(Письмо в редакцию)

"Уважаемые товарищи! Обращается к вам человек, пострадавший в борьбе с преступностью.

Зовут меня Батюнин В. И., 36 лет, работал на картонажной фабрике, оклад 120 рублей, плюс подоходный, плюс бездетность, так что всегда еще оставалось много свободного времени для удовлетворения духовных потребностей. В связи с этим неоднократно пытался записаться в драмкружок, в волейбол или в хор, но никуда не был принят по причине маленького роста и невыразительной внешности. Однако в скором времени меня приглашают в штаб народной дружины, и местный главный товарищ спрашивает, хочу ли я попробовать свои силы в борьбе с преступностью? Я сказал, не знаю. Тогда он поясняет, что в нашем парке появилась опасная банда, которая срывает ондатровые шапки с прохожих. Пытались их поймать, не получается. И вот решили провести эксперимент, вроде как ловля щуки на живца, то есть надеть на кого-нибудь из своих товарищей со свистком ондатровую шапку и запустить его в этом состоянии в парк культуры и отдыха. Как мне, мол, идея? Я сказал, идея нравится, но почему я? Он говорит, у вас замечательные внешние данные, в смысле того, что с вас так и хочется немедленно сорвать головной убор, А, кроме того, ондатровая шапка, которую прислали для эксперимента, оказалась 55-го размера и ни на кого больше не налезет.

Так я вышел на борьбу с преступностью. Надел шапку, взял свисток и стал ходить по аллеям парка. День хожу, другой, только ясно ощущаю, что банда мной не интересуется.

Тогда мы собрали совещание в штабе дружины и стали думать: в чем ошибка? Встает тут дружинница Ольга Куренцова и говорит: товарищи, здесь же все ясно, наш план не продуман, вы посмотрите, какое на товарище Батюнине пальто! Все смотрят внимательно на мое пальто и говорят: ну и какое у него пальто? Жуткое пальто, говорит дружинница Ольга, немодное, с блеском, такое впечатление, что из стекловолокна. Человек в таком пальто ондатровую шапку не достанет, а если случайно и достал, то скорее умрет, чем отдаст. Это и отпугивает преступников.

Все тогда поняли ошибку, позвонили куда следует, и в скором времени мне принесли югославскую дубленку, финские сапоги, а кроме того, дали "Мальборо", которое я сразу стал курить, хотя с непривычки кашлял.

И вот в таком виде я ходил целую неделю взад-вперед по аллеям, предлагая себя преступникам, только банда почему-то опять мною не интересовалась.

Тогда мы вновь собрали совещание в штабе и стали соображать: в чем ошибка? Многие предлагали усилить мою внешность за счет мохерового шарфа или, к примеру, опрыскать голландским дезодором. Но тут опять встала дружинница Ольга и сказала, что не в этом дело. Одет товарищ неплохо, и вещи ему к лицу, но преступников может настораживать тот факт, что такой представительный мужчина все один да один. У нас сегодня и на завалящих мужиков большой спрос, а этот весь с иголочки, как из комиссионки, а не при деле. Я согласна с ним ходить в парке и тем самым усыпить бдительность преступников.

Так и порешили. Четыре дня гуляли мы с дружинницей Ольгой по парку, затем неделю у меня на квартире с целью расширения зоны облавы. И вот в такой напряженный момент борьбы с преступностью меня вдруг вызывают в штаб и сообщают, что, мол, банда уже поймана и чтоб я немедленно вернул полученные вещи.

Я стал решительно возражать против такой постановки вопроса, сказав, что у нас банд много, и я ничего с себя не отдам, пока мы их всех не переловим. Кроме того, говорил я, мой организм отравлен привыканием к "Мальборо" и свежим продуктам, которые мне выдавались по заказам, и выводить меня из такого состояния врачи рекомендуют постепенно...

Однако со мной говорили неубедительно, мол, отдай, сукин сын, и все.

Вот в таком нервном возбуждении и сильно выпив, я действительно пришел к неправильному решению и той же ночью сорвал с какого-то прохожего шапку. Сделал я это с единственной целью - доказать, что преступность у нас еще есть и рано нам сдаваться... Бескорыстность моих действий доказывает тот факт, что при ближайшем рассмотрении сорванная мною с прохожего шапка оказалась вовсе и не ондатровой, прохожий не прохожим, а постовым милиционером.

Сейчас, находясь в трудовой колонии общего режима, имею возможность в оставшееся время писать письма, что и делаю, а по возвращении убедительно прошу продолжить со мной эксперимент, тем более что зима в этом году ожидается очень суровой..."