Все живое хочет жить. Истина вечная, неоспоримая. И все же случается: люди - это единственно разумные существа - осознано, в расцвете сил обрывают свой земной путь.

Самоубийство... Жуткое, противоестественное по сути действо, хотя и поддается объяснению. Можно представить, к примеру, душевное состояние солдата, которого вплотную окружили враги и от которых не жди пощады. "Последний патрон для себя..." - эти слова мысленно произносили сотни и тысячи бойцов, оказавшись в безвыходной фронтовой ситуации.

Можно понять человека высокой чести, для которого пуля в лоб предпочтительнее позора.

Не особенно удивит нас и проворовавшийся чиновник-мерзавец, лезущий в петлю под страхом неминуемого разоблачения.

Повторяю, всему найдется объяснение. Даже тому, о чем будет рассказано ниже. Только невольно бросает в дрожь, когда задаешь себе вопрос: как стало возможным такое? Почему сводят счеты с жизнью те, кто должен сам защищать ее? Может, они не обладают достаточной силой воли? Может, мелковата их чаша терпения?

Лучше помолчим об этом. Откуда знать, как бы кто-то из преуспевающих особей повел себя, окажись под прессом столь унижающей человеческое достоинство безысходности.

ТУПИК

Чем меньше оставалось времени до начала каникул для слушателей академии, тем все мрачнее становился ее первокурсник старший лейтенант Игорь Савинов. (Здесь и далее фамилии изменены). Товарищи, правда, не замечали особой перемены в его поведении. Игорь, по характеру скромный, немногословный, никогда не стремился быть в центре внимания. Учился хорошо, проявлял усидчивость и старание.

А тут вдруг застопорило. Чтобы уйти в каникулярный отпуск, нужно было сдать курсовую работу. Срок истек. Савинову дали дополнительную пару дней. Заверил преподавателя, что курсовая почти готова и послезавтра он ее представит.

На другой день в коротком разговоре с одним из слушателей Игорь загадочно произнес:

- На все размышления мне остается одна только ночь.

- На какие такие размышления? - не понял товарищ.

Ответа не последовало.

А утром академия была в шоке: Савинова нашли у стены учебного корпуса насмерть разбившимся. Выяснилось, что он бросился с пятнадцатиметровой высоты (эксперты обнаружили следы, оставленные им на крыше).

Задним числом многие вспомнили, что старший лейтенант несколько дней находился в подавленном состоянии, но никто не удосужился поинтересоваться: почему?

Теперь же все стало предельно ясно. Вспомнили, что Савинов перестал ходить в столовую. Сжует на перерыве ломтик хлеба, запьет водой - и больше ничего.

Игорь, как и многие слушатели, снимал угол в неблагоустроенной квартире. Чтобы поселиться здесь с женой и дочерью, не могло быть и речи. А деньги хозяйке платил немалые. Половину жалования отсылал жене.

Терпеть кое-как было еще можно, пока выдавали получку из месяца в месяц. А потом начались задержки. Перед каникулами Савинов оказался на нуле. Ехать в отпуск (семья проживает в Ульяновске) не на что. Занять не у кого.

Тупик. Никто не узнает, о чем думал офицер, стоя на крыше, в последние секунды своей короткой жизни. Ясно только одно: отчаяние пересилило страх.

Жена долго настаивала на привлечении виновных к уголовной ответственности. А кто виноват? Следствие конкретных виновников трагедии не выявило. Да их и нет в стенах академии. Предъявить, что ли, иск сидящим на вершине властной пирамиды? Увы...

НЕ НАЛАДИЛОСЬ...

Всякий раз, подходя к двери своей квартиры, подполковник Павел Сурмин испытывал в душе липкое чувство вины и стыда. И с каждым разом оно угнетало офицера все больше и сильнее.

На иждивении Сурмина - две дочери-школьницы, жена, которая никак не может устроиться на работу.

Однажды "всего" на три недели подполковнику задержали выплату жалования, и уже тогда семья почувствовала некоторые материальные затруднения.

А теперь безденежье продолжается третий месяц. Холодильник пуст. Дочери заметно похудели. Жена молчит, скорбно поджав губы.

В то утро жена разговорилась.

- Ты хоть в свой день рождения раздобудь немного денег, - напомнила она.

- А я и забыл, что у меня день рождения. Да и до него ли сейчас?

И тут супруга взорвалась:

- Мямля ты, а не мужчина! Другие вон... - Она осеклась.

- Кто другие? На что ты намекаешь? - в свою очередь возмутился Павел. - Не воровать же мне, наконец!

Жена выдала в адрес "собачьей" жизни целый ворох проклятий. А на последок нещадно уколола мужа упреком:

- Дернул же меня черт выйти за такого...

Сурмин хлопнул дверью. Пока шел до трамвайной остановки, немного успокоился. Злость на жену превратилась в жалость к ней. Вспомнилась лучшая пора их жизни.

"Нет, надо и в самом деле легонько отметить день рождения", - решил он, придя на службу.

Занимать деньги у сослуживцев бессмысленно, сами бедствуют. Пошел к командиру части. Тот с пониманием отнесся к Сурмину, однако помочь ничем не мог.

На службе Павел намеренно задержался допоздна, чтобы дома глаза супруге не мозолить. Вернулся, когда дочки уже спали, а жена сидела в ожидании на кухне.

- Нашел? - спросила, презрительно глядя на супруга.

- Ладно, ложись спать, - уходя от ответа на вопрос, миролюбиво проговорил Павел. - Утро вечера мудренее.

- Толку от твоей мудрости...

Сурмин не спал почти всю ночь. Больше всего его убивала перемена в жене. Еще недавно она была сама доброта. А сейчас...

"Ничего, - уже перед самым рассветом окрылили себя надеждой подполковник. - Выдадут же наконец деньги. Все наладится". - С этой мыслью и уснул.

Он поднялся в половине восьмого, услышав, как хлопнула дверь. Старшая дочь направилась в школу. Умылся, зашел на кухню. Жена, не ответив на приветствие, помешивала в кастрюле вермишель. Наполнив тарелку, толкнула ее по столу в направлении мужа. Сил не рассчитала. Тарелка, скользнув по клеенке, опрокинулась на пол.

- Извини, - буркнула не очень извинительно супруга.

Что-то треснуло в груди Сурмина. Жар побежал по всему телу.

Медленно поднялся и направился в спальню. Через полминуты там раздался негромкий хлопок.

Жена застала мужа распростертым на полу. Рядом лежал газовый пистолет, приспособленный для стрельбы дробинками (есть же у нас рационализаторы!).

"ЭТО ВАШИ ПРОБЛЕМЫ..."

Уже два года капитан Андрей Величко не был в родительском доме. А оттуда писали, что отец недомогает, надо бы помочь по хозяйству.

И вот капитан дал себе слово: в очередной отпуск обязательно навещу родителей. Написал им обнадеживающее письмо.

Пришло по графику время отпуска. В финчасти денег не оказалось. Посоветовали ждать. Ждет месяц, другой. Родители, узнав причину задержки сына, написали, чтобы приезжал в любом случае. А что денег нет, так и без них обойтись можно.

Отец Андрея знал, что военным выдают требования, по которым приобретаются проездные билеты.

Требование капитан Величко получил. Пошел с ним в кассу предварительной продажи билетов. А там сказали, что для приобретения билета на борт самолета, вылетающего за пределы России (а лететь надо было в одну из стран так называемого ближнего зарубежья), нужны наличные. А воинское требование - ничего не значащая бумажка.

Уж как только не умолял Андрей работников авиакассы!

- Не положено! - был ответ.

- Но как же? - взывал к милости чиновников капитан. - Родители уже уведомлены о моем приезде.

- Это ваши проблемы.

Вот и все.

Величко возвратился домой совершенно подавленным. На следующий день он вернулся в часть и сдал отпускной билет.

- Буду ждать до лучших времен, - объяснив начальству создавшуюся ситуацию, заключил он.

А сознание так и жгла обида. Как он, обманщик, теперь посмотрит в глаза родителям? И когда посмотрит? Денег не обещают.

Вскоре его назначили дежурным по части. Это был последний день жизни капитана. Он застрелился из личного пистолета...

* * *

Такие вот, леденящие душу, невыдуманные истории. Возможно, кто- нибудь из числа чрезмерно упитанных скривит в злорадной улыбке рот: мол, до чего же ранимы стали господа офицеры!

Да, они ранимы. Ранимы потому, что не утратили гражданской совести и чести. Офицер создан для противостояния врагу. Там не занимать ему выдержки и мужества. Но сколько же можно испытывать его на прочность вне поля боя, лишая нормальных условий человеческой жизни?

Разумеется, нельзя оправдывать поступки, описанные выше. Ведь самоубийство - это в данном случае не выход. На кого останутся семьи, дети... Кто их поднимет на ноги? Слабость в любом ее проявлении достойна лишь жалости, не больше того. Но разве не бывает одной капли достаточно, чтобы чаша терпения переполнилась? А здесь этих капель бессчетно, любая из них может стать последней. Роковой.

__________

ДОСЬЕ. Криминальное обозрение. Спецвыпуск газеты ЛВО "На страже Родины" при участии пресс-службы ГУВД Санкт-Петербурга и Ленобласти