Эта история в свое время не произвела на меня должного впечатления, и
только впоследствии я понял, почему Непоседа был такой странный в тот вечер,
и откуда взялись те капли крови, которые я обнаружил на полу после его
ухода.
- Оно лежало прямо на мостовой. Как же вы так можете? Как?!
- Успокойся, Непоседа, и рассказывай все по порядку, иначе я ничего не
пойму.
Непоседа отдышался и начал, как всегда, размеренно и плавно.
"Он проснулся и понял: что-то случилось! Яркий солнечный свет,
заливавший комнату каждое утро и еще вчера казавшийся лишь досадной помехой
сну, сегодня обрадовал и был даже как-то дорог, просто необходим. Человек
внимательно наблюдал за Солнечным Зайчиком, который бесшабашно носился по
комнате, и вместо своей обычной фразы: "Все ему невтерпеж, норовит
разбудить, непоседа!" - просто улыбнулся. И в тот же миг он почувствовал в
груди какой-то странный толчок. Тук. И через несколько секунд вновь - Тук.
Тук. Тук.
- Ой, что это?
- Это же сердце! - засмеялся Солнечный Зайчик.
- Как сердце? - еще больше удивился человек.
- Просто сердце. У тебя проснулось сердце, у всех спит, а у тебя
проснулось. Ну посмотри же по сторонам - и поймешь все сам. - Зайчик громко
рассмеялся и исчез.
Человек осторожно оглянулся по сторонам и почувствовал... Он увидел
маленькие, крошечные пылинки, кружащиеся в тоненьком неописуемо красивом
солнечном луче. Они то слетались в центр, то вновь кидались врассыпную. Он
услышал как тяжело стонет под тяжестью толстых томов книжная полка,
разглядел в паутине трещин в углу стены лицо старой, прожившей нелегкую
жизнь женщины и многое, многое другое. "Что это? Почему?" - мысли в голове
смешались. Зайчик снова возник прямо перед лицом человека, он просто повис в
воздухе.
- У тебя проснулось сердце и ты перестал быть просто человеком.
- А кто же я теперь?
- Теперь? - Зайчик на мгновение задумался - Теперь ты Поэт. Ты видишь
сущность вещей, их душу, можешь подмечать все мелочи и тонкости, и главное,
- властвуешь над словом. Твори, Поэт! - Сказал и растаял в воздухе.
Человек сидел на кровати, обхватив голову руками, и мысли, беспорядочно
путаясь, теснились в его голове, просто не привыкшей к их обилию.
- Я не человек, я Поэт... А как это? Что же я должен делать? Не
понимаю. А что сказал Солнечный Зайчик? Твори... А как это? О чем творить?
Чем?
Он беспомощно оглядел свое жилище и вновь увидел хоровод пылинок. Сами
собой мысли сложились в четкую строфу, и неведомая доселе сила вышвырнула
его из кровати к столу. Сами собой оказались под рукой бумага и ручка, и...
Волшебным, стройным хороводом
Пылинок стая пронеслась.
Нам этот мир с тобой неведом,
Вот чья-то жизнь оборвалась...

Когда Поэт прочитал свое первое стихотворение, он был счастлив.
Счастлив, как никогда прежде. В этот день он еще много раз брался за перо и
рассказывал о книжной полке и о паутине трещин, из которых смотрела
старушка, о Солнечном Зайчике и о том сладковатом клубничном запахе, который
почему-то наполнил в тот день его комнату. Так продолжалось до вечера. Да и
ночью Поэт не сомкнул глаз, в результате чего стопка исписанной бумаги на
столе заметно увеличилась, а в груди появилось неведомое дотоле чувство
удовлетворения. Он творил!
А наутро он, как обычно, пошел на работу (а работал Поэт мусорщиком). И
нечего тут усмехаться, работа, конечно, грязная, но кто-то должен ведь ее
делать, иначе вы просто зарастете грязью! Так вот, выйдя на работу, он по
новому увидел окружавший его мир: дома, улицы, деревья, людей, и в голове
его проносились неосознанные, туманные образы, которые были еще непонятны до
конца, но без которых, он уже знал точно, ему больше не жить. И работу свою
он увидел совсем иначе. Раньше он просто выполнял то, что положено, а вот
теперь он делал все так, как никто до него. Он изобретал новые маршруты для
своей мусороуборочной машины, менял время уборки и добился того, что его
район стал самым чистым в городе, а никто из жителей никогда даже не видел
его мусорки. Люди удивлялись, коллеги недоумевали и завидовали, начальство
радовалось и недоумевало: "С чего бы это?". Но недоумение недоумением, а
хорошую работу Поэта решили отметить. И вот однажды, один Большой Начальник
на большом собрании после ночной смены решил поблагодарить Поэта, поставив
его в пример остальным, а заодно и узнать, как же это у него так хорошо
получается.
Поэт поднялся, зардевшись от неожиданной похвалы, и впервые увидел
сотни глаз, смотревших на него. Одни смотрели с иронией, другие насмешливо,
участливо, с тайной завистью, пренебрежением и равнодушием. Кое-кто смотрел
откровенно враждебно. Но самое главное, Поэт не услышал ни одного сердца.
Так как же тебе удается так хорошо работать? - спросил Большой
Начальник. "Рассказать? А вдруг не поверят, засмеют? Как это пережить... Но
ведь если все время молчать, то зачем тогда я вообще пишу, кому? Для кого
бьется мое сердце? А, будь что будет!"
- Мне помогают мои стихи. - "Все, назад дороги нет!"
- Что? Стихи?
Гробовое молчание повисло над залом. Состояние людей можно было
охарактеризовать как шоковое.
Это как же? Что еще за стихи? - недоуменно спросил Большой Начальник.
- Как что? Стихи это... Это стихи... Когда слова в рифму... Строчки...
- Поэт был растерян. Ну как объяснить, что такое стихи... А если... И он
громко начал.
Нас с детства звездный свет манит,
Воображение наше будит,
Он наши взгляды как магнит
К себе притягивает. Люди
Его воспели сотни раз
В сонетах, одах, мадригалах.
Устал от этого Парнас -
Он слышал их уже немало...

Дальше он уже не успел продолжить. Сидящий рядом с ним здоровенный
Детина громко на весь зал заржал: "Га-га-га!". Поэт будто споткнувшись,
недоуменно, не понимая, как можно смеяться, когда читают стихи и растеряно
посмотрел на Детину.
- Ты что? Это же стихи?!
Но все было бесполезно. Смеялся уже весь зал. Люди корчились от смеха,
всхлипывали, падали со стульев, катаясь по полу и суча коленками.
- Хо-хо-хо!
- Парнас! Вот умора!
- Ха-ха-ха!
- Нет, вы слыхали, - он нас будит!
- Ну, уморил! - Большой Начальник вытирал платком слезы. - Ну ты даешь!
Где же ты такое нашел?
- Люди, вы что! Это же... Я ведь... - Поэт инстинктивно понимал, что
сейчас лучше молчать. Но ведь тогда эти люди так и останутся равнодушными и
не живыми. Нет, он должен им по-мочь! Но как? Как? И тогда Поэт решился на
крайность.
- Смотрите же, слепцы!
Поэт рванул грудь и, схватив рукой сердце, высоко поднял его над
головой.
- Смотрите же!
Хохот прервался мгновенно. Люди ошарашено смотрели, как на ладони Поэта
ритмично пульсирует какой-то непонятный, невиданный доселе предмет. Поэт
торжествовал.
- Когда оно забилось в моей груди, я все увидел иначе. Оно живет в
каждом из вас, но оно спит. Разбудите его, и вы почувствуете, что жизнь -
это не только работа и зарплата, телевизор и диван, это еще и песня, полет.
Вы ощутите, как прекрасна лунная ночь и ранний рассвет, как можно опьянеть
от одного запаха весны и поймете, что самое тяжелое - расставание с любимой,
а самое страшное - потерять честь. Поймете, что счастье не в том, чтобы
получать больше, чем другие и быстрее копить, а в том, чтобы тебе верили и
где-то ждали, чтобы ты был кому-то нужен, чтобы любить и быть любимым, чтобы
после твоей смерти люди могли вспомнить о тебе и поблагодарить за то, что ты
был. Так разбудите же его в себе, люди!
Повиснувшую тяжелую тишину нарушил слегка обалдевший от этой речи голос
Детины.
- Кого разбудить-то? Кто спит?
- Как кто? Сердце!
Поэту казалось, что он убедил их, доказал людям свою правоту, а когда
на его слова зал ответил оглушительным смехом, Поэт отшатнулся. Сердце
качнулось и упало с ладони на пол. Растерявшись, он хотел было тут же
поднять его, но в этот момент Большой Начальник, сползший от истерического
смеха под стол, махнул рукой, всем своим видом показывая, что собрание
закончено. Все вскочили со своих мест и бросились прочь из душного зала.
Поэта едва не сбили с ног.
- Сердце, осторожно же, люди, сердце! - закричал он, но эти слова
потонули в новом взрыве смеха. И увлекаемой толпой, Поэт очутился на улице.
Сердце кто-то поддал ногой, и оно, несколько раз перевернувшись в воздухе и
забрызгав толкающихся в дверях кровью, вылетело на мостовую.
Поэт пытался выбраться из людского потока, уносившего его все дальше и
дальше, но толпа не пускала, ибо каждый спешил домой, а чтобы пропустить
Поэта, нужно было на мгновение притормозить. И постепенно порывы Поэта
становились все слабее и слабее.
Опомнившись у себя дома, Поэт долго не мог понять, куда же ему так
важно было попасть. Смутное ощущение какой-то потери еще жило в нем, что-то
необходимо было найти, но в этот момент перед ним заплясал на стене
Солнечный Зайчик. И человек привычно отмахнулся от него: "Вот невтерпеж,
разыгрался! Отстань!"
С удивлением обнаружил он в секретере стопку бумаги, заполненной ровным
мелким почерком. Взяв наугад несколько листов, исписанных почему-то
столбиками по четыре строки он прочел.


Прости меня, что я такой, как есть,
Что не научен лгать и притворяться,
Что ненавижу пошленькую лесть
И что в любви привык делами объясняться.
Что стройный хоровод красивых слов,
Подвластных мне, тебе не доверяю,
Уста самовлюбленных подлецов
Немало их нам под ноги швыряют...

"Ересь какая-то!" - подумал человек и прикинув, что этой бумаги ему
хватит надолго, наколол ее на гвоздик.
На холодной мостовой, вымощенной грубым булыжником, уже покрытое слоем
пыли, лежало сердце Поэта. Будто утренней росой, оно было усеяно мелкими
капельками крови. Каждая капля - маленький рубиновый шарик - искрилась в
лучах восходящего багрового солнца. Шарики понемногу набухали и вдруг,
внезапно сорвавшись, стремительно сбегали на мостовую, унося с собой частицу
тепла человеческой души и всю пыль и грязь, попавшуюся на их пути. Кровь
выступала как капли пота, будто сердце хотело смыть с себя всю налипшую
дрянь. Но тоненькие влажные следы, остававшиеся после капель, быстро
покрывались свежим слоем пыли. Мостовая под сердцем была скользкой и липкой
от крови, но, несмотря на это, сердце билось. Тук. Тук. Тук. Его удары
гулким эхом отдавались в еще непроснувшемся городе. Сердце жило и продолжало
бороться. Оно еще билось, правда уже значительно реже. Тук... Тук... Тук..."