Исследователи общественно-политической мысли XIX в. используют методологические установки "истории понятий" (Begriffsgeschichte). Этот подход, предложенный в 1970-е годы Р. Козеллеком ¹, предполагает текстологический анализ источников с целью выявления "узловых понятий", то есть таких, значение которых формирует новые или корректирует уже сложившиеся представления о месте личности в историческом процессе, сущности и функциях государства, границах свободы гражданина в обществе и др. Такие понятия всегда находятся между "областью опыта" и "горизонтом ожиданий" и, следовательно, отражают, с одной стороны, знания об уже существовавших правовых нормах и повседневной практике их применения, а с другой - надежды или опасения, связанные с перспективами развития общества. По мнению Козеллека, содержание социально-политических понятий может существенно изменяться в периоды значительных общественных трансформаций внутри страны или в связи с усвоением извне различных принципов, идей и теорий.

Центральными понятиями в политическом словаре образованного российского подданного были понятия "гражданин" и "государство". Они часто употреблялись не только в официальных документах или научно-популярных трактатах, но и на страницах периодической печати, в учебных пособиях и мемуарах. Однако, привычные и хорошо известные, эти понятия стали постепенно наполняться и новым смыслом, заимствованным из сочинений европейских мыслителей. Этому способствовало знакомство образованных людей того времени с работами с работами А. Ф. - М. Вольтера, Ж. Ж. Руссо, Г. Т. - Ф. Рейналя, Д. Дидро, Ш. - Л. Монтескье, А. Смита, И. Бентама, А. Фергюсона, Ж. - Б. Сея, Ж. С. Сисмонди, Ч. Беккариа и др. европейских философов, правоведов и экономистов.

Привычные значения были зафиксированы в действовавшем законодательстве и различных словарях. Понятие "гражданин" имело политически нейтральное содержание и употреблялось, прежде всего, для обозначения городских жителей. Например, в "Жалованной грамоте на права и вольности верноподданным городам" (1785 г.) "гражданином" назывался житель горо-

Тимофеев Дмитрий Владимирович - кандидат исторических наук, доцент Челябинского государственного университета.

да, имевший в нем недвижимую собственность или постоянное занятие. При этом подчеркивалось, что право "гражданства" получали только те лица, которые вписаны в городскую обывательскую книгу (ст. 55 - 56.). Одновременно слово "гражданин" употреблялось и для обозначения более узкой по составу социальной группы "именитых граждан", в состав которой входили жители города, обладавшие выдающимися способностями, высоким уровнем образования или большим денежным капиталом ².

В одном из наиболее известных словарей того времени - "Словаре Академии Российской" значение слова "гражданин" разъяснялось с помощью понятия "гражданство": "Гражданин - городской житель, обитатель", "гражданство - 1) состояние гражданина, 2) берется иногда вместо самих граждан, жителей градских... и в сем значении имя сие собирательное" ³. В различных учебных пособиях и публицистических статьях встречается и более широкое понимание: "гражданин" - не только житель определенной территории, но и субъект социально-экономических отношений. В начале XIX в. происходило постепенное смещение акцентов: все чаще обращалось внимание на место гражданина в системе общественных отношений.

С этого времени общество рассматривалось как сложная система, действующими элементами которой являлись отдельные граждане. Особенно ярко такое понимание проявлялось при употреблении словосочетаний "гражданский союз" и "гражданские связи". Первое из них было чаще всего синонимом слова "общество". Вне "гражданского союза" человек не являлся гражданином и преподносился лишь как "чувственно-разумное существо" ⁴. Словосочетание "гражданские связи" акцентировало внимание на существование общественных отношений, участники которых получали взаимную выгоду и приобретали обязательства. При этом в работах М. Балугьянского (Балудянского) и К. Арсеньева подчеркивалось решающее значение "гражданских связей" для экономического развития страны, а их отсутствие объявлялось характерным признаком "диких и бедных народов" ⁵.

Наряду с признанием существования "гражданских связей" между отдельными членами общества рассматривалось взаимодействие гражданина с государством. К. Ф. Герман в работе "Всеобщая теория статистики", объясняя сущность верховной власти, писал о наличии отношений подданства гражданина, проживающего на территории государства: "Верховною властью или государем называется правительство, а управляемые - народом или гражданами" ⁶. При этом заметна определенная дифференциация значений слов "гражданин" и "подданный". То и другое слово подразумевало подчиненность индивида государству, но в ряде случаев понятие "гражданин" обозначало, скорее, не принадлежность к государству как политическому образованию, а причастность человека к определенной общности людей, вне которой он утрачивал "гражданство". Подданство же всегда указывало на принадлежность к государству. Различение двух понятий свойственно и учебному пособию по естественному праву Х. Шлецера. Определяя понятие "гражданское общество", он писал: "В обществе гражданском находятся только граждане... Члены такого общества, рассматриваемые между собою, суть граждане, а в соотношении к правителю - его подданные" ⁷. Подданный становился "гражданином" лишь при взаимодействии с другими людьми. Такое разделение соответствовало пониманию в России XVIII в. значения слова "государство".

Понятие "государство" не было новым в русском политическом лексиконе и имело глубокие исторические корни ⁸. Во второй половине XVIII в. его значение было зафиксировано в официально изданном "Словаре Академии Российской": "1) Государство - земля или страна, обладаемая госуда-

рем, царство; 2) берется иногда вместо "народ"" ⁹. В данном определении составители словаря делали акцент на двух взаимосвязанных признаках государства: существовании определенной территориальной общности ("земля", "страна", "царство") и наличии субъекта ("государь"), управляющего этой территорией. Такое понимание слова "государство" сложилось с начала XVIII века. Образ государства как сильного и способного к подчинению своей воле субъекта представлен и в учебном пособии для преподавателей по курсу "Всеобщей статистики", автор которого подчеркивал, что государство "есть такое учреждение большого общества людей, по которому один или многие именем всех начальствуют, или, собственно говоря, правительствуют, а прочие все им повинуются" ¹⁰.

Связь понятия "государство" с отношениями властвования и подчинения проявлялась в повседневной практике. Сила государства, его способность к принуждению для современников были очевидным фактом, который многократно подтверждался и в сфере внешней политики, и в случае столкновения интересов частных лиц с интересами правительственных учреждений, олицетворявших собой государство на местном уровне. За исключением случаев, когда чиновники нарушали нормы закона, обязанность гражданина подчиняться повелениям государства не воспринималась как несправедливость и не вызывала негативного отношения.

С точки зрения российского подданного, государство должно было устанавливать законы, обеспечивавшие бесконфликтное взаимодействие граждан между собой. Закон, таким образом, представлялся одновременно и как инструмент достижения целей государства и как необходимое условие существования общества. "Законы, или непреложные правила поведения, которые руководствуют граждан во всех их деяниях и сообразно которым должно действовать самое правительство, суть душа каждого благоустроенного государства", - утверждал Арсеньев ¹¹. Государство было наделено правом устанавливать "непреложные правила поведения", а "граждане обязаны безусловно повиноваться властителю, то есть без прекословия исполнять все его законные повеления" ¹².

Не менее важной функцией государства считалось обеспечение территориальной целостности и независимости страны. Исполнение государством этой своей функции зависело от готовности граждан исполнять обязанности по его защите. А. Ф. Бестужев, определяя значение гражданина в обеспечении обороноспособности страны, писал: "Одна только сия неограниченная преданность составляет безопасность государства вообще и каждого гражданина в особенности" ¹³. Он подчеркивал, что такое поведение гражданина необходимо не только государству, но и соответствует его собственным интересам.

Помимо подчинения законам и помощи в обеспечении внешней безопасности, современники, как правило, называли еще одну обязанность гражданина, от исполнения которой зависела способность государства выполнять свои функции. Речь шла об обязанности гражданина своевременно и в полном объеме выплачивать налоги. Н. И. Тургенев писал: "Требовать ныне уничтожение налогов значило бы требовать уничтожение самого общества. Государство... ничего не сможет сделать для граждан, если граждане ничего не делают для государства". "Каждый из граждан, находясь под защитою правительства и законов, обязан делать пожертвования... для поддержания сего правительства и законов" ¹⁴. Обязанность эта распространялась не только на подданных, принадлежавших к податным сословиям, но и на лиц так называемых "свободных состояний" и даже представителей привилегированных сословий, официально освобожденных от налогов, но участвовавших в качестве владельцев крепостных крестьян в сборе подушной подати.

Таким образом, в сознании представителей образованной части российского общества было сформировано представление об исторической укорененности института государства и существовании его неразрывной взаимосвязи с гражданами. Но при этом наличие обязательств "гражданина" перед государством подтверждалось повседневной практикой, а содержание обязанностей государства воспринималось как абстрактные категории, отражавшие в большей степени идеал, а не окружавшую человека в данный момент реальность.

Понимание того, какими должны быть взаимоотношения между гражданином и государством, отражено в проектах, записках, программных документах различных "вольных" и "тайных обществ", в научно-публицистических трактатах и учебных пособиях. В большей или меньшей степени их авторы, описывая ближайшее или отдаленное будущее, использовали как привычные, так и заимствованные из сочинений европейских мыслителей значения понятий "гражданин" и "государство". В результате содержание этих понятий постепенно было дополнено новыми значениями.

Корректировке привычных значений способствовало знакомство российской публики с сочинениями европейских философов и экономистов. В "Экономическом журнале", "Статистическом журнале", "Духе журналов", "Санкт-Петербургском журнале", "Трудах Вольного экономического общества", журналах "Сын отечества" и "Вестник Европы" печатались переводы сочинений А. Смита, Ж. Сисмонди, А. Фергюсона, Ч. Беккариа, Б. Констана и др. европейских авторов. Нередко они выходили в свет и отдельными книгами: в 1802 - 1806 гг. на русском языке были изданы главное сочинение Смита "Исследование о природе и причинах богатства народов", труды "Новые начала политической экономии, или богатство в его отношении к народонаселению" Сисмонди, "Рассуждение о гражданском и уголовном законоположении" И. Бентама, "О преступлениях и наказаниях" Ч. Беккариа; в 1817 - 1818 гг. - сочинение Фергюсона "Опыт истории гражданского общества". В переведенных на русский язык сочинениях европейских авторов "гражданин" всегда выступал как субъект права, который имел не только определенные обязанности, но и не менее четко сформулированные права.

Один из центральных вопросов, ответ на который мог найти российский читатель в подобного рода сочинениях, касался характера ограничений свободы действий гражданина. Признавая невозможность существования общества в условиях ничем и никем не ограниченной свободы, европейские мыслители считали, что пределы ее необходимо установить посредством закона: "Каждый гражданин может делать все то, что согласно с законом", - писал Беккариа. При этом "согласованность" действий гражданина с законом возможна только тогда, когда он имеет возможность познакомиться с содержанием законодательства. В противном случае закон не сможет эффективно регулировать общественные отношения и превратится в орудие подавления инициативы граждан: "Какая опасная сеть для гражданина закон, о котором он неизвещен. Со стороны правительства было бы сие величайшим преступлением", - предостерегал Бентам. Отсюда следовало, что государство обязано обеспечить публичный характер действующего в стране законодательства, должно своевременно оповещать публику об изменениях действующих законов, вводимых ограничениях: "Всякий гражданин должен ведать, когда он виновен и когда прав", - утверждал Беккариа ¹⁵.

С понятиями "гражданин" и "государство" в работах европейских либеральных мыслителей был связан вопрос о так называемых "гражданских правах", устанавливаемых законом, в отличие от приобретаемых человеком с момента рождения "естественных прав". Считая, что в реализации граждан-

ских прав заинтересованы не только отдельные граждане, но и общество в целом, они рассматривали защиту прав гражданина как "главное дело правительства". Таким образом, главной функцией государства провозглашалось не издание законов, а защита с их помощью прав граждан - "права личной безопасности, права чести, права собственности, права на получение вспомоществования в случае нужды" ¹⁶. Одновременно возникал вопрос о том, от кого и с помощью каких средств необходимо защищать индивида. Нередко европейские правоведы одним из источников угрозы правам граждан называли государство и его представителей. По словам Сея, "благоустроенное правительство... не ограничивается тем только, что оберегает граждан от грабежа разбойников", но и "предохраняет прямодушного и честного человека от ябеднических крючков так называемых законников" ¹⁷. Беккариа также писал, что "покушения на свободу и безопасность граждан суть в числе величайших преступлений". При этом автор специально оговаривался, что он имел ввиду "не только убийства и кражи, учиненные народом, но и производимые вельможами и судьями, которые, содействуя на обширнейшее пространство и с большею силою, уничтожают в разуме народа понятия о правосудии... заменяя оные правом сильного; правом столь же гибельным для тех, кто оным пользуется, сколь и для того, кто оному подвержен" ¹⁸.

По мысли европейских авторов, возможности неправомерных действий в отношении гражданина со стороны представителей государства, следовало противопоставить совершенствование системы законодательства и судопроизводства посредством привлечения к законотворческой деятельности и рассмотрению дел в суде выборных представителей от граждан. Подобные рассуждения встречаются не только в произведениях известных европейских мыслителей, но и в так называемых "партикулярных письмах" из различных стран, которые нередко публиковались на страницах российских журналов. В 1819 г. одном из номеров "Духа журналов" было напечатано письмо из Брюсселя, автор которого, рассказывая о преимуществах представительной формы правления, указывал на необходимость реформирования судебной системы в целях защиты прав граждан: "Нельзя однако же не пожалеть, что до сего времени не учреждены у нас Присяжные Судьи (Jury), без чего свобода граждан и неприкосновенность прав едва ли могут быть обеспечены прочным образом" ¹⁹.

В итоге формировалась своеобразная иллюзия реализуемости на практике принципа неприкосновенности права гражданина на личную свободу, собственность и безопасность посредством установления государством обязательных для всех правовых норм. Существовавшие одновременно с этим опасения, что само государство может пренебречь законом, чаще всего устранялись рассуждениями о создании надежных механизмов самозащиты граждан посредством закрепления гражданских прав в конституции и модернизации судебной системы.

Описанная выше модель взаимоотношений гражданина и государства получила в сочинениях российских авторов первой четверти XIX в. своеобразное отражение. В соответствии с общими положениями теории общественного договора и естественного права они признавали невозможность существования государства без граждан, обладающих не только обязанностями, но и рядом "гражданских прав". Однако идея о "гражданских правах", признаваемых и обеспечиваемых государством, органично дополняла привычную патерналистскую модель взаимоотношений гражданина и государства. Этому способствовало насаждаемое верховной властью со времени Петра I понимание "государственного блага", которое первоначально подразумевало обязательность бескорыстного служения государству, даже в том

случае, если это противоречило личным интересам подданного. С восшествием на престол Александра I одной из главных целей государства было объявлено "благополучие граждан". В. Кукольник в одной из своих работ писал: "Ближайшая и главная цель гражданских обществ или государств есть защита прав граждан, от коей проистекают все прочие цели, составляющие общее и частное благополучие граждан, коего только в государственном союзе достигнуть можно" ²⁰. Сформулированная таким образом цель не противоречила идее заботы и покровительства со стороны государства в отношении подданных, но, одновременно, акцентировала внимание на наличии у граждан частных интересов и прав.

В некоторых случаях высказывалась мысль о взаимозависимости, но нетождественности целей государства и гражданина. Один из основоположников статистической науки в России Герман указывал на различие целей двух основных субъектов общественных отношений: "Цель правительства есть безопасность, цель гражданина - благосостояние". Он считал, что задача государства состоит не в постоянном покровительстве, а в создании благоприятных условий для самостоятельной деятельности граждан, устранении всевозможных препятствий на пути к "благосостоянию". Государство должно вмешиваться "только в таких случаях, когда встречающиеся... препятствия будут превышать частные силы граждан" ²¹. Однако наличие такого рода высказываний не свидетельствовало об утверждении либерального принципа "laissez faire, laissez passer": речь шла не о свободе от влияния государства, а лишь о предоставлении гражданам благоприятных условий для развития частной инициативы в допущенных государством пределах.

Согласованность целей гражданина и государства, их взаимосвязь прослеживаются при анализе словосочетания "гражданский закон". В соответствии с существовавшим в начале XIX в. делением права на отрасли "гражданское право" заключало в себе "все те узаконения и установления, которые каждому гражданину, живущему с прочими в обществе, как в рассуждении его самого, так и в рассуждении его имения и обязательств, приносят пользу и безопасность" ²². Как в публицистических статьях, так и в различных аналитических обзорах норм действующего законодательства все гражданские законы имели одно назначение - "безопасность гражданина". "Неоспоримое намерение гражданских законов представляет нам всеобщее начальное положение совершенной безопасности гражданина, - писал С. Хапылев, - как в рассуждении его лица, жизни и чести, так и его имений и преимуществ вольности" ²³. Реализацию права граждан на жизнь, свободу и собственность автор связывал с перспективой модернизации российского законодательства.

Аналогичные, позитивные по своей эмоциональной окрашенности ожидания, связанные с законодательным оформлением прав граждан, выражены в различных проектах, записках и статьях Н. С. Мордвинова, Н. Н. Новосильцева, К. Арсеньева, М. Балугьянского. Комплекс личных прав был описан в проекте А. Р. Воронцова "Статьи или материалы для составления указа или манифеста о привилегиях, освобождении от налогов и т.д.". Основное внимание его автор уделил правам гражданина на свободу, личную безопасность, обладание собственностью, юридическую помощь при рассмотрении дел в суде ²⁴. По определению М. М. Сперанского сущность "гражданских прав" выражалась в четырех основных принципах: "1) Никто без суда наказан быть не может. 2) Никто не обязан отправлять личную службу по произволу другого, но по закону, определяющему род службы по состояниям. 3) Всякий может приобретать собственность движимую и недвижимую и располагать ею по закону... 4) Никто не обязан отправлять вещественных повинностей по произволу другого, но по закону или добровольным условиям". А. П. Ку-

ницын к правам личности относил также "право свободно объяснять свои мысли другим людям", право "свободного исповедания религии", а Герман высказывался о праве "мыслящего человека" "рассуждать о правительстве" ²⁵.

В высказываниях о характере взаимоотношений граждан между собой и государством близким по значению словосочетаниям "гражданский закон" и "гражданские права" было понятие "гражданская свобода". Министр внутренних дел О. П. Козодавлев определял ее как "такое положение человека, в гражданском обществе живущего, в каковом личная его безопасность и безопасность его собственности охраняется законами, и он совершенно удостоверен, что он, будучи законами охраняем, не нарушая их сам и не будучи в нарушении их изобличен судом, не подвергается никакому насилию или нарушению безопасности лица или собственности" ²⁶. Подобное понимание сущности "гражданской свободы" было характерно не только для представителей власти, оно отражалось и в журнальной публицистике, и в программных документах тайных обществ. Как правило, рассматривались два основных условия гражданской свободы. Во-первых, "личная безопасность", предполагавшая отсутствие насилия в отношении граждан и неприкосновенность частной собственности. Во-вторых, взаимная ответственность граждан, подкрепляемая системой наказания тех из них, кто во имя достижения своих личных целей посягает на безопасность других членов общества.

Ожидания и надежды представителей образованной части общества в отношении "гражданского закона", "гражданских прав", "гражданской свободы" были связаны с принципом равенства граждан перед законом. Выдвинутый в качестве перспективы развития российского законодательства еще при Екатерине II, в начале XIX в. этот принцип преподносился как один из основополагающих постулатов европейской правовой мысли и излагался практически во всех учебниках по естественному и гражданскому праву. Например, Куницын писал: "Законы должны быть всеобщие, то есть всех граждан равнообязывающие" ²⁷.

Принцип равенства граждан перед законом проводили в различных проектах, подаваемых в Государственный совет или Александру I, Мордвинов, Воронцов, Новосильцев, Сперанский, Г. Р. Державин, В. П. Кочубей и др. Наиболее отчетливо он был провозглашен в ст. 17 "Конституционной грамоты Царства Польского": "Закон одинаково охраняет всех граждан без различия их класса и положения" ²⁸. Однако подобные заявления имели декларативный характер и не могли заслонить собой реального положения как в России, так и в европейских государствах, где возможность пользоваться тем или иным объемом прав и обязанностей зависела от сословной принадлежности, уровня материального достатка или образования.

В России второй половины XVIII - первой четверти XIX в. противоречие между теоретическими принципами и реальным положением различных сословных групп объяснялось различиями функционального назначения этих групп. Дополнительным аргументом, объяснявшим фактическое неравенство в распределении гражданских прав было представление о том, что их объем должен находиться в прямой зависимости от степени "просвещения" граждан.

В идеале "просвещенный гражданин" представлялся, например, способным стать справедливым арбитром в спорах между другими гражданами. Именно такой образ "просвещенного гражданина" содержится в проекте Мордвинова о создании особых коммерческих судов для разбора экономических конфликтов, возникавших как между отдельными гражданами, так и между ними и государством. Формировать подобные суды предлагалось на выборной основе - "по трое граждан из самых просвещенных и благомысля-

щих людей" ²⁹. Наличие в стране большого числа "просвещенных граждан" рассматривалось как залог "процветания" экономики, а "просвещение" считалось одним из важнейших факторов развития страны. "Правосудие, покровительство и свобода промышленности купно с просвещением граждан и распространением торга, суть единственные действенные средства к обогащению нации" ³⁰, - писал Балугьянский.

С перспективой повышения "уровня просвещения" современники связывали также и возможность ликвидации крепостной зависимости частновладельческих крестьян. По мысли Н. И. Тургенева, "судьба рабства тесно соединена с судьбою просвещения дворян, которым... собственную их пользу надобно... показать, убедить их в истине справедливости, человеколюбия, религии, а для сего нужны соединения умных, верных граждан, покровительствуемых правительством" ³¹.

Словосочетание "просвещенный гражданин" подразумевало не просто образованного человека, но такого, который обладал комплексом морально-этических и деловых качеств, позволяющих ему при достижении своих личных целей способствовать развитию всего общества. С этой точки зрения степень просвещения российских подданных представлялась недостаточной, особенно в сравнении с гражданами стран Западной Европы. Д. П. Трощинский, сопоставляя Российскую империю с Испанией, Англией и Францией, отмечал, что "хотя в недрах России находится много людей просвещенных, однако же главная масса народа и не столько просвещена, и просвещение ее не такое, как просвещение главных народных масс европейских государств" ³².

Многие авторы подобных сравнений приходили к выводу о справедливости существовавшего на практике неравенства гражданских прав и выдвигали различные критерии для определения того, в какой степени подготовлены представители какой-либо социальной группы к наделению их "гражданскими правами" в полном объеме. Теоретическое признание наличия у индивида "естественных прав личности" сопровождалось суждениями о целесообразности дифференциации прав различных социальных групп в зависимости от их "способностей и добродетелей". Рассуждая о причинах существования сословий, Арсеньев писал: "Гражданское общество, руководствуясь единственною целью - благом общественным, должно было равным образом положить различия между членами оного, сообразуясь с их способностями, заслугами, пожертвованиями и добродетелями. От сего происходят различные сословия граждан в каждом государстве. Каждое сословие имеет особенные права, большие или меньшие, судя по пользе и важности их для общества" ³³. Та же мысль выражена в официальном издании Комиссии для составления законов. Признавая сам факт наличия общих гражданских прав, составители его оговаривались о существовании установленных законом различий: "Общие гражданские права лиц, всем родам или классам принадлежащие, заключаются в праве иметь законное состояние и пользоваться личною безопасностью и собственностью сходственно с преимуществами и ограничениями для каждого состояния... на основании особенных к сему предмету принадлежащих узаконений" ³⁴.

В целом представители образованной части российского общества ограничивались признанием условного характера гражданских прав, причем главным условием провозглашалось "просвещение граждан", а главным инструментом их утверждения - закон. Такая трактовка предполагала активную роль государства и органично сочеталась с российской действительностью первой четверти XIX века. С одной стороны, государство жестко контролировало систему образования и пресекало не дозволенную властями деятельность частных лиц, направленную на просвещение граждан. Ярким приме-

ром этого может служить запрещение в феврале 1821 г. Н. И. Гречу издавать пособия для школ взаимного обучения без разрешения министра духовных дел и народного просвещения, который утверждал содержание учебных таблиц для обучения грамоте ³⁵. С другой стороны, в качестве единственного источника права выступала воля государя, олицетворявшего собой государство. Созданный в начале царствования Александра I Государственной совет не имел решающего влияния на процесс принятия законов и воспринимался лишь как часть государственного аппарата.

Анализ сочинений российских авторов и опубликованных переводов трудов европейских правоведов и экономистов позволяет выявить систему взаимосвязанных понятий, отражавших представления о характере взаимоотношений граждан и государства. В сознании представителей образованной части российского общества наиболее важными в этой системе были понятия "государство", "закон", "просвещение", "гражданин", причем центральным, системообразующим элементом было понятие "государство". Повседневная практика функционирования этого института не вызывала у современников никаких сомнений в неравенстве возможностей государства и отдельного гражданина. В российских условиях подобная уверенность стала благоприятной основой для тесного переплетения в сознании образованного российского подданного либеральных и патерналистских ценнностей. Очевидным признавалось, что в перспективе каждый подданный, наряду с уже существовавшими обязанностями, должен был быть наделен зафиксированными в законе "гражданскими правами". Однако подобные ожидания связывались с сохранением сильного государства, которое сможет обеспечить соблюдение прав граждан. Одновременно подчеркивалось, что воплощение идеала в реальности возможно только в том случае, если государство будет "просвещать" граждан, формируя у них необходимые морально-этические и политические качества. Все это позволяет предположить, что европейские принципы в сознании образованной части российского общества сформировали лишь ожидания, реализация которых была связана с деятельностью государства. Такое соотношение представлений о цели и средствах ее достижения оказало решающее воздействие на восприятие в России первой четверти XIX в, как либеральных, так и консервативных идей.

Примечания

1. См.: Geschichtliche Grundbegriffe. Historisches Lexikon zur politisch-sozialen Sprache in Deutschland. Bd. 1. Stuttgart. 1993; КОЗЕЛЛЕК Р. Социальная история и история понятий. В кн.: Исторические понятия и политические идеи в России XVI - XX вв. (Источник. Историк. История. Вып. 5). СПб. 2006; КОЛОСОВ Н. Е. История понятий вчера и сегодня. Там же.

2. См.: Российское законодательство X - XX веков. Т. 5. М. 1987, с. 79, 82 - 83, 121 - 122.

3. Словарь Академии Российской, по азбучному порядку расположенный. Ч. 1. СПб. 1806, стб. 1233 - 1235.

4. КУКОЛЬНИК В. Российское частное гражданское право. Ч. 1. СПб. 1815, с. 1.

5. См.: БАЛУДЯНСКИЙ М. Статья теоретическая о разделении и обороте богатства. - Статистический журнал, 1808, т. 2, ч. 2, с. 67; АРСЕНЬЕВ К. Обозрение физического состояния России и выгоды от того проистекающие для народных промыслов ныне существующих. СПб. 1818, с. 14.

6. ГЕРМАН К. Всеобщая теория статистики для обучающих сей науке, изданная от главного правления училищ. СПб. 1809, с. 58.

7. Начальные основания естественного права, изданные профессором Х. Шлецером. М. 1810, с. 25.

8. См. подробнее: КОЛЕСОВ В. В. Древняя Русь: наследие в слове. СПб. 2000, с. 284 - 287; ХАРХОРДИН О. Что такое государство: русский термин в европейском контексте. В кн.: Понятие государства в четырех языках. Сб. ст. СПб. 2002.

9. Словарь Академии Российской. Ч. 1. От А до Г. СПб. 1789, с. 280.

10. ГЕРМАН К. Ук. соч., с. 58.

11. АРСЕНЬЕВ К. Начертание статистики российского государства. Ч. 2. СПб. 1819, с. 100.

12. КУНИЦИН А. П. Право естественное. Ч. 2. СПб. 1820, с. 95.

13. БЕСТУЖЕВ А. Ф. Учение, нравственность и правила честного человека. СПб. 1807, с. 12.

14. ТУРГЕНЕВ Н. И. Опыт теории налогов. СПб. 1818, с. 25, 10.

15. БЕККАРИА Ч. О преступлениях и наказаниях. СПб. 1806, с. 47, 56; БЕНТАМ И. Рассуждение о гражданском и уголовном законоположении. Т. 1. СПб. 1805, с. 504.

16. БЕНТАМ И. Ук. соч. Т. 2. СПб. 1806, с. 6.

17. Чем правительство способствует народному обогащению? Извлечение из сочинения г. Сея. В кн.: Архив государственного хозяйства. Из "Духа журналов" 1816 года. Ч. 1. СПб. 1816, с. 7 - 8.

18. БЕККАРИА Ч. Ук. соч., с. 49.

19. Польза представительного правления. Письмо из Брюсселя. - Дух журналов, 1819, ч. 33, кн. 6, с. 334.

20. КУКОЛЬНИК В. Ук. соч., с. 5.

21. ГЕРМАН К. Ук. соч., с. 62.

22. Основания российского права, извлеченные из существующих законов Российской империи, издаваемые комиссиею составления законов. Т. 1. СПб. 1821, с. 8.

23. Систематическое собрание российских законов с присовокуплением правил и примеров из лучших законодателей, расположенное трудами Сергея Хапылева. Ч. 1. СПб. 1817, с. 4.

24. См.: ВОРОНЦОВ А. Р. Articles ou materiaux qui peuvent servir a la confection d'un edit ou manifeste de privileges, franchises etc. - Русский архив, 1908, кн. 2, N 6.

25. СПЕРАНСКИЙ М. М. План государственного преобразования. М. 2004, с. 34 - 35; КУНИЦИН А. П. Ук. соч. Ч. 1. СПб. 1818, с. 20, 57, 63, 65; ГЕРМАН К. Материалы для российской статистики. - Статистический журнал, 1806, т. 1, ч. 1, с. 81 - 82.

26. КОЗОДАВЛЕВ О. П. Рассуждение о постепенном освобождении крестьян из-под рабства и о способах, коими безопасно можно ввести между ими гражданскую свободу (около 1818 г.). - Дворянские проекты решения крестьянского вопроса в России конца XVIII - первой четверти XIX века. Сб. док. Липецк. 2003, с. 146.

27. КУНИЦИН А. П. Ук. соч. Ч. 2. СПб. 1820, с. 71, 115.

28. Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ), ф. 1769, оп. 2, д. 7, л. 4.

29. Российский государственный исторический архив, ф. 994, оп. 2, д. 492, л. 2.

30. БАЛУДЯНСКИЙ М. Ук. соч., с. 76.

31. Архив братьев Тургеневых. Т. 1. СПб. 1911, с. 280. Дневник, запись 30.Х.1810.

32. Записка Д. П. Трощинского о министерствах. - Сборник русского исторического общества, 1868, т. 3, с. 49.

33. АРСЕНЬЕВ К. Начертание статистики. Ч. 2, с. 38.

34. Основания российского права, т. 1, с. 25.

35. ГАРФ, ф. 1165, оп. 1, д. 271.