Новая книга Д. Магаршака - автора работ о Тургеневе, Чехове и Станиславском1, сочувственно встречена английской критикой2. "Д. Магаршак, - пишете газете "Daily Worker" известный английский романист и критик Д. Линдсей, - в своей -------------------------------------------------------------------------------- David Magarshack, Gogol. A Life, Faber and Faber, London, 1957, 329 pp. 1 David Magarshack, Chekhov. A Life, 1952; Chekhov, the Dramatist, 1952; Stanislavsky. A Life, 1951; Turgenev. A Life, 1954. Кроме оригинальных работ Д. Магаршаку принадлежат переводы на английский язык Лескова, Островского, Пушкина, Тоголя и Достоевского. 2 См. рецензии в "The Times Literary Supplement", 22. III. 1957; "The New Statesman and Nation", 2.II. 1957; "Daily Worker", 7. III. 1957 и т. д. стр. 223 -------------------------------------------------------------------------------- новой биографии Гоголя наконец дал нам полный портрет писателя, книгу, необходимую для изучения его характера и его творчества". Книга Д. Магаршака дает широкое и в целом верное представление о жизни и творчестве великого русского писателя. Работая над книгой, Д. Магаршак опирался - как это видно и из приложенной к ней библиографии - на достижения советской науки, включая исследования последних лет. Знакомы Д. Магаршаку и наиболее значительные труды русского дореволюционного гоголеведения. В конце небольшого введения к своей работе автор, указав на острую противоречивость мировоззрения и творчества Гоголя, ставит перед читателем вопрос: "Так что же за человек был Гоголь, что за странная судьба вырвала его из безвестности и бросила в великий мир искусства? Какова была природа его влияний на литературный мир Москвы и Петербурга? Чем объяснить его твердую уверенность в своей "миссии" преобразователя рода человеческого? И почему жизнь его закончилась так трагически?" (стр. 16). Д. Магаршак хочет посредством "внимательного изучения" помочь выяснению этой "волнующей литературной и человеческой проблемы". Надо сказать, что книга не вносит ничего нового в изучение Гоголя, но для зарубежного читателя она представляет безусловный интерес как основательно написанный биографический очерк. По существу к этому и сводится ее цель. Книга построена в основном по хронологическому принципу и последовательно освещает жизнь Гоголя - юность на Украине, первые годы в Петербурге, деятельность 30-х годов, пору творческой зрелости (главы - "Зрелость художника" и "Мертвые души"), и, наконец, трагический последний период. Д. Магаршак знакомит читателя с жизнью тогдашнего русского общества, с состоянием русской литературы, с людьми, окружавшими Гоголя в России и Италии. Книга изобилует фактами. Образ Гоголя вырисовывается почти во всех его сложных общественных и литературных связях, выступает отнюдь не изолированно, а в общем ряду со многими другими выдающимися русскими людьми середины XIX века, которым автор умеет дать краткие и довольно точные характеристики. С особым вниманием Д. Магаршак говорит о зрелом реалистическом мастерстве Гоголя-прозаика. Глава о "Мертвых душах" - одна из самых больших в книге. Ей предшествует глава, посвященная петербургским повестям и "Ревизору". В этих главах содержится характеристика реалистического мастерства Гоголя-сатирика и анализ специфики гоголевского реализма. Бесспорной заслугой автора надо считать его стремление разобраться в сложных противоречиях жизни и творчества писателя. Упоминая о них уже в первых разделах книги, Д. Магаршак уделяет им особенно много внимания в последней главе - самой большой, освещающей жизнь писателя после 1842 года. Хорошее знание русской истории и русской литературы, присущее Д. Магаршаку, проявляется в этой главе особенно ощутимо. Ученый стремится объективно и всесторонне рассмотреть трагедию великого писателя и объяснить ее. Именно эта часть книги наиболее интересна и важна для популяризации объективного взгляда на творчество Гоголя за рубежом. Книга противостоит многочисленным ошибочным истолкованиям творчества Гоголя в том отношении, что в ней трагедия Гоголя объясняется условиями русской действительности, а не субъективно-психологическими факторами и не антинаучными построениями фрейдистского и мистического характера. При этом Д. Магаршак не забывает и о тех сугубо индивидуальных чертах стр. 224 -------------------------------------------------------------------------------- писателя, которые способствовали развитию и трагическому исходу мучительного процесса, разрушившего душу и творчество великого художника. Уверенно опровергая концепции реакционных истолкователей Гоголя, Д. Магаршак ценит в нем художника-реалиста, гениального сатирика, чьи произведения разоблачали крепостническую русскую действительность и наносили непоправимый ущерб николаевскому режиму независимо от того, хотел этого Гоголь или нет. Вопрос о противоречиях творчества Гоголя автор не сводит к "использованию" его произведений врагами царизма, не подменяет утверждением о "неверном понимании" Гоголя, якобы и не стремившегося к созданию произведений сатирических. Все это делает книгу Д. Магаршака явлением примечательным и положительным. Впечатление любовного и внимательного отношения к русской литературе усиливается еще и умело подобранными иллюстрациями - портретами Гоголя и современников, фотографиями гоголевских мест и т. п. Особого внимания заслуживает тщательно продуманная библиография, включающая основные советские работы о Гоголе и обширный статейный материал. Вместе с тем, следует отметить, что широко знакомя читателя с Гоголем-художником, Д. Магаршак явно недооценивает некоторые важные стороны его творчества и даже целые периоды в его развитии. Это относится прежде всего к ранним повестям и особенно к "Тарасу Бульбе". Жаль, что Д. Магаршак, тонко почувствовавший глубокую и органическую тягу Гоголя к истории (одна из глав книги называется "Историк и эссеист)" не заметил, что пафос историзма Гоголя тесно связан с мечтой о создании героического эпоса, наиболее полно воплотившейся в "Тарасе Бульбе". Гоголь как исторический художник остался по существу вне поля зрения исследователя. Это сказалось и на том, что сложный вопрос о патриотизме Гоголя тоже не привлек должного внимания исследователя. Лишь в общих чертах говоря об украинских повестях Гоголя, Д. Магаршак не коснулся связей его творчества с народным творчеством, без чего многое в фантастике Гоголя непонятно. Впрочем, проблема фантастики Гоголя мало занимает исследователя. Быть может, это - своеобразная реакция на те зарубежные труды, в которых Гоголь объявляется только фантастом; но вернее было бы поступить здесь так же, как в случае с противоречиями Гоголя, то есть разобраться в вопросе по существу, а не проходить мимо него. В целом проблема творческого метода раннего Гоголя затронута Д. Магаршаком лишь в самых общих чертах, что на наш взгляд, связано с некоторой недооценкой раннего творчества. Недостаточно внимания уделил автор драматургии Гоголя и его литературно-критическим статьям. Можно с уверенностью сказать, что глава "Зрелость художника" была бы глубже и сильнее, если бы "Ревизор", "Женитьба" и "Игроки" нашли в ней по праву принадлежащее им место. Полнее было бы раскрыто мастерство писателя, если бы Д. Магаршак специально занялся рассмотрением языка Гоголя. Именно для зарубежного читателя и критика специфика языка Гоголя должна быть освещена подробнее. Известно, что за редчайшим исключением переводы Гоголя на иностранные языки не передают особенности его стиля. В библиографическом разделе книги упомянуты известные труды В. Виноградова о стиле и языке Гоголя. Однако накопленные в них наблюдения не занимают в работе Д. Магаршака достаточно большого места. стр. 225 -------------------------------------------------------------------------------- И все же ценные стороны книги заставляют забыть о ее недостатках. Д. Магаршак занял определенную и с нашей точки зрения правильную позицию в той борьбе за верное понимание Гоголя, которая длится уже многие десятки лет и приносит новые и новые поражения тем, кто хочет превратить великого русского реалиста в мистика и охранителя. стр. 226