"СУД приговорил..." За свои сорок с небольшим лет Пронин слышал эти слова уже четырежды, и всякий раз они были адресованы непосредственно ему. Краснодар, 1951 год: кража личного имущества - три года лишения свободы, но выручила амнистия; Воронеж, 1955 год: то же преступление - пять лет лишения свободы, вновь попал под амнистию; Липецк, 1957 год: опять кража, опять тюрьма и опять вышел досрочно. Теперь вот Хабаровск, точнее, станция Солони Байкало-Амурской железной дороги: здесь уже хищение государственных средств в составе преступной группы, злоупотребление .служебным положением, подделка документов - семь лет пребывания в исправительно-трудовой колонии строгого режима и конфискация имущества.

С членом Верховного суда РСФСР Валерием Ивановичем Мухиным мы тщательно изучаем тома этого уголовного дела, в которых можно проследить жизнь человека и обстоятельства, сопровождающие ее. Случай, согласитесь, из уникальных: три десятилетия назад став на преступную тропу, Пронин не только не свернул с нее, но, напротив, торил ее все глубже, и все эти годы жизнь его шла как бы по двум траекториям. Одна - видимая всем -плавно и неуклонно поднималась, другая - известная лишь ему да тем, кто его осудил. - так же неуклонно изгибалась книзу. Одна привела его к значительной и почетной должности начальника специализированного строительно- монтажного поезда "Таджикстрой-БАМ"; другая - к приговору Хабаровского краевого суда, четвертого по счету. А изучаем мы две жизни Пронина не столько для того, чтобы разобраться во внутреннем механизме его падения, сколько чтобы попытаться ответить на очевидный и неизбежный вопрос: все происходило на глазах у других - где же были эти глаза? Иными словами, можно ли предотвратить преступление, можно ли выправить иную неверную жизнь, если даже сам хозяин ее того не хочет? Из размышлений на эту тему и сложился разговор юриста с журналистом.

ЖУРНАЛИСТ. В 1961 году Пронин подделал трудовую книжку. Он записал в нее, что с 1954 года непрерывно работал в АзовоЧерноморском монтажном управлении, чего в действительности не было. Это уже само по себе преступление...

СУДЬЯ. ...Которое преследовало вполне определенную цель.

Пронин хотел скрыть, что был судим. Дело в том, что по прошествии какого-то времени после отбытия наказания человек, если, разумеется, он не совершил нового преступления, перестает считаться прежде судимым. Это его, так сказать, общественный и юридический статус. Но вычеркнуть эти годы из жизни невозможно: ведь человек где-то был, что-то делал. И поступая, допустим, на работу, он, если хочет быть честным, вынужден об этом писать. То же самое и с трудовой книжкой. Конечно, мало приятного тащить за собой по жизни этот след (а у Пронина - следы!), и вот тут-то может появиться искушение. Особенно если к тому же еще и подворачивается случай.

ЖУРНАЛИСТ. У Пронина, насколько я понимаю, такой случай был. Он достал вкладыш к трудовой книжке и...

СУДЬЯ, Остальное уже было делом техники. Сам вписал, сам подделал подписи, ну и печать поставить - тоже штука нехитрая. Тем более что оформлялось все задним числом, по памяти. Тут важно, на мой взгляд, другое. Жизнь ставит человека перед испытанием. Выдержит ли он его? Что и говорить, честность требует мужества, а в достаточной ли мере оно есть у каждого? Ведь недостаток мужества - еще не преступление, это именно недостаток, который может стать причиной преступления. И тут очень многое зависит от нас, окружающих.

ЖУРНАЛИСТ. Что вы имеете в виду?

СУДЬЯ. Страх человека за темные страницы своего прошлого, так ли уж он необоснован? Разве мы не знаем случаев, когда именно тень прошлого падает на человека и если не лишает, то во всяком случае не укрепляет доверия к нему? Я ни в коей мере не оправдываю Пронина и ему подобных - преступление есть преступление, и за него положено отвечать, но справедливость требует предъявить гражданский счет и окружающим. Если мы ждем мужества от бывшего преступника- призываем его не бояться собственного прошлого, то мы вправе ждать мужества и от себя- умения преодолеть собственную предубежденность.

ЖУРНАЛИСТ. Честно говоря, несколько неожиданно слышать от судьи такие рассуждения. Допустим, предубежденность окружающих. Выходит, для потенциального правонарушителя она чуть ли не смягчающее вину обстоятельство?

СУДЬЯ. Ни в коем случае! Только одна из причин, и отнюдь не главная, которая может толкнуть человека на новый неверный шаг. Но если такая вероятность существует, пусть даже самая малая, и если в наших силах ее исключить, наш долг это сделать. Мои неожиданные, как вы говорите, рассуждения обращены скорее к будущим ситуациям. А с Прониным, к сожалению, все ясно.

ЖУРНАЛИСТ. Все ли? Меня не оставляет какое-то странное чувство. Будто снят со всей этой истории какой-то верхний слой, а то, что под ним, - словно в тумане. Я не к тому, что следствие проведено недостаточно тщательно или суд не во - всем разобрался. С Прониным и его подручными, мне кажется, действительно все ясно. Приписки объемов работ, махинации с подставными лицами, завышенные расценки, левые заказы - словом, хрестоматийный набор должностных преступлений. Но вот сам Пронин... У человека всего семь классов...

СУДЬЯ. Но для всех он был специалистом сначала со среднетехническим, а потом и с высшим образованием.

ЖУРНАЛИСТ. Вот именно! Ну, сфабриковал он себе фальшивые документы, ну, никому ни разу не пришло в голову поинтересоваться дипломами в подлиннике, все довольствовались липовыми копиями. Но знания-то, общую культуру, наконец, просто грамотность - все это бумажкой не прикроешь! Помните его перлы "в деле"? "При этом прилогаю"... "Подленник"... "Соправодительное письмо"... Редкая безграмотность! А на фотографиях он с вузовским ромбом. Неужели никто не замечал?

СУДЬЯ. Кто теперь ответит на это? Есть куда более яркие штрихи к портрету. Полистайте трудовую книжку. Кроме той, фиктивной записи, все прочие- подлинные. Почти нигде он не работал больше двух лет. Тут и Братская ГЭС, и "Красноярск-целинстрой", и "Таджиклес", и Красноярское краевое управление торговли... То ли действительно незаменимый, то ли слишком уж заменимый. Знаю только, что неравнодушный глаз не мог бы этого не заметить. А заметив-не поинтересоваться. А поинтересовавшись - не попытаться уяснить некоторые детали. Вот бы и рухнула пронинская легенда. Но ведь все эти пикантные подробности выявились, увы, после возбуждения уголовного дела.

ЖУРНАЛИСТ. Кстати, о первопричине. Все началось с письма группы рабочих. Они были недовольны поборами, за которые им обещали, правда, "хорошо платить по нарядам". А если бы все были довольны? Так бы все и продолжалось?

СУДЬЯ. Но честный человек, когда его толкают на незаконные действия, попирают его достоинство, доволен никогда не бывает. А раз так, то, естественно, могут быть и жалобы. Но если в том, на что жалуются, нет преступного содержания, нет злоупотреблений, откуда взяться криминальному сюжету? В случае с Прониным и компанией стоило, как говорится, ткнуть пальцем - и домик рассыпался. И так, кстати, всегда. Закон жизни: ложь, преступление всегда вылезут наружу. В юриспруденция это называется неотвратимостью наказания.

ЖУРНАЛИСТ. Но хорошо, если неотвратимость заявляет о себе не спустя много-много лет, а сразу.

СУДЬЯ. Скажу больше. Преступник, которому в течение длительного времени удается избегать разоблачения, начинает верить в свою неуязвимость. Он распоясывается, наглеет, как мы говорим, и накручивает новые преступления.

ЖУРНАЛИСТ. Тот же Пронин?

СУДЬЯ. Хотя бы. Не окажись у него фальшивого диплома сначала об окончании техникума, потом института, вряд ли ему с его семью классами удалось бы занять командную должность.

ЖУРНАЛИСТ. Но он мог бы тогда мошенничать на другом, скажем, более низком уровне.

СУДЬЯ. А этого никто не знает. Пока же доподлинно известно, что одно преступление Пронина - подлог документов - стало мостом к другому.

ЖУРНАЛИСТ. Выходит, те, кто заверял его фальшивые копии дипломов, чуть ли не пособники? Может он учился и просто делал заказ диплома и курсовых работ в специальной компании, что является абсолютно нормальным и законным?

СУДЬЯ. Да, заказ диплома - дело добровольное, а порой и нужное! Что касается пособников... Так утверждать нельзя. Хотя... Вот, например, Е. Ф. Красновский, в ту пору председатель Камарчагского сельсовета, это в Красноярском крае. Он заверил Пронину копию диплома, не потребовав при этом подлинника. Против него было возбуждено уголовное дело, которое затем прекратили, поскольку следствие не усмотрело в действиях Красновского большой общественной опасности. Но хочу обратить внимание на весьма существенную деталь: дело прекращено не за отсутствием состава преступления. Состав преступления был.

ЖУРНАЛИСТ. Халатность?

СУДЬЯ. Именно. Статья 172 Уголовного кодекса РСФСР предусматривает лишение свободы на срок до трех лет или исправительно-трудовые работы и другие виды наказания. Об этом полезно помнить.

ЖУРНАЛИСТ. Не знаю этого Красновского, но, познакомившись с делом, не думаю, что в его действиях был заведомый умысел.

СУДЬЯ. И никто не думает. Случай с дипломом, скорее, типичный пример разгильдяйства, расхлябанности в деловых отношениях. Откуда это идет? Очень часто от стремления прослыть этаким демократом, рубахой-парнем, человеком, который плюет на всякие там бюрократические закорючки. Подпись? Пожалуйста! Печать? Сколько угодно! Потом хватаются за голову: как же это меня провели, воспользовались моей доверчивостью? Бывает еще и так, особенно в небольших социальных структурах, где люди к тому же связаны давними отношениями. Неловко: как, мол, это я буду у Иван Иваныча спрашивать документ? Разве же я не знаю его? А вот Красновский, выходит, не знал Пронина. Не знал, на что тот способен. Как не знал его, оказывается, председатель и другого - Тубинского-сельсовета Зарубин, который точно так же заверил Пронину копию несуществующего диплома. Можете считать меня формалистом и сухарем, но я не приемлю ни той, ни другой формы в служебных отношениях. Дело есть дело, соответственно к нему следует и относиться.

ЖУРНАЛИСТ. Мне кажется, и те, и другие временные начальники и сослуживцы Пронина не отдают себе отчета в том, что каждый из них - часть пронинской ломаной судьбы, что их "сотрудничество" и создало те самые обстоятельства, которые с некоторых пор формировали характер Пронина, не так ли?

В судебном деле они прослеживаются с полной очевидностью, хотя эти соображения, так сказать, попутны и прямо не касаются существа уголовного дела, по которому вынесен приговор.

СУДЬЯ. Не совсем согласен. Во-первых, потому, что суд обязан всесторонне выявлять причины и условия, способствовавшие возникновению правонарушения. А во-вторых, для думающего юриста нет "попутных соображений". Юридическая формула "с учетом личности",-а суд обязан выносить приговор с учетом личности - может быть предельно емкой. Другое дело, что со временем личность способна меняться, расти или мельчать. Человек волен ломать судьбу или плыть по течению. Но тут уж многое зависит от самого Пронина.