(Вопросы эстетики в "Экономическо-философских рукописях 1844 г.") "Неоспоримы огромные успехи, достигнутые у нас в изучении взглядов Маркса. Однако в такой всеобъемлющей и безграничной области еще встречаются вопросы, исследованные слабее других. К их числу относится вопрос о периоде, когда "...Маркс только еще становился Марксом, т. е. основателем социализма, как науки, основателем современного материализма, неизмеримо более богатого содержанием и несравненно более последовательного, чем все предыдущие формы материализма..."1. До сих пор наименее исследованной областью марксистской философии являются эстетические взгляды Маркса вообще и "переходного периода" в особенности. А между тем анализ эстетических воззрений Маркса 1844 года помогает ответить на целый ряд важных, еще не решенных нашей эстетикой вопросов. В современных условиях острой идеологической борьбы, когда предпринимаются усиленные попытки "заменить" марксизм "социальным дарвинизмом" или своего рода антропологизмом (например, культурно-историческая концепция Арнольда Тойнби), приобретает особую актуальность вопрос о подлинных взаимоотношениях между философией и эстетикой Маркса и Фейербаха. Уже давно различные реформисты, социал-фашисты и оппортунисты извращают ранние работы Маркса, прежде всего "Экономическо-философские рукописи 1844 г.". Опираясь на некоторые недостаточно четкие и зрелые высказывания молодого философа, всячески раздувая известные элементы гегельянства и фейербахианства, имевшиеся -------------------------------------------------------------------------------- 1 В. И. Ленин , Сочинения, т. 14, стр. 322. стр. 55 -------------------------------------------------------------------------------- тогда в мировоззрении Маркса, эти теоретики пытаются выдать их за "откровение истинного марксизма", за "подлинный марксизм в его чистом виде". В 1950 году Э. Тир, вульгаризируя "Рукописи 1844 г.", пытался доказать, что главным в марксизме является не учение о революции, классовой борьбе и диктатуре пролетариата, а учение о "человеке и его жизненном смысле", "философско-социологический антропологизм". В последнее время во Франции появились работы Биго "Марксизм и гуманизм", Кальвеза "Идеи Карла Маркса" и Шамбра "Марксизм в Советском Союзе". Абсолютизируя отдельные высказывания молодого Маркса, в частности из "Экономическо-философских рукописей 1844 г.", которые еще носят на себе отпечаток известного антропологизма, авторы выдают их за подлинно марксистские. Они сознательно игнорируют, что ряд положений своей философии и эстетики 1844 года Маркс позднее пересмотрит, уточнит и существенно дополнит. Они фактически ставят знак равенства между Марксом и Фейербахом с его учением о "человекобоге". "Марксизм - это религия", - прямо заявляет Биго. Французские правые социалисты Валь, Кожев, Ипполит, М. Рубель с помощью тенденциозного подбора цитат из "Рукописей" конструируют некий "этический социализм", "абстрактно-антропологический гуманизм" и противопоставляют его якобы "утопическому" коммунизму зрелого Маркса. Они затушевывают принципиальное различие между своей идеалистической антропологией и материалистическим антропологизмом Фейербаха, стремятся обработать Фейербаха и юного Маркса под экзистенциалиста. Все они выбрасывают за борт материализм Фейербаха, непомерно раздувают метафизические или религиозно-этические элементы его философии, а с другой стороны - отождествляют марксизм и фейербахианство. Цель подобной ревизии марксизма состоит в том, чтобы обезвредить учение Маркса, лишить его могучей общественно-преобразующей силы и подлинной научности, в лучшем случае превратить марксизм в одну из форм утопического социализма. Бесспорно, что Фейербаху как крупнейшему материалисту принадлежит выдающееся место в истории философии. Бесспорной то, что материализм Фейербаха оказал плодотворное воздействие на молодого Маркса. Фейербах был союзником Маркса в борьбе с религией и идеалистической философией. Но в то же время материализм Фейербаха носил непоследовательный и ограниченный характер. Эта ограниченность и непоследовательность Фейербаха уже преодолевалась молодым Марксом, но еще не до конца была преодолена им. Известные противоречия во взглядах Маркса 1844 года отнюдь не унижают его как мыслителя-эстетика. Наоборот, раскрывая эти противоречия, мы наглядно убеждаемся в величии научного подвига Маркса, сумевшего в условиях господства гегелевской и фейербаховской философии создать качественно новое учение; мы получаем воз- стр. 56 -------------------------------------------------------------------------------- можность увидеть процесс выработки этого учения. Философские взгляды Маркса 1844 года ярко свидетельствуют о его принципиальном превосходстве над всеми предшествующими философскими системами. Создавая новое учение, Маркс творчески использовал все лучшее, что" было в этих системах, развивая и обогащая его. 1844 год был переломным в духовном развитии К. Маркса и Ф. Энгельса. От наблюдения за отдельными фактами и событиями окружающей их действительности они переходят к подлинно научному исследованию политико-экономической структуры современного буржуазного общества. Занятия политической экономией позволили Марксу и Энгельсу проникнуть в самую сердцевину общественной жизни, понять закономерности ее развития, сыграли выдающуюся роль в выработке качественно нового, диалектико-материалистического учения о природе и обществе, в которое органически входят воззрения на искусство. В философском и эстетическом отношении духовное развитие Энгельса и особенно Маркса этого периода отмечено, с одной стороны, некоторым влиянием Фейербаха, а с другой - уже известным отходом от фейербахианского антропологизма и гуманизма, движением к историческому материализму и научному социализму. Заметное влияние на молодого Маркса еще продолжала оказывать, в то время философия Гегеля. Но увлечение Маркса учением Фейербаха было тем новым и значительным фактором, который оставил весьма глубокий отпечаток на трудах молодого мыслителя, принадлежащих к "переходному периоду" его развития. Поэтому мы и сосредоточиваем внимание на взаимоотношении философских взглядов Маркса и Фейербаха в 1844 году. Существуют разные точки зрения на вопрос об отношении Маркса к философии и эстетике Фейербаха. До последнего времени у нас очень распространено представление, что философские и эстетические взгляды Фейербаха не имели сколько-нибудь серьезного влияния на духовное развитие Маркса и Энгельса. В 1947 году вышла книга С. Лурье "Очерки по истории античной науки". Автор рисует Маркса убежденным материалистом уже в 1839 - 1841 годах, в период работы над докторской диссертацией "О различии между натурфилософией Демокрита и Эпикура" (стр. 393). В новейшем исследовании Георга Менде "Путь Карла Маркса от революционного демократа к коммунисту" (перев. с нем., ИЛ, М. 1957) вопрос о развитии философских и эстетических взглядов Маркса, в частности о его так называемом "фейербахианстве", по сути дела, снимается. Менде рисует Маркса как убежденного революционера и последовательного материалиста уже с 1837 года. Часто говорят, что, кроме пользования терминологией Фейербаха, у Маркса и Энгельса никакого "фейербахианства" больше не было. Эта точка зрения отразилась во вступительной статье к сбор- стр. 57 -------------------------------------------------------------------------------- нику "К. Маркс и Ф. Энгельс. Из ранних произведений" (Госполитиздат, М. 1956). В последние годы наши эстетики все чаще обращаются к ранним трудам Маркса. Много внимания уделяет им В. Ванслов в своей книге "Проблема прекрасного" (М. Госполитиздат, 1957). Но в его анализе эстетических высказываний раннего Маркса верные мысли часто существуют рядом с неверными. Так, автор пишет об эстетических положениях из "Рукописей 1844 г.": "Мы считаем совершенно несостоятельным отрицание значения этих положений на том основании, что они якобы принадлежат молодому Марксу, встречаются преимущественно в не законченных и не опубликованных при его жизни работах и несут отпечаток непреодоленных идеалистических воззрений. Во-первых, это обвинение противоречит фактам, ибо эстетические положения, о которых будет идти речь, содержатся в работах не только молодого, но и зрелого Маркса {например, в работах 1857 - 1858 годов). Во-вторых, тот факт, что данные положения встречаются главным образом в не законченных и не опубликованных при жизни работах, свидетельствует отнюдь не о том, что Маркс отказывался от них в публикуемых законченных работах, а лишь о том, что в подготовительных работах он осмысливал более широкий круг вопросов (в частности, эстетических), которым он не посвящал специальных работ и которые не было необходимости вводить в печатные экономические сочинения. Наконец, в-третьих, употребление Марксом в ряде случаев фейербахианской и гегелевской терминологии ни в какой мере не говорит об идеалистическом характере существа высказанных положений (фейербахианская терминология в гносеологии вообще не является идеалистической, гегелевская же терминология в данном случае выступает чисто внешней формой выражения совершенно иного, материалистического содержания). Поэтому, с нашей точки зрения, эстетические высказывания К. Маркса ни в коей мере не могут быть подвергнуты сомнению в их истинности и подлинно "марксистском" характере. В них - ключ к решению проблемы эстетического" (стр. 42 - 43). В. Ванслов отстаивает здесь важность и ценность эстетических высказываний раннего Маркса. Но такой подход сейчас недостаточен. Насколько нам известно, никто из современных критиков, исключая открытых ревизионистов, не отрицает их значения. Сейчас все больше начинают говорить - и, с нашей точки зрения, справедливо - лишь о том, что нельзя все эстетические положения молодого Маркса принимать догматически. Ведь в то время Маркс, по словам В. И. Ленина, "только еще становился Марксом". Поэтому необходимо выделять в его эстетических положениях и то новое, что он уже вносил в философию и эстетику, и то, что еще тяготело к "старому", к Гегелю и особенно к Фейербаху, было недостаточно четко сформулировано и выражено. Странно выглядит замечание В. Ванслова, что Маркс не считал необходимым вводить вопросы эстетики в свои печатные экономиче- стр. 58 -------------------------------------------------------------------------------- ские работы. А "К критике политической экономии"? Ведь в этом вполне законченном и напечатанном при жизни Маркса экономическом труде, как и в первом томе "Капитала", мы находим ряд важнейших эстетических положений. Маркс не вводил в свои зрелые работы не эстетические положения вообще, как это получается у В. Ванслова, а лишь некоторые ранние эстетические положения, еще недостаточно четко сформулированные им в свете нового учения. Нельзя согласиться и с мыслью В. Ванслова о фейербаховской и гегелевской терминологии молодого Маркса. Верно, что пользование этой терминологией отнюдь не говорит об идеализме эстетических высказываний молодого Маркса. Однако не следует думать, что терминология совершенно безразлична к наполняющему ее содержанию; она, в свою очередь, активно воздействует на него. И пользование старой терминологией не могло, конечно, совершенно бесследно пройти для философских и эстетических взглядов молодого Маркса. Разумеется (и это будет показано ниже), Маркс в 1844 году уже преодолевал старую терминологию, наполнял ее новым содержанием. Но это новое, диалектико-материалистическое содержание в некоторых случаях еще не было вполне зрелым. В. Ванслов утверждает, что ранние эстетические положения Маркса были подтверждены и развиты им в период философской зрелости. Но это касается не всех положений. К тому же, точнее было бы говорить о мыслях, так как положение теснейшим образом связано со своим терминологическим оформлением. Но главное состоит в том, что В. Ванслов объективно ставит знак равенства между эстетикой Маркса 1844 года и 1857 - 1858 годов. Это тем более нелогично, что сам он говорит о "молодом" и "зрелом" Марксе. О какой же теоретической зрелости может идти речь, если В. Ванслов утверждает, что в 1857 - 1858 годах Маркс лишь повторял то, что говорил в молодости, то есть в 1844 году? В тексте своей работы В. Ванслов пишет об этих "повторениях", но очень общо и не приводит почти ни одного конкретного примера. И это понятно: такие примеры показали бы движение философских и эстетических взглядов Маркса от 1844 года до 1857 - 1858 годов и опровергли бы построения автора. В. Ванслов, таким образом, затушевывает различия между эстетическими высказываниями 1844 года и эстетикой зрелого Маркса, неисторически относится в этом вопросе к его наследию. А ведь известно, что основоположники научного коммунизма считали не совсем зрелой вещью даже "Немецкую идеологию" (1845 - 1846) не говоря уже о "Рукописях 1844 г.". Поэтому никак нельзя согласиться с итоговым утверждением В. Ванслова, что все эстетические высказывания молодого Маркса (и прежде всего в "Рукописях 1844 г.") являются "подлинно марксистскими", причем не в биографическом, а в строго научном смысле этого слова. ___ 1 См. К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. XIV, стр. 633 - 634. стр. 59 -------------------------------------------------------------------------------- На наш взгляд, В. Ванслов допускает серьезную неточность, считая эти положения "подлинно марксистскими" потому, что они выражают материалистическое содержание. Марксистская эстетика основана не просто на материализме, а на диалектическом и историческом материализме, а Маркс в 1844 году только становился на этот путь. В обстоятельной работе "Проблемы эстетики в "Экономическо-философских рукописях" К. Маркса" (сб. "Вопросы эстетики", 1, "Искусство", М. 1958) Л. Пажитнов справедливо пишет, что "безоговорочное признание "Рукописей" произведением зрелого марксизма было бы неправильным, и это относится к эстетической проблематике, развернутой здесь, в такой же мере, как и к непосредственно философской" (стр. 120). Однако дальше этой декларации автор не идет. Мало того, Л. Пажитнов тут же спешит сказать, что "настоящая статья, подвергающая анализу некоторые узловые моменты эстетического содержания "Экономическо-философских рукописей", имеет своей задачей установить их органическую связь с более поздним и зрелым пониманием Марксом этих проблем и показать значение идей, высказанных здесь Марксом, для решения основных принципиальных вопросов эстетической науки" (стр. 121). Таким образом, автор уже заранее ориентируется на одностороннее исследование эстетических проблем в "Рукописях" Маркса, на искусственное выделение только всего зрелого в них и абстрагирование от всего еще незрелого, недостаточно четко выраженного. Вряд ли можно признать правильным такой метод исследования этого крайне сложного произведения молодого Маркса. Маркс работал над "Экономическо-философскими рукописями" в апреле - августе 1844 года. "Мы берем отправным пунктом современный политико-экономический факт" 1, - пишет К. Маркс, обращая свое внимание прежде всего на то, что в капиталистических условиях рабочий стал товаром (стр. 523), что он принижается духовно и физически (стр. 526). Этот процесс физического и духовного обнищания человека в буржуазном обществе, его причины и следствия К. Маркс рассматривает в органическом единстве с вопросами эстетики. "Подобно тому, - писал он, - как в теоретическом отношении растения, животные, камни, воздух, свет и т. д. являются частью человеческого сознания, отчасти в качестве объектов естествознания, отчасти в качестве объектов искусства, являются его (человека. - А. И.) духовной неорганической природой, духовной пищей, которую он предварительно должен приготовить, чтобы ее можно было вкусить и переварить, - так и в практическом отношении они составляют часть -------------------------------------------------------------------------------- 1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, Госполитиздат, М. 1956, стр. 560. В дальнейшем ссылки на этот сборник будут даваться в тексте с указанием одних лишь страниц. стр. 60 -------------------------------------------------------------------------------- человеческой жизни и человеческой деятельности... Практически универсальность человека проявляется именно в той универсальности, которая всю природу превращает в его неорганическое тело, поскольку она служит, во-первых, непосредственным жизненным средством для человека, а во-вторых, материей, предметом и орудием его жизнедеятельности" (стр. 564 - 565). Для Маркса важнейшая особенность искусства состоит в том, что оно превращает материальную природу в "духовную неорганическую природу". С этим положением Маркса перекликается вывод Фейербаха, с которым был целиком согласен В. И. Ленин: "Искусство не требует признания его произведений за действительность" 1. Известно, что Гегель считал искусство одной из промежуточных форм сознания, которая отягощена материальной, чувственной оболочкой. Он утверждал и в философии и в эстетике, что сознание "творит" природу. В отличие от Гегеля Маркс уже в 1844 году полагал, что, хотя искусство принадлежит к "духовной человеческой природе" и является "частью человеческого сознания", оно коренится в материальной жизни общества. Маркс указывает на "эстетическую универсальность" искусства, выражающуюся в том, что объектом искусства может быть вся природа: и растения, и животные, и камни, и воздух, и свет, и т. д. Эта "эстетическая универсальность" искусства является в конечном счете результатом практической универсальности его творца-человека. Для антропологического материалиста Л. Фейербаха "очеловечить" природу - значит смотреть на природу как на живое существо, обладающее всеми человеческими признаками. В отличие от него Маркс считал, что благодаря искусству и "естествознанию", в которое он включал совокупность всех наук, природа становится для человека "частью человеческого сознания", то есть природа познается человеком через искусство и естествознание. Поэтому искусство как "духовная пища" (Маркс) в принципе питает человека верными представлениями о жизни и так же необходимо ему, как "пища телесная". Маркс в данном случае не говорит о специфическом отличии научного познания жизни от познания эстетического. Ему важно прежде всего подчеркнуть принципиальную способность искусства служить средством познания жизни. "....Объект искусства, - утверждал Л. Фейербах, - есть видимый, слышимый, осязаемый предмет, - для словесного искусства - в опосредствованной форме, для изобразительного искусства - непосредственно"2. Таким образом, Фейербах, как и Маркс, считает объектом искусства материальную действительность. Однако Фейербах не был последовательным материалистом и допускал иногда ошибки идеалистического толка. Разъясняя свою мысль, Фейербах пишет: "...то, что -------------------------------------------------------------------------------- 1 В. И. Ленин, Философские тетради, Госполитиздат, 1947, стр. 50. 2 Л. Фейербах, Избр. философ, произведения, М. 1956, т. I, стр. 188. стр. 61 -------------------------------------------------------------------------------- искусство изображает в чувственной форме, есть не что иное, как собственная сущность чувственности, неотделимая от этой формы"1. Получается, что искусство воспроизводит не объективный мир, а субъективное содержание человеческих чувств, которые Фейербах в данном случае рассматривает вне их органической связи с реальной действительностью. Разумеется, с таким взглядом на искусство в 1844 году Маркс не мог согласиться. "Поскольку Фейербах материалист, история лежит вне его поля зрения, - позднее писали Маркс и Энгельс, - поскольку же он рассматривает историю - он вовсе не материалист"2. Фейербах "обожествлял" человека, его материальную природу и считал искусство результатом проявления "божественной" природы человека. Для него цель искусства, как и цель человеческой жизни вообще, заключается в созерцании. "Созерцайте же природу, созерцайте человека! - призывал он. - Здесь перед вашими глазами вы имеете мистерии философии"3. Абстрактно-теоретический и во многом идеалистический подход к искусству объективно сближал Фейербаха с философией Гегеля. Очевидно, здесь давало себя знать и "гегельянское" прошлое Фейербаха, не до конца преодоленное им. Во "Введении к "Критике политической экономии" (1859), в которую своей значительной частью вошли, хотя и в сильно переработанном виде, "Экономическо-философские рукописи 1844 г.", Маркс в принципе подтвердил высказанный им ранее взгляд относительно практической значимости искусства. Критикуя идеализм Гегеля, его учение о всесилии сознания, "идеи", "теории", Маркс показывает ограниченную роль "чистого", сугубо теоретического сознания. "Целое, как оно является в голове, как мыслимое целое, есть продукт мыслящей головы, которая освояет себе мир единственно возможным для нее способом, который отличен от художественного, религиозного, практически-духовного освоения мира"4. Таким образом, Маркс вовсе не сводил искусство главным образом к умозрительности, как это делали Гегель и отчасти Фейербах. Искусство, по мнению Маркса, не просто созерцает, а осваивает мир "практически-духовным способом". Это значит, что, будучи в последнем счете результатом развития материальной общественной практики, искусство превращает действительность в "часть человеческого сознания", иными словами, служит важнейшим средством художественного, эстетического, конкретно-чувственного познания жизни. Конечная цель искусства состоит в том, чтобы доступным ему путем способствовать материально-практическому освоению мира человеком. ___ 1Л. Фейербах, Избр. философ, произведения, т. I, стр. 189. 2 К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 3, стр. 44. 3 Л. Фейербах, Избр. философ, произведения, т. I, стр. 129. 4 Цит. по новому уточненному переводу Г. Недошивина (Сб. "Вопросы эстетики", стр. 39) и Л. Пажитнова (там же, стр. 131). стр. 62 -------------------------------------------------------------------------------- Л. Фейербах, устанавливая принципиальное различие между человеком и животным, писал: "Человек отличается от животных только тем, что он - живая превосходная степень сенсуализма, всечувственнейшее и всечувствительнейшее существо в мире. Чувства общи ему с животным, но только в нем чувственное ощущение из относительной, низшим жизненным целям подчиненной сущности становится абсолютной сущностью, самоцелью, самонаслаждением"1. Маркс, решая тот же вопрос, говорил: "Животное непосредственно тождественно со своей жизнедеятельностью. Оно не отличает себя от своей жизнедеятельности. Оно есть эта жизнедеятельность... Сознательная жизнедеятельность непосредственно отличает человека от животной жизнедеятельности. Именно лишь в силу этого он есть родовое существо... Практическое созидание предметного мира, переработка неорганической природы есть самоутверждение человека как сознательного родового существа, т. е. такого существа, которое относится к роду как к своей собственной сущности, или к самому себе как к родовому существу. Животное, правда, тоже производит. Оно строит себе гнездо или жилище, как это делают пчела, бобр, муравей и т. д. Но животное производит лишь то, в чем непосредственно нуждается оно само или его детеныш; оно производит односторонне, тогда как человек производит универсально; оно производит лишь под властью непосредственной физической потребности, между тем как человек производит, даже будучи свободен от физической потребности, и в истинном смысле слова только тогда и производит, когда он свободен от нее; животное производит только самого себя, тогда как человек воспроизводит всю природу 2; продукт животного непосредственным образом связан с его физическим организмом, тогда как человек свободно противостоит своему продукту. Животное формирует материю только сообразно мерке и потребности того вида, к которому оно принадлежит, тогда как человек умеет производить по меркам любого вида и всюду он умеет прилагать к предмету соответствующую мерку; в силу этого человек формирует материю также и по законам красоты" (стр. 565 - 566). Из приведенных выше высказываний Маркса и Фейербаха видно, что, по мнению Фейербаха, человека отличает от животного свободное чувствование, универсальная чувствительность, по мнению же Маркса, - свободная сознательная жизнедеятельность, универсальная практичность. Таким образом, взгляды Маркса и Фейербаха на человека уже в 1844 году во многом принципиально расходятся. В них отражается, с одной стороны, созерцательность, абстрактно-теоретическая направленность философии Фейербаха, а с другой ___ 1Л. Фейербах, Избр. философ, произведения, т. I, стр. 231 - 232 2 Говоря о том, что человек воспроизводит всю природу, Маркс еще не дифференцирует практическое созидание человеком предметов и явлений - и художественное воспроизведение, специфическое отражение жизни в искусстве. стр. 63 -------------------------------------------------------------------------------- стороны - активность, революционная устремленность философии Маркса. Хотя Маркс в это время еще не совсем преодолел известный антропологизм, но для него "родовая жизнь" человека заключается прежде всего в производительной деятельности, тогда как для Фейербаха - в созерцательном сенсуализме. Важно отметить, что и Фейербах и Маркс органически связывают с проблемой человека проблемы эстетики. В первую очередь это относится к вопросу о красоте. Как и в других вопросах, в нем также дает себя знать расхождение во взглядах между К. Марксом и Л. Фейербахом. Созерцательный характер эстетических воззрений Л. Фейербаха в целом определил и решение им проблемы красоты. Представление о красоте, считал Фейербах, прежде всего отличает человека от животного. По Фейербаху, в основе красоты лежит созерцательное эстетическое наслаждение человека жизнью, созерцание ради созерцания. "Человек смотрится в зеркало, - пишет Фейербах, - и испытывает удовольствие, рассматривая свой облик. Это удовольствие является необходимым, непроизвольным следствием совершенства и красоты человека. Красивая форма довлеет себе и естественно радуется этому, она отражается в себе самой" (Курсив мой. - А. И.)1. Фейербах отвергал идеалистическое и теологическое понимание красоты, при котором она выступала в виде "свойств бога, или платоновских идей, или самополагающихся гегелевских понятий"2. Красота, утверждал он, существует лишь как свойство людей. Она - внутреннее, "божественное" свойство человека, дарованное ему свыше. Фейербах был непримиримым врагом официальной религии, христианства, но сам пытался создать новую религию, в основе которой лежало обожествление человека как природного существа. Красоту - это природное, присущее ему одному качество - человек, по мнению Фейербаха, переносит на природу, которая поэтому становится для него тоже красивой. Фейербах был прав в том, что понятие красоты свойственно только человеку, что подлинно прекрасное всегда так или иначе связано с человеком, с его жизнью. Но он давал этому сугубо антропологическое объяснение. Красота для Фейербаха - это в первую очередь красота форм, человеческих, растительных, животных. Иначе подходит к вопросу о красоте Маркс. Во-первых, для Маркса представление о красоте совсем не врожденно человеку, а вырабатывается у него в процессе длительной материальной практики. Во-вто- ___ 1 Л. Фейербах, Избр. философ, произведения, т. II, стр. 35. 2 Там же, стр. 628. стр. 64 -------------------------------------------------------------------------------- рых, чувство красоты для Маркса органически связано с сознательной, целенаправленной деятельностью человека, сего сознанием вообще. Тем самым Маркс объективно критиковал не только фейербахианство, но и кантиантские априорные представления о красоте как о чем-то подсознательном, непознаваемом, "бесцельном". Маркс уже в 1844 году закладывает основы диалектике - материалистического понимания проблемы прекрасного. С одной стороны, считал Маркс, красота появляется для человека только в процессе сознательного "формирования материи". С другой стороны, в своей эстетической деятельности человек опирается на уже выработанные у него представления о прекрасном. К вопросу о красоте Маркс еще раз возвращается в 1859 году, когда окончательно складываются его основные эстетические принципы, нашедшие свое воплощение во "Введении к "К критике политической экономии", в письме к Лассалю по поводу его драмы "Франц фонзикинген" и других работах. Это возвращение Маркса к эстетическим проблемам, которые он рассматривал раньше, свидетельствует об устойчивости его интереса к эстетике. Даже самое краткое сопоставление того, как решал одну и ту же проблему молодой и зрелый Маркс, поможет отчетливее разглядеть контуры единой эстетической системы Маркса, увидеть эволюцию его отдельных взглядов на искусство, понять, в чем заключается подлинно марксистское решение той или иной эстетической проблемы. Задумав большой труд по эстетике, Маркс в 1859 году делает многочисленные выписки из "Эстетики" Ф. Т. Фишера, крупнейшего представителя гегельянской идеалистической теории искусства, а также из произведений других авторов1. "Прекрасное существует только для сознания, - излагает Маркс Фишера, видимо, разделяя направление этих мыслей. - Необходимость в прекрасном, благодаря которой зритель в нем соположен..." Маркс приводит слова Шиллера по книге Фишера, в принципе соглашаясь с ними: "Красота есть одновременно предмет для нас и состояние нашего субъекта. Она есть форма, ибо мы судим о ней, но вместе с тем жизнь, ибо мы ее чувствуем. Она есть одновременно наше состояние и наше деяние" 2. Таким образом, красота, по мнению Маркса - основоположника качественно новой, диалектико-материалистической эстетики, - является и субъективным свойством, представлением, "состоянием человека", - и одновременно материальной жизнью, предметом, объективной реальностью. Красота - это эстетически выраженные и содержание и форма. Для Маркса было несомненно, что красота коренится в материаль- ___ 1 Подробнее об этом см. диссертацию М. Лифшица "Карл Маркс и вопросы истории литературы", М. 1948, стр. 211 - 213. 2 Цит. по диссертации М. Лифшица (стр. 213) и его же книге "Вопросы искусства и философии" (М. 1935, стр. 255). стр. 65 -------------------------------------------------------------------------------- ном мире, он подходит к вопросу о прекрасном с твердых диалектико-материалистических позиций, в этом его принципиальное отличие от Фишера и Шиллера, идеалистов в эстетике. Но Марксу был важен прежде всего сам диалектический подход Фишера и Шиллера к решению проблемы прекрасного, хотя у них он имел под собой идеалистическую основу. Интересно заметить, что в своей диссертации "Эстетические отношения искусства к действительности" (1855) Чернышевский, исследуя проблему прекрасного, полемизировал прежде всего с Фишером и с немецкой идеалистической эстетикой вообще. Чернышевскому, революционному демократу и убежденному материалисту, в борьбе с идеалистами и сторонниками "чистого искусства" важно было доказать примат жизни над искусством, доказать "посюсторонность" прекрасного, опровергнуть его "абсолютный" характер, показать, что прекрасное - это не бесплодная и бесцельная мечта, греза, фантазия, а в первую очередь действительная материальная жизнь. Но Чернышевский в силу своей исторически неизбежной философской ограниченности, а отчасти из-за того, что он преследовал определенную полемическую цель, рассматривал проблему прекрасного несколько односторонне. Он недостаточно отчетливо показал, что красота является органическим единством субъективного - "человеческого", и объективного - "природного" моментов, что материальная жизнь не всегда прямо и непосредственно, а только в конечном счете определяет собой содержание прекрасного. Если Гегель, Фишер и другие эстетики-идеалисты первостепенное значение придавали духовной человеческой деятельности, ставили во главу угла активную роль сознания, то Маркс вскрыл решающую роль материальной человеческой практики в жизни общества и в жизни отдельного человека, дал последовательно материалистическое объяснение самой духовной человеческой деятельности. Для Чернышевского был неприемлем идеалистический взгляд Фишера на искусство как нечто "высокое" по сравнению с "низкой" действительностью, истолкование искусства как особой формы "инобытия" сознания, "духа". Однако Чернышевский явно недооценивал диалектический момент в рассуждениях Фишера, на который обратил свое внимание Маркс. Чернышевский еще понимал красоту главным образом созерцательно-антропологически как "установившийся факт", Маркс же подчеркивал, что красота - это в первую очередь само "деяние"1. Человек, писал Маркс, умеет производить по мерам любого вида, умеет прилагать к предмету соответствующую меру и поэтому производит по законам красоты. Из этого следует, что человек подходит к тому или иному предмету и к материальной практической деятельности вообще, уже обладая определенными эстетическими представлениями. В процессе творчества, в том числе художественного, он осуществляет -------------------------------------------------------------------------------- 1 Для Шиллера "деяние" означало прежде всего творческую деятельность сознания, "создающего" мир. Для Маркса "деяние" - это материальная практика, революционная деятельность человека, изменяющая мир. стр. 66 -------------------------------------------------------------------------------- сознательную эстетическую цель1. Но вместе с тем сами эти эстетические представления, как полагает Маркс, выработались в человеке лишь под воздействием реальной действительности, в условиях материального общественного производства. Из слов Маркса вытекает, что только в процессе своей практической деятельности человек получает представление о красоте. Первоначальные представления о красоте у человека были еще непосредственно связаны с материальной практической пользой2. В ходе дальнейшего исторического развития под влиянием самых различных, прежде всего социальных факторов эта связь все более усложняется, затемняется и может даже, на первый взгляд, исчезнуть совершенно, но это отнюдь не значит, что она в принципе разрывается. В конечном счете в основе чувства красоты лежат представления хотя и в скрытой, опосредованной форме, но связанные с практической полезностью красивых предметов, явлений и т. д. Уже в работе 1844 года можно встретить зачатки одного из основных открытий Маркса: в основе всех взаимоотношений человека с миром, в том числе эстетических, лежат материальные человеческие потребности, которые исторически возникли и исторически изменяются и развиваются. Известно, что идеалистическая эстетика пыталась доказать "незаинтересованность эстетического чувства", отрицала его связь с материальными человеческими потребностями. По своему происхождению эстетическое чувство органически связано с развитием, расширением и углублением сферы в основе своей материальных человеческих потребностей. Это бесспорное положение марксистской эстетики. Эстетически воспринимая произведение подлинного искусства, черпая из него те или иные мысли и представления, облеченные в конкретно-чувственную форму, мы, разумеется, в нашем сознании сразу же и непосредственно отнюдь не связываем их с какой-либо материальной, точнее сказать, с утилитарной, пользой. Но если вдуматься в этот вопрос глубже, то все-таки конечной целью эстетического восприятия окажется материальный интерес, поскольку конечной целью искусства является практическое изменение мира. Сила подлинного искусства состоит в том, что эстетическая оценка того или иного предмета, -------------------------------------------------------------------------------- 1 Эстетическую сторону, считает Маркс, имеет не только собственно художественное творчество, но и материальная практическая деятельность людей вообще. Таким образом, Маркс расширяет границы эстетического в жизни, что было важнейшим завоеванием диалектико-материалистической эстетики, подрывало корни теорий об "исключительности", "обособленности" искусства. В то же время он не растворяет и не игнорирует эстетической специфики искусства. Эстетический момент в материальной практике не является решающим. В искусстве же он составляет самое существо, делает искусство искусством, одной из специфических форм общественного сознания, имеющей свой предмет и свои особые средства выражения. 2 Справедливость этого положения марксистской эстетики на огромном фактическом материале из жизни первобытного общества показал Плеханов в работе "Письма без адреса". стр. 67 -------------------------------------------------------------------------------- явления пробуждает в человеке-зрителе, читателе или слушателе - желание практически бороться за их утверждение или отрицание, заставляет человека предпринимать те или иные материальные действия во имя своего эстетического идеала, в основе которого лежат прежде всего определенные представления о материальном положении человека в обществе. Таким образом, уже в 1844 году Маркс наметил единственно верный путь для решения одной из самых сложных проблем всей мировой эстетической мысли - проблемы прекрасного. На этом примере отчетливо видна социалистическая, революционная направленность всего его философского и эстетического мировоззрения той поры. Фейербах ставил вопрос о различии человека и животного прежде всего с биологической точки зрения. Природное, врожденное чувство красоты, по мнению Фейербаха, отличает человека как высшее биологическое существо от животных - более низких биологических существ. Маркс решает тот же вопрос уже в явно выраженном социальном плане. Человек для Маркса - не абстрактно-биологическая особь, это прежде всего материальный производитель в современном буржуазном обществе. Понятие практической деятельности человека Маркс конкретизирует, ставя вопрос о роли труда в жизни всего общества и в жизни отдельного человека1. На основании многочисленных эмпирических фактов, почерпнутых из современной ему капиталистической действительности, Маркс делает принципиальный вывод: "отчужденный труд", то есть труд по принуждению, превращающий рабочего в раба созданной им вещи, по словам Маркса, обесчеловечивает человека (стр. 563, 566). Это общее положение, как показывает Маркс, находит свое отражение и в эстетической жизни человека-труженика. "Конечно, - пишет Маркс, - труд производит чудесные вещи для богачей, но он же производит обнищание рабочего. Он создает дворцы, но также и трущобы для рабочих. Он творит красоту, но также и уродует рабочего... Чем культурнее созданная им (рабочим. - А. И.) вещь, тем более похож на варвара он сам..." (стр. 562). Капитализм отнимает у рабочего возможность удовлетворять свои эстетические потребности прежде всего потому, что труд, являющийся важнейшим источником красоты, извращается и "отчуждается" от труженика. Как известно, категория "отчуждения" занимала одно из центральных мест в философской системе Гегеля. Однако в 1844 году уже существовало коренное различие в понимании Марксом и Гегелем вопроса об "отчуждении". Гегель рассматривал "отчуждение" как чисто мыслительную операцию, Маркс - как в своей основе материально- -------------------------------------------------------------------------------- 1 См. об этом работу Д. И. Розенберга "Очерки развития экономического учения Маркса и Энгельса в сороковые годы XIX века" (Изд. АН СССР, М. 1954, гл. IV). стр. 68 -------------------------------------------------------------------------------- практическое явление. Если Маркс видел в "отчуждении" действительное противоречие между человеком и окружающим его миром, между рабочим и созданным им продуктом труда, то Гегель говорил об "отчуждении" лишь как о противоречии внутри "абсолютного духа" между его "самосознанием" и "предметностью". Фейербах также говорил об "отчуждении". Но главной сферой человеческого "самоотчуждения" он считал религию. И самое главное, он не вскрыл материально-экономические корни человеческого "самоотчуждения". Фейербах энергично боролся с идеалистической философией Гегеля, но в этой борьбе он отбрасывал ее целиком. В отличие от Фейербаха Маркс высоко ценил диалектический момент в рассуждениях Гегеля. Гегель, хотя и в сугубо абстрактной, теоретической форме, проводил идею не пассивного, созерцательного, а активного, творческого, исторически изменчивого отношения субъекта к объекту. Это рациональное зерно диалектики Гегеля Маркс творчески использовал и коренным образом переработал в своем учении1. Маркс далек от вульгаризаторского утверждения, что в условиях буржуазного общества вообще невозможно существование красоты. Красота объективно продолжает существовать и при капитализме, но эта красота (и как субъективная возможность, и как объективный результат), основным носителем и создателем которой являются трудящиеся массы, сплошь и рядом насильно "отчуждается" у них эксплуататорами. Вместе с тем в условиях капитализма понятие красоты приобретает все более ясно выраженный социальный характер, и то, что прекрасно для буржуа, все чаще становится безобразным для пролетария. По мнению Маркса, не свобода человеческого чувства, как для Фейербаха, а прежде всего свобода человеческих поступков, дел, действий составляет важнейший источник красоты. В первую очередь потому, что человек "универсален", "свободен" в своей материальной практической деятельности, он творит по законам красоты. Можно сказать, что истинно прекрасное для Маркса то, что свободно. Правда, Маркс в 1844 году иногда еще понимает свободу несколько волюнтаристски и антропологически, как свободу от всякой физической потребности вообще. Позднее он придет к выводу, что существуют хотя и физические, но истинно человеческие материальные потребности и что они в конечном счете лежат в основе всего материального производства. Эта мысль стала краеугольным камнем материалистического понимания истории. Говоря о необходимости свободы для подлинно человеческой жизни, Маркс утверждал этим необходимость борьбы с капиталистическим строем жизни, который превращал человека в машину, раба своих самых "низменных", "животных потребностей". "В результате получается такое положение, - писал Маркс, - что -------------------------------------------------------------------------------- 1 Подробнее о категории "отчужденного труда" в "Рукописях" Маркса см. Л. Пажитнов, У истоков революционного переворота в философии, "Коммунист", 1958, N 2, стр. 88 - 100 (особенно стр. 91 - 92); об эстетической стороне той же проблемы см. его статью в сб. "Вопросы эстетики". стр. 69 -------------------------------------------------------------------------------- человек (рабочий) чувствует себя свободно действующим только при выполнении своих животных функций - при еде, питье, в половом акте, в лучшем случае еще расположась у себя в жилище, украшая себя и т. д., - а в своих человеческих функциях он чувствует себя только лишь животным. То, что присуще животному, становится уделом человека, а человеческое превращается в то, что присуще животному. Правда, еда, питье, половой акт и т. д. тоже суть подлинно человеческие функции. Но в абстракции, отрывающей их от круга прочей человеческой деятельности и превращающей их в последние и единственные конечные цели, они носят животный характер" (стр. 564). Можно утверждать, что уже молодой Маркс подходил к решению эстетических проблем, в том числе проблемы прекрасного, с точки зрения общественной, классовой, и это было одним из важнейших достижений новой, диалектико-материалистической теории искусства. Таким образом, как показывает Маркс, в буржуазном обществе человек (речь идет прежде всего о пролетарии) "обесчеловечивается" и в эстетическом отношении. Человек - рабочий, пролетарий - творец всех ценностей - уродуется буржуазными условиями, фактически превращается в животное. Этот поистине позорный факт является для Маркса одним из самых существенных доказательств бесчеловечности буржуазного строя, необходимости его коренного преобразования. Раньше (в период 1839 - 1841 годов) Маркс рассматривал вопрос о духовном, и в частности эстетическом, освобождении народа еще в основном изолированно, иногда даже в качестве самоцели, поэтому он, естественно, не мог дать правильного ответа на него. Теперь, изучая тот же вопрос, но уже в органической связи с развитием материальной жизни общества, Маркс впервые в истории дал подлинно научное решение проблемы духовного, в том числе эстетического, освобождения народа. Сначала только констатировав сам факт, что в капиталистическом обществе человек "обесчеловечивается" и эстетически, Маркс затем раскрывает весь механизм эстетического "отчуждения" человека и показывает, что нужно сделать, чтобы покончить с этим отвратительным явлением. "Мы исходили из политико-экономического факта - отчуждения рабочего и его продукции, - писал Маркс. - Мы сформулировали понятие этого факта: отчужденный, самоотчужденный труд. Это понятие мы подвергли анализу. Мы анализировали, стало быть, лишь политико-экономический факт. Теперь посмотрим, как это понятие отчужденного, самоотчужденного труда выражено и представлено в реальной действительности". "Отчужденный труд" в реальной действительности выступает прежде всего в виде частной собственности. "...Частная собствен- стр. 70 -------------------------------------------------------------------------------- ность, - утверждал Маркс, - является лишь чувственным выражением того, что человек становится в одно и то же время предметным для себя и вместе с тем чужим для самого себя и бесчеловечным предметом, что его проявление жизни оказывается его отчуждением от жизни, его приобщение к действительности - выключением его из действительности... Человек присваивает себе свою всестороннюю сущность всесторонним образом, т. е., как целостный человек. Каждое из его человеческих отношений к миру - зрение, слух, обоняние, вкус, осязание, мышление, созерцание, ощущение, хотение, деятельность, любовь, - словом, все органы его индивидуальности, равно как и те органы, которые непосредственно, по своей форме, существуют как общественные органы, - являются в своем предметном отношении, или в своем отношении к предмету присвоением последнего, присвоением человеческой действительности" (стр. 591). В этом высказывании Маркса еще виден налет фейербахианства: объективно получается, что человек "присваивает", воспринимает в природе в первую очередь самого себя, свою собственную, весьма абстрактную "сущность", поскольку природа - это "инобытие", "опредмечивание" человека. Но вместе с тем Маркс уже обнаруживает элементы политико-экономического, социального подхода к человеку. Например, в постановке самого вопроса о частной собственности, которая "обесчеловечивает" человека во всех его отношениях к миру, в том числе эстетическом. "Частная собственность, - продолжает Маркс, - сделала нас столь глупыми и односторонними, что какой-нибудь предмет является нашим лишь тогда, когда мы им обладаем... Поэтому на место всех физических и духовных чувств стало простое отчуждение всех этих чувств - чувство обладания. Вот до какой абсолютной бедности должно было быть доведено человеческое существо, чтобы оно могло породить из себя свое внутреннее богатство" (стр. 592). Таким образом, Маркс совершенно справедливо выступает против поистине всеобъемлющей тлетворной силы частной собственности. "Частная собственность, - писал он, - не умеет превращать грубую потребность в человеческую потребность" (стр. 600). Частная собственность, по мнению Маркса, уродует, искажает все, даже самые "естественные" человеческие материальные и духовные потребности, подчиняя их желанию эгоистического обладания предметом. Но эта в основе своей верная критика Марксом частной собственности еще отличается известной абстрактностью. Поэтому Маркс наряду с "капитализированными" человеческими потребностями еще нередко осуждает и всякую материальную человеческую потребность вообще, считая, что подлинно человеческим отношением к предмету является отношение абсолютной незаинтересованности. Однако такой вывод был уже явной полемической крайностью, граничащей с идеалистически-антропологическими взглядами на человека и на историю вообще. "Чувство, находящееся в плену у грубой практической потребности, - замечает Маркс, - обладает лишь ограниченным смыслом... стр. 71 -------------------------------------------------------------------------------- Удрученный заботами, нуждающийся человек невосприимчив даже к самому прекрасному зрелищу; торговец минералами видит только меркантильную стоимость, а не красоту и не своеобразную природу минерала; у него нет минералогического чувства" (стр. 594). Таким образом, Маркс показал, что частная собственность грубо уродует и эстетическое отношение человека к миру, извращает само понятие прекрасного для человека буржуазного общества, отчуждает от него красоту. Частная собственность губительно действует на эстетическое мировосприятие и "рабов" и "работодателей". "Рабов" невыносимо тяжелые жизненные условия объективно делают невосприимчивыми к прекрасному, насильно лишают их красоты. У "хозяев" неиссякаемая жажда наживы иссушает остальные чувства, в том числе "чувство прекрасного", тем самым также "обесчеловечивая" их. Для Маркса это еще раз доказывает необходимость уничтожения частной собственности прежде всего во имя спасения человека как человека. "Упразднение частной собственности означает, - по словам Маркса, - полную эмансипацию всех человеческих чувств и свойств; но оно является этой эмансипацией именно потому, что чувства и свойства эти стали человеческими как в субъективном, так и в объективном смысле. Глаз стал человеческим глазом точно так же, как его объект стал общественным, человеческим объектом, созданным человеком для человека. Поэтому чувства непосредственно в своей практике стали теоретиками. Они имеют отношение к вещи ради вещи, но сама эта вещь есть предметное человеческое отношение к самой себе и к человеку (Я могу на практике относиться к вещи по-человечески, делает примечание Маркс, только тогда, когда вещь по-человечески относится к человеку), и наоборот. Вследствие этого потребность и пользование вещью утратили свою эгоистическую природу, а природа утратила свою голую полезность, так как польза стала человеческой пользой. Точно так же чувства и наслаждения других людей стали моим собственным достоянием... Ясно, что человеческий глаз воспринимает и наслаждается иначе, чем грубый нечеловеческий глаз, человеческое ухо - иначе, чем грубое, неразвитое ухо, и т. д. Мы видели, что человек не теряет самого себя в своем предмете лишь в том случае, если этот предмет становится для него человеческим предметом, или опредмеченным человеком. Это возможно лишь тогда, когда этот предмет становится для него общественным предметом, сам он становится для себя общественным существом, а общество становится для него сущностью в данном предмете" (стр. 592 - 593). Этот отрывок из "Экономическо-философских рукописей 1844 г." Маркса, самым непосредственным образом связанный с вопросами эстетики, уже неоднократно получал в критике, на наш взгляд, неверное, одностороннее истолкование. Так, в своей книге "Введение в эстетику" (ИЛ, М. 1954) А. Лефевр анализирует и вопрос о происхождении эстетического чувства у человека. Для подтверждения некоторых своих стр. 72 -------------------------------------------------------------------------------- мыслей он ссылается на высказывания Маркса, относящиеся к 1844 году (стр. 37 - 39, 41). Однако Лефевр совершенно отвлекается от конкретно-исторического звучания высказываний Маркса. "В ранних произведениях Маркса, - пишет он, - мы находим важные принципиальные указания по теории искусства, однако они не исчерпывают вопрос. Было бы схоластикой пытаться построить общую теорию искусства или определить новые тенденции в ней при помощи нескольких формул, взятых только из этих произведений. Необходимо прибегнуть и к более поздним произведениям классиков марксизма-ленинизма, а также к опыту последних событий" (стр. 40). Но сам Лефевр как раз пытается построить марксистскую теорию искусства на материале разрозненных, взятых вне определенного контекста высказываний Маркса 1844 года. Он даже не пытается вскрыть внутреннюю логику развития самого Маркса тех лет, показать или хотя бы отметить как сильные, так и некоторые слабые стороны миросозерцания Маркса 1844 года, поскольку в это время Маркс еще только становился Марксом. Таким образом, Лефевр модернизирует эстетические взгляды Маркса этого периода и упрощает некоторые положения марксистской эстетики вообще. Лефевр объявляет подлинно марксистскими еще отчасти фейербахианские, антропологические идеи молодого Маркса, от которых зрелый Маркс впоследствии откажется, уточнит или пересмотрит существенным образом. Так, не учитывая конкретно-исторического смысла слов Маркса, который отрицает прежде всего "капитализированные", частнособственнические человеческие материальные потребности, Лефевр на стр. 37 утверждает принцип материальной незаинтересованности эстетических отношений человека к миру, приписывая этот принцип подлинно марксистской эстетике. Чаще всего приведенный фрагмент из "Рукописей" рассматривают как пример исследования Марксом проблемы происхождения человеческих чувств вообще, как иллюстрацию всестороннего процесса превращения животного в человека. На самом деле вопрос обстоит гораздо сложнее. Говоря о "человеке" и "человеческом" отношении к миру, Маркс имеет в виду прежде всего пролетария, рабочего, человека будущего социалистического общества, то есть истинно общественного человека, а не человека как родовое существо, которое своим общественным происхождением принципиально отличается от животного 1. Маркс рисует в первую очередь, наряду с другими, колоссальные эстетические преимущества социализма, упраздняющего частную соб- -------------------------------------------------------------------------------- 1 Позднее Маркс резко критиковал абстрактное, в частности фейербахианское, представление о человеке. "Если здесь понимается категория "человек вообще", то он вообще не имеет "никаких" потребностей, - писал Маркс, - если обособленный человек противостоит природе, то его следует рассматривать как любое нестадное животное; если же это человек, живущий в обществе какой бы то ни было формы.., то в качестве исходного пункта следует принять определенный характер... общества, в котором он живет" ("Архив К. Маркса и Ф. Энгельса", кн. 5, М. -Л. 1930, стр. 387). стр. 73 -------------------------------------------------------------------------------- ственность, его поистине коренное и в эстетическом плане расхождение с капитализмом. Маркс делает крайне революционный вывод, что только при социализме человек станет истинно "человечным человеком" и все его чувства, в том числе эстетические, тоже станут подлинно человеческими. Слово "человеческий" очень часто было для Маркса простым синонимом слова "общественный", в свою очередь адекватного слову "социалистический". Маркс пишет о человеческом, то есть общественном, бытии (стр. 589), человеческом, или общественном, предмете (стр. 593), о человеческом и потому общественном значении (стр. 596). "...Так как для социалистического человека, - говорил Маркс, - вся так называемая всемирная история есть не что иное, как порождение человека человеческим трудом, становление природы для человека, то у него есть наглядное, неопровержимое доказательство своего порождения самим собою, процесса своего возникновения... Для социалистического человека существенная реальность человека и природы приобрела практический, чувственный, наглядный характер, причем человек наглядно стал для человека бытием природы... Социализм... начинает с теоретически и практически чувственного сознания человека и природы как сущности" (стр. 598)1. Не следует забывать, что и в 1844 году, и позднее Маркс всегда был в первую очередь революционером и социалистом. Марксовский анализ превращения человеческих чувств в подлинно "человеческие", подлинно "общественные" важен и для вопроса о происхождении человеческих чувств вообще. Но это уже является объективным выводом из цитированного отрывка, а не той целью, которую ставил перед собой Маркс в "Экономическо-философских рукописях 1844 г.". Маркс, как это видно из вышеприведенного фрагмента, еще слишком абстрактно рассматривает вопрос об удовлетворении людьми своих материальных потребностей. Отвергая эгоистический характер "потребления" при капитализме, Маркс наглядно показывает, что "потребление" при социализме в принципе становится общественным и, таким образом, приходит в соответствие с "общественной природой" человека. Но правильно вскрывая общественный характер эстетического наслаждения при социализме ("...чувства и наслаждения других людей, - пишет Маркс, - стали моим собственным достоянием", стр. 592)2, Маркс еще не может до конца порвать со своим отрицательным отношением к материальным человеческим потребностям вообще. Извращение "нормальных" человеческих потребностей частной собственностью Маркс в то время, очевидно, принимает за самую суть любых -------------------------------------------------------------------------------- 1 Это еще не научный и во многом антропологический социализм. Но некоторые основные идеи будущего научного социализма уже заложены и здесь. Так, Маркс еще в 1844 году видел в социализме всестороннее раскрепощение человека, которое произойдет не только теоретически, но прежде всего материально-практически, через революцию. 2 Расцвет личности при социализме, писал Маркс, произойдет лишь в связи с расцветом всего общества (стр. 590). стр. 74 -------------------------------------------------------------------------------- материальных человеческих потребностей. Отсюда вытекает его положение о том, что человек должен относиться к вещи ради самой вещи, не преследуя решительно никаких "посторонних" целей, тем более связанных с какими бы то ни было материальными интересами. Таким образом, из слов Маркса объективно оказывается, что социализм отвергает не только "капитализированные" потребности, но и всякую материальную потребность, а "общественная", "человеческая" польза - это ни в коем случае не материальная польза. В этом еще заключается известный идеализм Маркса, серьезная слабость некоторых его философских и эстетических взглядов 1844 года. Однако для развития мировой эстетической науки принципиально важными прежде всего были моменты диалектико-материалистического подхода Маркса к вопросу об "обобществлении", "очеловечении" эстетического чувства. Упразднение частной собственности, считал Маркс, сделает "истинно общественным" и объект эстетического восприятия, и субъективное эстетическое чувство человека. В конечном счете решающую роль в этом процессе Маркс отводил материальному предмету, а не "чувствующему субъекту". Это свидетельствовало об углублении его материалистического миросозерцания и отказе от элементов субъективизма, имевшихся в философских и эстетических взглядах Маркса прошлых лет. Иными словами, для того, чтобы "обобществить" эстетическое чувство человека, полагал теперь Маркс, нужно прежде всего решительно изменить, "обобществить", сделать "подлинно человеческой" воспринимаемую им действительность. То, как предметы, предметная действительность становятся для человека его предметами, писал Маркс, "...зависит от природы предмета и от природы соответствующей ей сущностной силы; ибо именно определенность этого отношения создает особый, действительный способ утверждения. Глазом предмет воспринимается иначе, чем ухом, и предмет глаза - иной, чем предмет уха. Своеобразие каждой сущностной силы - это как раз ее своеобразная сущность, следовательно и своеобразный способ ее опредмечивания, ее предметно-действительного, живого бытия. Поэтому не только в мышлении, но и всеми чувствами человек утверждает себя в предметном мире" (стр. 593). Некоторые исследователи безоговорочно принимают все эти рассуждения молодого Маркса за подлинно марксистские. Например, В. Ванслов в книге "Проблема прекрасного", В. Тасалов в сб: "Вопросы эстетики" и другие оперируют понятиями "родовое существо", "очеловечение природы", "опредмечивание человека", вырывая их из определенного контекста, в котором они фигурируют у Маркса, дают им во многом совершенно произвольное толкование. В. Ванслов, в частности, утверждает, что в истинно марксистском понимании "очеловечение" природы не сводится к ее непосредственному преобразованию" (стр. 52), что "очеловечение" включает в себя и эстетическое созерцание, обнаружение и раскрытие человеческого смысла в природе (стр. 52 - 53). Но таким образом под пером В. Ванслова исче- стр. 75 -------------------------------------------------------------------------------- зает вся принципиальная новизна употребления термина "очеловечение" в "Рукописях 1844 г.", откуда он взял этот термин. Новизна эта заключалась в том, что впервые в истории мировой эстетики молодой Маркс подразумевал под "очеловечением" природы прежде всего материально-практическое освоение человеком мира. Но термин "очеловечение" объективно имел в ранних трудах Маркса еще один смысловой оттенок, условно говоря - антропологический: природа одушевляется человеком, наделяется им человеческими качествами, воспринимается как своего рода двойник человека. Решающим для Маркса было "очеловечение" как материально-практическая деятельность, но и второй оттенок присутствовал в его работе. Именно в таком значении иногда использует этот термин и сам В. Ванслов, считая его подлинно марксистским (см. стр. 57 - 60 и т. д.). Однако и в данном случае мысли Маркса в 1844 году представляли собой сложное сочетание элементов качественно нового диалектико-материалистического миросозерцания, которые играли ведущую роль в его духовном развитии, некоторых элементов гегельянства и своего рода "фейербахианства". Маркс уже шел дальше Фейербаха в решении многих важнейших вопросов философии и эстетики, но еще до конца не порвал с ним идейную связь. Фейербах видел в человеке совокупность определенных "сущностных сил", прежде всего "чувственных". "...В чем же заключается сущность человека, сознаваемая им? - писал он. - Каковы отличительные признаки истинно человеческого в человеке? Разум, воля и сердце... В воле, мышлении и чувстве заключается высшая, абсолютная сущность человека, как такового, и цель его существования. Человек существует, чтобы познавать, любить и хотеть... Мы познаем, чтобы познавать, любим, чтобы любить, хотим, чтобы хотеть, то есть быть свободными. Подлинное существо есть существо мыслящее, любящее, наделенное волей. Истинно совершенно, божественно только то, что существует ради себя самого. Таковы любовь, разум и воля" 1. Эта совокупность "сущностных сил", считает Фейербах, неизменна, "природна" и вечна. "Нельзя сказать, - утверждает Фейербах, - чтобы разум (воображение, фантазия, представление, мнение), воля и любовь были силами, принадлежащими человеку, так как он без них - ничто, и то, что он есть, он есть только благодаря им. Они составляют коренные элементы, обосновывающие его сущность, не являющуюся ни его непосредственным достоянием, ни продуктом. Это силы, оживотворяющие, определяющие, господствующие, это божественные, абсолютные силы, которым человек не может противостоять" 2. "Чувство - твоя сокровеннейшая и вместе с тем отдельная, не зависящая от тебя сила,, действующая в тебе, выше тебя: это - твоя подлинная суть, однако воздействующая на тебя, как другое существо, короче - это твой бог". -------------------------------------------------------------------------------- 1 Л. Фейербах, Избр. философ, произведения, т. II, стр. 31 - 32. 2 Там же, стр. 32. 3Там же, стр. 40. стр. 76 -------------------------------------------------------------------------------- Человек остается для Маркса в 1844 году тоже еще в значительной степени совокупностью "сущностных сил", чувств (зрения, слуха и т. д.). Но у Маркса эти "сущностные силы" уже не только природного, а тем более "божественного" происхождения, как у Фейербаха. Они исторически изменчивы и имеют ярко выраженную общественную, социальную окраску. Это уже был значительный шаг на пути к открытию того, что человек является совокупностью общественных отношений. Весной 1845 года Маркс подверг резкой критике антропологизм Фейербаха. "...Сущность человека не есть абстракт, присущий отдельному индивиду. В своей действительности она есть совокупность всех общественных отношений". У Фейербаха "... человеческая сущность может рассматриваться только как "род", как внутренняя, немая всеобщность, связующая множество индивидов только природными узами". "...Фейербах не видит, что... абстрактный индивид, подвергаемый им анализу, в действительности принадлежит к определенной общественной форме"1. Что касается 1844 года, то Маркс занимал тогда в известном смысле промежуточную позицию. Под определенным влиянием Фейербаха он переходит от абстрактно-гегельянских теоретических построений к "живому человеку" (см. Соч., т. XIV, стр. 642). Но в отличие от Фейербаха Маркс уже признавал не только природные, но и общественные "сущностные силы" в человеке. Вместе с тем некоторая абстрактность мировоззрения все еще мешала Марксу увидеть общественный смысл, общественное, в конечном счете, происхождение и так называемых "природных" человеческих "сущностных сил". Маркс писал прежде всего относительно общественного характера человека при социализме, имея в виду упразднение частнособственнического уклада жизни и замену его "обобществленным" социалистическим укладом. Но Маркс, справедливо подчеркивая истинно общественный смысл человеческой жизни при социализме, объективно еще не показал, что "человек как таковой", человек как "родовое существо" тоже является общественным продуктом, "общественным человеком" и что все дело в исторически и социально изменчивом характере общественных отношений, совокупность которых составляет "сущность человека" определенной общественно-экономической формации. Для Фейербаха "сущностные силы" стоят над человеком, владеют им, для Маркса человек - хозяин своих "сущностных сил", он может использовать их по своему усмотрению. Природу Фейербах считал живым существом, своего рода двойником, "инобытием", "опредмечиванием" человека. Поэтому, по Фейербаху, человеку, чтобы "освоить" природу, достаточно только созерцать ее, познать чисто умозрительно, поскольку "человек" и "природа" - в принципе это одно и то же. Зрелый Маркс убедительно доказал, что природа с философской -------------------------------------------------------------------------------- 1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 3, стр. 3. стр. 77 -------------------------------------------------------------------------------- точки зрения - это вся объективная, материальная реальность, что человек - часть природы, высший продукт ее исторического развития. Но в 1844 году Маркс, подобно Фейербаху, тоже еще отчасти видел в природе опредмеченного человека, простую материализованную форму человеческой сущности. Таким образом, природа объективно оказывалась и в философском плане производной, вторичной по отношению к человеку. В этом состояло некоторое "фейербахианство" в миросозерцании молодого Маркса, от которого он все больше и больше освобождался. Однако многие исследователи (например, В. Ванслов, В. Тасалов, Л. Пажитнов) истолковывают понятие "опредмечивания человека" в природе, которым пользуется Маркс, только как термин для обозначения материально-практической трудовой деятельности, в результате которой, изменяясь сам, человек изменяет лицо природы, преобразует ее и таким образом как бы создает "вторую природу", "природу очеловеченную". По существу все это верно, но в данном случае выглядит как некоторая модернизация взглядов Маркса 1844 года. Оттенок подобного понимания вопроса был у Маркса и в 1844 году, но только оттенок. И наряду с этим принципиально важным, "истинно марксистским" моментом в философских взглядах молодого Маркса еще существовали фейербахиански окрашенные представления о человеке и природе. В 1844 году Маркс не всегда еще четко дифференцировал, с одной стороны, "политико-экономическое" понимание природы как материальной среды, окружающей человека, которая в результате его труда может носить на себе отпечаток человеческой деятельности и, таким образом, становится "очеловеченной", а с другой стороны, философское понимание природы как объективной реальности вообще. Во втором случае "очеловечение" природы уже приобретало оттенок антропологизма. Фейербах считал, что "природа" всегда соответствует человеку, всегда является "человеческой", поскольку сама "природа" для Фейербаха - "опредмеченный человек", вернее, "опредмеченные сущностные силы человека". В противоположность Фейербаху Маркс утверждает, что "природа" вовсе не всегда соответствует человеку, является "человеческой". Маркс как социалист убедительно показал, что частная собственность грубо "обесчеловечивает" человека, "отчуждает" от него и "природу", и "собственную сущность человека", тогда как Фейербах писал, что "человек никогда не может освободиться от своей подлинной сущности"1 Маркс признавал наличие серьезных противоречий в самой материальной действительности, причем эти противоречия, по его мнению, носят общественный характер. В то же время Фейербах находил противоречия только воображаемые и только в личном сознании ин- -------------------------------------------------------------------------------- 1 Л. Фейербах, Избр. философ, произведения, т. II, стр. 40. В "Немецкой идеологии" Маркс и Энгельс показали политическую реакционность этого утверждения Фейербаха. См. К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 3, стр. 41. стр. 78 -------------------------------------------------------------------------------- дивидуума. "Разлад между рассудком и существом, между силой мыслительной и силой производительной в человеческом сознании является, с одной стороны, разладом личным, не имеющим общего значения, с другой - только кажущимся"1. Природа, отмечает Маркс, лишь исторически становится для человека подлинной действительностью его "сущностных сил". Это происходит прежде всего в связи с революционной отменой частной собственности, когда раскрепощаются все человеческие силы и способности, труд перестает быть наказанием и действительно становится внутренней и первейшей человеческой потребностью. Действительность становится "человеческой" в ходе того, как человек, занимаясь активной материально-практической деятельностью, подчиняет себе природу, переделывает ее, то есть, можно сказать, "очеловечивает" природу. Разумеется, все это было с гораздо меньшей четкостью и определенностью выражено самим Марксом в 1844 году. Вышеприведенная мысль являлась прежде всего ведущей объективной тенденцией в философских взглядах Маркса названного периода. Этой тенденции принадлежало будущее, но в 1844 году она была еще вынуждена пробивать себе дорогу сквозь довольно значительные наслоения "фейербахианства" в миросозерцании молодого философа. Маркс, как и Фейербах, говорит о том, что человек "осваивает", "очеловечивает" мир, но для Маркса это был длительный исторический процесс, а не единичный созерцательный акт и тем более абстрактная философская категория. Маркс тонко улавливает уже в 1844 году сложную диалектику вопроса, показывая, что "очеловечивается" прежде всего и сам объективный предмет восприятия, в том числе эстетического, и субъективное чувство человека. Фейербах тот же вопрос решал метафизически и субъективистски: "... Свойства чувства, - писал он, - вообще присущи каждому отдельному чувству независимо от его объекта"2. "Освоение", "опредмечивание" человеком мира для Маркса прежде всего идет через материальную трудовую практику. Однако сам труд Маркс еще понимал несколько абстрактно и односторонне, в первую очередь как свойство человеческой природы. Тем не менее в отличие от Фейербаха Маркс уже ставит и решает вопрос о роли и значении промышленности в жизни человеческого общества, связывая его с важнейшими проблемами эстетики. "...История промышленности и возникшее предметное бытие промышленности, - пишет он, - являются раскрытой книгой человеческих сущностных сил, чувственно представшей перед нами человеческой психологией, которую до сих пор рассматривали не в ее связи с сущностью человека, а всегда лишь под углом зрения какого-нибудь внешнего отношения полезности..." (стр. 594). В этом высказывании Маркса сочетаются уже качественно новый, -------------------------------------------------------------------------------- 1 Л. Фейербах, Избр. философ, произведения, т. II, стр. 37. 2 Там же, стр. 39. стр. 79 -------------------------------------------------------------------------------- "политико-экономический", и еще старый, "антропологический", подход к проблеме. Здесь впервые Маркс говорит о промышленности, но подходит к ней еще слишком абстрактно-антропологически, поэтому "промышленность" оказывается для него "раскрытой книгой человеческих сущностных сил", "опредмеченной человеческой психологией"", Безусловно, уже в этом замечании Маркса было свое рациональное зерно. Смысл его состоял в том, что человек активно относится к миру и, "осваивая" его в процессе материального труда, подчиняет природу себе, своим целям, изменяет, преобразует ее. Поэтому природа становится как бы "человеческой психологией", "опредмеченными сущностными силами человека". Но это был объективно верный и объективно возможный вывод из приведенных слов Маркса, который, разумеется, не покрывал собой содержание всего высказывания Маркса. Главное заключалось в том, что в "Рукописях" Маркса еще отсутствовали основные категории исторического материализма - производительные силы и производственные отношения. Маркс только нащупывал их, и в тот период не мог с достаточной глубиной и определенностью выразить существо этих важнейших понятий. Тем не менее В. Тасалов (сб. "Вопросы эстетики", стр. 70) никак не оговаривает этого и цитирует слова о промышленности из "Рукописей 1844 г." как абсолютно марксистские. Для Маркса в 1844 году основу промышленности, материальную основу будущего социалистического общества, составляет труд, но труд еще главным образом как "родовая" внутренняя жизнь человека, труд вне материальной пользы и вне удовлетворения материальных человеческих потребностей. Это была своего рода полемическая реакция Маркса на извращающую роль частной собственности, когда "в рамках отчуждения", по словам Маркса, двигалась вся жизнь современного ему общества. Маркс еще иногда отождествляет человеческую материальную потребность вообще и "обыденную" или "капитализированную потребность". При господстве частной собственности "сущностные силы человека" проявляются, как говорит Маркс, только "под видом чувственных, чужих, полезных предметов", и уже сам этот факт "полезности", "чуждости", по мнению Маркса, унижает "человека с его сущностными силами". Таким образом, из тех же слов Маркса объективно вытекал и во многом абстрактный и даже антропологически-идеалистический вывод о человеке и его потребностях. Однако к примеру в сборнике, составленном М. Лифшицом, "К. Маркс и Ф. Энгельс об искусстве" (М. 1957) вышеприведенные замечания молодого Маркса приводятся без всяких комментариев (т. I, стр. 139). В предисловии к работе С. Финкелстайна "Реализм в искусстве" (ИЛ, М. 1956, стр. 6) Г. Пу- -------------------------------------------------------------------------------- 1 Термин "психология" в данном случае имеет смысл совсем не тот, какой мы вкладываем в него сейчас. Он обозначал для Маркса внутренний строй "сущностных сил человека". стр. 80 -------------------------------------------------------------------------------- зис говорит: "Побуждения и свойства нашей природы, наши человеческие сущностные силы, писал Маркс, через труд, мысль, чувства и волю отчуждаются и овеществляются (опредмечиваются) в продуктах нашего труда и творчества, в предметах промышленности и в произведениях науки и искусства. Они представляют предлежащую перед нами человеческую психологию, которую надо рассматривать в ее связи с сущностью человека". Г. Пузис явно некритически подходит к излагаемым им словам Маркса. С одной стороны, он механически повторяет терминологию Маркса: "сущностные силы", "человеческая сущность", "психология" и т. п., не отдавая себе отчета в ее неточности, с другой - Г. Пузис произвольно толкует ее на "современный" лад и совершенно не учитывает конкретно-исторического, кое в чем антропологически-фейербахианского смысла как терминологии, так и самого решения Марксом в 1844 году некоторых вопросов эстетики. Весьма сходную с Г. Пузисом ошибку совершает К. Давлетов в статье "К вопросу о зависимости специфики искусства от его предмета" ("Вопросы философии", 1957, N 5, стр. 169). В марксистскую эстетику, таким образом, вводятся элементы антропологической эстетики. Маркс говорил не только об объективной основе человеческих чувств, в том числе и эстетического чувства. "С другой стороны, со стороны субъективной, - писал он, - только музыка пробуждает музыкальное чувство человека; для немузыкального уха самая прекрасная музыка лишена смысла, она для него не является предметом, потому что мой предмет может быть только утверждением одной из моих сущностных сил, т. е. он может существовать для меня только так, как существует для себя моя сущностная сила в качестве субъективной способности, потому что смысл какого-нибудь предмета для меня (он имеет смысл лишь для соответствующего ему чувства) простирается ровно настолько, насколько простирается мое чувство" (стр. 593). О том же писал и Фейербах в "Сущности христианства": "Объектом разума является объективированный разум, объектом чувства - объективированное чувство. Если ты не понимаешь и не чувствуешь музыки, то самая лучшая музыкальная пьеса произведет на тебя такое же впечатление, как шум ветра, дующего над твоим ухом, или журчание ручья под ногами. Почему же звуки музыки действуют на тебя? Что ты в них слышишь? Разве не слышишь ты в них голоса твоего сердца? Чувство обращается непосредственно к чувству и понятно только чувству, то есть самому себе, - ведь объектом чувства является только чувство"1 Если сравнить эти два высказывания Маркса и Фейербаха, то не может не броситься в глаза их несомненное сходство. В постановке самого вопроса о субъективной стороне эстетического восприятия -------------------------------------------------------------------------------- 1 Л. Фейербах, Избр. философ, произведения, т. II, стр. 38. стр. 81 -------------------------------------------------------------------------------- Маркс смыкается с Фейербахом. Фактически слова Маркса являются своего рода пересказом Фейербаха. В работе "Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии" Ф. Энгельс писал о влиянии книги Фейербаха "Сущность христианства" (1841) на него и Маркса: "Мы все были в восторге, и все мы стали на время последователями Фейербаха. С каким воодушевлением приветствовал Маркс новое воззрение и как сильно повлияло оно на него, - несмотря на все его критические оговорки, - можно видеть из книги "Святое семейство"1. Тем более можно говорить и об известном воздействии философии Фейербаха на "Экономическо-философские рукописи 1844 г." Маркса. Однако во многих книгах2 цитированные выше слова Маркса о чувстве приводятся как абсолютно марксистские, а в комментариях А. Выгодского и Г. Фридлендера к сборникам 1937 и 1957 годов о них не сказано буквально ни слова. Это же замечание Маркса в качестве сугубо марксистского можно встретить в работах В. Ванслова и В. Тасалова. Можно сказать, что употребление этих слов молодого Маркса как безоговорочно марксистских стало уже своего рода "нормой", "общим местом" в современной теории искусства. Выдавая высказывание Маркса 1844 года, еще носящее на себе следы некоторого "фейербахианства", за подлинно марксистское, мы тем самым извращаем, "антропологизируем" зрелую, истинно марксистскую эстетику, затемняя ее коренное отличие от всех предшествующих эстетических систем, в том числе фейербахианской. Не следует, однако, думать, что только потому, что Маркс соглашался в том или ином вопросе с Фейербахом, он непременно заблуждался. Само собой разумеется, "фейербахианство" вовсе не состояло из одних заблуждений и ошибок. В философии и эстетике Фейербаха было немало совершенно верных утверждений. Но для Фейербаха "истинно человеческая", "родовая" деятельность состояла в простом созерцании "природы" и "человека". А так как "природа" всегда была, есть и будет только "опредмеченным человеком", его "опредмеченными сущностными силами", человек всегда воспринимает в природе только самого себя. В этом заключается известный субъективизм Фейербаха (так как объект созерцания, в том числе эстетический, он целиком растворял в созерцающем субъекте, полностью отождествлял их между собой: "Какой бы объект мы ни познавали, мы познаем в нем нашу собственную сущность" - т. II, стр. 35). Все это вело к тому, что у искусства отнималась какая бы то ни было познавательная и действенная роль в человеческой жизни. -------------------------------------------------------------------------------- 1 См. К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. XIV, стр. 642. 2 В хрестоматии "Маркс и Энгельс об искусстве", составленной Ф. П. Шиллером и М. А. Лифшицем, под редакцией А. В. Луначарского (изд. "Советская литература", М. 1933, стр. 18 - 19), в сборнике "К. Маркс и Ф. Энгельс об искусстве" под редакцией М. Лифшица ("Искусство", М. -Л. 1937, стр. 43), в новом сборнике "К. Маркс и Ф. Энгельс об искусстве", составленном М. Лифшицем (т. I, "Искусство", М. 1957, стр. 141). стр. 82 -------------------------------------------------------------------------------- В отличие от Фейербаха Маркс указывал на сложную диалектику взаимоотношений между эстетическим чувством и объектом эстетического восприятия, подчеркивал решающую роль объекта для выработки, изменения и развития субъективного эстетического чувства человека. К тому же он уже в 1844 году самостоятельно подмечает ряд глубоко скрытых и сложных эстетических закономерностей, формулирует глубоко верные эстетические положения: "...чувства общественного человека суть иные чувства, чем чувства необщестного человека" (стр. 593); ".Образование пяти внешних чувств - это работа всей до сих пор протекшей всемирной истории" (стр. 594). (В данном случае под процессом образования человеческих чувств Маркс имеет в виду прежде всего образование чувств подлинно общественного, социалистического человека, а не происхождение человеческих чувств вообще.) Следует учитывать, что если "антропологизм" Маркса в 1844 году носил во многом объективный характер, уже постепенно преодолевался им и ведущим в мировоззрении молодого философа был диалектико-материалистический подход к вопросам эстетики, то антропологизм Фейербаха составлял в те годы самое существо его учения о природе, человеке и искусстве. Итак, хотя во взглядах К. Маркса 1844 года все еще сохраняется известный антропологизм, он уже имеет в значительной степени социальную окраску. Важно в связи с этим отметить, что в письме к А. Руге от 13 марта 1843 года Маркс выражал свою глубокую неудовлетворенность тем, что Фейербах "...слишком много напирает на природу и слишком мало - на политику. Между тем, это - единственный союз, благодаря которому теперешняя философия может стать истиной" (стр. 257). Это значит, что еще за год до работы над "Экономическо-философскими рукописями" Маркс понимал ограниченность Фейербаха и видел пути ее преодоления. "Рукописи" свидетельствуют, что это преодоление, поиски новой теории шли очень быстро. Основная их тенденция состоит в освобождении от созерцательного материализма, в переходе к материализму диалектическому. В дальнейшем еще сильнее крепнут связи Маркса с пролетарским движением, упрочняется его диалектико-материалистическое миропонимание и бесследно исчезает всякий налет фейербахианства. стр. 83