PORTALUS.RU → ТЕОРИЯ ПРАВА → В. Б. КОНАСОВ. ИСТОРИЯ ПОЛИТИЧЕСКИХ РЕПРЕССИЙ И ПЕНИТЕНЦИАРНОЙ ПРАКТИКИ В ВОЛОГОДСКОМ КРАЕ (1918 - 1953 → Версия для печати
В. А. САБЛИН, А. Л. КУЗЬМИНЫХ, В. Б. КОНАСОВ. ИСТОРИЯ ПОЛИТИЧЕСКИХ РЕПРЕССИЙ И ПЕНИТЕНЦИАРНОЙ ПРАКТИКИ В ВОЛОГОДСКОМ КРАЕ (1918 - 1953 [Электронный ресурс]: электрон. данные. - Москва: Научная цифровая библиотека PORTALUS.RU, 14 января 2021. - Режим доступа: https://portalus.ru/modules/theoryoflaw/rus_readme.php?subaction=showfull&id=1610575427&archive=&start_from=&ucat=& (свободный доступ). – Дата доступа: 28.03.2024.
публикация №1610575427, версия для печати
В. Б. КОНАСОВ. ИСТОРИЯ ПОЛИТИЧЕСКИХ РЕПРЕССИЙ И ПЕНИТЕНЦИАРНОЙ ПРАКТИКИ В ВОЛОГОДСКОМ КРАЕ (1918 - 1953
Дата публикации: 14 января 2021 |
Вологда: Вологодский институт права и экономики Федеральной службы исполнения наказаний России. 2006. 312 с. Историю политических репрессий в СССР трудно назвать темой, обойденной вниманием исследователей. За последние двадцать лет опубликованы и стали достоянием общественности сотни солидных монографий и документальных сборников, тысячи мемуаров и воспоминаний очевидцев, десятки статей, раскрывающих различные аспекты истории карательной политики сталинского режима. Почти в каждом регионе России увидели свет книги-мартирологи, содержащие длинные перечни лиц, несправедливо осужденных сталинской юстицией. Вологодская область до настоящего время выпадала из сферы внимания историков-пенитенциаристов, хотя по праву может считаться регионом, в котором рождалась чудовищная империя ГУЛАГа. Она стала полигоном для отработки новых форм пенитенциарной практики, в том числе использования труда осужденных, что проявилось в создании лагерей принудительных работ. В 1930-е гг. система мест лишения свободы стала стремительно разрастаться, достигнув своего апогея в предвоенные и послевоенные годы. Автор книги - доктор исторических наук профессор В. Б. Конасов стремится выйти за рамки сложившихся в 1990-е гг. историографических подходов, достаточно искусственно делящих проблему репрессий на целый спектр исследовательских полей, среди которых выделяются: история советских органов госбезопасности, история сталинских спецпоселений, тюрем и лагерей, судьбы узников ГУЛАГа и т.п. Автор задался целью посредством комплексного подхода проанализировать нормативно-правовые основы, содержание и результаты уголовной и уголовно-исполнительной политики сталинского государства, основываясь на региональных материалах. Книга довольно своеобразна по жанру. Являясь научной монографией, она сочетает в себе стр. 167 элементы как строго научного анализа, так и очеркового повествования, журналистского расследования. Рассматривая спецслужбы, законодательную базу и практику репрессий в первые годы советской власти, автор обосновывает ставший уже хрестоматийным тезис о классовой природе советского уголовного права. Именно вследствие классовых императивов, острие карательной политики государства направлялось на борьбу с реальными и мнимыми политическими противниками, а жестокость и масштаб репрессивных акций переходили все мыслимые границы. Достаточно упомянуть закон "О красном терроре", принятый СНК РСФСР 5 сентября 1918 г. после убийства председателя Петроградского ЧК М. С. Урицкого, вводивший практику заложничества и новый вид пенитенциарных учреждений - концентрационные лагеря. С помощью созданных в первые годы советской власти репрессивных структур, в первую очередь ВЧК, "В. И. Ленину и его соратникам удалось не только удержать власть, но и реализовать свою идеологическую доктрину, установив пресловутую диктатуру пролетариата" (с. 14). Наглядно принцип социалистической законности воплотился в базовых нормативно-правовых актах Советского государства, например, в Уголовном кодексе 1926 года. Последний не только давал возможность произвольно толковать и применять содержавшиеся в нем нормы, но и постоянно дополнялся законами, которые объявляли политическими обычные уголовные преступления (с. 19). На конкретном историческом материале Конасов показывает репрессивные акции органов госбезопасности Вологодской губернии в 1920-е гг., направленные на борьбу с представителями зажиточного крестьянства, дворянства, духовенства, интеллигенции и прочими "контрреволюционными элементами". "Таким образом, - подытоживает автор, - к началу массовых репрессий 30-х гг. их законодательная база уже существовала, равно как и богатый опыт карательной политики органов госбезопасности" (с. 20). Оставалось только использовать этот опыт в процессе фабрикации дел в отношении мифических "врагов народа" и перейти к глобальному террору в стране. Переходя к политический процессам тридцатых годов - пику массовых репрессий, Конасов -анализирует механизм массовых политических репрессий в Вологодской области в 1930-е гг., выделяются его региональные особенности. Особое внимание, что вполне логично, уделяется периоду "большого террора" 1937 - 1938 годов. Основываясь на архивных документах, автор приводит примеры работы "тройки" УНКВД по Вологодской области. По его данным, из общего числа осужденных с сентября 1937 г. по июнь 1938 г., 35% граждан были привлечены к уголовной ответственности за совершение контрреволюционных преступлений. Почти 80% репрессированных - абсолютное большинство - были представителями крестьянства и рабочего класса. Типичными явлениями в следственной практике были подлоги и фабрикация следственных дел, пытки, психологическое давление и другие запрещенные методы дознания и следствия (с. 56 - 60, 65). Факты, приведенные в книге, подтверждают, что в раскручивании маховика репрессий были виновны не только сотрудники органов госбезопасности, но и многие рядовые советские граждане, решавшие свои семейные или производственные проблемы с помощью доносов. Закономерным итогом увеличения масштабов репрессий стал рост системы исправительно-трудовых учреждений. "Заключенные отныне становились дешевой и мобильной рабочей силой, которую можно было направлять куда угодно и заставлять выполнять любую, самую тяжелую работу", - пишет автор (с. 65 - 66). В конце 1930-х - начале 1940-х гг. на территории Вологодской области создается система исправительно-трудовых лагерей, в которую входили Череповецлаг, Вытегорлаг, Опоклаг, Знаменитлаг. Начавшаяся война серьезно скорректировала процесс становления лагерной системы. Большинство лагерей были ликвидированы уже в первые месяцы войны. Описывая вологодскую ссылку 30 - 50-х гг. XX века, автор подробно характеризует систему трудовых и специальных поселений. Начало этой системе было положено прибытием в Северный край почти 45 тысяч "кулацких семей" (158 тыс. чел.) в 1930 - 1931 годы. Местами наибольшей концентрации трудпоселенцев в Вологодском округе, являвшемся частью Северного края, стали Вологда и ее пригороды (42120 чел.) и Кадников (5331 чел.). Прибывшие на север семьи, в составе которых зачастую были малолетние дети и престарелые, оказались воистину в нечеловеческих условиях. Скученность, антисанитарные условия перевозки в товарных вагонах и проживание в неотапливаемых бараках приводили к массовой заболеваемости и смертности. Основным занятием трудпоселенцев являлась работа в лесной промышленности. Автор ссылается на докладную записку начальника ГУЛАГа И. И. Плинера и начальника отдела трудовых поселений М. В. Конрадова от 8 апреля 1938 г., в которой сообщается, что за руками трудпоселенцев раскорчевано 183 416 га и расчищено мелколесья и кустарников 58,8 га (с. 80). стр. 168 В годы Великой Отечественной войны, когда руководство СССР, испытывая острую нехватку людских ресурсов, решается отправить на фронт бывших кулаков. Уже летом 1941 года ряды Красной армии пополнили 3760 трудпоселенцев, в том числе 391 чел. из Вологодской области. Большинство из них храбро проявили себя на поле боя, многие были награждены орденами и медалями, некоторые, такие как И. Я. Красник и М. П. Берестовенко, удостоены звания Героя Советского Союза. Цифра мобилизованных трудпоселенцев, поясняет автор, могла быть и выше. Однако полного доверия к бывшим кулакам у власти не было. Донесения осведомителей свидетельствовали, что лояльное отношение к советской власти среди спецпоселенецев сочеталось с критическими и даже враждебными настроениями (с. 80 - 84). В поле внимания исследователя оказываются и другие группы депортированных советских и иностранных граждан: финны-ингерманландцы, советские немцы, немцы-репатрианты, чеченцы и ингуши, "оуновцы", польские спецпереселенцы. Автор дает краткую характеристику их пребывания на вологодской земле, освещает особенности их правого статуса, материально-бытового обеспечения, географию трудового использования, динамику заболеваемости и смертности, формы сопротивления и протеста. Одна из глав посвящена репрессиям в Красной армии и на флоте. Жертвами беззакония стали уроженцы вологодской земли: командующий Белорусским военным округом И. П. Белов, командующий Северным флотом К. И. Душенов, заместитель начальника Генштаба РККА В. Н. Левичев, член Военного совета Наркомата обороны Н. Н. Петин и другие известные советские военачальники. Каждому из этих людей автор посвятил отдельный очерк. Конасов подвергает анализу особенности карательной политики Советского государства в экстремальных условиях военного времени. Рассматривается специфика судопроизводства, работа органов НКВД по перлюстрации писем, исправительно-трудовые учреждения. В годы войны были ужесточены репрессии за контрреволюционные преступления и особо опасные государственные преступления против порядка управления. В пенитенциарной сфере произошло перемещение огромных масс осужденных в ходе эвакуации и последовавшей вслед за этим структурно-организационной перестройке мест заключения. Отмечается, что переброска многотысячных этапов заключенных в глубокий тыл сопровождалась грубейшими нарушениями правил содержания контингента. Нередко во время этапирования по железной дороге заключенные не получали питания и были лишены медицинского обслуживания. В случае малейшего неповиновения со стороны заключенных, конвою разрешалось применять автоматическое оружие. "Жертвы эвакуации ГУЛАГа не вошли ни в одну "Книгу Памяти воинов, погибших в годы Великой Отечественной войны". ...Разве неправомерно считать жертвами войны узников ГУЛАГа, погибших при строительстве укрепрайонов в полосе линии фронта?" (с. 175). Еще одну особенность пенитенциарной практики военного времени Конасов видит в общем сокращении численности политических заключенных в общей массе контингента. Так, отмечается, что в 1941 - 1943 гг. в местах лишения свободы Вологодской области содержалось до 40% заключенных из числа "врагов народа". Начиная с 1944 г., количество лиц, осужденных по ст. 58 УК РСФСР, начинает снижаться. На 1 апреля 1945 г. в колониях области и на пересыльном пункте в Вологде находилось 9036 человек. Из них осужденных за контрреволюционные преступления насчитывалось 2073 чел., или 22,9%. Данная ситуация, по мнению автора, объяснялась направлением всех "политических" в глубокий тыл - сибирские и дальневосточные лагеря ГУЛАГа, потерявшие значительную часть континента за годы войны (с. 180). Автор рассказывает о трансформации пенитенциарной системы в послевоенные годы. Лагерная система вышла из горнила Великой Отечественной войны весьма ослабленной. Она уже не обладала теми огромными людскими, материально-техническими и производственными ресурсами, которые у нее были в довоенные годы. К1946 г. численность заключенных в лагерях уменьшилась по сравнению с 1941 г. почти в 2,5 раза. НКВД-МВД СССР делает ставку на использование труда иностранных военнопленных и интернированных. На территории Вологодской области формируется система лагерей и спецгоспиталей для содержания подданных иностранных государств. Военнопленные, равно как и заключенные, принимали участие в выполнении грандиозных планов. Так, в 1948 - 1949 гг. несколько тысяч бывших неприятельских солдат и офицеров трудились на строительстве Череповецкого металлургического комбината и реконструкции Волго-Балтийского водного пути (с. 207). Более подробно автор останавливается на привлечении к судебной ответственности бывших военнослужащих вермахта. В основе судебного преследования военнопленных лежали отнюдь не только факты их участия в преступлениях и злодеяниях на советской земле, но и политические мотивы. Подавляющее большинство военнопленных было осуждено в 1948- 1949 гг. на закрытых судебных заседаниях военных трибуналов войск МВД, причем часть плен- стр. 169 ных была привлечена к уголовной ответственности по ст. 58 - 10 (антисоветская пропаганда и агитация), что, по мнению автора, являлось нонсенсом с точки зрения международного права. Начиная со второй половины 1946 г., лагерная система в стране вновь начинает разрастаться. К началу 50-х гг. восстановился не только довоенный уровень численности заключенных - не менее 2 млн. 800 тыс. чел., но и производственный потенциал ГУЛАГа. Именно в это время на территории Вологодской области заново формируются Вытегорский, Опокский, создается Шекснинский ИТЛ, выполнявшие крупномасштабные гидротехнические работы на северных реках. Как отмечает автор, в начале 1950-х гг. места лишения свободы как в целом в стране, так и в Вологодской области были охвачены массовыми беспорядками, что свидетельствовало о постепенной эрозии сталинского режима (с. 199 - 206). В "Заключении" книги повествуется о процессе реабилитации жертв политических репрессий, растянувшемся под влиянием политической ситуации в стране почти на 60 лет и не закончен до сих пор. По данным автора, за период с 1992 по 2005 гг. органами внутренних дел Вологодской области было рассмотрено 22732 заявления от граждан, реабилитировано 10219 чел., признано пострадавшими 1595 чел., отказано в реабилитации - 4890 чел. (с. 227). Опубликовано 14 января 2021 года Картинка к публикации:Полная версия публикации №1610575427 → © Portalus.ru Главная → ТЕОРИЯ ПРАВА → В. Б. КОНАСОВ. ИСТОРИЯ ПОЛИТИЧЕСКИХ РЕПРЕССИЙ И ПЕНИТЕНЦИАРНОЙ ПРАКТИКИ В ВОЛОГОДСКОМ КРАЕ (1918 - 1953 При перепечатке индексируемая активная ссылка на PORTALUS.RU обязательна! |
|