Обещанная сказка для Фее Луны
Свечи уже почти догорели и в их затухающем пламени аплодирующие
придворные были сами весьма похожи на куклы. Только вот эти марионетки
подчинялись не Мастеру, осыпаемому золотыми монетами и криками восторга, а
Королю, рукоплещущему вместе со всеми прочими. Хотя, если учесть, что и
Королем Мастер мог манипулировать в достаточной степени.
Овация не стихала, но Мастер удивился, если бы это было не так. За годы
своих странствий по Долине Королевств он уже привык к восторженному
почитанию, граничащему с фанатичным поклонением. Привык, к затаившему
дыхание залу, потрясенно следящему за игрушечной жизнью марионеток Мастера
через маленькое, отороченным черным бархатом, окно. Нити, уходящие вверх
скрывались за волнами плотной ткани и непосвященным оставалось лишь гадать,
как умудрялся Мастер заставить петь, смеяться, любить и умирать сразу 5-6
кукол. И все это было столь естественно, так по человечески близко и
правдиво, что благородные дамы не замечали слез, катящихся по их напудренным
щекам, а благородные рыцари то и дело пытались нащупать на поясе оставленные
дома мечи.
Вот и сейчас, весь цвет Срединного Королевства неистовствовал, осыпая
благодарностью Мастера, подарившего им это фантастическое зрелище. А сам
Мастер, с достоинством поклонившись, как того требовал этикет, сначала
Королю, а потом и остальной публике, начал аккуратно укладывать кукол в свой
видавший виды дорожный сундук. Он делал это подчеркнуто осторожно и
отстранено, всем своим видом давая понять, что представление закончено и о
нем уже можно забыть. Овации понемногу стихли, и церемониймейстер пригласил
всех гостей пройти в бальную залу. Король прежде чем уйти, снял с пальца
перстень с большим изумрудом и передал его своему пажу для Мастера.
Весь пол у импровизированной сцены был густо усыпан золотыми монетами и
драгоценностями, но Мастер уже давным давно был равнодушен к блеску золота.
Он лишь мельком скользнул взглядом по россыпи денег и жестом приказал
приставленных к нему лакеям собрать щедрое подношения. А сам вернулся к
своим куклам.
Спрятав последнюю, он опустил крышку сундука, щелкнул хитрым, гномьей
работы замком, и лакеи молча потащили тяжелый сундук в отведенные Мастеру
покои.
Слуги споро внесли сундук и, поставив его посреди комнаты, под самой
лампой, положили на стоявший рядом стол изрядных размеров кошель с деньгами,
заработанными сегодня Мастером. Кукольник, не глядя, зачерпнул оттуда горсть
монет и высыпал их в ниоткуда возникшие лакейские ладони. После чего дверь
бесшумно закрылась и Мастера оставили наедине с его куклами.
Он сел в массивное кресло и утомленно полу прикрыл глаза. То ли
усталость дала себя знать, то ли уже годы брали свое, но Мастер не заметил
подкравшейся дремы. Она поглотила весь мир и осторожный стук в дверь
раздавшийся в вечерней тишине. Стук повторился и стал более настойчив.
Мастер открыл глаза и настороженно прислушался, все знали: после
представления кукольник не терпит беспокойства и, как минимум час будет
приводить в порядок своих деревянных актеров.
За дверью можно было угадать затаенное дыхание и шуршание шелка. Мастер
устало вздохнул, только поклонниц ему сейчас и не хватало! Но стук
возобновился и он решил закончить это все как можно быстрее. Неожиданно
легко поднявшись с кресла он неслышной кошачьей походкой подошел к двери и
настежь ее распахнул.
На пороге, с занесенной для стука рукой стояла молодая дама, закутанная
в вуаль, впрочем, не настолько густую, чтобы скрыть ее изысканные черты. От
неожиданности она вздрогнула, на мгновение ее глаза буквально впились в лицо
Мастера, но потом, она потупила взор и поспешно заговорила.
- Маэстро, я прошу простить мне мое вторжение, но не могли бы Вы
уделить мне всего несколько минут?
Мастер постоял немного, внимательно глядя на саму покорность застывшую
в его дверях, а потом нехотя сделал шаг в сторону и жестом пригласил
незнакомку войти. Дама не заставила себя повторять приглашение и грациозно
скользнула в комнату.
- Слушаю Вас... - Мастер намеренно сделал вопрошающую паузу, ожидая,
что гостья представится, но та сделала вид, что не заметила. Вместо этого
она заговорила быстро, и, как будто бы, сбивчиво.
- Я понимаю, что я нарушила Ваш покой, да еще и обращаюсь к Вам с
просьбой. Но, я столь поражена Вашим искусством. Я уже много лет стараюсь не
пропускать Ваших выступлений. Но Вы все это время, все эти годы Вы один...
Мастер не удержал усмешки, незнакомка заметила ее и заторопилась еще
больше.
- Нет, что Вы, я не в том смысле, не подумайте, что я предлагаю Вам....
нет, я об учениках...- Мастер чуть склонил на бок голову и прищурившись уже
с большим интересом посмотрел на гостью. - Вы столько лет уже радуете нас,
но ведь у Вас совсем нет учеников, вот я и решила, что может...
- Что может я соглашусь взять Вас в ученицы? - Мастер даже не скрывал
издевки.
Даже под вуалью улыбка гостьи была очаровательна.
- Что Вы, какая уж из меня ученица! Я хотела попросить Вас взять в
ученики моего сына...
Мастер вновь усмехнулся.
- Зачем наследнику благородного рода учиться мастерству простолюдинов?
- глаза Мастера стали жестче, наполнившись холодным металлом.
- А зачем инфанты и принцы учатся поэзии и живописи? - вскинула на
Мастера невинный взор гостья. - Ваше мастерство это прекрасное искусство,
великое искусство! И столь редкое, что потерять его - грех! Оно...
Она говорила много и сбивчиво, перескакивая с одного на другое, а
Мастер, погребенный под лавиной воспоминаний, внезапно обрушившихся на него
от этих слов незваной гостьи. Перед глазами Мастера возник он сам, совсем
еще аленький мальчишка, которого мать привела к заезжему кукольнику и,
неизвестно как, упросила взять в ученики. Да наверное и не в материных
уговорах было дело, как уже сейчас понимал Мастер. Дело было в нем и в
умении его учителя разглядеть то единственное, что делает человека
повелителем кукол. До сих пор помнит Мастер тот колючий взгляд, которым
пронзил его мозг кукольник, прежде чем согласился взять мальца с собой. И
потянулись годы скитаний и ремеслиничества.
Только вот ремесло оказалось совсем не таким, как представлял его
будущий Мастер. Никто не показывал как делать кукол, как управляться с ними.
"Научись понимать людей, научись управлять людьми, - говорил Учитель, - и
тогда тебе подчиняться куклы. Потому что люди - это те же марионетки, вся
разница лишь в том, куда крепятся нити!"
Открытый Учителем мир людей-марионеток был столь необычен и забавен,
что Мастер с головой погрузился в его изучение. Было нелегко, особенно
поначалу, но у него был хороший учитель. И много самых разных людей, которых
они встречали в своей кочевой жизни. Через десять лет путешествия с
Учителем, когда Мастер впервые взял в руки марионетку, она затанцевала в его
руках как живая, сорвав шквал восторженных криков бурлящей толпы на какой-то
из многочисленных ярмарок.
Так начала зарождаться слава Мастера, многократно превосшедшего в
последствии своего учителя. От шлифовал свое мастерство на простолюдинах и
знати, на холопах и королях, пока не достиг совершенства, и не постиг
главный секрет своей профессии. Прежде к нему не раз просились в ученики, но
его вежливый отказ был неизменным ответом и вскоре о его нежелании учить уже
знали все и поток желающих иссяк сам собой. Давно уже никто не обращался к
нему с такими просьбами...
Гостья еще что-то говорила, только теперь она уже была у двери и
порывалась ее открыть. Мастер вернулся из призрачного мира воспоминаний и
услышал.
-.. я покажу Вам его. Это столь чудный мальчик!
- Графиня! - резко прервал он затянувшийся монолог, дама вздрогнула и
вскинула на Мастера широко раскрытые глаза. - Неужели же Вы решили, что я не
узнаю Вас под этой жалкой вуалью? Не узнаю Ваш голос? Не вспомню запах
"Драконьей слезы", ведь это по прежнему Ваши любимые духи?
Губы графини предательски дрогнули, но она почти тотчас же взяла себя в
руки.
- По правде говоря, нет, но стоило попробовать! - Она дерзко и
одновременно жалобно взглянула на кукольника, сорвав с лица вуаль.
- Попытка не удалась. Я не возьму в ученики ни Вашего сына, ни кого
бы-то ни было еще!
Женщина тяжело задышала, потом закусила губу и вдруг тихо спросила.
- И своему сыну ты тоже откажешь?
- И своему, и... - Мастер осекся и впился взглядом в наполненные
слезами женские глаза.
Несколько минут Кукольник и Графиня они просто стояли глаза в глаза, а
повисшее молчание сгущалось, становясь просто осязаемым.
- Мама? - На пороге стоял немного смущенный златокудрый мальчик, лет
двенадцати.
При звуках детского голоса Мастер дернулся и буквально впился в глаза
мальчика своим взглядом. И в бездонной мальчишеской сероглазости Мастер, к
своему ужасу, разглядел гибкий, пытливый ум, и страстное желание ощутить в
руке покорность деревянной куклы.
- Нет! - голос Мастера был неожиданно хрипл и глух. - Своего сына, если
бы он у меня был, я бы и близко не подпустил к балагану! Ни за какие
сокровища!!!
- Отчего же???
- Потому, что я хочу ему счастья! - Мастер отвернулся к окну, чтобы не
видеть этих серых, молящих глаз.
Графиня сделала шаг к Мастеру и вскинула руку желая прикоснуться к его
плечу, но он, не оборачиваясь резко остановил ее.
- Нет!!! Уходите графиня! Сейчас же!
Глухо стукнула дверь. Мастер перевел дыхание, и, вытерев внезапно
выступившую на лбу испарину, присел к своему сундуку. Руки привычно открыли
замысловатый замок и откинувшаяся сама собой крышка открыла внимательные
взоры марионеток, требовательно глядящих на Мастера. Он начал методично
подвешивать их на заранее вбитых в балках крюках, чувствуя, как возвращается
былое спокойствие и уверенность в себе. Да, он был прав. Иначе нельзя.
Одиночество - слишком высокая плата за подлинное мастерство кукловода. И
больше никто, его стараниями, не заплатит ее. Ведь это же так страшно: жить
в окружении марионеток...