Эдгар ПО: На опушке старого, мрачного, обвитого в таинственно-жестокую вуаль леса, над которым носились темные облака зловещих испарений и будто слышался фатальный звон оков, в мистическом ужасе жила Красная Шапочка. Эрнест ХЕМИНГУЭЙ: Мать вошла. Она поставила на стол кошелку. В кошелке было молоко, белый хлеб и яйца. - Вот, - сказала мать. - Что? - спросила ее Красная Шапочка. - Вот это, - сказала мать, - отнесешь своей бабушке. - Ладно, - сказала Красная Шапочка. - И смотри в оба, - сказала мать. - Волк. - Да. Мать смотрела, как ее дочь, которую все называли Красной Шапочкой, потому что она всегда ходила в красной шапочке, вышла; и, глядя на свою уходящую дочь, мать подумала, что очень опасно пускать ее одну в лес; и, кроме того, она подумала, что волк снова стал там появляться; и, подумав это, она почувствовала, что начинает тревожиться. Ги де МОПАССАН: Волк ее встретил. Он осмотрел ее тем особенным взглядом, который опытный парижский развратник бросает на провинциальную кокетку, которая все еще стремится выдать себя за невинную. Но он верит в ее невинность не больше ее самое и будто видит уже, как она раздевается, как ее юбки падают одна за другой и она остается только в рубашке, под которой очерчиваются сладостные формы ее тела. Виктор ГЮГО: Красная Шапочка задрожала. Она была одна: она была одна, как иголка в пустыне; как песчинка среди звезд; как гладиатор среди ядовитых змей; как сомнамбула в печке... Джек ЛОНДОН: Но она была достойной дочерью своей расы; в ее жилах текла сильная кровь белых покорителей света. Поэтому, и не моргнув глазом, она набросилась на волка, нанесла ему сокрушительный удар и сразу же подкрепила его одним классическим аперкотом. Волк в страхе побежал. Она смотрела ему вслед, улыбаясь своей очаровательной женской улыбкой. Ярослав ГАШЕК: - Эх, и что же я наделал? - бормотал волк. - Одним словом, обделался... стр. 246 -------------------------------------------------------------------------------- Оноре де БАЛЬЗАК: Волк достиг домика бабушки и постучал в дверь. Эта дверь была сделана в середине XVII века неизвестным мастером. Он вырезал ее из модного в то время канадского дуба, придал ей классическую четырехугольную форму и повесил ее на железные петли, которые в свое время, может быть, и были хороши, но сейчас ужасно скрипели. На двери не было никаких орнаментов и узоров, - только в правом нижнем углу виднелась одна царапина, о которой говорили, что ее сделал своей собственной шпорой Селестен де Шаварж - фаворит Марии-Антуанетты и двоюродный брат по материнской линии бабушкиного дедушки Красной Шапочки. В остальном дверь была совсем обыкновенной, и поэтому не следует останавливаться на ней более подробно. Оскар УАЙЛЬД: Волк. Извините. Вы не знаете моего имени, но... Бабушка. О, не имеет значения. В современном обществе самым добрым" именем пользуются те, которые не имеют имени. Чем могу Вам служить? Волк. Видите ли... Сожалею, но я пришел, чтобы Вас съесть. Бабушка. Как это мило! Вы очень остроумный джентльмен. Волк. Но я говорю серьезно. Бабушка. И это придает особый блеск Вашему остроумию. Волк. Я рад, что Вы не относитесь очень серьезно к факту, который я только что Вам сообщил. Бабушка. Нынче относиться серьезно к серьезным вещам - это проявление плохого вкуса. Волк. А к чему мы должны относиться серьезно? Бабушка. Разумеется, к глупостям. Но Вы невыносимы. Волк. Когда же волк бывает невыносимым? Бабушка. Когда надоедает вопросами. Волк. А женщина? Бабушка. Когда никто ее не может поставить на место. Волк. Вы очень строги к себе. Бабушка. Рассчитываю на Вашу скромность. Волк. Можете верить. Я не скажу никому ни слова. (Съедает ее.) Бабушка (из брюха волка). Жалко, что Вы поспешили. Я только что собиралась рассказать Вам одну очень занятную историю. Эрих Мария РЕМАРК: - Иди ко мне, - сказал волк. Красная Шапочка налила две рюмки коньяка (или кальвадоса, джина и т. д.) и села к нему на кровать. Они вдыхали знакомый аромат коньяка (кальвадоса, джина и т. д.). В этом аромате была тоска и усталость - тоска и усталость гаснущих сумерек. Коньяк (кальвадос, джин и т. д.) был самой-жизнью. - Конечно, - сказала она. - Нам не на что больше надеяться. У меня нет будущего. Волк молчал. Он был с нею согласен. Перевел с болгарского Е. ТУГАНОВ. стр. 247