личные оттенки в традиционное ремесло всякий раз освежало те предметы, которые входили в быт народа. Это касалось буквально всего, что употреблялось и в качестве орудий производства, и в виде домашних утилитарных принадлежностей, и как одежда. Локальные особенности творческой интерпретации бытовых изделий были естественным явлением в общем процессе развития материальной и художественной культуры народа. Местная специфика производства бытовых изделий, равно как в поэтических сказаниях и песнях, возникала в силу общих для данного коллектива художественных вкусов, взглядов, интересов. Общность социальной среды и производственно-экономических условий определяла линию художественного мировоззрения. Это отражалось на всем, что составляло быт народа каждого определенного региона.

В силу недостаточной разработанности терминологии в области истории культуры сделаем оговорку относительно понятия "народный" (народный быт, народное искусство, народное зодчество и т. п.). Еще сравнительно недавно с этим термином ассоциировалась деятельность лишь крестьянских мастеров. На деле термин "народный" значительно шире, поскольку он связан и с определенными формами городской культуры. В. С. Воронов обратил внимание на то, что бытовое творчество пригородов, посадов, слобод, захолустных поместий, малых провинциальных городков, крупнейших торговых сел "в течение XVIII и XIX веков является переходным от деревни к городу, заключая в себе то типично городские, то чисто крестьянские иконографические преобразования и художественные вкусы"12 . Изучение материалов, созданных в среде городских и деревенских ремесленников, в той среде, которая не только потребляла эти изделия, но изготовляла их, а потом торговала ими на местных и общероссийском рынках, позволило расширить наши представления о понятиях "народное творчество", "народная культура", "народный быт". Поэтому правильнее при характеристике народного быта первой половины XIX в. учитывать материалы как из крестьянской среды, так и из среды городских обывателей, мещан, мелких торговцев и ремесленников.

Народ творил, создавал, строил соответственно сложившимся традициям, своему разумению, своим представлениям о красоте. К началу XIX в. народное жилище приобрело устойчивые формы. Если в XVHI в. лесов было много и строили преимущественно из дерева, то в последующем веке лесные массивы уменьшились, дерево вздорожало. Поэтому в южных областях чаще стали использовать жерди и тонкие бревна, которые обмазывали глиной, смешивая ее с соломой или навозом. В центрально-черноземных и южных губерниях, а также в Нижнем Поволжье использовали кирпич. На севере же построить кирпичный дом было под силу лишь очень богатому человеку. Кирпич как строительный материал начал тут широко применяться лишь во второй половине XIX столетия. Деревянные рубленые избы северных районов и Верхнего Поволжья представляли собой бревенчатую клеть, поднятую на высокий подклет, с большой русской печью для максимальной отдачи тепла жилищу. Легкие пристройки, расширявшие объем избы, могли составлять значительное количество внутренних жилых и хозяйственных помещений, объединяемых сенями и переходами под одной двускатной крышей. Такие избы могли быть четырехстенными, пятистенными, шестистенными. Вариантов в такого рода архитектуре насчитывается более 30013 . Строительные же фирмы определялись природно-климатическими условиями.


12 Воронов В. С. Избранные труды. М. 1972, с. 102 - 103.

13 Званцев М. П. Домовая резьба. М. 1935, с. 6; Бибикова И. М., Ковальчук Н. А. Деревянная резьба крестьянских жилищ Верхнего Поволжья. М. 1954; Жегалова С. К. Русская деревянная резьба. М. 1957; Соболев Н. Н. Русская народная резьба по дереву. М. 1934, с. 369 - 379; Бежкович А. С., Жегалова С. К., Лебедева А. А., Просвиркина С. К. Хозяйство и быт русских крестьян. В кн.: Памятники материальной культуры. М. 1969, с. 122 - 197; Маковецкий И. В. Архитектура русского народного жилища (новые материалы и исследования). В кн.: VII Международный конгресс антропологических и этнографических наук. Отд. оттиск. М. 1964, с. 4, 5; Русские. Историко- этнографический атлас Земледелие, крестьянское жилище, крестьянская одежда (середина XIX - начало XX века), с. 132 - 164.

стр. 90


Соразмерность пропорций здания, внутренних его объемов, отбор необходимых в быту и в то же время целесообразных, практически полезных предметов мебели делали жилище удобным. Внутренняя отделка интерьера представляла собой единение художественного вкуса строителя и местных традиций. Естественная благородная красота древесины, плотно пригнанных тесаных бревен эстетически подкреплялась расписными створками шкафов, легких переборок, отделяющих хозяйственный угол около устья печи от чистой половины с красным углом, пристенными лавками и столом. Шитые полотенца украшали красный угол с киотом. Они могли быть развешаны по окнам или в простенках между ними в зависимости от ситуации - праздничного либо будничного дня. Постель украшалась шитыми подзорами (наиболее распространенные сюжеты - птицы, кони, барсы или просто цветочные мотивы. Выполнялись они красной нитью по белому холсту или белыми нитями по белой ткани).

Как внутри, так и снаружи мастера вводили дополнительные украшения, чтобы подчеркнуть красоту жилища. Они художественно выполняли такие конструктивные детали, как коньки, курицы, крылья, подкрылки, подзоры, изящной резьбы ветреница. Избы Вологодской и Архангельской губерний поражают своей величавостью, что в значительной мере подчеркивается резным охлупнем в виде горделивой полуфигуры коня или птицы14 . Эти резные фигуры, как нос корабля, разрезают лежащий перед ними простор, возвышаясь и паря над общей массой строения. Мастерство плотников, искусство резчиков часто сливались в избах в неразрывное целое. Характерной деталью верхневолжских построек является большое количество объемной скульптурной и орнаментально-геометрической резьбы в украшении как интерьера, так и фасада дома. Орнаментация с русалками и фигурами львов, реже с фигурками людей была постоянным элементом художественной обработки фасада здания с его нарядными резными наличниками. Народные мастера выработали в этом отношении своеобразную культуру, ставшую традицией для всего Волжско-Окского междуречья15 . Подобные избы еще встречаются в деревнях Горьковской, Ивановской областей, а также в таких городах, как Вязники, Городец, Пучеж, Балахна, Горький.

В резьбе, обильно украшавшей народное зодчество Поволжья, прослеживаются связи с резьбой по камню, с традицией украшения волжских судов, разнообразных барж, расшив и т. п. Не случайно русские художники, выезжая на этюды на Волгу, рисовали нарядно украшенные суда. "Эти суда - самые красивые на Волге. Украшения их весьма затейливы. На носу обыкновенно рисуют глаза либо сирены, либо иных чудовищ, неведомых самим художникам, их рисовавшим, а борта изукрашены резьбой, около которой, кроме топора, не трудился никакой другой инструмент"16 . "Топор русский, - свидетельствует этнограф С. Максимов, - такие вырубает фигуры в досках, что можно подумать на долото, ножи и разные столярные инструменты. По крышам изб развешаны так называемые полотенца, то есть доски, прибитые и разукрашенные вроде полотенец, с кистями и прорезными фигурами: все мастерит немудреный топор"17 . Вот откуда пошли поговорки: "И клин тесать - мастерство казать", "Топор - всему делу голова".

Обстановка крестьянской избы первой половины XIX в. состояла из столов обеденного и припечпого, лавок, стульев, шкафов, киотов, кроватей, ларцов, сундуков разных размеров. Одно из центральных мест занимали шкафы- поставцы, или горки, а также: подвесные и угловые. Их створки украшались резьбой либо росписью. Кровати либо ставились напоказ в горнице, либо прикрывались пологом. Часто они находились в сенях, если изба не имела горницы. Печь использовалась постоянно, особенно в зимнее время, как спальное место. Спали также на полатях и на лавках. Для постели, как правило, использовалась солома: ею набивался пестрядинный ме-


14 Василенко В. М. Русская народная резьба и роспись по дерезу XVIII - XIX вв. М. 1960, с. 50; Маковецкин И. В. Памятники народного зодчества Среднего Поволжья. М. 1954, с. 8.

15 Уханова И. Н. Некоторые замечания об архитектурной резьбе по дереву Волжско-Окского междуречья. В кн.: Доклады по этнографии. Вып. 5. Отделение этнографии Географического общества СССР. Л. 1967.

16 Боголюбов Н. П. Волга от Твери до Астрахани. СПб. 1862, с. 18.

17 Максимов С. Куль хлеба и его похождения. СПб, 1873, с. 28.

стр. 91


шок. Простыни были редкостью, но "настилальники", покрытые художественным шитьем по краю, часто украшали кровать, завешивая ее. В северных районах этой детали убранства придавалось большое значение. Каждый, кто входил в избу, мог видеть искусство хозяйки дома. В состав приданого невесты входили десятки домотканых полотенец с вышивками, подзоры, расшитые фантастическими фигурками птиц - пав, изображениями барсов, коней, всадников, звезд, развесистых деревьев и водящих вокруг них хороводы женских условно очерченных фигур. Древние языческие изводы лежали в основе этих декоративных композиций. Но были и другие, близкие к литературным произведениям с их увлекательными сюжетами. Это те подзоры, на которых изображались княжеские хоромы, диковинные причудливые звери, охотники, кавалеры, дамы, русалки, кареты, фейерверки, корабли и необычные рыбы. Эти изображения преимущественно принадлежат XYIII в., но некоторые были выполнены в начале XIX столетия, что доказывает традиционность в сохранении приемов шитья и устойчивую любовь к "прекрасным" сюжетам, причем многие из них были связаны со свадебными обрядами.

В Балахнинском уезде Нижегородской губ. (ныне Городецкий район) интерьер избы украшался декоративно оформленными донцами прялок. Широкие доски, слегка заоваленные у стойки для гребня, инкрустировались темным мореным дубом. Сочетание светлой и темной древесины напоминало своеобразную графику. Рисунок исполнялся утонченными, изящно выгнутыми линиями в сочетании со значительными по площади кружками, кадетами, фигурками всадников, дам в кринолинах, птиц, мужчин в треуголках или цилиндрах и даже нижегородских ополченцев 1812 года. Прялки делались для невест, и поэтому изображения посвящались именно им18 . Чаще мастера исполняли композиции, иллюстрирующие песенный образ невесты, выезжающей в золотой карете. Не случайно в хороводной песне Горбатовского уезда Нижегородской губ. звучали такие слова: "Невестушка-барыня, садись в карету". В Нижегородском уезде свадебный поезд состоял из нескольких упряжек, до пяти. Сюжет на Городецких донцах не был случайным: он был связан с одним из важных этапов женской жизни - ее замужеством.

Другой сюжет - с воинами, всадниками и мужскими фигурками во фраках - также связывается со свадебным обрядом. В свадебных песнях жених обычно сравнивается с вороным конем. Этот образ перешел и в резьбу. Некоторая необычность мужских туалетов, несомненно, городского типа объясняется не только тем, что мы имеем дело с произведениями мастеров посадов и крупных торговых сел, но и с постоянным обращением народных творцов к песне. Так, в Арзамасском уезде Нижегородской губ. была произведена следующая запись о костюме жениха: "Я брала свои золоты ключи, отмыкала окованы сундуки, вынимала черноплисово сукно, я кроила жениху кафтан, чтоб ему не долог был, чтоб ему не короток был, по подолу был раструбистый, посередке прижимистый, по подпазушкам перехватистый, чтобы он легко на кончике скакал, хорошеничко разъезживал"19 . Такие кафтаны известны для первой половины XIX в., они хорошо знакомы по изображениям на живописных полотнах, в рисунках и графике русских художников.

В центре избы, как правило, подвешивалась колыбель, которую укрепляли в потолке за матицу - поперечное толстое бревно, служившее опорой потолка. Колыбель изготовляли из дуба, плели из корней или прутьев. Иногда к деревянной или железной раме прикреплялась холстина. От света и насекомых люльку завешивали пологом. Поскольку она находилась в центре избы, ее старались делать нарядной, украшали резьбой или росписью - геометрическими узорами, цветами, травами и даже жанровыми сценками с надписями. Особенно разнообразны по рисункам люльки, исполненные пермогорскими мастерами (торговое село Пермогорье находилось на Северной Двине, в 70 км от Великого Устюга). На деревянных стенках - целые рисованные рассказы из жизни местного населения. Все это оплетено прихотливо вьющимися побегами растений. Надпись на одной из них такая: "Сия колы-


18 Званцев М. П. Городецкие инкрустированные донца (содержание сюжетов и некоторые сведения о промысле). В кн.: Сообщения Государственного Русского музея, XI. М. 1976, с. 30.

19 Маслова Г. С. Народная одежда русских, украинцев и белорусов. В кн.: Восточнославянский этнографический сборник. М. 1956, с. 705.

стр. 92


бель для младенца малого, для усыпления и для просыпания и чтобы он рос и добрел на ум, учился закону божию, родителей почитать". Рисунки пермогорских мастеров фиксируют домашние занятия, работу женщин и мужчин, круг их забот. Здесь и сценки ухода за младенцем, и прядение, и женщины за ткацким станком, мужчины на санях и телегах, ученики, читающие книги или пишущие гусиным пером, всадники, художники, расписывающие дуги, и многое другое. Круг сюжетов разнообразен, некоторые из них редки. Например, на бурачке (туесе), выполненном из бересты, можно видеть молодого человека, склонившегося над столом, - он занят росписью дуги. На полке около окна, на столе и под столом расставлены различные баночки с тертыми на желтке куриного яйца красками. Художник пишет темперой. Пермогорский мастер первоначально грунтовал поверхность изделия мелом, смешанным с клеем, после чего белил поверхность, затем наносил тонким гусиным пером рисунок. Линии в руках умелого мастера легки и уверенны. Здесь не было сбоев. Рисунок напоминал яркие миниатюры рукописных книг. Радость творческого созидания подчеркивалась яркими расцветками всего изображенного - цветов, птиц, сюжетных сцен. Мастер раскрывал свое радостное отношение к жизни, доставляя удовольствие зрителю, владельцу того или иного нужного в хозяйстве предмета.

На другом бурачке мастер представил сцену чаепития из самовара. В начале прошлого столетия это была торжественная процедура, которую мог позволить себе отнюдь не каждый. Самовар лишь начинал входить в употребление и стоил довольно дорого. В начале XIX в. самовары стали выпускать на тульских, уральских, петербургских заводах, спрос на них постепенно превышал производство. На рисунке, украшающем берестяной бурак, имеет'ся надпись: "Сей бурак Матфея Смиренникова Харошенькой 1811 го"20 . Самовар, чайный столик, ампирный стул, на котором сидит хозяйка дома, характеризуют особенности быта если не горожанина, то, во всяком случае, зажиточного человека из села. Об этом свидетельствуют также модный высокий гребень в волосах женщины, богатая шаль, накинутая на ее плечи. Костюм молодого мужчины менее сближен с городским типом, зато прическа явно не крестьянская. Эта бытовая сценка по обыкновению орнаментована растительным побегом с цветами и характерными для пермогорского рисунка листиками.

Подобным образом украшали не только туеса, предназначавшиеся для хранения пищи или переноса ее в летнюю пору, но и всю домашнюю утварь - кружки, блюда, стопы, скобкари, большие сосуды - ковши для пива или браги, чарки, чаши, ложки, миски, тарелки, ендовы, братины, а также хозяйственные орудия труда - грабли, ткацкие станы и пр. Иногда их украшали резьбой, в иных местах предпочитали декоративно окрашивать киноварью, в третьих краска была фоном для нанесения замысловатых узоров и сюжетных изображений. Так, на круглых тарелях на дне часто изображали рыбу или птицу с веткой какого- нибудь растения. На стопах также рисовались птицы, цветы, фигурки людей. Миски для горячей пищи обычно делались без росписи, только по краю бортика мог быть резной узор. Выемчатой фигурной резьбой украшались пирожницы, на них подавали пироги. Обязательным предметом любого стола были разнообразные солонины. Если в Московской или Нижегородской губ. они делались в виде кубической коробки с крышкой и высокой спинкой, украшенной геометрической резьбою, то северные губернии имели другой тип- в виде плывущей уточки, которую дополнительно можно было также украсить резьбой или росписью. Водоплавающая птица легла в основу многих севернорусских предметов домашней утвари. В подобном же роде исполнялись скобкари. Малые ковши с уточками на рукоятях использовались в качестве черпаков для разлива пива в стопы или стаканы.

Образный строй в творчестве художников был особым. Они видели в куске дерева обобщенную форму водоплавающей птицы или упряжку коней. Поэтому северные ков ли часто исходят из образа водоплавающих птиц, а тверские - из горделивых фигур коней. Даже форма сосуда при этом отражает избранный художником образ. Дополнительная орнаментация сливается с отдаленными воспоминаниями о птицах и конях, связанных с символами небесной сферы, с солнечным культом древних языческих представлений. К XIX в. сохранилась лишь условная резьба многочи-


20 Жегалова С. К. Русская народная живопись. М. 1975, с. 96, 101.

стр. 93


еденных розеток, входивших в свое время в систему солярных знаков. Небесные кони, птицы в окружении звезд или украшенные ими постоянно сопровождали фантастические образы народных мастеров в их творческом процессе.

Для первой половины XIX в. типичным стало не только сохранение традиционных форм утвари, но и использование в городском и деревенском быту изделий промышленного производства - фарфоровой и стеклянной посуды. "Приноравливаясь к привычкам, занятиям, наклонностям, образу жизни людей и потребностям роскоши и моды, промышленность всегда и в каждом городе имеет свои, особенный характер, имеет особенное свое направление, особенное подразделение и представляется в различных оттенках, смотря по местности и обстоятельствам"21 , - писал И. Пушкарев. Частные фарфоровые и фаянсовые фабрики поставляли свою продукцию в самые отдаленные уголки России, а торговые связи, проходившие в течение столетий по гужевым и водным дорогам, позволяли населению северного края пользоваться по установившейся издавна традиции местными ярмарками, на которых покупались иноземные товары. Так появились в разных селениях Карельского и Терского берега Белого моря фаянсовые тарелки, миски, блюда, исполненные в Англии на фабриках фирмы Милтон и Давенпорт22 . Светлый черепок этих изделий расписывался кобальтом, напоминая делфтский фаянс предшествующей эпохи.

В народном быту преимущественно использовали деревянную и медную посуду. Она имела устойчивую форму, сложившуюся столетия тому назад. Древнейшие формы восходят к глиняным и деревянным образцам. В XVII - начале XVIII в. деревянная утварь бытовала и в крестьянской избе, и в царских палатах. В первой половине XIX в. деревянные ложки, миски, ковши, чаши, монументальных форм скобкари, ендовы - большие сосуды с носиком для слива жидкости, черпаки, различные тарелки сохранялись в среде крестьянских и обывательских городских кругов. Как и в предшествующую эпоху, определенные районы страны были известны производством деревянной утвари. Особенной славой пользовались нижегородские мастера Семеновского уезда. В г. Семенове и ближайших к нему деревнях производилась деревянная крашеная и лаковая посуда, исчислявшаяся тысячами штук. Славилась также ярославская, тверская, костромская посуда, которую везли на продажу в деревни и города разных областей страны. С XVI в. не сходила с русского стола братина - парадный сосуд, заздравная чаша. Это шаровидный сосуд на низкой ножке-поддоне с небольшим венчиком-горлышком, на который часто наносились орнамент или всевозможные посвятительные надписи. На деревянных надписи, как правило, наносились по тулову или венчику горловины. Звучали они по-разному, например: "Сия братыня... для пития канунов", "Сия братина добраго человека", "Сия братина писана иеромонахом Покровского монастыря, Иоанна Щедрина дар", "Господа, гостите, пьяны не напивайтесь, вечера не дожидайтесь". На серебряных или золотых братинах надписи указывают на принадлежность сосуда определенному лицу. Братины выполнялись не только из дерева, а также из меди, серебра и золота, если предназначались к столу сановной особы. В народном быту обычно использовались деревянные или медные. Они украшались резьбой, росписью, гравировкой или эмалью. Братины с цветными эмалями исполнялись сольвычегодскими мастерами в XVII - начале XVIII в., а потом сохранялись в семьях как семейная реликвия, большая ценность.

Братины употреблялись за праздничным столом, когда шел пир складчиной. Такой пир именовался по традиции братчиной. Обычай старинный, о нем упоминается еще в новгородских былинах23 . Братина на общественном пиру имела значение некоего объединяющего начала: сосуд мог идти по кругу, передаваться от соседа к соседу. Общественные пиры всем миром существовали на русском Севере на протяжении всего XIX века. Некоторые исследователи считали братчину обрядовым праздником, посвященным сбору урожая24 . Этнографы зафиксировали сохранившиеся


21 Пушкарев И. Ук. соч., с. 3.

22 Уханова И. Н. Экспедиция Отдела истории русской культуры 1969 года. Сообщения Государственного Эрмитажа. Т. XXXIV. Л. 1972, с. 87 - 88.

23 Буслаев Ф. И. Историческая хрестоматия. М. 1861, с. 1482 - 1483, прим. 1.

24 Зеленин Д. К. Древнерусская братчина как обрядовый праздник сбора урожая. Л. 1928.

стр. 94


сказания и уцелевшие в отдаленных уголках обычаи совмещать общественный пир с закланием животного. Некогда это был олень, которого с течением времени заменили домашними быком или овцой. В Каргопольском уезде в Ильин день убитое животное разделывали, мясо варили в больших котлах, а после обедни и молебна все жители деревни участвовали в трапезе. Жертвоприношения животных в праздничные церковные дни, которые, как установили исследователи, совпадали с древними языческими, существовали в Архангельской, Вологодской и Новгородской губерниях. Для такого общественного праздника, кануна, варилось пиво, именовавшееся канунным25 .

Во время общественных пиров употреблялась и другая, довольно разнообразная посуда. Некоторые сосуды сохранили надписи, указывающие на их причастность к общественным праздникам. В иллюстрациях рукописных книг изображалась различная посуда, и вместе с тем она была традиционной. Искусные руки мастеров выработали практически наиболее целесообразную форму с удивительным пониманием ее функционального назначения и художественных достоинств. Узоры резные или расписные лишь подчеркивали форму, украшая ее и дополняя. При изготовлении гончарной посуды творческая фантазия мастеров была весьма богатой. Хотя гончарный юуг практически один и тот же, но руки исполнителей и их художественный вкус придавали горшкам, мискам, плошкам, тарелям поразительное разнообразие. Живая традиция при преемственности производства характеризует народную керамику - один из древнейших видов народного творчества, отличавшийся нередко своеобразными художественными приемами. Сосуды, как правило, обтекаемой формы, функциональны, удобны для употребления: горшки, миски, тарели, кринки и пр. Чернолощеные ярославские и нижегородские - наиболее древний тип керамики. Они часто украшались самой разнообразной росписью, от простейших геометрических узоров до сюжетных композиций и растительных орнаментов.

Наивысшего мастерства достигли гжельские гончары. На основе подмосковных глин выросла сеть мелких крестьянских производств, поставлявших свои изделия на рынок, в первую очередь московский. Белая полива с цветной росписью синей, зеленой, желтой красками делала сосуды изящными, нарядными, желанными в любом доме. Все началось с производства обычной гончарной посуды и детских игрушек. Несколько десятков деревень были заняты гончарством26 . На этой базе в XVIII в. появилась первая в России майолика, в начале XIX в. - полу фаянс и первый фарфор. В конце 1820- х годов в Гжели работало до 50 фарфоровых предприятий. Славились заводы Новых и Храпунова в дер. Кузяево, завод Гулиных во Фрязево, Тереховых и Киселевых - в Речицах. Их продукция раскупалась жителями городов, зажиточными крестьянами. Ассортимент гжельского производства 1830 - 1840- х годов был широк: разнообразная штучная и сервизная посуда, масленки, чайницы, туалетные коробочки, игрушки, декоративная скульптура. Многие вещи украшались скульптурными лепными фигурками птиц, животных, людей. Особый мир художественных образов был связан с народной основой культуры, с той традицией крестьянского творчества, которая воздействовала на многие поколения мастеров. Их фантазия сохранила в ряде случаев древнейшие представления о мироздании.

С наибольшей силой это проявилось в народных вышивках. Так, в причитаниях невесты из северных областей говорится о белой "шитой-браной" рубашке, которую она вышивала в ивановскую, петровскую и ильинскую ночи. "Вышивано хорошее всхожее красное солнышко, утренняя заря, младой полуночный светел месяц, реки, все озера глубокие"27 . Здесь - знакомое и, несомненно, привычное художественное обобщение, образное мышление народного мастера. Аналогом ему являются резьба и роспись в рамках той же системы земных и небесных представлений о вечно дающей жизнь Земле, согреваемой лучами Солнца. Народная вышивка за века своего существования приобрела удивительную завершенность, гармонию пропорций, выразительность силуэтов изображаемых фигур. Как правило, мастерицы вышивали без


25 Шаповалова Г. Г. Севернорусская легенда об олене. В кн.: Фольклор и этнография русского Севера. Л. 1973.

26 Салтыков Б. А. Гжельская майолика. М. 1956.

27 Маслова Г. С. Орнамент русской народной вышивки как историко- этнографический источник, М. 1978, с. 166.

стр. 95


заранее нанесенного рисунка, но по счету нитей, по той сетке, которая образовывалась переплетением нитей в ткани. Ее можно было разрядить, сделать более воздушной, и тогда рисунок застилался разнообразными швами- настилами, становясь сильно выпуклым, почти чеканным. Шили росписью, крестом, счетной гладью, набором, тамбуром. Роспись (или полукрест) особенно характерна для севернорусских вышивок вплоть до середины XIX века. Это двусторонний шов, мелкие стежки которого заполняют поверхность ткани геометрическими узорами, составляющими фигуры птиц, зверей, коней, женщин, всадников, архитектурные сооружения.

Сюжет изображений связывается с традиционными представлениями о богине жизни - Матери Сырой Земле. Эту женскую фигуру изображали с прорастающими ветвями, символизирующими вечность жизни, в окружении звезд, цветов, молодой поросли растений, а сопровождали ее постоянно всадники, птицы, кони. Некоторые исследователи отмечали сходство женского изображения в русских вышивках с идолом, которому в древности поклонялись так же, как священным деревьям. "Нам кажется неоспоримым, - писал В. В. Стасов, - что здесь в огромном количестве примеров можно видеть изображение древнего славянского богослужения (в особенности поклонения деревьям) и праздников русальных"28 . Естественно, вышивки XIX в. не сохраняли напрямую уже ничего общего с тем древним языческим культом, который вошел на столетия в шитье русских мастериц. Но традиция сохранилась в быту в виде живой праздничной игры после завершения пахоты и посева, в весенний праздник Семик. Главный герой народного гулянья - березка, которую рядили в женское платье, украшали лентами, лоскутками, а после общественного пира в роще на берегу реки или озера ее приносили в дом, где она продолжала "гостить". Ветками березы, травами, цветами устилали дорогу, украшали жилище, ворота и окна. В Новгородской губ. этот праздник именовался "русалка" либо "русалчин или мавский Велик день". Отдаленно Семик, или русалий, у русских связывается с преданиями язычества, а в более поздний период он как бы совместился с христианским Троицыным днем. В эти праздничные дни люди приветствовали наступающее лето, радовались обновлению природы, будущему урожаю. Гулянья сопровождались вождением хороводов, девушки вили венки и бросали их в воду. Тут наблюдается отражение поклонения водной стихии, а вместе с ним как бы отдавалась дань почитанию русалок.

Обычай народных гуляний весной у берез получил отражение в народных гравированных картинках, т. н. лубках, и в народной поэзии. Языческие празднества постепенно перерождались в чисто народные гулянья, а попадая в город, становились в среде мещанства ярмарочными играми и развлечениями. Известная "Свистунья" в Вятке в корне своем имеет славянский языческий праздник весны и солнца-Ярилы. На него наложилось древнее событие из истории борьбы хлыновцев (Вятка именовалась Хлыновом) с удмуртами. Устюжане должны были прийти первым на помощь, но при рассветных сумерках хлыновцы приняли их за врагов, и произошла сеча, когда "своя своих непознаша и побита", по выражению летописца. По прошествии столетий память сохранила шумный праздничный день весной, когда устраивался базар, продавалось много глиняных игрушек, свистели в свистульки, бросали глиняные расписные шары, боролись, плясали со свистом, покупали сладости. На такой праздник поспешали и горожане, все жители слободы Дымково, где лепились детские игрушки, и ближайших деревень. Шло трехдневное гулянье взрослых и детей, и никто не вспоминал о каких-либо трагических событиях сечи, сохранился лишь веселый обычай29 .

XIX век - время развитых ремесел. Повсеместное распространение имело домашнее ткачество. Женщина с детства приучалась к работе за прялкой, а потом и за ткацким станом. К прялке прикреплялась кудель льна, конопли или шерсти. Долгими зимними вечерами пряли бесконечные нити, которые затем шли в стан для создания ткани. Их нужно было наткать на всю семью, для приданого дочерям. Пряли, сидя на завалинке дома и в избе, присматривая за ребенком. Пряли на посиделках, своеобразных собраниях, куда приходили молодые парни, выбирая себе невесту;


28 Стасов В. В. Собр. соч. Т. I. СПб. 1894, с. 207 - 211.

29 Деньшин А. Вятские старинные глиняные игрушки. Вятка. 1926.

стр. 96


где шутили и пели песни. Такие посиделки стали в начале XIX в. темой сюжетных народных лубков. Прялку можно было купить либо ее дарил суженый. Он украшал ее узорами, резными или расписными. Прялку мог подарить своей дочери отец. Были и детские маленькие прялочки, так же затейливо украшенные, как и взрослые. Обычно прялки имеют лопасть для привязывания кудели, ножку-стойку и донце. В различных областях их по- разному оформляли. В лесостепной полосе (Тульская, Рязанская, Самарская, Воронежская и др. губ.) прялка была в виде развилки (вилка и рогач), к которой крепили кудель.

Готовая пряжа заправлялась в ткацкий стан, и вновь длинные вечера оказывались занятыми кропотливой работой. Искусные ткачихи выполняли простые и узорчатые ткани. Холст переливался и блестел, отбеленный на солнце или весеннем снегу. Особо блестел холст с "хитрыми" узорами, наведенными умелыми руками мастериц. Узорное ткачество называют браным, а ткань - браниной, отсюда и название - браная скатерть, т. е. холст с узорами в шашечку, клетку, ромбами или кругами (ткань-кружалиха). Особая техника исполнения легла в основу названия самой ткани. Изготовленные холсты отбеливали в щелоке. Их мочили в кадках, засыпали золой, парила, а затем расстилали на солнце. Так делалось несколько дней. Холст неоднократно промывали в воде, затем высушивали и прокатывали рубелем по деревянной скалке. Рубель, как и прялка, мог быть подарком мужа или отца. Тогда на его нерабочей поверхности наносился резной орнамент или рельефные изображения, иногда с надписями. Если вальком колотили при стирке белья или те же холсты, то рубель с его рифленой рабочей поверхностью использовался как утюг для глажения.

Холсты, предназначенные для одежды, красили чаще всего в синий цвет. Поэтому такие ткани именовали кубовыми. В XIX в. особенно любили ткани с узорами. Поэтому мастера-красильщики заготавливали и набойные доски- матрицы преимущественно с цветочными узорами, которые затем переносились на холст. Так готовили набойные ткани для сарафанов, рубах, мужских портов, занавесей. Существовали целые артели мастеров-красильщиков. Они разъезжали по деревням и селам, принимали заказы от населения, а затем развозили готовую продукцию. Вологодское селение Грязовец было настолько известно своими набойками, что в 1780-е годы при возведении его в ранг уездного города Грязовцу определили герб, на котором в центре был изображен чан для крашения домотканых холстов.

На набойку был широкий спрос как на внутренних рынках, так и за рубежом. Русские еще в XVII в. вывозили ее в Швецию наряду с резными ложками, точеной посудой, льном, воском, лесом и другими товарами. Набоечные сарафаны с белой рубахой это основная одежда в северных губерниях. Богатые крестьяне, особенно те, которые переселялись в город для ведения торговли либо занятия каким-то промыслом или ремеслом, могли приобретать шелковые сарафаны для парадных случаев. Покупные фабричные ткани шли также на летники - короткие свободные кофты, прикрывающие лишь верхнюю часть фигуры30 . Летники украшались шитьем или покупным галуном. В Нижегородской губ. поверх "штофника" - сарафана из узорчатой шелковой материи-штофа надевалась душегрея, тип летника, стеганного на вате, богато расшитого золотой нитью. В этом деле особого искусства достигли городецкие мастерицы Нижегородской губернии. Покупными были шелковые шали разнообразных оттенков и узоров. Они набрасывались поверх сарафанов, а при свадебных обрядах ими покрывали невесту. Головные уборы отличались богатством и разнообразием типов и художественного оформления. Кокошники, сборники, борушки, венцы расшивались золотыми нитями, жемчугом, резным перламутром, гранеными стеклами, бисером. Но все они были парадными уборами. Каждодневным для женщин был повойник, под него убирали волосы. Девушки носили повязки, расшитые узорами.

В отличие от сарафанного комплекса, характерного для северных земель России, в центральных и южных областях сложился иной тип женской одежды. Здесь рубаха сочеталась с поневой - шерстяной клетчатой юбкой, не имевшей шва, поэтому передник был необходимой частью костюма: он закрывал место стыка краев поневы. Головной убор имел свои вариации форм и украшений. Использование по-


30 Русские. Историко-этнографический атлас. Земледелие..., с. 193 - 194.

стр. 97


купных товаров не меняло основных конструктивных особенностей, сложившихся задолго до XIX в. и ставших элементом традиционной культуры народных масс определенных регионов.

Особым изяществом и изысканной красотой отличалась резьба по кости. Это - один из развитых видов художественного творчества, выдержавших испытание временем. В Холмогорах и Архангельске работали мастера, знатоки искусной резьбы по моржовой кости. Охотники на морского зверя, уходившие на промысел в Ледовитый океан поморы привозили не только моржовые шкуры, сало, мясо, но и ценные, сверкающие благородной белизной клыки. В свое время они были предметом торговли, являлись посольскими подарками. Косторезы использовали их для создания разнообразных бытовых и декоративных поделок. Известно, что в русском быту от поморских изб до дворянских палат употреблялись деревянные, оклеенные резными костяными пластинами ларцы, шкатулки, коробочки, в которых хранились предметы женского туалета: ленты, кружева, жемчужные кокошники, серьги, кольца. Ларцы были столь декоративны, что могли украсить интерьер любого помещения. Мелкие вещи (гребешки, футляры для иголок, туалетные коробочки и пр.) имели широкий спрос в самых разных слоях горожан. Мастера первой половины XIX в. использовали характерные для того времени узоры в виде вихревых, круглых розеток, разнообразных геометрических узоров, гирлянд с бантами, то есть орнаментацию, характерную для классицизма. Косторезы следовали вкусам своего времени. Поэтому и изделия были строги по формам и четкой ритмике орнаментальных узоров. В 1830- 1840-х годах стали увлекаться рельефной резьбою с изображениями цветов, крутых лиственных завитков, сюжетными сценками (например, олени, пасущиеся среди дубрав). При этом резчики использовали двухслойную резьбу, проявляя исключительное мастерство. Холмогоры, невзирая на то, что мастера постоянно оттуда ездили в другие города, а в XIX в. охотно вступали в токарный цех Петербургской ремесленной управы, становясь тем самым столичными ремесленниками, продолжали оставаться центром развивавшегося косторезного дела.

Одним из выдающихся косторезов русского Севера начала XIX в. был Н. С. Верещагин. Он работал по заказам и для продажи. Его произведения (декоративные вазы, скульптурная композиция) уже с 1798 г. находились в коллекции Эрмитажа, а в 1803 г. некоторые из них были отправлены в качестве посольских подарков в Японию. Однако посольство не состоялось, и эти произведения вновь возвратились в Петербург. Известны и другие вещи, исполненные в первой половине XIX в. севернорусскими резчиками по кости и очутившиеся в числе подарков, а именно в султанском дворце Стамбула. Если называть, впрочем, города и страны, куда попадали изделия русских мастеров, то количество их окажется довольно значительным.

Что-то отправлялось в качестве подарков, что-то шло в обмен или на продажу. Но все эти предметы были как бы весточками, которые посылались одним народом другому. Они демонстрировали достижения в том или ином виде художественного ремесла. Не случайно с 1829 г., с первой мануфактурно- промышленной выставки, состоявшейся в Петербурге, а затем на выставках в других городах России и за рубежом, предметы, изготовленные руками русских мастеров, постоянно получали высокие оценки, похвальные дипломы, знаки отличия, медали31 . Традиция мастерства, преемственность опыта - наследие, которое сохраняется и в наши дни в среде народных мастеров.

В первой половине XIX в., уже после многих экспедиций ученых Петербургской академии наук в разные области России, в ученой среде пробудился закономерный интерес к быту не только русского, но и других народов нашей страны. Каждое описание, зарисовка, приобретение для коллекций подлинных вещей представляли большую культурную ценность. И если от конца XVIII в. сохранились считанные экземпляры экспонатов, характеризующих народный быт и его материальную культуру, то от первой половины XIX в. дошло гораздо большее число разнообразных памятников такого рода. Обращаясь к ним, мы всякий раз с благодарностью вспоминаем наших предшественников. Только познав свое прошлое, по достоинству оце-


31 См. подробнее: Петелин В. Г. Первая выставка мануфактурных изделий России. - Вопросы истории, 1981, N 3.

стр. 98


нив его достижения, можно использовать накопленный ранее опыт и продолжить развитие традиций национальной культуры.

Выше уделялось главное внимание основному содержанию очерка и почти не говорилось о той социально-экономической и политической обстановке, в которой приходилось жить и трудиться народным умельцам. Самодержавный строй, крепостное право, неимоверные тяготы ложились на народ, сковывали его силы и душу, мешали творить в полную силу, были подлинным тормозом развития производства. Однако сквозь все преграды пробивалась струя народного творчества. Созидательная мощь трудящихся масс - не только в том, что именно они выступают основным творцом всех благ жизни, но и в том, что они преодолевают любые помехи на своем пути, лепят своими руками в буквальном смысле слова то, что именуется реальным фундаментом исторического процесса. Рухнул во второй половине XIX в. крепостной строй, в начале следующего столетия пало и самодержавие, но остались вечным памятником народным умельцам их удивительные творения.

 

Опубликовано на Порталусе 14 марта 2018 года

Новинки на Порталусе:

Сегодня в трендах top-5


Ваше мнение?



Искали что-то другое? Поиск по Порталусу:


О Порталусе Рейтинг Каталог Авторам Реклама