"СВЕТА БЕЛОГО НЕ ВИДЕТЬ" (ТЕМА ГЛАЗ И ЗРЕНИЯ В ФОРМУЛАХ ЮЖНОСЛАВЯНСКИХ ПРОКЛЯТИЙ)

Дата публикации: 06 августа 2022
Автор: М. В. ЯСИНСКАЯ →
Публикатор: Научная библиотека Порталус
Рубрика: ЛИТЕРАТУРА ДЛЯ ДЕТЕЙ →
Источник: (c) Славяноведение, № 2, 30 апреля 2013 Страницы 79-89 →
Номер публикации: №1659776758 / Жалобы? Ошибка? Выделите проблемный текст и нажмите CTRL+ENTER!

В статье анализируются тексты болгарских и сербских проклятий, в которых фигурируют мотивы глаз и зрения. Рассматривается содержание проклятий: какие именно пожелания зла, связанные со зрением, типичны для южных славян. При помощи "зрительного" кода проклинаемому в иносказательной форме (через слепоту и невидимость, многочисленные аллюзии на похоронный обряд) выражается пожелание злой смерти и неблагополучного пребывания на том свете.

The article analyses the texts of Bulgarian and Serbian curses, which mention the motives of eyes and eyesight. The meaning of curses is explored from the point of views, which particular harm connected with eyesight are typical for the South Slavs. By means of a "visual" code one allegorically (referring to blindness, invisibility, numerous allusions on the funeral ritual) wishes to the cursed one an excruciating death and unhappy being beyond grave.

Ключевые слова: этнолингвистика, фольклор, проклятия, народная аксиология, логические пропозиции, глаза, зрение.

Проклятия представляют собой особый жанр ритуальной речи, имеющий четкую цель: призвать на адресата различные несчастья, болезни или даже смерть. Хотя по своей интенции проклятие противоположно пожеланию добра, т.е. благопожеланию, по форме и по тематике они нередко весьма схожи. К проклятиям близки по форме формулы божбы, в которых говорящий призывает зло на самого себя, чтобы заставить других ему поверить, т.е. он заявляет о своей готовности подвергнуться каре (несчастью, болезни, смерти), если он лжет или же нарушит обещание. Однако если в проклятиях выражается не только пожелание зла, но и негативное отношение говорящего к адресату или его действиям, то в "самопроклятиях" призывание зла никак не связано с эмоциональной оценкой, оно служит лишь средством доказательства правоты. В текстах проклятий две упомянутые составляющие могут присутствовать в различной степени: иногда призывание несчастья отходит на второй план, нивелируется, главным становится выражение негативного отношения к адресату, тогда проклятия приближаются по жанру к брани, злословию [1. С. 226]. Не случайно в славянских языках слова, производные от праслав. *kleti, используемые для номинации данного вида ритуальной речи, имеют оба значения - и 'проклинать, желать зла, предавать анафеме', и 'ругать, сквернословить': болг. кълна 'клясть', болг. диал. клъна 'проклинать', рус. диал. клясть, кляну 'ругать, бранить' (пск., твер., арх. и др.), укр. клястй, кляну 'прокли-

Ясинская Мария Владимировна - младший научный сотрудник Института славяноведения РАН.

нать', 'поносить, ругать', словен. kletba 'проклятие, ругательство' [2. С. 37 - 39]. С другой стороны, лексика этого же гнезда может обозначать и клятву, присягу, и проклятие, заклинание. Ср. праслав. *kletva: болг. клетва 'проклятие' и 'клятва', макед. клетва 'клятва, присяга' и 'проклятие', сербохорв. kletva 'проклятие' и 'клятва', польск. klatwa 'проклятие', 'клятва', 'заклинание' [2. С. 39].

Жанру проклятий в научной литературе в последнее время уделяется немалое внимание [1; 3 - 6]. Интерес исследователей вызывают как жанровые особенности и форма проклятий, так и их содержание, т.е. конкретные виды желаемого зла, а также аксиологическая составляющая (система и иерархия ценностей), являющаяся неотъемлемой частью проклятий. В данной статье рассматриваются формулы южнославянских проклятий с мотивом глаз и зрения. Источниками материалов послужили болгарские и сербские сборники проклятий [7 - 9]¹. Поскольку речь пойдет, прежде всего, о содержательной стороне проклятий (т.е. о тех бедах, которые призываются на проклинаемого), представляется возможным рассматривать тексты проклятий и "самопроклятий" вместе, не разделяя их по жанровому принципу.

Тема глаз и зрения является одной из центральных в текстах проклятий у славян. Например, у русских широко известны такие формулы "самопроклятий", как: лопни мои глаза, чтоб мне ослепнуть, света Божия не видать, век света не видать; проклятия: глаза б мои на тебя не глядели - ср. ниже серб. не видео те више (чтобы я тебя больше не видел), причем эта формула может заменяться на не било те (чтобы тебя не существовало). У поляков встречаются проклятия A zebys oslep! Bogdaj ci slepie wylazly! (Чтоб бы ты ослеп! Дай Бог, чтобы у тебя зенки вылезли!) [3. С. 249]. Уже эти примеры дают представление о том, насколько разносторонне тема зрения раскрывается в проклятиях: речь может идти как об утрате зрения, так и о свойстве быть невидимым, т.е. несуществующим.

Прагматический контекст (ситуация) произнесения проклятия, т.е. адресат, адресант, их взаимоотношения, причина, вызвавшая проклятие - все это имеет существенное значение для понимания текстов, которые, как правило, произносятся спонтанно и тесно связаны с конкретными условиями. К сожалению, в сборниках текстов очень редко даются пояснения, касающиеся контекста, хотя в некоторых случаях именно контекст позволяет объяснить, почему глаза (и зрение) становятся объектом проклятия. Например, дополнительный смысл приобретает проклятие, адресованное человеку, обладающему "урочливыми" глазами. Испраснали ти очитѢ. - Казватъ на тоя, който има лоши очи, за да не урочасва нѢкоя стока или дете) (Чтоб у тебя глаза лопнули. - Говорят тому, у кого "урочливые" глаза, чтобы он не изурочил скотину или ребенка) [7. С. 44]. Пожелание лишиться глаз здесь может трактоваться как способ нейтрализации опасного взгляда, ослепление потенциального носителя опасности. В данном случае проклятие, вероятно, можно поставить в один ряд со словесными формулами-оберегами, которые произносятся для защиты от дурного глаза (ср. вост. -сл. "Соль тебе в очи, камень в зубы"). В большинстве случаев зрение становится объектом проклятия потому, что в традиционной системе ценностей оно занимает особое место среди других чувств человека (ср. русскую поговорку "лучше один раз увидеть, чем семь раз услышать"), и зрительное восприятие играет важнейшую роль в формировании традиционной картины мира.

Способность видеть и быть видимым является одним из основных признаков "этого" мира: видимый этот свет противопоставляется тому свету - миру темноты и слепоты. В болгарском языке 'белый свет, мир' называется бѢло видело, т.е. мир - это то, что можно увидеть с помощью человеческого зрения. И наоборот, тот свет обозначается как невидѢлица: НевидѢлица да фанешъ! (Чтобы ты на тот

¹ Выражаю благодарность Л. Н. Виноградовой и И. А. Седаковой за помощь в поисках источников и в переводе трудных диалектных текстов.

свет отправился!) [7. С. 19]. Это пожелание относится к человеку, который уходит далеко или уезжает без спроса, своевольно [10. С. 685]. Зрение становится отличительным признаком живого существа, тогда как слепота, отсутствие зрения -неживого, ср. метафорическое обозначение смерти через слепоту: зажмурился 'умер', жмурик 'покойник', а также обычай закрывать покойнику глаза после смерти [11; 12]. О последней слезе, выкатившейся из глаза умершего, в Полесье говорили: "зрение утекло" [13. С. 113]. Представление о мире мертвых как о мире темноты и слепоты, порождает целый ряд верований и обрядовых действий, объясняющихся необходимостью заботиться о зрении покойников на том свете: это опасение засорить глаза предкам, нарушая запреты работать в поминальные дни; обычай сметать с надгробий пыль, чтобы "прочистить глаза" покойникам; обычай делать гроб с прорезанными или нарисованными окошками, чтобы мертвый мог видеть других покойников; обычай зажигать свечи в определенные моменты похоронного и поминального обрядов, чтобы осветить путь мертвым, и др. [14]. Призывая на адресата слепоту или невидимость, проклинающий в конечном итоге желает ему смерти. Тема смерти является одной из центральных тем в проклятиях, она может быть выражена или прямо, или иносказательно (метафорически или метонимически), в частности, посредством мотива глаз и зрения.

Если рассматривать проклятия, связанные с темой глаз и зрения, то, кроме речевой ситуации, здесь необходимо учитывать еще и ситуацию самого зрительного контакта. При этом пропозиция зрительного контакта, в которой присутствуют субъект зрения (кто смотрит/видит), объект зрения (на кого смотрят/кого видят), инструмент зрения (глаза) и сама способность смотреть/видеть (зрение), включается в речевую ситуацию проклятия, где действуют свои актанты (адресат и адресант проклятия, исполнитель проклятия (Бог), а также сам посылаемый текст - проклятие). При наложении одной логической ситуации на другую, адресат проклятия (объект проклятия) может занимать различные позиции: выступать или в качестве субъекта зрительного контакта, или в качестве его объекта. В проклятиях мы имеем дело, прежде всего, с нарушением зрительного контакта, его невозможностью (в ситуации, когда проклинаемый выступает в роли субъекта - это слепота, когда в роли объекта - невидимость). Нарушения могут также касаться "инструмента" зрения, т.е. глаз.

Обратимся к модели проклятий, где проклинаемый (объект речевой ситуации) выступает (реально или потенциально) в качестве субъекта ситуации зрения (модель: чтобы проклинаемый видел/не видел что-то). Довольно многочисленны проклятия, в которых говорящий стремится нарушить для проклинаемого нормальную ситуацию зрения, сделав его физически слепым. Сюда относятся тексты, в которых содержатся пожелания порчи инструменту зрения (глазам). В них прямо не говорится о слепоте, однако подразумевается, что в результате повреждения глаз зрительный контакт будет затруднен или вообще невозможен. Эти проклятия стоят в ряду других, содержащих пожелание вреда здоровью: различные несчастья должны произойти с теми или иными частями тела (головой, языком, ушами и др.), при этом глазам по сравнению с другими органами и частями тела уделяется особое внимание: перечень несчастий, призываемых на глаза, достаточно широк.

Это могут быть различные болезни глаз: болг. Бабки даму излѢзатъ на очитѢ! (Чтоб у него на глазах болячки выскочили!) [7. С. 30], Пришки на очитѢ да му излѢзатъ! (Волдыри на глазах чтобы выскочили) [7. С. 38]; серб. Болка те изела, па видело да не видиш... (Чтоб тебя боль заела, чтоб ты света не видел...) [9. С. 186]. Проклинающий желает, чтобы у адресата глаза вылезли из орбит и стали выпученными, как у жабы: болг. Да му се опулятъ очитѢ като на жаба! [7. С. 32].

Нередко в проклятии содержится пожелание, чтобы глаза проклинаемого побелели, т.е, чтобы на его глазах появилось бельмо: серб. Изашла ти биjела на очи

дабогда! (Бельмо тебе на глаза, дай Бог!) [8. С. 46. N 826]; болт. Да му обѢлѢятъ очитѢ да даде Господь! (Да побелеют у него глаза, дай Бог!) [7. С. 6], Да му побѢлѢятъ и дветѢ очи! (Да побелеют у него оба глаза!) [7. С. 42], ОчитѢ да ти побѢлѢятъ, да даде Господь! (Да побелеют твои глаза, дай Бог!) [7. С. 45], Ти мене зжби побѢли, а Господь тебе очи! (Ты мне зубы побели, а Бог тебе глаза!) [7. С. 46], ПобѢлѢла ти е носата, ама и очитѢ да ти побѢлѢятъ, да даде Господь! (Чтобы волосы твои побелели, пусть и глаза твои побелеют, дай-то Бог!) [7. С. 45]. Окказионально встречаются проклятия, в которых желается, чтобы глаза посинели: болг. Да му посинѢятъ очитѢ! (Чтоб глаза у него посинели!) [7 С. 6], Синь, посинѢли му очитѢ! (Сын, чтобы посинели у него глаза!) [7. С. 23]. Причем такие проклятия у болгар или адресуется сыну, или произносятся, если речь идет речь о сыне, по принципу созвучия (сын - синий). Ср. аналогичный текст, в котором используется тот же прием: болг. Платно му на очитѢ - така отговаря нѢкой въ случай, ако длъжника му не му е платилъ що му дължи, a нѢкой го запита за този дългъ, "плати ли ти?" (Полотно (погребальное) ему на глаза - так отвечают в том случае, если должник не уплатил то, что должен, а его кто-то спрашивает об этом долге: "Ты заплатил?") (сближение платно 'полотно' и платя 'платить') [7. С. 21] (об этом см. в [15. С. 149]). Это явление характерно для жанра проклятий, формирующихся спонтанно в определенной речевой ситуации, когда говорящий находится в состоянии аффекта, или же отвечает на какие-то злоречения в свой адрес.

Во многих проклятиях выражаются пожелания, чтобы глаза адресата были выколоты острыми предметами: болг. Боцки да го бодать по очитѢ му! (Пусть колючки его колют в глаза!) [7. С. 30], Търне очитѢ ти извале! (Пусть тебе терновые колючки выколют глаза!) [7. С. 46], Драки очитѢ да му издератъ! (Чтобы ему колючки глаза выцарапали!) [7. С. 42], Зракалата (очитѢ) да си изваде! (Чтобы ты сам себе выколол глаза!) [7. С. 43], ОчитѢ ти на вилица да вида да ти ги извадатъ! (Чтобы я твои глаза на вилке увидел, как их вытащат!) [7. С. 45].

Ущерб глазам может быть причинен и с помощью едких веществ, например, лукового сока - болг. Лукъ да си маже очитѢ! (Луком пусть себе мажет глаза!) [7. С. 37], соли - серб. Ако си ми сол купила, очи да ти се посоле! (Если ты мне соль купила, пусть у тебя глаза просолятся!), Ако ми jе солат вернула, очи да воj се посоле! (Раз ты мне соль рассыпала, чтобы ею глаза себе посолила!) [9. С. 184]. Упоминание соли ("соль тебе в очи") часто встречается в приговорах от дурного глаза у восточных славян, у сербов распространены аналогичные формулы, в которых присутствуют чеснок и лук.

В ряде текстов глаза проклинаемого должны быть повреждены каким-либо животным (обычно кошкой) или птицей (орлом, вороном, сорокой): болг. Ега мачке очи да ти издеру! (Пусть у него кошки глаза выцарапают!) [7. С. 43], Орли и гарване очитѢ му да клюватъ! (Орлы и вороны чтобы ему выклевали глаза!) [7. С. 45], Сврака очитѢ да му изкъца! (Да выклюет ему глаза сорока!) [7. С. 46], Свраки очитѢ ти да изпиятъ! (Пусть сороки твои глаза выпьют!) [7. С. 46]; серб. Гавран ти очи извадио дабогда! (Ворон пусть ему выколет глаза, дай Бог!) [8. С. 27. N 299], Вране ти очи извадиле (ископале, кльуцале)! (Чтобы тебе вороны глаза выкололи, выклевали!) [8. С. 26. N 270 - 272], Гаврани ти очи истерали! (Чтобы тебе вороны глаза выели!), Гавран ти очи истресао! (Пусть ворон тебе глаза выпьет!) [8. С. 27. N 302]. Любопытным представляется шуточный текст, в котором глаза проклинаемого должен выклевать вареный петух: болг. Варенъ петель очитѢ да му изкъца! (Чтобы вареный петух ему выклевал глаза!) [7. С. 31]. Глаза проклинаемого могут уничтожить насекомые: болг. ОситѢ да му изпиятъ очитѢ! (Пусть осы выпьют ему глаза!) [7. С. 45]. Очень часто в качестве причинителя вреда глазам выступают змеи: болг. Ега му змии очи изпиятъ! (Пусть змеи выпьют ему глаза!) [7. С. 13], серб. Змиjа га у очи запунула! (Чтоб

ему змея в глаза дунула!), Змиjа му очи испила! (Змея бы ему глаза выпила!) [8. С. 44. N 804], Змиjа ти очи истерала! (Змея бы тебе очи выела!), Боловао девет годиница, кроз кости ти трава изнищала, у трави се льуте гуjе легле, дабогда ти очи извадиле! (Чтобы ты болел девять лет, сквозь твои кости чтоб трава проросла, в траве чтобы ползали лютые змеи и чтобы они тебе выцарапали глаза!) [8. С. 22. N 172]. Представление о том, что змеи в могиле выпивают глаза покойника, причиняя ему страдания, широко распространено в верованиях и фольклоре южных славян: в северо-западной Болгарии зафиксировано представление о змеях, обитающих в могилах и питающихся плотью, кровью и глазами мертвецов. На юге Болгарии существует представление об особом могильном уже (гробна змия). Этот мотив также встречается в болгарских и македонских балладах: змея свивает гнездо в волосах мертвой девушки, пожирает ее лицо и высасывает ее глаза. Сербы верят, что змея выпивает глаза покойнику на третий день после погребения [16. С. 286 - 287].

В качестве субъектов, вредящих глазам, выступают высшие силы. Это может быть Бог: болг. Ега го Богъ отъ очи оддѢли! (Пусть тебя Бог от глаз отделит!) [7. С. 43]; серб. Бог те очи извадио! (Бог бы тебе глаза вынул!), Бог ти очи замаглио! (Бог пусть тебе глаза затуманит!) [8. С. 21. N 152 - 153], Извадио ти Бог очи, да те слепа воде по народу! (Чтоб тебе Бог глаза вынул и слепую водил среди людей!) [8. С. 46. N 831]. Следует заметить, что обращение к Богу (часто не эксплицированное в тексте) как к исполнителю проклятия очень характерно для данного жанра, не случайно часто тексты сербских проклятий или предваряются или завершаются формулами да Бог да (дай Бог). Однако в данном случае Бог фигурирует в ряду других причинителей вреда. Не случайно в одном из встретившихся текстов он "сопоставляется" с вороной: Бог неjе врана па да ти одjеднуш ископа очи (Бог не ворона, но тебе однажды выколет глаза) [9. С. 185]. В качестве силы, дающей и отнимающей глаза (зрение) упоминается также дьявол: болг. Отъ гяволо очи да сака и да нѢма да му даде (У дьявола глаз пусть просит, и чтобы он ему не дал) [7. С. 45]. Причинить ущерб глазам адресата могут также мифологические персонажи, например вилы: болг. Вили му очи изболи! (Чтобы вилы ему глаза выкололи!) [7. С. 40].

Особый интерес представляют болгарские тексты, в которых в качестве субъекта, вредящего зрению, упоминается хлеб: Дано та усляпи хлябанъ, дену гу сж? ялъ (Чтобы тебя ослепил тот хлеб, который ты ел!) [7. С. 8]. Да ми хване хлѢбътъ очитѢ! (Чтобы у меня хлеб выхватил глаза!) [7. С. 31], ЛѢбо да го фане за очитѢ! (Чтоб хлеб его за глаза схватил!), ЛѢботъ и сольта ми ялъ, да му фанатѢ очитѢ (Он ел мои хлеб и соль, пусть у него теперь они выхватят глаза) [7. С. 37]. В данном случае хлеб выступает как некая высшая, сакральная, сила, способная влиять на судьбу человека, к которой обращаются, как к Богу.

В ряде текстов вредящий глазам субъект отсутствует, а в центре внимания оказываются способы повреждения глаз, которые описываются образно и эмоционально: болг. ОчитѢ да му изпръснатъ како на пражайка! (Чтобы у него глаза выскочили из орбит, как во время жарки (как у жареного!)) [7. С. 38], И, да му испръснатъ очитѢ како се ококотилъ! (Чтобы у него глаза вылезли из орбит, как он вытаращился!) [7. С. 43], ОчитѢ на тило даму стоять! (Чтобы ему вывернуло глаза на затылок!) [7. С. 55]. Ср. рус. диал. фразеологизм на леву сторону глаза выворачивать, означающий смерть [12. С. 60].

Особо стоит отметить, что довольно часто глаза представляются жидкой субстанцией, они могут "вытечь": болг. Да му изтекатъ очитѢ! (Чтоб у него глаза вытекли!) [7. С. 41], Истекле ти очитѢ! (Пусть у тебя вытекут глаза!), Капнали му очитѢ! (Чтобы у него глаза капля по капле вытекли!) [7. С. 44]. Глаза "выпивают", "высасывают" птицы, осы, змеи: болг. Змии ти очитѢ изпили! (Пусть змеи твои глаза выпьют!) [7. С. 15]. Представление о жидкой природе глаз находит

подтверждение в легендах о змее и солнце у южных славян: болгары рассказывают, что змея высосала один или несколько глаз солнцу, которое некогда имело два (или множество) глаз. В Босанской Краине и Лике выпитое змеей солнце, которое иногда зимой можно увидеть сквозь облака, называется "слепым солнцем" [16. С. 283].

В некоторых случаях для усиления эффекта проклятия подчеркивается, что адресат должен лишиться обоих глаз: болг. Да ви изпаднатъ и дветѢ (очи) па и двойца! (Чтоб у вас оба глаза вывалились у обоих!) [7. С. 41], Да му изпръснатъ и дветѢ очи! (Чтоб у него оба глаза из орбит вылезли!) [7. С. 41 ], Око да не би ви останало! (Чтобы у вас и глаза не осталось!) [7. С. 44]. В сербском тексте "божбы": Два ми ока у глави! (Два глаза у меня в голове!) [8. С. 34. N 518]. Двойственность в данном случае получает особую смысловую нагрузку: она как бы вдвое утяжеляет проклятие, делая его более грозным и страшным.

В ряде текстов не уточняется, каким образом проклинаемый должен лишиться глаз, смысловой акцент ставится на самом факте потери органа зрения: болг. ОчитѢ да си извади, та безъ очи да киниса! (Пусть себе глаза выцарапает и в дальний путь отправится!) [7. С. 45], Да му изпръснатъ очитѢ! (Пусть у него глаза из орбит выйдут!) [7. С. 41], Очи да нѢмашъ, па да не гледашъ! (Чтобы у тебя не было глаз, и чтобы ты не смотрел!), Очи да нѢмаш, да даде Господь! (когато нѢкой поиска отъ нѢкого нѢщо и той му каже "нѢмамъ") (Чтобы у тебя глаз не было, дай Бог! - говорится, когда кто-то просит чего-либо, а ему отвечают "у меня нет"), Да нѢма очи у главата! (Пусть у него не будет глаз в голове!) [7. С. 42], За очи да плачешь! (Чтобы ты по глазам плакал!) [7. С. 43]; серб. Дабогда ми очи испале ако те лажем! (Дай Бог чтобы у меня глаза вывалились, если я тебе лгу!) [8. С. 32. N 449], Без очи да одиш (останеш)! (Чтобы ты без глаз остался!) [9. С. 185].

Если глаза повреждены, человек слепнет, и в ряде текстов смысловой акцент ставится именно на слепоте как результате повреждения глаз: серб. Ако не доjдеш, слеп по свет да одиш (Если ты не придешь, будешь слепым по миру ходить) [9. С. 185], Без очи да остане, па по свет hорав да оди; hорав по свет да оди и да не знаjе куде иде (отац сину) (Да останешься без глаз, ходишь по свету незрячий, невидящий по свету ходишь и чтоб не знал, куда идешь) [9. С. 186], Сам ђи jа отрула да не видим видело. А ако несьм, ти да га не видиш што ме клеветиш (Если я отравила, чтоб мне света не видеть. А если не я, то чтоб тебе его не видеть за то, что клевещешь на меня) [9. С. 185]; болг. СлѢпъ и кьоравъ да оди по царева земя (Пусть ходит слепой и незрячий по царской земле), СлѢпъ да киниса (Пусть слепым в дальний путь отправляется), СлѢпъ да ослѢпѢе (Слепой, да ослепнет). СлѢпчо, ослѢпѢлъ, та не гледалъ (Слепец, пусть ослепнет и не видит) [7. С. 46]. Интересный случай, демонстрирующий народные представления о различиях в способности "видеть" и "смотреть", дает следующее проклятие: серб. Гледао, а ништа не видео дабогда! (Чтобы ты смотрел, а ничего не видел, дай Бог!) [8. С. 27], т.е. человек смотрящий, формально не слепой, может чего-то не видеть, обычно очень важного.

Пожелания человеку слепоты тесно связано с пожеланием ему смерти. Не случайно в текстах часто встречаются многочисленные аллюзии на похоронный обряд. Идея смерти может метонимически передаваться посредством упоминания фрагмента похоронного обряда, в котором покойника погребают и засыпают могилу землей: болг. Лопата очитѢ да те зарие! (Да зароет лопата тебе глаза!) [7. С. 15]. Также встречаются аллюзии на обычай во время похорон бросать горсть земли в могилу: болг. Да даде Господь единь часъ no-скоро да ти хвърля една ржка земя на очитѢ! (Пусть Господь Бог даст, чтобы я бросил тебе пригорошню земли на глаза!) [7. С. 5]. Эти действия переосмысляются как закрывание, засыпание землей глаз умершего. У всех славян существуют поверья, что открытые глаза

покойника представляют опасность для живых: считается, что он "высматривает" следующего мертвеца. Во многих славянских традициях существовал обычай закрывать глаза умершего монетами [13. С. 113]. Характерным в этом смысле представляется проклятие: болг. Да те видя облѢщень (умрѢль съ несклопени очи!) (Чтобы я тебя увидел с выпученными глазами после смерти, чтобы ты умер с незакрытыми глазами!) [7. С. 9], которое формально относится к другому типу текстов, который будет рассматриваться ниже.

Пожелание слепоты в проклятиях может осмысляться не только как метафорическое призывание смерти на адресата (не видеть белого света = не существовать на свете), но и как пожелание плохой доли на том свете. Так, в статье о глазах и зрении покойников, Н. И. Толстой приводит болгарское проклятие Да му се не види! (Чтобы ему не виделось!), объясняя его как пожелание, чтобы адресат ничего не видел на том свете (среди других проклятий на тему неблагополучного пребывания на том свете) [14. С. 205]. К аллюзиям на тему смерти также можно отнести и пожелания, чтобы глаза адресата выклевали птицы или высосали змеи. Причем в том случае, когда речь идет о птицах, имеется в виду "злая", "не своя" смерть, так как птицы выклевывают глаза мертвецам, оставшимся без погребения. Выпивание, высасывание глаз змеями также может свидетельствовать о том, что в проклятиях данного типа речь идет именно о пожелании адресату тяжелой и мучительной участи после смерти.

В целом ряде текстов проклятий, помимо абстрактного пожелания "не видеть" 'быть слепым', часто уточняется, чего именно проклинаемый не должен видеть. То есть акцент смещается именно на объект зрения. И в болгарских, и в сербских текстах наиболее типичным является пожелание не видеть "белого дня", "белого света" (т.е. вообще всего, что есть на свете), что может восприниматься как буквально - 'чтобы он ослеп и ничего не видел', так и в переносном смысле -'чтобы его не существовало на этом свете, чтобы он умер': болг. Дано бѢлъ день не видишь! (Чтоб ты белого дня не увидел! - здесь белый может означать также 'счастливый'), Да не видишь бѢло видѢло (Чтобы ты не видел белого света!) [7. С. 50], Ега бѢлъ день да не видишь! (Чтобы ты белого (доброго, счастливого) дня не увидел!) [7. С. 51], Въ тевница да изгние и бѢпъ свѢтъ да не види! (Чтобы он в тюрьме сгнил и белого света не увидел!) [7. С. 57]; серб. Ако льжеш, да Бог даде, видело да не видиш! (Если ты лжешь, дай Бог, чтобы ты света не видел!) [9. С. 184], Жив био, а бело видело да не видиш на свету! (Чтобы ты был жив, а белого света чтобы в мире не видел!) [8. С. 41. N 695]. Одним из сильнейших проклятий, в которых на адресата призывается слепота, незрячесть, можно считать пожелание не видеть самого себя: болг. Ега се не видишь! (Чтоб ты себя не увидел!) [7. С. 14], Ай да се не видѢше макаръ! (Чтоб ты (даже) и себя не видел!) [7. С. 47]. Данное пожелание также может трактоваться и как пожелание смерти: 'чтобы ты себя не видел' = 'чтобы тебя не существовало на свете'.

Однако пожелание "не видеть" чего-либо очень часто выступает в проклятиях в переносном смысле. При этом глагол видеть (не видеть) может иметь событийное значение: предполагается, что адресат проклятия не должен видеть (= иметь, испытать, пережить) в жизни ничего хорошего (радости, удачи, блага, счастья и др.), а будет видеть только несчастья. Причем это могут быть как абстрактные пожелания "не видеть никакого добра", так и конкретные перечисления, чего именно адресат не должен видеть. Перечень объектов, которые не должен или, наоборот, должен видеть адресат проклятия, дает представление о традиционной системе и иерархии ценностей.

Так, проклинаемый не должен видеть абстрактного благополучия: (счастья, радости, добра): болг. Ега да не видишь радость до вѢка! (Не видеть тебе радости до века!) [7. С. 51], Зло да виде, а добро никогашь! (Пусть ты видишь зло, а добро никогда!) [7. С. 52], Да се не види намѢрата му! (Чтоб он радости не увидел!) [7.

С. 51], Его никъга аиръ да невидишъ! (Никакого благополучия (удачи, счастья) да не видишь!) [7. С. 52]; серб. Аира не виедео дабогда! (Чтоб никогда удачи (счастья) не видал!) [8. С. 17. N5].

Адресат проклятия не должен видеть родного дома: серб. Ако теи слагав, не видео своjу купу! (Если я тебе солгал, да не увижу своего дома!) [8. С. 17. N 18]. Не должен видеть семьи и детей: болг. Дано авлятъ (челядь) ни видишь! (Да не видишь детей!), Дано не види челедь! (Пусть ты не увидишь детей!) [7. С. 50]. Пожелание не увидеть своих детей также может трактоваться во временном смысле: 'чтобы ты остался бездетным, умер, не дождавшись потомства', так же и о доме - 'чтоб у тебя своего дома не было'.

Отдых также входит в перечень того, чего должен лишиться адресат проклятия: болг. Одморъ никого да не виде! (Отдыха чтобы ты никогда не видел!) [7. С. 38]. При этом его работа представляется напрасной, не приносящей материальных благ и счастья: Аиръ от имане да не видишь! (Благополучия от имущества чтобы ты не видел!) [7. С. 59].

В проклятиях подчеркивается, что адресат не должен видеть здоровья: болг. Животъ и здраве да не видишь никогашъ! (Жизни и здоровья да не видишь никогда!) [7. С. 52]. Среди прочих недугов, речь может идти и о глазных болезнях: болг. Аиръ да не види ни отъ глава, ни от очи! (Чтобы не было тебе благополучия ни голове ни глазам!), Аиръ да не види одъ очитѢ и одъ здравето, да не кье да Бокъ! (Чтоб не видел удачи ни от глаз, ни от здоровья, чтоб дал Бог!) [7. С. 47].

Проклинаемый не должен увидеть духовных благ и после смерти: болг. Рай да не виде! (Чтобы он рая не увидел!) [7. С. 29].

Пожелание "не увидеть" чего-либо также может иметь временной смысл: 'не дождаться, не дожить до чего либо, умереть раньше означенного срока'. Например, это может быть определенная временная точка (Рождество, свадьба), или целый отрезок времени - старость (которая часто обозначается метонимически через седину) и др.: болг. Божикъ да не види! (Чтобы ты не увидел Рождества!) [7. С. 2], ВѢнчило да не видишь (да не дочакашь)! (Чтобы ты не увидел (не дождался) брака!) [7. С. 3], БѢла коса дано не видишь! (Чтобы ты не увидел седины!) [7. С. 2]. Ср. распространенные в календарном фольклоре благопожелания, произносимые на Пасху или Рождество, в которых адресату желают дожить до этой же календарной точки в следующем году. Временное значение можно предположить и у проклятия, содержащего угрозу не увидеть потомства: умереть молодым, не дождавшись детей: болг. Дано являкъ (авлетъ, челядь) нж вигъжтъ! (Чтобы они детей не увидели!) [7. С. 8]; серб. Ако те слагав, децу не видео дабогда! (Если я тебе солгал, дай Бог чтобы я детей не увидел!) [8. С. 17. N 25]. Если проклятия, в которых доминирует событийный аспект, можно охарактеризовать как пожелание проклинаемому трудной, тяжелой, безрадостной жизни, то проклятия, где на первое место выходит темпоральное значение, относятся к пожеланиям скорой (а также зачастую и "злой", "не своей") смерти.

Другая основная модель, по которой строятся проклятия, связанные с темой зрения, представлена текстами, в которых адресат проклятия находится в роли объекта зрения (модель: чтобы проклинаемого (кто) видел/не видел (каким)). При этом субъект (тот, кто видит) порой становится значимым, а порой или отсутствует, или в роли субъекта может быть кто угодно (все, кто ни посмотрит).

Целый ряд текстов построен на пожелании адресату невидимости. В случае, когда желается, чтобы проклинаемого не видели, так же как и в ситуации пожелания слепоты, можно говорить о нарушении ситуации зрения. Только в данном случае адресат проклятия находится не в роли "невидящего" субъекта, а в роли "невидимого" объекта.

Адресату проклятия желают, чтобы его не видели Бог и все люди: серб. Бог те не видео! (Чтобы тебя Бог не видел!) [8. С. 21. N 128], Ако те Бог ниjе видео

како треба, ни льуди те не видели! (Если Бог тебя не видел как подобает, то и люди чтоб тебя не видели!) [8. С. 17. N 24]. Проклинаемого не должна видеть его родная мать: болг. Да та не види хубавата макя! (Чтобы тебя твоя хорошая мать не увидела!)] [7. С. 51], в конце концов, он и сам не должен себя видеть (эти тексты приводились выше, когда шла речь о слепоте). Ср. на русском севере распространенный вид порчи, при котором колдун делает невидимым человека или скотину.

Проклинающий желает самому себе не видеть адресата проклятия, хочет, чтобы он исчез с его глаз: серб. Богальу богальасти не видео те више! (Урод покалеченный, чтобы я больше тебя не видел!) [8. С. 22. N 161]. Причем такая формула часто приравнивается к пожеланию, чтобы адресата проклятия не существовало на свете (чтобы он умер): серб. Не било те више: Божjи слепче не било те! (Божий слепец, чтобы тебя не было!) [8. С. 22. N 170]; болг. Да се витоса, да не види (ща човѢкъ, когото не искаме да видимъ)! (Чтобы ты свился, чтобы тебя не было видно (исчез из поля моего зрения!)) [7. С. 10].

Особый интерес представляют тексты, в которых адресату желают, чтобы его не видели небесные светила (солнце и луна): болг. Да го не види ни слънце, ни месечина! (Пусть его не видит ни солнце, ни луна!) [7. С. 4], Да не те види слънце и месечина! (на товога, който нее е гледалъ добре това, що е билъ длъженъ да пази) (Чтобы тебя ни солнце, ни месяц не видели! - говорят тому, кто плохо охранял то, что должен был охранять), Дано та не видяя слънчувата макя, макаръ! (Чтобы тебя не увидела солнечная мать) [7. С. 8]. Подобные проклятия также можно считать иносказательным пожеланием смерти адресату: чтобы его не существовало ни днем, ни ночью, т.е. никогда. Упоминание луны и солнца в данном контексте можно трактовать как фольклорную формулу невозможного. Как зеркальный вариант проклятия "Чтобы ему света белого не видеть", можно привести текст, в котором свет не видит адресата проклятия: серб. Ало црна землъа да се отвори па да пропаднеш у ньу, да те свет не гледа! (Пусть черная земля растворится и ты провалишься в нее, чтобы тебя свет не видел!) [9. С. 184]. Вообще для ситуации зрения характерно смешение субъектно-объектных отношений, при которых слепота и невидимость могут оказываться в отношениях культурной синонимии. Ср. рус. диал. тёмный в значении 'слепой' и слепой (текст) - 'плохо видимый, который с трудом можно прочитать'.

В ряде текстов субъект зрения отсутствует, или может быть любым (все, кто угодно): болг. Дано та нищу нж виги! (Чтобы тебя ничто не увидело!) [7. С. 8], Да иде да се не види! (Пусть уходит, чтоб его не видели!) [7. С. 7], Да се не види, да не би се видѢлъ! (Чтоб его не видели, чтобы он был невидим!). В некоторых случаях пожелание, чтобы проклинаемого не видели, усиливается пожеланием, чтобы его также и не слышали: болг. Да се не чуяшъ, не видишь! (Чтобы тебя и не слышали и не видели!) [7. С. 10]. А в ряде текстов адресату желается, чтобы его слышали, но не видели: болг. Чулъ, та се не видѢлъ! (Чтобы тебя слышали, но не видели!) [7. С. 25], Да се чуешь, та да не се видишь! (Чтобы тебя слышали, но не видели!) [7. С. 9]. Интересно, что свойство быть слышимыми, но невидимыми приписывается в народных верованиях многим демонам, так как зрительная граница между "тем" и "этим" светом представляется менее проницаемой, чем слуховая [17. С. ПО].

В другой группе проклятий проклинаемому, напротив, желают, чтобы его видели (или сам произносящий проклятие или другие люди, кто угодно), при этом указывается, в каком состоянии, каким его должны видеть. В этом случае глагол видеть употребляется в переносном значении: 'видеть кого-либо каким-то' фактически означает пожелание, чтобы адресат 'был каким-то'. Этот тип проклятий зеркально соответствует типу, в котором адресат проклятия выступает в роли активного субъекта зрения (событийный аспект). Перечень состояний, в

которых должен находиться проклинаемый, также как и перечисление объектов, которые он не должен видеть, дает представление о традиционной народной аксиологии.

Проклинающий желает, чтобы адресата проклятия видели слепым (без глаз): серб. Ако ниjе истина, да Бог да, да те гледам без очи! (Если это ложь, дай Бог, чтобы я увидел тебя без глаз!) [8. С. 17. N 14]. По содержанию это пожелание совпадает с пожеланием адресату ослепнуть, однако по форме адресат выступает здесь в качестве объекта зрения (произносящий проклятие в данном случае выступает в качестве субъекта зрения).

Адресату проклятия желают, чтобы его видели нищим: болг. Да те видамъ да пропитать со клениче на мостотъ! (Чтобы я тебя увидел, как ты питаешься щепкой на мосту!), Да те видамъ на църковенски пать да седишъ, да питашъ! (Чтоб ты на церковном пути сидел да милостыню просил!) [7. С. 61], Ега те вида голь и босъ да одишъ! (Чтобы я видел, как ты голым и босым ходишь!) [7. С. 62], На църквата предъ вратата да те вида! (Чтобы тебя видел на церковной паперти!) [7. С. 63], Да те вида голь и босъ да оишъ, Господи! (Чтобы я увидел, как ты ходишь голым и босым, Господи!), Да те вида да запросишь, да даде Господь! (Дай Боже, чтобы я увидел, как ты будешь просить милостыню!) [7. С. 61].

Кроме призывания на адресата тяжелой и трудной жизни, в данном типе проклятий также встречаются пожелания смерти (причем часто "злой", "не своей"), например, мучительной смерти через повешение: болг. На ченгелъ да те видамъ да висишъ! (Чтобы я увидел, как ты висишь на крючке!) [7. С. 19], Да го видя на вжжето! (Чтобы я его увидел на веревке!) [7. С. 4], На вешало да го видамъ! (Чтобы я его увидел на виселице!) [7. С. 18], Да те видя да те обесятъ на моста! (Чтобы я увидел, как тебя повесят на мосту!) [7. С. 9]. Мост как особый локус играет очень важную роль в традиционной культуре мира южных славян: это место обитания нечистой силы. Ср. болгарское проклятие: Водили те гяволи под мосто! (Чтобы тебя дьяволы под мостом водили!) [18. С. 304; 19. С. 568]. Адресату проклятия желается, чтобы его видели посаженным на кол: Да го видя на коль! (Чтобы я его увидел на колу!) [7. С. 4], На коль да те видамъ! (Чтобы я тебя увидел на колу!) [7. С. 18], Да ти понесатъ главата на колецъ, да видя! (Чтобы твою голову понесли на колу!) [7. С. 12], Нагоре нозитѢ, доле главата да му видамъ! (Чтобы я его увидел вверх ногами!) [7. С. 18].

Иногда акцент ставится на самом факте смерти, при этом способ умерщвления не уточняется: болг. Мъртавъ да го видам! (Чтобы я его увидел мертвым!), Мъртавъ и студенъ да те видя! (Чтобы я тебя увидел мертвым и окоченевшим!) [7. С. 18], Дасе озжбишъ, да те видя! (Чтобы я увидел, как ты околеешь) [7. С. 11]. Часто пожелания смерти высказываются в проклятиях не напрямую, а иносказательно, метафорически, через эвфемизмы: Да те видя на дървенъ конь! (Чтобы я тебя увидел на деревянном коне!) [7. С. 9], т.е. в гробу, Подъ платно да те погледна! (Чтобы я тебя под полотном увидел!) - аллюзия на похоронный обряд (тело умершего покрывают полотном), Пространъ да го вида! (Чтобы я тебя увидел распростертым!) [7. С. 21]. Представление о умирании, как о вытягивании тела, находит подтверждение в славянской фразеологии: ср. рус. диал. протянуть ноги [12].

Таким образом, актуальность темы глаз и зрения в проклятиях обусловлена, с одной стороны, особой ролью зрения в традиционной народной аксиологии: клянутся обычно самым дорогим; проклиная, желают лишить проклинаемого того, что для него наиболее ценно. Причем зрение можно считать не только витальной ценностью (относящейся к сфере здоровья человека), но также социальной (человек, лишенный зрения, беспомощен, изолирован от общества) и духовной (слепота может пониматься в широком смысле как слепота духовная). Часто в

текстах проклятий слепота (лишение зрения) и невидимость метафорически или метонимически означают смерть, т.е. пожелание слепоты или невидимости может в некоторых случаях трактоваться как призывание смерти на адресата. Тема смерти является одной из ключевых тем в проклятиях. Она выражается различными кодами, в том числе "зрительным". Пожелание быть невидимым (как и пожелание ослепнуть, не видеть) часто является или прямым, или завуалированным пожеланием смерти адресату проклятия. Следуя за логикой ситуации зрения, адресат проклятия может выступать либо в роли активного субъекта, либо в роли пассивного объекта зрения (при этом субъектные и объектные конструкции часто зеркально повторяют друг друга, выступая в отношениях синонимии, передавая одно и то же значение различными способами). Часто проклятие действует таким образом, что ситуация зрительного контакта нарушается, становится невозможной. И в том и в другом случае одна и та же идея (пожелание смерти адресату) может выражаться различными логическими способами. С другой стороны, появление мотива зрения в рамках данного жанра обусловлено наличием у глагола видеть кроме прямого, "визуального", переносных значений: он может передавать ментальные состояния человека. Так пожелание не увидеть чего-либо может означать 'не узнать', 'не почувствовать', 'не дождаться (не пережить, не дожить; чтобы этого не случилось, не было)', а увидеть кого-либо в каком-либо состоянии может означать, что объект 'находится в каком-либо состоянии'. При этом желаемое преподносится как четкая визуализируемая картинка, свершившийся факт, что также поддерживается логикой жанра проклятия - произнесенное "злопожелание" играет магическую роль, оно должно исполниться и описывается как уже исполненное в воображении адресанта проклятия.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Седакова И. А. Проклятие в народных болгарских песнях: Этнолингвистика и фольклорная поэтика // Славянский и балканский фольклор. Виноградье. М, 2011. Вып. 11.

2. Этимологический словарь славянских языков / Под ред. О. Н. Трубачева. М., 1983. Вып. 10.

3. Engelking A. Klatwa. Rzecz о ludowej magii stowa. Warszawa, 2000.

4. Виноградова Л. Н. Формулы угроз и проклятий в славянских заговорах // Заговорный текст: Генезис и структура. М., 2005.

5. Виноградова Л. Н. К проблеме типологии и функции магических текстов: Формулы проклятий в народной культуре // Письменность, литература и фольклор славянских народов. XIV Международный съезд славистов. Доклады рос. делегации. М., 2008.

6. Виноградова Л. Н., Седакова И. А. Проклятие // Славянские древности. Этнолингвистический словарь / Под общей ред. Н. И. Толстого. М., 2009. Т. 4.

7. Дабева М. Български народни клетви. Принос към изучаването на народната душа и народния живот. София, 1934.

8. Маркови Н Р. Српске народне клетве и заклетве. Београд, 2000.

9. Златковиh Д. Фразеолопуа страха и наде у пиротском говору // Српски диjалектолошки зборник. Београд, 1989. N XXXV.

10. Фразеологичен речник на българския език. Т. 1 - 2. София, 1974. Т. 1.

11. Толстая С. М. Славянские народные представления о смерти в зеркале фразеологии // Фразеология в контексте культуры. М., 1999.

12. Толстая С. М. Смерть // Славянские древности. Этнолингвистический словарь / Под общей ред. Н. И. Толстого. М., 2012. Т. 5.

13. Толстая С. М. Покойник // Славянские древности. Этнолингвистический словарь / Под общей ред. Н. И. Толстого. М., 2009. Т. 4.

14. Толстой Н. И. Глаза и зрение покойников // Язык и народная культура: очерки по славянской мифологии и этнолингвистике. М., 1995.

15. Седакова И. А. Балканские мотивы в языке и культуре болгар: Родинный текст. М., 2007.

16. Гура А. В. Символика животных в славянской народной традиции. М., 1997.

17. Ясинская М. В. Визуализация невидимого: способы контакта с иным миром // Славянский и балканский фольклор. Виноградье. М., 2011. Вып. 11.

18. Виноградова Л. Н. Мост // Славянские древности. Этнолингвистический словарь/ Под общей ред. Н. И. Толстого. М., 2004. Т. 3.

19. Българско народно творчество. София, 1963. Т. 12. Пословици, поговорки, гатанки.

Опубликовано 06 августа 2022 года