Доктор физико-математических наук Марк МОКУЛЬСКИЙ, Институт молекулярной генетики РАН (Москва)

Главное достижение Анатолия Петровича Александрова - его вклад в создание ракетно-ядерного щита, благодаря которому наша страна сумела защитить себя от реально грозившей в конце 1940-х годов смертельной опасности. На фоне этой жизненно важной для Родины сферы деятельности, требовавшей от Александрова энциклопедических знаний, недюжинных организаторских способностей и огромной отдачи сил, то дело, о котором пойдет речь, не выглядит таким значительным, но и о нем не стоит забывать: АП был одним из отцов-основателей молекулярно-биологических исследований в СССР.

Вернемся мысленно в далекое и "горячее" для Советского Союза время - 50-е годы XX в. Страна с огромным напряжением сил разворачивала атомную науку и промышленность. АП бесконечно много работал: реакторы и электростанции, ледоколы и подводные лодки, ракеты и самолеты с атомными двигателями (были и такие проекты!) и многое другое, чего мы не знаем до сих пор. Все это - области его ответственности. Напомним, в ту эпоху слово "ответственность" имело совсем не тот смысл, что сейчас. Не только власть торопила Анатолия Петровича, но и сам он прекрасно осознавал, что ход истории страны зависит от успеха его работы.

В этой, по существу чрезвычайной ситуации, внимание АП привлек такой факт: в мире родилась новая наука - молекулярная биология, и он начал еще одно дело...

В 1956 г. Анатолий Петрович, выступая на Президиуме АН СССР, призвал президента Александра Несмеянова доложить правительству об "аварийном положении" в отечественной биологической науке и подготовке научных кадров. Выступление не имело видимых последствий, однако понимая государственное значение проблемы, АП не прекращал усилий.

Важнейшую роль в пробуждении интереса к молекулярной биологии сыграл Игорь Тамм - замечательный физик-теоретик, один из создателей водородной бомбы и инициаторов советской термоядерной программы. Он организовал в Институте атомной энергии научный семинар, где выступали отечественные биологи (частично безработные, уволенные в свое время за "менделизм-морганизм"*), рассказывавшие

* "Менделизм-морганизм" - термин, употреблявшийся сторонниками "мичуринской биологии" (псевдонаучного направления, основателем которого был президент ВАСХНИЛ Трофим Лысенко) для обозначения классической генетики, характеризовавшейся ими как "реакционная буржуазная лженаука". Название образовано от имен австрийского ботаника Грегора Менделя (1822 - 1884) и американского биолога, лауреата Нобелевской премии 1933 г. Томаса Моргана (1866 - 1945) - основоположников современной генетики (прим. ред.).

по зарубежным материалам о нуклеиновых кислотах, двойной спирали ДНК, структуре белка и т.п.

Удручающее отставание нашей науки становилось очевидным. Однако партия и правительство в то время полностью поддерживали "науку" Трофима Лысенко и пресекали все попытки делать что-то, с чем он был не согласен. Даже академик Игорь Курчатов - самый влиятельный в то время ученый, защищенный созданной им "ядерной продукцией"*, получил от лидера партии Никиты Хрущева отказ и резкую отповедь за попытку вмешаться в биологические дела.

Странное дело! Много разного сказано о "вожде всех времен и народов" Иосифе Сталине - человеке, руководившем Советским Союзом до 1953 г. Но при этом все пишущие о нем признавали: его методы управления были эффективны в том смысле, что он достигал поставленных им самим целей, не стесняясь в средствах. Он мог "заключить союз с дьяволом" и принять на вооружение все, что могло принести ему успех: безошибочно уловил стратегическую важность ядерного оружия и ракет, развернул в полуразрушенной войной стране огромную работу, но почему-то невзлюбил понятие "ген" и все, что с ним связано. Нормальный человек не мог объявить генетику "неприемлемой по идеологическим причинам" и начать искоренять ее всеми средствами. Эта наука уже тогда была очевидно полезной - она создавала основу для решения задач сельского хозяйства, а в перспективе-и для медицины. При этом не претендовала на политическую роль, не была союзницей философского идеализма. Как случилось, что компания проходимцев во главе с Лысенко сумела обмануть "вождя", жесткого прагматика, принципиально не верившего никому? Странность этого феномена еще усилилась, когда ненависть к генетике унаследовал следующий наш руководитель - Хрущев, с энтузиазмом "разоблачивший" своего предшественника, но продолжавший преследовать генетиков. Иногда эту историю объясняют отсутствием у ее творцов образования и культуры, но это неубедительно - их необразованность (а она имела место) не помешала им принимать вполне разумные решения по другим сложным, в том числе научным, проблемам. Видимо, ответа на вопрос, как это случилось, мы не получим никогда.

Сегодня трудно представить, что в конце 1950-х годов важным условием для создания в СССР молекулярно-биологической "ячейки" было сокрытие от власти ее истинных задач. Даже АН СССР - могущественная система, с которой власть была вынуждена во многом считаться, не могла "открыто" создать Институт молекулярной биологии и сначала (в 1959 г.) он появился под названием "Институт радиационной и физико-химической биологии".

Однако вернемся в 1956 г. Получив отпор, ядерщики не прекратили усилий. И в 1958 г. АП вместе с Курчатовым подготовили Постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР "О работах в области биологии и радиобиологии, связанных с проблемами атомной техники". Документ, адресованный Министерству среднего машиностроения - самому секретному тогда атомному ведомству, - преследовал одну цель: "объединить усилия физиков, химиков и биологов для изучения биологических процессов", т.е. развернуть в стране молекулярно-биологические исследования.

Это стало хорошей основой для работы. В том же году в Институте атомной энергии (ИАЭ) начали формировать, по сути, молекулярно-биологические лаборатории. Вышел приказ о создании радиобиологического отдела (РБО) и строительстве для него двух зданий. Здесь надо помянуть добрым словом Ефима

* См.: Р. Кузнецова, В. Попов. Научное наследие академика Курчатова. - Наука в России, 2012, N 6 (прим. ред.).

Славского - тогдашнего министра среднего машиностроения, активно поддержавшего начинание, конечно, с подачи Курчатова и Александрова. Первым начальником РБО стал Виктор Гаврилов - физик, четырежды лауреат Сталинской премии, прежде работавший у главного конструктора первой советской атомной бомбы академика Юлия Харитона*. Он был прекрасным организатором, искушенным в "научно-бюрократической" деятельности, а также самоотверженным, увлеченным тружеником. Лабораториями руководили биологи-генетики Сос Алиханян, Роман Хесин, Юрий Лазуркин, Кирилл Михайлов и Соломон Ардашников, единственный среди перечисленных радиобиолог. Предмет изучения - близкие к практике генетика и селекция микроорганизмов, а также вполне фундаментальные темы - энзимология генетических процессов, физика биополимеров, цитология. Однако работы в области радиобиологии и радиационной физики полимеров скоро завершились, и в начале 1960-х годов РБО стал активно функционирующим молекулярно-биологическим учреждением**, уже в 1965 г. организовавшим первую научную конференцию.

Отметим, создавая отдел, АП сразу уловил существование соблазна целиком погрузиться в "чистую науку", и поэтому настойчиво проводил в жизнь свою программу: всегда иметь в структуре подразделения, дающие прямой прикладной выход.

Упомянем здесь о двух из таких. На основе одного в 1978 г. был создан НИИ генетики и селекции промышленных микроорганизмов, ставший научным центром нового тогда ведомства - Главмикробиопрома. Другим направлением стало создание методов производства радиоактивно меченных веществ для исследовательских и медицинских целей. Идею его развития в РБО, принадлежавшую Гаврилову, сразу подхватил АП: в 1961 г. с этой целью построили первую в стране установку для внесения тритиевой метки в биологические препараты и начали поставлять их в другие институты. АП часто посещал лабораторию, поддерживал ее материально и морально. За прошедшие 50 лет здесь произвели сотни меченных тритием биохимических соединений и субклеточных структур. Расширив круг интересов и включив в него изучение и синтез физиологически активных соединений, имеющих большую фармацевтическую ценность, лаборатория занялась производством и поставками высокотехнологичных лекарств XXI в. на основе пептидов***. Сейчас эти работы (с 1972 г. коллективом руководит академик Николай Мясоедов) пользуются мировой известностью и существенно пополняют бюджет Института молекулярной генетики РАН.

Однако в начале 1960-х годов жизнь РБО не казалась безоблачной. Отдел остро нуждался в современных приборах и реактивах, т.е. в валюте, а получать ее от Минсредмаша, так и не полюбившего явно "неродной" ему коллектив, было трудно. Ситуация требовала постоянной поддержки АП, и он ее оказывал. Без нее РБО существовал бы, вероятно, недолго.

Так, в 1965 - 1966 гг. была предпринята попытка (как ни странно, изнутри) перестроить отдел в нечто иное с радиотехническим уклоном, однако Анатолий Петрович оказался "на страже", принял решительные меры, и РБО сохранил свое молекулярно-биологическое лицо.

Времена менялись. Вскоре "темные силы", подавлявшие генетику, сгинули, и в стране стали появляться новые институты этого направления. Пребывание РБО в Минсредмаше уже не диктовалось соображениями безопасности, и АП в 1970 г. решил превратить отдел в академический институт. Изучив конъюнктуру, он даже предложил название - Институт молекулярных основ генетики и вирусологии АН СССР. Но, посмотрев на аббревиатуру "ИМОГИВАН", передумал, и тогда родилось нынешнее название - Институт молекулярной генетики.

Процесс "превращения" начался с письма председателю Совета Министров СССР Алексею Косыгину, сочиненному АП за 20 минут. Дальнейшие стадии (а следовало получить 14 виз) проходили медленнее. Анатолий Петрович был крупной фигурой государственного масштаба, отказать ему прямо никто не осме-

* См.: А. Водопшин. В гостях у академика Харитона. - Наука в России, 2009, N 5 (прим. ред.).

** См.: С. Костров, В. Тарантул. Трудные пути молекулярной генетики. - Наука в России, 2008, N 5 (прим. ред.).

*** См.: Н. Мясоедов. Эффект семи аминокислот. - Наука в России, 2008, N 5 (прим. ред.).

ливался, поэтому предварительное согласие мы получили, хотя сопротивлялись, видимо, все: Государственный комитет по науке и технике СССР, Отдел науки Совета Министров СССР, Хорошевский райком партии, Отделение биохимии АН СССР и т.п. В результате в октябре 1975 г. Управление делами Совета Министров сообщило мне "с чувством удовлетворения", что принято решение институт не создавать, а дело поместить в архив. Казалось, поставлена точка. Однако небеса рассудили иначе - на другой день (странная игра судьбы!) стало известно, что АП скоро станет президентом АН СССР. И это действительно произошло! "Государственная машина" снова пришла в движение и быстро (всего за полтора года) наш институт появился. "Дай бог, чтобы не стало хуже", - напутствовал нас Анатолий Петрович в момент перехода в академию.

"Отплыв от берега" мощного Минсредмаша, молодой коллектив оказался в компании других новых, но уже набравшихся академического опыта институтов, тоже нуждавшихся в ассигнованиях. Можно было и захиреть, но АП знал толк не только в науке и технике, но и в приемах административной самообороны. Под его диктовку было написано историческое (для нашего коллектива) Совместное решение Минсредмаша и Президиума АН СССР от 1 июня 1977 г. о передаче РБО в академию в статусе Института молекулярной генетики. Согласно этому документу за ним сохранили оба здания и право пользования службами Института атомной энергии - от ведомственной медсанчасти и столовой до вычислительного центра и мастерских. Первое время в недрах ИАЭ не раз возникали попытки "отнять" у нас, например, здания, но преодолеть мудрое Совместное решение никто не смог. Теперь между Курчатовским и нашим институтом полное взаимопонимание и дружба, и мы всегда будем благодарны "старшему брату" за отеческую и материнскую помощь.

В XXI в. Институт молекулярной генетики РАН продолжает активно заниматься фундаментальными и прикладными задачами, хотя значительная часть наших воспитанников - научных кадров "продуктивного возраста" - расселилась по Земле от стран СНГ до Новой Зеландии и трудится на хороших должностях на благо уже мировой науки.

Молекулярной биологии, которой еще в 1950-х годах заинтересовался АП, суждено было преобразовать медицину и сельское хозяйство и в значительной мере определить лицо цивилизации XXI в. И это уже происходит. Успехи дисциплины огромны. Она открыла человечеству мир структур и процессов, существующий в масштабах от ангстрема до микрона (от атома до клетки), о деталях которого почти ничего не знали 60 лет назад, хотя было ясно, что именно там и разыгрываются самые интересные стадии биологических метаморфоз. Выяснение принципов передачи наследственной информации, определение структуры и механизмов синтеза белка называли тогда главными задачами науки о живом. Теперь эти механизмы в значительной степени изучены и описаны с огромным количеством деталей и, конечно, было бы справедливо включить их в Стандартную модель мира, построенную физиками и астрономами к концу XX в. Она пока не содержит понятия "жизнь", однако можно утверждать, что гносеологическая важность открытий, сделанных в молекулярной биологии в XX в., сравнима с астрономическими достижениями, породившими сегодняшние представления о Большой Вселенной.

Молекулярная биология сулит огромные практически важные перспективы. На фундаментальные и прикладные исследования в этой области в мире тратят гигантские деньги (близкие по масштабу к бюджету целой страны), созданы сети фирм и всевозможные высокие технологии, рекламируются интригующие (и пугающие) всех клонирование и генно-модифицированные продукты. Но что-то ученые наверняка делают и в глубокой тайне...

Анатолий Петрович как мыслитель понимал "природу вещей" в старинном смысле этих слов. Ему было ясно, что самая большая загадка (и самая близкая людям) - феномен жизни. Молекулярную биологию он считал прямым путем к решению проблемы "что такое жизнь с точки зрения физика", говорил о создании в будущем теоретической биологии, в основе которой лежали бы физика атомов и молекул. Но понимал и другое: время для нее еще не пришло.

Как физик, инженер, организатор, Александров всю жизнь заботился о сотрудничестве науки с промышленностью и Вооруженными силами страны. Иногда мне доводилось (случайно) присутствовать при его телефонных разговорах с крупными военными руководителями (например, с начальником штаба Сухопутных войск или близкой по рангу фигурой). Разговор шел на условном языке - "изделие", "продукт", но в целом можно было что-то понять, уяснить масштаб проблем и затрат, и тогда мне хотелось забрать свою очередную просьбу и тихо выйти из кабинета, чтобы не отвлекать государственного человека и ресурсы на скромные молекулярно-биологические нужды.

А еще АП был воспитателем. Самоотверженным служением стране, широтой образования, чувством ответственности за все, наконец, благородной манерой поведения он подавал прекрасный, но чрезвычайно редкий пример всем, с кем работал.

Поразительно велико количество наград, полученных Анатолием Петровичем за долгую жизнь. Эта цифра, по-видимому, рекордна для людей его профессии и близка к числу знаков отличий для коронованных особ и маршалов. Понятие правительственной награды за последние 60 (а может быть, 100 или 150) лет несколько девальвировалось, однако парадный портрет АП при всех орденах выглядит хотя и необыкновенно, но приятно для всех, кто его знал. На нем запечатлен эпический герой, щедро украшенный знаками благодарности нашей и других стран. Когда-то у нас снова появятся такие герои?!

Иллюстрации из архива лаборатории научно-технической фотографии Курчатовского института и семейного архива А. П. Александрова