Бега в минувшее воскресенье выдались жестокими. Но азарт, я вам доложу, никаким морозом под лавку не загонишь. Народ, обмотавшись толстенными шарфами до самых глаз, прятался в перерывах в кассовом зале. Там, правда, пар изо рта тоже валил будь здоров, но стоило начаться заезду, как публика снова вылезала на холод и приступала, помолясь.

А на беговом круге тем временем происходило нечто такое, чего ни в каких европах ни за какие франки не покажут. Ибо нигде больше, кроме нашей с вами Москвы, рысаки не бегают... по льду. Естественно, подковы у них были со специальными шипами, и вероятность падения практически исключалась. Но нагрузочка на мышцы и всякие там дыхательные пути лошади на такой дорожке обрушивается грандиозная.

В общем, все ясно. "Нелетная погода, нелегкая судьба". Правда, невзирая на все эти, так сказать, привходящие обстоятельства, нам, "МК" то есть, удалось провернуть давно задуманное. А именно провести один из заездов "имени себя", учредив приз в десять миллионов. И не хвастовства для стоит заметить, что таких денег на кону тут еще не лежало. Неудивительно, что заезд этот вызвал у местного люда недюжинный ажиотаж. Бывалые "тотошные волки", посовещавшись, рассудили здраво: "Вот уж точно гарантия: каждый наездник ломаться будет, дабы выиграть. Придерживать лошадей и беречь себя никто не станет. Потому как дело предложено не только престижное, но и материально выгодное".

Ну и тот факт, что в "эмкашном" заезде участвовал самые именитые московские наездники прибавил перца во всеобщее настроение. Один из них, Михаил Козлов, отметивший в тот самый день, о котором речь, свое пятидесятилетие, будучи даже по этому поводу слегка рассеянным, сумел в самом конце, практически на последних метрах дистанции вырвать победу. Полкорпуса, "оттяпанных" у молодого да бойкого наездника Владислава Есина, хватило, чтобы мэтр преподнес себе к эпохальному юбилею столь почетный приз. А потом еще, когда главный редактор "МК" Павел Гусев подошел его поздравить, весело заметил: "А как же иначе? Бог до сих пор меня всегда любил. И с чего бы вдруг ему через пятьдесят лет взять и перемениться?"