Как автор книги "Русская земля", на которую была помещена рецензия¹ в журнале "Вопросы истории", я считаю необходимым дать соответствующие разъяснения.

К сожалению, ряд положений и выводов моего исследования рецензент понял неправильно и, видимо, поэтому приписал мне утверждения, противоречащие тем, которые я пытаюсь обосновать в своей книге.

Изучение образования государства - весьма обширная и сложная задача. Бесспорно, что, решая ее, следует начинать с эпохи разложения первобытно-общинных отношений. Не ставя перед собой такой обширной задачи во всем ее объеме, я все же не мог не касаться вопросов истории государства. В своей книге "Русская земля" я указываю, что историю образовании государства следует начинать с VI в., неразрывно связывая ее с развитием феодального способа производства и разложением первобытно-общинных отношений (стр. 24 - 26, 19). Процесс разложения родоплеменных отношений, подготовивший образование государства, протекал "не только на юге, но и на остальной обширной территории восточноевропейской равнины"; Киевскому государству "предшествовала цепь общественных образований в VI-IX вв." (стр. 24 - 25). Что касается государственной территории, то данных, позволяющий изучать образование такой территории в VI-VIII вв., у нас нет. Поэтому я начинаю исследование с IX в., с "древней доступной нашему исследованию государственной территории", принадлежавшей государству Среднего Поднепровья, называвшемуся "Русская земля". Однако рецензент, смешивая проблему образования государственной территории с проблемой образования государства, приписывает мне "схему", согласно которой начальный, "первый этап" в развитии "государства" падает на IX век (!).

Касаясь истории государства в X-XI вв., я в своем исследовании неоднократно указываю, что важным этапом в истории государства является период вызревания будущих "земель" - полугосударств, причем процесс этот связываю с процессом феодализации (стр. 24 - 25, 218 и др.); кроме того, я подчеркиваю, что важным этапом является вторая половина XI и начало XII в., когда в связи с быстрым распространением феодального способа производства особенно интенсивно протекал процесс роста государственной территории. В истории государства "это был период не только быстрого распространения феодального землевладения, но и период особенного интереса к "вирам" и "продажам", как свидетельствует Начальный овод. Это был период, когда создавались новые княжества" (стр. 219).

Между тем рецензент выбрал произвольно только два момента (начало X и середину XII в.) и построил "схему" в "три этапа", придавая при этом особенное значение названиям, относящимся к растущему древнерусскому государству: "Киевское государство", "Древнерусское государство", "Русская земля". Свою "схему" рецензент приписывает мне и обвиняет меня в том, что я не выделяю граней в пределах с IX до середины XII века. Таким образом, рецензия искаженно передает содержание книги.

Не могу не отметить также принципиальной разницы в понимании мной и рецензентом периодов, граней в пределах большого хронологического отрезка времени между концом IX и серединой XII века. Эти периоды я намечаю, исходя из развития процесса производства. Между тем автор рецензии указывает лишь на политические признаки. "В принятой автором схеме, - пишет рецензент, - нет места особому раннефеодальному

¹ В. Т. Пашуто. А. Н. Насонов. "Русская земля" и образование территории древнерусского государства. "Вопросы истории". 1953, N 8.

периоду (IX-XI вв.), когда почти все эти объединения оказались подвластными великим князьям киевским; выпало из построения А. Н. Насонова и как таковое время перехода от относительного единства древнерусского государства к феодальной раздробленности (начало XI - начало XII в.)"² . Я не хочу, впрочем, чтобы эти рассуждения рецензента были истолкованы как повторение им его старых методологических ошибок, о которых он говорит в своей рецензии.

Из дальнейших слов рецензента можно понять, что я отрицаю образование русского феодального государства в IX веке. Моей "ошибочной схеме" он противопоставляет утверждение, что образование древнерусского феодального государства следует относить к IX веку. При этом автор рецензии ссылается на редакционную статью, опубликованную в журнале "Вопросы истории" N 3 за 1951 год. Читатель может понять, что, по моему мнению, в IX в. Русское государство еще не образовалось, что на IX в. падает только "первый этап" на пути к образованию будущего русского феодального государства. Между тем мне удалось показать, что древняя "Русская земля" (IX в.) - это государство (существовавшее до Рюриковичей). Об этом древнерусском государстве IX в. я говорю с полной определенностью как о русском феодальном государстве, которое возникает "с развитием феодального способа производства", с образованием "класса феодальной знати", класса "сильных эксплуататоров", с возникновением "классовых противоречий" (стр. 45, 46). После того как пределы древнерусского государства широко раздвинулись, "Русская земля" Среднего Поднепровья играла первоначально (в X-XI вв.) роль территориального и политического ядра в составе обширного древнерусского государства. Это не предположение, а вывод, сделанный на основании анализа показаний многочисленных и разнородных источников.

На протяжении всей книги говорится о значении процесса феодализации для образования территории "земель" (стр. 8, 25, 26, 47, 52, 77, 130, 143, 146, 176 - 178, 195, 199, 216 - 219). Однако рецензент заявляет, будто, по моему мнению, феодальная раздробленность непосредственно развивается из дофеодального строя. В довершение всего он категорически утверждает, что образование древнерусского государства я отношу к середине XII века (!)³ .

Так как в Киевском государстве со второй половины XII в. Киев фактически не господствовал над остальными частями страны, я в своей работе позволил себе заметить, что Киевское государство с этого времени лучше не называть "Киевским", а просто "древнерусским", что "с этого времени Киевское государство правильнее называть древнерусским" (стр. 9). Согласно представлению летописца, образование древнерусского государства началось с появлением князей - "варягов". Анализируя показания различных источников, я пришел к выводу, что древнерусское государство (с определенной территорией, которая для ясности показана на карте), носившее название "Русская земля", сложилось до появления Олега и Игоря, хотя такой вывод и противоречит летописной концепции. Территория государства на широком пространстве восточноевропейской равнины образовалась не так, как понимали и передавали летописцы, а в результате длительного внутреннего процесса, начавшегося задолго до этого события и протекавшего в течение столетий после него (стр. 3, 27, 28 - 50 и др.). Между тем рецензент заявляет, что я фактически "собрал не материал о формировании территории государства, а материал об отражении этого процесса в летописании".

Если бы автор рецензии понял одну из основных мыслей моей работы, а именно, что государственная территория зарождается во многих местах восточноевропейской равнины в силу внутреннего социально-экономического процесса, он не написал бы, что автор исследования находится в плену летописной концепции киевских великокняжеских книжников.

Обратимся к отдельным высказываниям, рецензента, в которых его толкование моих выводов должно, казалось бы, найти подтверждение. Некоторые историки полагали, что Хазария способствовала вызреванию в недрах каганата русской государственности. К ним автор рецензии причисляет и меня. Между тем я полагаю, что Хазария была фактором, задерживавшим, а не стимулировавшим развитие русской государственности.

² Там же, стр. 167.

³ См. там же, стр. 167 - 168.

Стимулирующим фактором была борьба с хазарами, как это ясно говорится в моей книге (стр. 46 и др.) и подчеркивается, что границы русского государства определялись в эпоху спада хазарского преобладания. Падение хазарского преобладания открыло широкие возможности к усилению и расширению русского государства (стр. 44, 69). Но это не значит, что борьба с хазарами определила образование русского государства в Среднем Поднепровье. Возникновение государства я объясняю социально-политическими причинами (стр. 45 - 46 и др.)

Разумеется, я не мог умалчивать о так называемых древнерусских племенах (кривичах, северянах, вятичах и др.), ибо о них сообщают источники. Но как понимать племена и в каком смысле можно говорить о родоплеменных отношениях в X-XI веках? Я думаю, что противоречие, которое усматривает рецензент в моей книге, упоминая о племенах, является кажущимся, если учесть, что мною далее в этом же исследовании отмечено: "Летописные "племена" восходят к очень древним временам. О "племенах" XI в. (речь идет о показаниях источника конца XI - начала XII в.) можно говорить только в условном смысле. В XI в. признаки, свидетельствовавшие о пережитках племенного быта, мало-помалу стирались, хотя, как мы знаем, этот процесс протекал неравномерно" (стр. 35). Начало сложения единой древнерусской народности я отношу к VI в., причем оговариваю, что вопрос о народности "в данном исследовании специально не рассматривается" (стр. 7).

Автор рецензии приписывает мне исторические параллели, сравнения, которых я не делал, например, что древнюю Русь я будто бы уподобляю империи Карла Великого, при этом он ссылается на стр. 23 моей работы. Но ни на стр. 23, ни в других местах книги об империи Карла Великого не упоминается. Между тем на основании сказанного построены критические замечания рецензента по вопросам о степени развития разделения труда в древней Руси, о народности и пр.

Образцом критических высказываний рецензента о книге служат требование предъявляемые им ее автору на стр. 167. Автор книги должен был, по его мнению, дать сведения о "землях" "полуфеодальных, а кое-где и племенных князей", указать земли масс лично свободных крестьян и дать картину поселений ("территории") крестьян, попавших в феодальную зависимость в IX веке. Всякому, знакомому хотя бы в некоторой мере с источниками по истории древней Руси, понятно, что такая картина могла бы быть лишь плодом фантазии. Рецензент не понимает также, что следует различать фактор, определявший появление и расширение государственной территории, и самый процесс роста территории. Конечно, самый процесс роста не мог протекать независимо от деятельности аппарата принуждения, который в самом процессе должен был играть и играл "ведущую" роль.

В книге "Русская земля" я не решаю проблему образования государства и тем более проблему "значения государственного единства народа для процесса его этнического развития". Между тем автор рецензии обвиняет меня в том, что я неверно решаю эту задачу. Это объясняется, очевидно, тем, что рецензент заинтересовался "вопросом" преимущественно "в двух отношениях: для истории государства и для изучения истории народности". Историко-географическая сторона работы, видимо, не заинтересовала его, хотя моя книга представляет собой специальное, именно историко-географическое исследование, посвященное сравнительно узкому вопросу. Не остановился он и на постановке темы, важной в методологическом отношении, ограничившись замечанием о своем согласии с нею. Сосредоточив свое внимание на том, что, по его мнению, является наиболее важным и, видимо, для него интересным, рецензент критикует задачи, взгляды и выводы, которые он навязывает мне, но которые в значительной мере являются плодом его литературных комбинаций и домыслов.

Критика положений, надуманных самим рецензентом, которые он приписывает мне, приводит его к необоснованному, но смелому выводу, что сектор истории СССР периода феодализма Института истории" АН СССР допустил к изданию "недоработанную книгу".

От редакции

Редакция считает правильным опубликование рецензии В. Т. Пашуто на книгу А. Н. Насонова. В ней содержится ряд справедливых критических замечаний о книге. Однако в рецензии В. Т. Пашуто, как справедливо отмечено в критическом обзоре журнала "Коммунист" "Критика и библиография в научном журнале" (N 15 за 1954 г., стр. 113), имеются слишком категорические формулировки и в качестве одного из доводов выдвигается положение о том, что схема А. Н. Насонова пересмотрена и отвергнута рядом советских историков. Такой аргумент не может способствовать творческой разработке отдельных проблем истории. Вопросы, поднятые в работе А. Н. Насонова "Русская земля" и образование территории древнерусского государства", требуют дальнейшего изучения, разработки и обсуждения.