Рейтинг
Порталус

Парижский триумф А. И. Урусова

Дата публикации: 24 марта 2020
Автор(ы): А. В. Степанова
Публикатор: Научная библиотека Порталус
Рубрика: ТЕОРИЯ ПРАВА
Источник: (c) Вопросы истории, № 2, Февраль 2011, C. 156-160
Номер публикации: №1585048145


А. В. Степанова, (c)

В России, где до судебной реформы не было ни школы, ни практики адвокатуры, с введением во второй половине XIX в. в действие судебных уставов среди ученых-юристов появились замечательные ораторы. Одно из первых мест в их ряду занимал Александр Иванович Урусов.

 

Судьба А. И. Урусова уникальна. Аристократ, князь, он мог реализовать свой потенциал на "более достойной" для знатного русского дворянина ниве: например, в дипломатии, где ему прочили блестящую карьеру. Однако эпоха 1860-х гг., формируя идеалы свободной личности, увлекла Урусова еще неизведанными горизонтами деятельности на благо общества. Ярчайшим проявлением свободы творчества для него стала адвокатура, дававшая возможность реализовать надежды и помыслы молодой честолюбивой натуры.

 

В 1872 г. Урусов был уличен в "преступных сношениях" с революционерами, осужденными по делу "нечаевцев" и выслан в Веден (ныне Цесис) под надзор полиции. Александр II заметил: "Надеюсь, что надзор за ним будет действительный, а не мнимый"1. Лишь в 1876 г. Урусову было разрешено вернуться из ссылки при условии выхода из числа присяжных и поступления на государственную службу. Урусов служил в канцелярии генерал-губернатора, затем в судебном ведомстве в качестве товарища прокурора, сначала в Варшаве, потом в Петербурге, с большим успехом выступая обвинителем. В 1881 г. Урусов снова вернулся в адвокатуру и был присяжным поверенным в Санкт-Петербурге, а с 1889 г. - в Москве. Племянник знаменитого канцлера А. М. Горчакова, он, тем не менее, никогда не пользовался своими связями ради карьеры.

 

Для власти и части общества, упорно цеплявшихся за "исторически сложившийся порядок вещей", включая и гражданское бесправие большинства населения, адвокатура была инородным элементом, вызывавшим ожесточенную критику. В этой ситуации исключительно много зависело от личности адвоката, его независимости, умения отстоять общественные завоевания, в ряду важнейших из которых оставался сам институт адвокатуры.

 

Формирование личности Урусова неразрывно связано с либеральной эпохой 1860-х годов. Убежденный космополит, он отстаивал права личности. Их соблюдение являлось для него, аристократа по происхождению, критерием цивилизованного гражданского общества. Цивилизованность и гражданственность были для него синонимами. Урусов, как и все адвокаты первого призыва, пытался правовыми метода-

 

 

Степанова Анжела Владимировна - кандидат исторических наук, доцент Саратовского государственного технического университета.

 
стр. 156

 

ми добиться востребованности и реализации этих понятий в самодержавной стране, отвергая революционный экстремизм.

 

Как юрист Урусов выступал за строгое соблюдение прав личности, протестуя против любого нарушения этого важнейшего принципа. Как адвокат он всегда отстаивал гласность судопроизводства, считая ее непременным элементом цивилизованной судебной системы

 

Его речи до сих пор являются классикой судебного красноречия; их литературная изысканность восхищает как профессионалов, так и широкую публику. Эрудит, коллекционер, театральный критик, знаток и поклонник французской литературы, первый в России пропагандист прозы Г. Флобера и стихов Ш. Бодлера, Урусов был одним из тех, кто определял культурный уровень нации.

 

Цель выступления адвоката состояла в убеждении присяжных заседателей. При этом искусство и дар убеждения имели исключительное значение. С. А. Андреевский, сравнивая Урусова с выдающимися русскими судебными ораторами, писал: "Язык Спасовича ярок, но прост, и никаких мелодраматических приемов у него нет. В самых трогательных местах он робел, а не декламировал. Плевако - византиец и ритор по природе, но и он поднимает интонацию лишь в самые сильные моменты речи, как делал это и Урусов"2. Другим сильным качеством Александра Ивановича была неповторимая по силе мысли, блеску остроумия и литературному изяществу аргументация, ставившая в тупик его оппонентов.

 

Все эти качества выдающийся русский юрист продемонстрировал в Париже.

 

Урусов всегда жил под пристальным вниманием прессы, которая не упускала случая принизить значимость поступков известного адвоката. Так было и в случае с сенсационным выступлением русского защитника в цитадели европейской адвокатской практики, в Париже. Дело, конечно, было незначительное, о диффамации3, но сам факт присутствия иностранца-адвоката в стенах французского суда, что в принципе, по уставу французской защиты, было запрещено, являлся особым, из ряда вон выходящим.

 

Правда, ранее был создан прецедент: с разрешения судьи к защите допускались бельгийские адвокаты. Но в случае с Урусовым имелась столь большая разница в языковом и культурном отношениях, что это событие стало сенсацией и для французской публики.

 

Для российской же коллегии присяжных поверенных это было значимо с точки зрения сравнения молодой, только формирующейся традиции защиты с маститой, общепризнанной и авторитетнейшей французской адвокатурой. Все это делало событие достойным особого внимания. Однако, все началось задолго до октября 1891 г. в Париже, где князь Урусов любил бывать и поддерживал весьма тесные связи с модными литературными кружками и салонами.

 

О Леоне Блуа4 Урусов узнал из письма литератора Ж. К. Гюисманса5. Блуа был пламенным памфлетистом, автором тридцати томов бунтарских сатир, направленных, главным образом, против его удачливых современников, а также католической церкви. Оставаясь в политике консерватором, Леон Блуа ненавидел все то, что мешало человеку существовать и развиваться как разумному существу. Вот лишь одна из характеристик этой гремучей натуры: "это одно из наиболее любопытных явлений ...; удар молнии и бесформенное месиво - ненависть инквизитора и каннибала, нежность ребенка и доброй собаки"6.

 

Находясь в Париже в мае-июне 1888 г., Александр Иванович навестил Блуа. Тот в благодарность подарил ему издание "Le pal" ("Кол"), четыре экземпляра которого были выпущены самим писателем в марте-апреле 1885 г., где в крайне резкой форме литератор отзывался о В. Гюго, Э. Золя, Э. Ренане, Г. де Мопассане, А. Дюма. 2 июня 1888 г. Урусов писал Блуа: "Я прочитал ваш "Кол" и сказал себе, что рано или поздно вам понадобится адвокат: я предлагаю вам свои услуги заранее"7. Блуа ответил слишком беспечно, но с глубокой признательностью: "Конечно, я возьму вас в адвокаты, если мне когда-нибудь понадобится прибегнуть к защите ... Но я не думаю, что такой случай близок. Резонанса моего имени слишком боятся, чтобы снабдить меня рекламой громкого процесса"8.

 

Вскоре, как оказалось, услуги адвоката Леону Блуа действительно понадобились. Ж. С. Пеладан обвинил его в диффамации. "Творчество Леона Блуа и Жозефена

 
стр. 157

 

Пеладана, при несомненной талантливости их обоих, представляло собой в декадансе конца XIX в. крайний элемент бредовой фантазии", - писала З. А. Венгерова9.

 

Истинная суть конфликта имела литературно-идеологическую подоплеку. Это была борьба тружеников пера за расположение Б. д'Орвилльи - автора "Les Diaboliques", который пользовался авторитетом, как "большой художник слова, романтик высокого стиля, увлекавшийся блеском фантазии и оригинальности замыслов"10.

 

Отношения между писателями обострились в 1880-е гг, когда д'Орвильи лежал на смертном одре. Пеладан в мае 1891 г. в "La France" обвинил Блуа в том, что тот не пустил его к умирающему со священником и старыми друзьями. В ответ Блуа в свойственной ему жесткой манере в журнале "La plume" от 15 мая 1891 г. в письме на имя редактора этого издания Л. Дешана обвинил "тротуарного ассирийца" во лжи, и главным образом, в саморекламе. Охваченный праведным гневом Блуа неосторожно употребил слово "убил" при обвинении "шута" (Пеладана) в смерти д'Орвилльи. В ответ на это "шакал в пиджаке", "любитель рекламных процессов" (определения Блуа в адрес своего противника) Пеладан подал судебный иск в размере 25 тыс. франков на обидчика ". Процесс был интересен тем, что защита строилась на фоне литературной полемики.

 

В этой ситуации на роль адвоката как нельзя лучше подходил Урусов. Знаток французской литературы, профессионал, блестящий оратор, эмоциональный и яркий, он был к месту на трибуне галльской фемиды. Отсутствие большой финансовой заинтересованности делало участие русского адвоката в этом судебном процессе идеальным случаем. Это было большим событием как для парижских интеллектуалов, так и для российской публики. "Зал исправительного суда был переполнен представителями французской адвокатуры, интеллигенции, которая чествовала в Урусове не только адвоката, но и человека близкого литературе"12.

 

Адвокат Ф. Лабори13 представил Урусова суду, как иностранного коллегу, почитающего Флобера.

 

"Republique France" в разделе "Юридические новости" от 21 октября 1891 г. писала: "Un avocat du barreau de Moscou, le prince Alexandre Ourousoff, plaidera aujourdui devant la neuvieme chambre correctionelle. Pour pouvoir presenter la defense de sont client, M. Leon Bloy, M. Ourousoff a du demande au parquet et au president de la neuvieme chambre M. de la Boilisle, l'autorisation de plaider; il a du eqalement rendre visite au batonnier de Sordre des avocats, M. du Buit"14.

 

Пресса отмечала все нюансы: от цвета волос, формы лица, манеры откидывать волосы при беседе, до одежды, в которой адвокат из России предстал перед судом.

 

Сам Урусов так оценил свой европейский дебют: "Два дня известности в Париже...вот самая яркая страница моей оканчивающейся карьеры. ... До пресыщения наслаждался комплиментами. ... Замечу, что никто из адвокатов не вышел из залы во время речи"15.

 

Парижские газеты наперебой излагали подробности дела, поддерживая нешуточный интерес публики. "Le Monde" сообщала: "Les pladoiries en matiere de diffamation ne peuvent, on Le sau, etre reproduites; celle de M. Ourousoff a produi un tre grande effet. Le brillans avocat de Moscou parle notre langue avec grande correction; la parole est chaude et entralante, et des murmures d'approbation se sont fait entendre lorsqu'il a demande l'acquittement de M. Leon Bloy"16.

 

А газета "Le Temps" дополняла: "М. Ourusoff parle avec une grande volubilite et avec beaucoup de chaleur... L'avocat moscovite souleve des rires dans l'assistan en citant les titres des principaux ouvrages du Sire Peladan"17.

 

Все, что делало его манеру выступать неподражаемой, было с блеском продемонстрировано взыскательной французской публике, которая сумела по достоинству оценить и чистейший французский язык без малейшего акцента, и тонкий юмор. Оживление вызвал, например, такой остроумный пассаж Урусова: "уж если быть "саром", то есть существом, обладающим верховным могуществом, .., то следует заколдовать своих противников, а не тащить их в суд"18.

 

Газета "Le Figaro" писала о том, что Урусов произнес свою речь с большей легкостью, чем многие парижские адвокаты. Встречавшим его коллегам не нужно было преувеличивать, поздравляя его с успехом19.

 
стр. 158

 

Известия о триумфе русского адвоката пересекли и Ла-Манш. Английская "World" в заметке "Мода на все русское" уведомила своих читателей о том, что Париж несколько дней жил русской сенсацией: "Another illustration of the Russian craze was given when the Prince left the tribunal yesterday. He was received in the streets by nearly a thousand people, who cheered themselves hoarse at his appearance, and the shops in the vicinity of the court were decorated witch the Russian colors"20.

 

Более тридцати статей из иностранных газет с подробностями заграничного успеха хранилось в личном архиве князя Урусова. Адвокат сообщал, что "привез с собой до полусотни газет"21с сообщениями о поездке в Париж. Московская пресса не отставала от зарубежной в освещении сенсационного процесса. Внимание к событию было огромным. "Новости дня" от 16 октября 1891 г. сообщали о достоинствах князя как оратора и юриста, но не преминули язвительно уточнить: "Эта речь была, конечно, куда ниже его русских речей, но московский присяжный поверенный в Париже все-таки в грязь лицом не ударил. ... По закрытии заседания ... князя "фэтитровали" совсем уже без удержу. Его плотно окружили и обступили со всех сторон и шумно и громогласно славословили ...: счастливого пути! Возвращайтесь сюда почаще"22.

 

"Новое время", наоборот, обвиняло адвоката в неуклюжем бравировании знанием французского языка и юриспруденции. Заметка завершалась ехидным выводом: "C'est certainament un prince avocat ... mais ce n'est pas le prince avocats"23.

 

В ответ на это Урусов резонно заметил: ""Новое время" было бы совершенно право, если бы заметило недостатки моей речи, страдавшей скомканностью слишком густо напичканного материала и наивным педантизмом, которым я так часто хвораю! репортер ничего не понял в деле и дал такие глупые советы (... следовало выбирать легкий, шутливый тон!!), что ничего нельзя извлечь из них полезного"24.

 

Отзывы были порой самыми неожиданными, но чаще всего не содержали конкретных критических замечаний. Так, "Русская жизнь" сообщала, что "Paris" вышла с заголовком "Balalaiqine". "Балалайкин и ... Урусов... сопоставление непристойное", - сокрушалась газета. Правда, далее отмечалось, что в статье не было ничего оскорбительного. Напротив, с уважением подчеркивались масштабы популярности московского аса в Париже.

 

Другая газета с легкой иронией сообщала: "... Князь Урусов ... произвел фурор. Даже жандармы кричали "Vive la Russe!" ... В общем, не посрамил земли русской. Merci, Урусов"25. Хвалебные дифирамбы пела и "Петербургская газета". Но наиболее ценными были поздравления от коллег, таких, как А. Ф. Кони. "Спешу поздравить Вас ... с победой и успехом, который сквозит даже при неодобрительных корреспонденциях наших газет из Парижа. Сердечно радуюсь тому, что французское общество познакомилось с нашей адвокатурой в лице одного из талантливейших ее представителей"26 - писал он.

 

Среди недоброжелателей можно выделить анонимного автора "Столичной адвокатуры", который не только перепутал все детали парижской эпопеи русского адвоката, извратив подробности дела, но и "отправив" князя за океан, заявив, что Урусов вел дело в ... Чикаго! Незадачливый автор писал, что Урусов, несмотря на болезни и прогрессирующую глухоту, решился "переплыть океан с целью провести защиту приятеля-журналиста, ... это происшествие, перед которым мы сумели только развести руками!"27. Более анекдотичную историю трудно представить.

 

Часть прессы сознательно стремилась принизить значимость победы Урусова, подчеркивая, якобы, полную ничтожность самого дела и преувеличенные похвалы парижской и отечественной прессы, превратившей заурядное дело в особую миссию. Однако в большинстве изданий парижское дело Урусова выделялось как замечательный успех русской адвокатуры. Это событие было отмечено не только в столицах, но и в провинции. Стоит отметить, что на фоне развивающихся русско-французских союзнических отношений триумф Урусова обрел значение чуть ли не национального торжества.

 

Первая четверть века существования в России института правозащиты связана с выдающимися представителями адвокатского сословия. Кн. А. И. Урусов - одна из самых крупных его фигур. "Герой парижского процесса. Франко-русский адвокат, бывший петербургский, ныне московский присяжный поверенный ... как адвокат отличался удивительной жизненной аргументацией и в то же время, крайне разно-

 
стр. 159

 

сторонней эрудицией. Один из образованнейших современных русских людей. Примыкает к группе великих русских адвокатов: Спасовича, Александрова и Потехина". - таким видела его столь придирчивая и изменчивая в своих настроениях пресса28.

 

Примечания

 

1. Цит. по: ТРОИЦКИЙ Н. А. Царские суды против революционной России. Политические процессы 1871 - 1880 гг. Саратов. 1976, с. 191.

 

2. АНДРЕЕВСКИЙ С. А. Драмы жизни (Защитительные речи). Пг. 1916, с. 307.

 

3. В данном случае имеется в виду публикация материалов или оглашение действительных или мнимых сведений, порочащих личность и достоинство кого-либо.

 

4. Л. М. Блуа (L.M. Bloy) (1846 - 1917) - французский писатель, католический мистик.

 

5. Ж. К. Гюисманс (J.K. Huysmans) (1848 - 1907) - французский романист: точно отразил эволюцию интеллектуальной и художественной жизни во Франции конца XIX века.

 

6. ТОЛМАЧЕВ М. В. Из истории французской литературы конца XIX в. Автографы французских писателей в архиве А. И. Урусова. Русские источники для истории зарубежных литератур. Л. 1980, с. 135.

 

7. Там же, с. 120. Это письмо и другая корреспонденция Урусова сохранились у дочери Леона Блуа. - М. Субербьель. См.: Bollery Joseph Leon Bloy. Paris. 1949, p. 249.

 

8. Там же, с. 157.

 

9. Венгерова З.[А.]. Парижский архив А. И. Урусова. Литературное наследство. Т. 33 - 34. М. 1938, с. 595.

 

10. Там же, с. 596.

 

11. Там же.

 

12. Там же, с. 597 - 598.

 

13. Ф. Лабори (7 - 1917) - известный французский адвокат, защищавший Альфреда Дрейфуса.

 

14. "Адвокат московской коллегии адвокатов, князь Александр Урусов выступит сегодня в 9-ом исправительном суде. Чтобы иметь возможность защищать своего клиента г. Леона Блуа, г. Урусов просил разрешение у прокуратуры и у главы 9-го исправительного суда г. де Буалисле. Он должен был также нанести визит председателю коллегии адвокатов г. -Бюи". Российский государственный архив литературы и искусства (РГАЛИ), ф. 514, оп. 1, д. 21, л. 40.

 

15. Цит. по: Андреева А. А. Ук. соч., с. 369.

 

16. "Судебные речи не могут быть воспроизведены, т. к. рассматривалось дело о клевете. Выступление г. Урусова произвело очень большое впечатление. Блестящий московский адвокат говорит на французском очень правильно: речь его была пышной и увлекательной. В зале послышался шум одобрения, как только он попросил оправдательного приговора для Леона Блуа". РГАЛИ, ф. 514, оп. 1, д. 21, л. 195.

 

17. "Урусов говорит с большим жаром и очень бегло (имеется в виду свободное владение литературной французской речью. - А. С.) ... Московскиий адвокат вызвал смех в зале, цитируя названия основных произведений г. Пеладана". Там же, л. 71.

 

18. Цит. по: Венгерова З.[А.]. Ук. соч., с. 597.

 

19. РГАЛИ, ф. 514, оп. 1, д. 21, л. 195.

 

20. "Другой иллюстрацией моды на все русское явилось то, как князь покидал вчера здание суда. На улице он был встречен тысячной толпой, которая приветствовала его до хрипоты. А магазины, расположенные около суда, были украшены русским триколором". РГАЛИ, ф. 514, оп. 1, д. 21, л. 195.

 

21. Цит. по: АНДРЕЕВА А. А. Ук. соч., с. 470.

 

22. РГАЛИ, ф. 514, оп. 1, д. 21, л. 248.

 

23. Там же, л. 97. ("Это безусловно князь-адвокат, но не князь адвокатов").

 

24. Цит. по: АНДРЕЕВА А. А. Ук. соч., с. 470.

 

25. РГАЛИ, ф. 514, оп. 1, д. 21, л. 123.

 

26. Там же, л. 308.

 

27. Столичная адвокатура, с. 23.

 

28. РГАЛИ, ф. 514, оп. 1, д. 21, л. 122.

Опубликовано на Порталусе 24 марта 2020 года

Новинки на Порталусе:

Сегодня в трендах top-5


Ваше мнение?



Искали что-то другое? Поиск по Порталусу:


О Порталусе Рейтинг Каталог Авторам Реклама