У нас в городе почему-то считалось, что наша крем-сода по газу стоит на втором месте в мире. Не знаю, кто входил в жюри этого конкурса, но и тогда, а теперь и подавно, я не сомневался, что без жульничества тут не обошлось. Я твердо звал, что лучше нашей крем-соды нет и не может быть нигде. Впрочем, теперь такой крем-соды нет и в нашем городе. Я рос над розовым морем, в городе моего детства, воздух которого был напоен смешанным запахом йода, тамариска, вяленой скумбрии я одеколона "Красная маска". До пятнадцати лет я ходил по городу в пионерском галстуке. Когда я вступил в комсомол, мама сказала мне: "Боря, ты уже большой, неудобно. Надевай плавки, когда выходишь в город" стр. 228 -------------------------------------------------------------------------------- Насчет того, что неудобно, мама, по-моему, сильно преувеличивала. Она вообще любила одеваться. Даже в самую сильную жару она носила буденовский шлем, носки канареечного цвета и кожаную куртку, крест-накрест перепоясанную пулеметными лентами. Мама была единственным человеком в нашем городе, которого мы уважали. Остальное население мы делили на курортников и жестянщиков. Курортников мы презирали, а жестянщиков ненавидели. Мы не читали Канта и Конта, но были уверены, что они - контра. Мы не сомневались в этом так же, как и в том, что наша крем-сода - лучшая в мире. Сейчас я уже немолодой человек: мне восемьдесят четыре года. У меня радикулит и вставная челюсть. За свою жизнь я многое перенес. Вместо галстука я носил тяжелые солдатские штаны. Вместо крем-соды я стал употреблять одеколон "Красная маска", а когда его перестали выпускать, мне пришлось довольствоваться "Шипром". Это все в память о тебе, мой родной город... Я бы мог родиться и в другом городе, но по теории вероятности родился в этом. Не все в городе моего детства было так лучезарно, но по теории относительности я помню только хорошее. Почему? Наверное, потому, что и за хорошее и за плохое я заплатил сполна по закону стоимости. стр. 229