Представление о том, что в 907 г. был заключен договор русских с греками, поколебал акад. А, А. Шахматов. В статье "Несколько замечаний о договорах с греками Олега и Игоря"¹ он доказывал, что Олег только однажды, именно в 911 г., входил в договорные отношения с траками и что статьи договора 907 г., приводимые составителем "Повести временных лет", в действительности извлечены им из договора 911 года. Авторитет Шахматова создал у специалистов убеждение, что вопрос о договоре 907 г. решен окончательно и притом в отрицательном смысле. Между тем построение Шахматова насквозь филологическое, причем историческая сторона дела им не принята во внимание, филологическая же аргументация не вполне удовлетворительна.

Шахматов, опираясь на Лавровского в понимании слов летописи "равно" и "совещание", возвращал летописное выражение "равно другого совещания" на греческий язык. Это возвращенное им на греческий язык выражение в точном переводе на русский язык, по Шахматову, означает: "Копия дружественного договора". В реконструкции Шахматова только одно слово вызывает возражение, "о слово это лежит в основе всего построения Шахматова: "дружественный", по Шахматову, соответствует греческому "hetaireios", ошибочно смешанному, по мнению Шахматова, составителем "Повести" с "heteros" - "другой". Но "hetaireios" в Византии означало "наемнический", а не "дружественный" и являлось производным от "hetairia"- "наемнический отряд"² . По реконструкции Шахматова, таким образом, получается, что договоры русских с грекам" назывались наемническими, тогда как на деле это были торговые договоры, а никак не наемнические.

Ничем не обосновано Шахматовым его утверждение, что статьи договоров сочинены составителем "Повести". Ведь под 945 г., если даже держаться об этой записи мнения Шахматова, составитель почему-то ограничился простым упоминанием по поводу "мира первого", никаких договорных статей не вставил. С другой стороны, совершенно естественно предположение о повторности договорных отношений. В интересах Руси было возможно больше получить прав, а в интересах Византии - как можно меньше предоставить их (примером такой повторности могут служить переговоры с персами у Менандра).

Что же касается конъектуры к словам договора 911 г. "от взимающих куплю Руси", то она целиком построена на предвзятой мысли Шахматова отыскать место, откуда вырваны статьи, записанные под 907 годом. Не будь такой предвзятой мысля у Шахматова, и конъектура его была бы другой, да и конец договора не подходит к такой основной статье в договоре Игоря, как "с взимающих месячину и творящих куплю".

Таким образом, доводы Шахматова не подрывают убеждения в существовании двух договоров: 907 г. и 911 г., - вместе с тем историческая интерпретация летописи ведет к признанию наличия именно двух договоров.

Не случайно, что пункты договора 907 г, не повторяются в договоре 911 г.: это были договоры, возникшие в различных исторических условиях. В 907 г. русские только добились права торговли. О юридических нормах для разрешения отдельных случаев из практики взаимоотношений тогда еще не могло быть и речи, потому что самая эта практика могла начаться только после заключения договора 907 года. К 911 г., при четырехлетием действии торгового договора, выяснилась возможность столкновения интересов сторон, которые нужно было регламентировать, чтобы торговый договор 907 г. мог оставаться в силе. Этот довод в пользу существования двух договоров Олега был, между прочим, высказан Лавровским в работе о языке договоров.

Первый договор был приобретен русскими силой оружия. Совершенно справедливо отметил в статье о греко-русских отношениях проф. Приселков³ , что константинопольский рынок был открыт не для всех, а только для того народа, который или признавал в известной степени свою зависимость от Византии или добился права торговли силой. Объяснение такого положения дел находим в проводившейся Византией международной политике. Уже в те столетия, когда Восточноримская империя перерастала в Византийскую, устанавливался определенный mo-

¹ См. "Записки Неофилологического общества". Вып 8-й за 1914 год.

² См. разбор этих терминов в словаре Дюканжа.

³ См. "Вестник древней истории" N 3 за 1939 год.

dus vivendi для пограничной полосы, соседней с варварским миром. Умелой политике на окраинах Византия в известной степени обязана своим спасением. Опасность для Византии со стороны варваров была очень велика, пограничные византийские области стремились к обособлению, непосредственные сношения пограничных областей с варварами внушали Византии опасения измены и шпионажа, - поэтому еще во второй половине IV в. Валент предоставил право торговли только двум придунайским городам, а Валентиниан в 371 г. основал в Паннонии специальный город для торговли с соседями. В эти пограничные города, как мы видим, например, по херсонесским эпиграфическим памятникам, посылался чиновник с чрезвычайными полномочиями - comes commerciorum, - на обязанности которого лежал контроль над международными сношениями: он должен был разоблачать шпионов, прикрывающихся личиной торговцев, а также предотвращать побеги подданных Византии к пограничным народам. В том же, IV в. принимались и другие меры. На основании постановлений Валентиниана и Валента карали уголовной ответственностью подданных Византии, вступавших в брак с варварами¹ . В целом ряде наказов префекту претория предписывается тщательно наблюдать за стоянкам" судов, портами, береговой линией, отплытием провинциалов² .

Принципы политики на окраинах, установившиеся в III - IV вв., развиваются и в дальнейшем. Право посещать византийское государство чужеземные народы могли добыть только войной. Договор 907 г. был достигнут силой оружия - это совершенно ясно из тех ограничений, которые был" установлены в нем. Боязнь прямого общения русских с населением Константинополя объясняет нам почему: 1) русские купцы поселяются в предместье Константинополя, у монастыря Мамонта, 2) почему их регистрируют по именам, 3) почему они должны входить в Константинополь только через определенные ворота, 4) под надзором "царева мужа" и 5) без оружия.

В менее выгодном договоре 945 г. содержался и еще ряд других существенных ограничений.

Первый торговый договор (разрешение русским торговать) должен был носить именно ту самую форму, которая дана ему в летописи под 907 годом.

Договор 911 г. исторически был естественным продолжением договора 907 года. Возникновение торговых отношений положило начало международному греко-русскому праву, нормы которого, однако, складывались отнюдь не мирно. Перед заключением второго договора Русь была накануне разрыва торговых отношений и войны с Византией. Причиной такого положения дел послужили столкновения как раз по тем вопросам, которые потом были регламентированы в договоре 911 г., именно: 1) об убийствах и кражах, 2) о взаимной помощи кораблям, пострадавшим в пути, 3) о пленных греках на Руси и пленных русских у греков и об обмене ими, 4) о "работающих" русских у греков и о праве наследования по их смерти, 5) о выдаче "злодеев".

Наличие в договоре пункта о пленных подает мысль, что промежуток между 907 г. и 911 г. не прошел без военных столкновений. Об осложнениях, имевших место после 907 г., красноречиво говорит вступительная часть договора 911 года. Договор составляется "на утверждение и на извещение" и на "удержание и на извещение от многих лет между христианами и русью бывшей любви".

Утверждать и удерживать можно только то, что начинает колебаться и ускользать, - в договоре прямо говорится о бывшей любви, т. е. о прежде налаженном мире. Но особенно показательны слова договора: "Наша светлость, желая еще больше других по божьему удерживать и известить такую любовь, бывшую между христианами и русью, много раз судила по праву и заверяла не только словесно и писанием и твердой клятвой своим оружием такую любовь утвердить и известить по вере и по закону нашему, каких мы и держимся мыслей".

Эти слова отражают, конечно, предшествовавшие заключению договора длительные переговоры, а может быть, и оправдание столкновений, приостановленных договором 911 г.: "...русский князь сам желает мира больше кого бы то ни было (т. е. больше императора)", он "судил по праву" - намек на имевшее место разбирательство наболевших вопросов и в первую очередь, разумеется, вопроса об убийствах купцов, что было, между прочим, причиной войны и в 1043 году.

Невозможно сомневаться в наличии двух договоров Олега. Эти два договора говорят о характере греко-русских отношений за время, протекшее между ними: договоры 907 г. и 911 г. объясняют самое сложение международных отношений Руси и Византии и заполняют историческим содержанием годы от 907 по 911.

¹ "Codex Theodosianus". III, 14, I.

² Ibidem. VII, 16, 2; 16, 3, etc.