Сказки, конечно же, любят все. И те, кто их ругает, и те, кто, замирая
от наслаждения и затаив дыхание, слушает их, забравшись с ногами в большое
мягкое кресло. Ты, наверное, тоже любишь их, правда, Настенька? И уж
наверняка слышала их много-премного: и про Иванушку-дурачка слышала, и про
Бабу-ягу, Кощея Бессмертного, Бременских музыкантов, Карлсона, и
многих-многих других. А ведь все они, вместе взятые, лишь малая часть всех
сказок, которые только есть на белом свете.
Ты уже, наверное, знаешь, что сказки живут везде и всюду. Да вот только
вы, люди, обычно проходите мимо, не замечая их и не желая поверить. Вы не
чувствуете сказку, а можете лишь читать ее или слушать, или смотреть по
телевизору. В лучшем случае - перессказывать. Вот и приходится нам, глюкам,
добывать для вас всевозможные сказки. Мы их добываем, а потом показываем
людям. Нет, конечно не всем. Некоторым. А эти некоторые уже записывают их с
наших чувств, переделывают, то есть пересказывают, на ваш язык и печатают в
толстых книжках или снимают кино. Есть, разумеется, среди таких людей (их
обычно называют сказочниками) и наши глюки. Точнее, они когда-то были
глюками, а потом, по какой-либо причине, приняли "человеческий вид" и стали
рассказывать людям сказки. Они-то и являются тем звеном, которое связывает
нас с вами. И только они знают как, каким трудом, потом, а порой и своей
жизнью добывают глюки сказки. Я хочу, Настенька, чтобы и ты знала об этом.
У нас в Глюкарии живут самые разные сказки. Одни, их называют
"домашними", всегда у нас под рукой, так как мы сами принимаем в них
активное участие. Другие - сказки, о которых мы сами до поры до времени
ничего не ведаем. Чтобы узнать эти сказки, их вначале нужно добыть. Добыть в
прямом смысле слова из-под земли (если это очень древняя сказка) или ловить,
если сказка вольная. В общем, без труда - не вытянешь и сказку из Глюкарии.
Домашнюю сказку мы можем рассказывать сказочникам сразу. Если же нужна
древняя сказка, то приходится брать в руки ломы и лопаты, и идти к подножию
Высоких гор добывать ее. Немало предстоит помахать киркой, чтобы найти и
высвободить из-под тяжести тысяч лет старую сказку. Но и это не самое
сложное. Главные трудности начинаются тогда, когда необходима вольная
сказка. А это значит, что предстоит большая облава на сказки в Мрачном Лесу.
Мы потихонечку, одну за другой, вылавливаем, добываем и рассказываем их
сказочникам.
Правда, сказки не все одинаковые: одни лучше, другие хуже, но ведь и
вы, люди, тоже все разные. Ну да я отвлекся. Значит так, самые большие
хлопоты доставляют нам вольные сказки. Очень уж это непростое, серьезное
дело поймать вольную сказку. Для того, чтобы его совершить, необходимо
немало пролить пота.
Итак, появляется кто-нибудь из глюков, и мы узнаем, что ему очень нужна
вольная сказка. Тотчас же эта весть облетает всех друзей, и те собираются в
крепкой бревенчатой избушке, которая стоит на краю леса. С давних пор она
называется "Заимкой Радости", а почему - я пока и сам не знаю.
Вот незадача! Я сегодня что-то постоянно отвлекаюсь от главного.
Вобщем, собираемся на Заимке и готовимся начать Большую Облаву. Ты думаешь,
сказки ничего не боятся? Ан нет, боятся, и еще как! Конечно, всякой сказке
важно, чтобы ей верили. Чтобы были люди, которые бы сопереживали,
волновались за ее исход, радовались, когда добро побеждает зло и коварство.
Если таких людей нет, то сказке очень тяжело, не может она полностью
раскрыться, отдать всю себя людям, но сказка может методично добиваться
того, чтобы ее услышали. Самое главное для сказки - это научить людей добру,
любви, нежности (помнишь: "Сказка ложь, да в ней намек - добрым молодцам
урок"?). И потому, самое страшное для сказки - переделка. Это когда те, кто
не верят в сказки, хватают их грязными, грубыми руками, врываясь в их
хрупкий ранимый мир, перекраивая всех и вся так, как им будет угодно. Они
изменяют сказку до неузнаваемости. Из ласковой, светлой и теплой она
становится холодной, ребристой, с вороненым отливом. Такие люди ставят
сказки себе на службу, принуждая врать и оболванивать других людей, и в
итоге, заставляя забывать, что они люди. Поэтому переделки сказки и боятся
больше всего на свете. Кому же понравится делать то, что ты не хочешь? И
должен признаться, что мы этим пользуемся. А делаем это для того, чтобы
поймать сказку. Мы превращаемся в самых гадких и страшных людей:
разбойников, бандитов, врунов, ябед и прочее, прочее, прочее... Занятие не
из приятных, да что поделаешь, сказку-то нужно загнать. Вот эти превращения
и происходят на Заимке Радости. И тот, кто видел со стороны, как удаляется в
лес мрачная толпа людей, непрерывно переругивающихся между собой (ведь всем
известно, что разбойники и бандиты ни секунды мирно провести не могут),
никогда бы не поверил, что еще пять минут назад все они были такими милыми и
забавными глюками.
И начинается облава! С криками, стрельбой в воздух, свистом и
улюлюканьем мы бежим по лесу, вытянувшись в длинную-предлинную цепочку. И
чем длиннее эта цепь, тем больше сказок мы можем загнать. Сказки чувствуют
нас, и, страшно испугавшись, бросаются наутек. Но и мы-то не лыком шиты! Те,
кто идут в центре, замедляют шаг, а те, кто идут по краям - наоборот - идут
все быстрее и быстрее, и цепь уже больше напоминает подкову. А потом крайние
встречаются, и мы замыкаем подкову, образуя кольцо, в котором мечутся
пойманные сказки. Потом мы начинаем потихоньку добреть, чтобы не так сильно
пугать их, ведь сказкам ничего не угрожает. Кольцо сужается, сужается, и
тот, кому нужна сказка, начинает выбирать ее среди всех прочих. Ну, а дальше
уже все просто и не интересно. Мы осторожно отпускаем сказки на волю,
оставляя лишь одну, нужную. И глюк забирает ее с собой, чтобы вы потом,
забравшись с ногами в большое мягкое кресло, слушали ее, затаив дыхание.
7