Рейтинг
Порталус

Рецензии. А. Л. ХОРОШКЕВИЧ. РУССКОЕ ГОСУДАРСТВО В СИСТЕМЕ МЕЖДУНАРОДНЫХ ОТНОШЕНИЙ КОНЦА XV - НАЧАЛА XVI в.

Дата публикации: 16 мая 2018
Автор(ы): Я. С. Лурье
Публикатор: Шамолдин Алексей Аркадьевич
Рубрика: ПРАВО РОССИИ
Номер публикации: №1526470812


Я. С. Лурье, (c)

М. Наука. 1980. 294 с.

Монография старшего научного сотрудника Института истории СССР АН СССР доктора исторических наук А. Л. Хорошкевич посвящена одной из важных проблем нашей исторической науки. После присоединения Новгорода и падения ханского ига в 1480 г. русская внешняя политика активизируется: Иван III начинает борьбу с Ягеллонами за западно-русские земли; устанавливаются контакты Русского государства с Италией (особенно в связи с женитьбой великого князя на Софии Палеолог), германским "римским" императором, даже с Испанией (когда Карл V объединяет германскую и испанскую короны), с Данией и Турцией. Историки, занимающиеся

стр. 125


вопросами внешней политики, как правило, используют источники, связанные с одной или несколькими близкими странами. Автор широко привлекает иностранные источники и наряду с ними анализирует многочисленные русские памятники XV - XVI вв., как изданные, так и находящиеся в рукописных хранилищах.

Хочется отметить внимательное отношение автора к летописным источникам; Летописи принадлежат к числу популярнейших источников по истории древней Руси, цитаты из них можно найти почти в каждой исторической работе, но часто это ссылки на "летопись" вообще, когда не приводится ее название и отсутствует характеристика; известие используется лишь на основе его внутренней вероятности и совпадения с общей концепцией автора. А. Л. Хорошкевич во всех случаях считает необходимым прежде всего выяснить, что именно представляет собой каждый привлеченный ею летописный памятник. Нередко эту задачу осложняют неточные и неопределенные наименования памятников, данные издателями, но автор стремится во всех этих случаях к максимальной конкретности.

Особенно полезным для исследования оказывается свод 1518 г., содержащийся в Софийской II и Львовской летописях и, в свою очередь, отражающий оппозиционный свод 80-х годов XV в., составленный, возможно, митрополичьим дьяком Родионом Кожухом 1 . Своеобразие обнаруженных ею в этом своде известий по истории внешней политики в конце XV в. очевидно. Это относится, в частности, к обстоятельствам второго брака Ивана III - его женитьбе на племяннице последнего византийского императора Зое (Софии) Палеолог (с. 176 - 188). Когда и по чьей инициативе начались переговоры о браке? В литературе высказывались по этому поводу противоположные мнения. А. Л. Хорошкевич обратила внимание на то, что еще в 1461 г. грек Николай Ралев, связанный родством с Палеологами, приезжал в Милан и Рим в качестве посланца "деспота России". Уже в 60-х годах (не позднее 1468 г.) завязались переговоры о женитьбе. Рассказ об этих переговорах и втором браке Ивана III в своде Родиона Кожуха содержит важные подробности, отличающие его от рассказа великокняжеских сводов.

А. Л. Хорошкевич показывает, что и последующие эпизоды женитьбы получили в летописях совершенно разное освещение. Зоя-София была воспитанницей кардинала Виссариона, одного из главных инициаторов Флорентийской унии, которую резко осуждали все русские сочинения о Флорентийском соборе, написанные в те годы; в Италии она считалась католичкой. В 1471 г. невеста явилась на Русь в сопровождении папского легата, несшего с собой латинский "крыж" (крест). Согласно великокняжеским летописям, молодых венчал митрополит, "знаменавший" невесту крестом. В своде Кожуха нарисована иная картина: митрополит резко протестует против приезда папского легата, готовится к диспуту с ним, а Ивана с Софией "венча же протопоп коломенский Осей, занеже здешним протопопом и духовнику своему не повеле, занеже вдовцы". О том, что столкновение митрополита с папским легатом имело серьезные причины, свидетельствуют приведенные А. Л. Хорошкевич известия иностранных источников о планах обращения московского князя в католичество в связи с этим браком. Конечно, западные авторы в таких случаях нередко выдавали желаемое за действительность, но не исключено, что и на Руси были сторонники унии.

Сопоставление разнообразных источников позволило исследователю по-новому осветить и важнейший акт объединительной политики Ивана III, совпавший по времени с женитьбой на Софье Палеолог, - победу над Новгородом. Поводом к походу 1471 г. было, как известно, обвинение Новгорода в склонности к "латинству". "Латинство" это Иван III усматривал в том, что новгородцы вступили в переговоры с польско-литовским государем католиком Казимиром, который назначил в Новгород князем своего вассала Михаила Олельковича, и в намерении новгородцев получить утверждение для своего новоизбранного владыки (архиепископа) у митрополита, находившегося в Литовском государстве, - в Киеве. В действительности, как отмечает А. Л. Хорошкевич, "никакого соглашения между православными Олельковичами, главу которых, Семена, прочили в великие князья литовские вместо Казимира, и Казимиром не существовало" (с. 78). Михаил


1 А. Л. Хорошкевич именует его то "сводом Родиона Кожуха", то "митрополичьим сводом" (с. 16, 180, 183). Первое из этих двух определений представляется более удачным. Свод 80-х годов не мог быть официальным сводом митрополита Геронтия уже потому, что содержит критику последнего (ср. Лурье Я. С. Общерусские летописи XIV - XV вв. Л. 1976, с. 238 - 239).

стр. 126


Олелькович приехал в Новгород еще до того, как возник вопрос о поставлении и утверждении нового владыки, и пробыл там всего четыре месяца; когда же начались столкновения Новгорода с Москвой, Михаил уехал. Дошедший до нас проект договора с Казимиром был составлен новгородцами уже позднее, во время войны с Иваном III. Он так и не был утвержден королем польским и великим князем литовским (новгородские послы, везшие этот договор во время военных действий, не были пропущены в Литву ливонским магистром). Что же касается литовского "митрополита всея Руси" Григория 2 , к которому хотели обратиться новгородцы, то он как раз в 1470 г. порвал с патриархом-униатом и получил назначение от православного патриарха Дионисия, пребывавшего в Константинополе (с. 172). Таким образом, обвинение в "латинстве" было лишь поводом, выставленным Иваном III.

Интересны и соображения, высказанные А. Л. Хорошкевич относительно внешней и внутренней политики Ивана III в 90-х годах XV века. Сноха Ивана III, мать его внука и наследника Дмитрия; Елена была дочерью молдавского господаря Стефана Великого; вместе с тем она была покровительницей еретической партии, обладавшей большим влиянием до конца века. Сношения Ивана III со Стефаном Великим имели немалое значение для русско-литовских отношений, ибо Ягеллоны постоянно стремились подчинить Молдавию своей власти и влиянию. Посольства к Стефану в первой половине 90-х годов XV в., как отмечает автор, "преследовали цель выработки союзнических действий против Ягеллонов" (с. 99) - почему эти переговоры велись втайне. Лишь после заключения мира с литовским великим князем Александром, подкрепленного брачным союзом в 1494 г., Иван III стал открыто посылать послов в Молдавию через Литовское княжество, удерживая Александра от войны с Молдавией (с. 100, 106 - 107). Сложные перипетии политической борьбы при дворе Ивана III были явно связаны с его внешней политикой. Ссылаясь на хронику Быховца, А. Л. Хорошкевич отмечает, что "в 1497 или начале 1498 г. произошло заключение или подтверждение русско-молдавского союза", а "естественным следствием и продолжением этих отношений явилось провозглашение 4 февраля 1498 г. внука Стефана Великого и Ивана III великим князем московским и государем всея Руси" (с. 107). Неудивительно, что последовавшая через четыре года опала на Дмитрия и Елену отрицательно сказалась на русско-молдавских отношениях и, возможно, содействовала сближению Стефана III с Ягеллонами (с. 113 - 115).

Менее убедительной представляется попытка А. Л. Хорошкевич связать династический кризис конца века с русско-литовской войной, начавшейся в 1499 году. Возможно, автор прав, когда объясняет опалу 1499 г., которой подверглись Патрикеевы и Ряполовский, уступками, сделанными этими деятелями в вопросе о титуле Ивана III во время переговоров 1492 - 1494 гг. (с. 101 - 102), однако доказательств связи между этой опалой и падением Елены, Дмитрия и всей еретической партии в книге не приведено. Автор именует Ряполовского и Патрикеевых "сторонниками" Дмитрия (с. 108), но единственным источником, который связывает их с Дмитрием, служит поздняя (60-е годы XVI в.) Степенная книга, составленная уже после 'вторичной опалы и казни Вассиана Патрикеева, когда удобно было приписать ему близость к осужденным в начале XVI в. еретикам. Хотя данная автором характеристика династических групп при дворе Ивана III вызывает возражение, мысли, высказанные ею по поводу их борьбы, необходимо учитывать. Интересно, например, хотя и спорно, предположение автора, что упомянутая в кратком Погодинском летописце попытка отъезда Василия Ивановича "на Свинское поле" с целью добиться великого княжения ошибочно датирована в рукописи 7008 (1500) г., а в действительности: речь идет о событиях 1492 - 1493 гг. (с. 109 - 111).

В широкой по замыслу работе имеются и другие недочеты. Это относится, в частности, к характеристике некоторых летописных источников. Возникшая в последние десятилетия тенденция ряда археографов именовать публикуемые ими летописи или редакции неопределенными названиями "сводов такого-то года" весьма опасна 3 .


2 А. Л. Хорошкевич именует его Цамблаком, в действительности его называли Григорием Болгарином, а Цамблак жил в начале XV века (Русская историческая библиотека. Т. VI. Памятники древнерусского канонического права. СПб. 1880, NN 38 - 40, 83 - 88, 99 - 100; ср. Карташев А. В. Очерки по истории русской церкви. I. Париж. [1959], с. 544 - 548).

3 Заслуживает одобрения то обстоятельство, что К. Н. Сербина озаглавила памят-

стр. 127


Почти всякая летопись представляет собой свод, и во многих летописях общий для всех редакций и списков текст заканчивается или обрывается (или, напротив, дополняется) разными годами. Если бы каждая летописная редакция издавалась отдельно и определялась как "свод" того именно года, каким она завершается, то вместо Софийской I, Типографской, Воскресенской, Никоновской и многих других летописей мы имели бы множество "сводов" самых различных годов. Летописная компиляция, опубликованная в т. 28 ПСРЛ под именем "Летописного свода 1497 г." и "Летописного свода 1518 г.", имеет единую основу: это механическое соединение текста (до 1417 г.), близкого к Ермолинской летописи, с уникальным фрагментом великокняжеского свода 1417 - 1477 годов. У нее есть авторский заголовок: "Летописец от седмидесяти и двух язык". Различаются только окончания ее в трех видах: в Прилуцком ("своде 1497 г.") окончание совпадает с Типографской летописью (Синодальный список), в Уваровском ("своде 1518 г.") - с Типографской и Софийской II - Львовской, в еще не изданном Лихачевском виде - с Московским сводом. А. Л. Хорошкевич употребляет название "Летописец от 72-х язык" и дает одному из его видов вполне точное описание, но далее, говоря о частой смене летописных сводов в конце XV - начале XVI в., упоминает и "свод 1497 г." и "свод 1518 г.", хотя речь здесь идет не о сводах, сменявших друг друга в эти годы (с. 14), а о случайных фрагментах, завершающих разные виды "Летописца от 72-х язык".

Неточно изложены в книге и возникавшие в историографии споры о независимом (невеликокняжеском) летописании конца XV века. "Независимое летописание было представлено Ростовским владычным сводом, как полагает Я. С. Лурье (или, по А. А, Зимину, митрополичьим), конца 80-х годов XV в., сохранившимся в Типографской, Ермолинской, отчасти Софийской II летописях, и сводом 1489 г., составленным дьяком Родионом Кожухом", - говорится на с. 16. В действительности отражением ростовского владычного летописания из числа перечисленных можно считать только Типографскую летопись; ни Ермолинскую, ни Софийскую II летопись, ни отразившийся в ней оппозиционный свод Родиона Кожуха автор этих строк никогда не считал ростовскими сводами.

Излагая историю внешней политики Василия III, А. Л. Хорошкевич упоминает осаду Вены османскими войсками в 1529 г. и связанную с этим дипломатическую деятельность (с. 219). Жаль, что автор не высказывает своего мнения относительно предположения австрийского историка Г. Юберсбергера о важной роли, которую сыграли переговоры Габсбургов с русским государем в снятии этой осады 4 .

Отвлекаясь же от второстепенных частностей, можно с полным основанием сказать, что обилие нового материала, ряд свежих и убедительных построений делают рецензируемую работу весьма интересным трудом.


ник, прежде названный ею Устюжским летописным сводом (М. -Л. 1950), Устюжской летописью (ПСРЛ. Т. 37. Л. 1982). Отметим, что и М. Н. Тихомиров, публикуя (ПСРЛ. Т. 25. М. -Л. 1949) летопись, близкую к своду 1479 г., существование которого предположил А. А. Шахматов, назвал его не сводом 1479 г., а Московским сводом конца XV века. Не прав поэтому Ю. А. Лимонов, когда он требует называть этот памятник "сводом 1479 или 1480 года" (История СССР, 1982, N 5, с. 176), - сводом 1479 - 1480 года эта летопись не могла быть уже потому, что текст ее доходит до 1492 года.

4 Uebersberger H. Osterreich und Russland seit dem Ende des XV. Jahrhundert. Bd. I. Wien - Leipzig. 1906, S. 238 - 239.

Опубликовано на Порталусе 16 мая 2018 года

Новинки на Порталусе:

Сегодня в трендах top-5


Ваше мнение?



Искали что-то другое? Поиск по Порталусу:


О Порталусе Рейтинг Каталог Авторам Реклама