Исследование творческого продолжения традиций русской классической литературы в литературе советской, жизненности и плодотворности этих традиций для современных писателей - одна из серьезных задач, стоящих перед нашим литературоведением. Этой проблеме посвящен третий том "Вопросов советской литературы".

Первые два тома "Вопросов советской литературы", вышедшие в 1953 году, получили положительную оценку литературной общественности. Эти сборники характеризовали серьезный, углубленный подход к изучению истории советской литературы, большое внимание в них уделялось анализу мастерства писателей.

Третий том "Вопросов советской литературы" оказался слабее двух предыдущих. Некоторые статьи сборника отличает поверхностность наблюдений и выводов, отсутствие подлинно научного подхода к решению сложных литературоведческих проблем. Характерна в этом отношении открывающая том работа В. Ковалева "Борьба за творческое развитие классических традиций в советской литературе (послевоенный период)"1.

В. Ковалев правильно отмечает, что в самом определении ведущего метода нашей литературы отражены и ее задача правдивого изображения жизни с позиций марксистского мировоззрения и ее связь с наследием русских классиков-реалистов. Но эта связь не раскрывается в статье, подменяющей конкретный анализ литературных явлений бездоказательными декларациями и общими фразами. Бездоказательны и рассуждения В. Ковалева о творческом использовании советской литературой опыта литературы мировой, в том числе "художественных завоеваний античного искусства и классицизма".

Автор статьи неправомерно отождествляет художественное и научное мышление, отводит художественному обобщению иллюстративную роль.

"Всемирное значение русской литературы, - пишет В. Ковалев, - прежде всего определяется тем, что она руководствовалась передовой, революционной теорией". "Но вряд ли это применимо к таким всемирно известным писателям, как Толстой, Достоевский, Чехов. Ссылаясь на В. И. Ленина, В. Ковалев огрубляет ленинскую мысль о растущем значении передовой русской литературы2. Сложный вопрос о соотношении мировоззрения и творчества писателя не решается столь упрощенно и прямолинейно, как это сделано в рецензируемой статье.


--------------------------------------------------------------------------------

1 Вопросы советской литературы, т. III, Изд. Академии наук СССР, М. - Л., 1956.

2 См. В. И. Ленин, Сочинения, т. 5, стр. 342.



стр. 185


--------------------------------------------------------------------------------

Отмечая бесспорные успехи советской литературы послевоенных лет, В. Ковалев почти не останавливается на ее недостатках, в то время как эти недостатки знаменовали отход некоторых литераторов от лучших традиций русской литературы XIX века, сильной своей правдивостью и глубокой связью с народом. Обзор советской литературы послевоенного периода в статье В. Ковалева грешит описательностью, не дает сколько-нибудь серьезного анализа литературного процесса.

Совершенно неправомерно полемизирует автор статьи с бесспорно правильным утверждением, что в литературе важно не само по себе описание процессов труда, а изображение человека и человеческих отношений:

"Ряд писателей удачно показал работу новаторов, сделал их опыт достоянием миллионов читателей; в жизни нашли прямой отклик и те методы строительства сельских гидроэлектростанций на Кубани, которые заметил С. Бабаевский, и опыт водителя - стотысячника Демина, показанный А. Рыбаковым, и создание колхозной рыбоводческой станции на Дону, с которой познакомил нас В. Закруткин, и организация новой системы орошения с помощью временных оросительных каналов, которую увидел в совхозах Хакассии и описал А. Кожевников".

Но очевидно, что не в пропаганде передового технического опыта заключается познавательная ценность литературы. Забвение художественной специфики литературы, примитивно-социологический подход к ее проблематике, особенно сильно сказавшиеся в статье В. Ковалева, нашли отражение и в других статьях сборника.

Так, в работе В. Бузник "Раннее творчество М. Исаковского и традиции русской поэзии", в которой исследуется развитие традиций Некрасова и Пушкина в творчестве М. Исаковского 20-х годов, можно указать примеры обедненного, упрощенного анализа поэтических произведений: "...по-новому написано стихотворение "Ореховые палки"... Сюжет этого стихотворения очень несложен. Изобразительные средства стиха просты и незамысловаты. Повествование спокойное, без восклицательных интонаций и восторженных призывов. Но тем не менее это лирическое стихотворение обладало гораздо более действенной силой как пропаганда социалистической машинизации деревни, чем громкозвучные, но холодные стихи поэтов, идущих в разрешении своей темы от формальной "инструментовки".

Главная черта творческой манеры М. Исаковского, по мнению В. Бузник, - это сближающая его с Пушкиным "исключительная простота и ясность средств художественной изобразительности", почти полное отсутствие метафор. Но именно раннему М. Исаковскому принадлежат метафорические строки:



По оврагам, по обрывам,
Через пальцы ивняка,
Льется тихо и пугливо
Желтолистая река...





и метафорические эпитеты - "застенчивая прохлада", "осторожный день", "соломенная тоска", "торопливые столбы" и т. д.

стр. 186


--------------------------------------------------------------------------------

Проблема исследования традиций актуальна для литературоведения и критики наших дней. Во многих статьях и книгах последних лет говорится о традициях Горького и Маяковского в творчестве современных прозаиков и поэтов, отмечается воздействие русской литературы на литературы народов братских республик. Но делается это зачастую очень поверхностно. Исследование традиций чаще всего сводится к выявлению некоторых общих для многих писателей идей и тем (и при этом говорят о содержании, минуя вопросы формы), или же пытаются идти от формальных частностей, минуя целое (усматривая, например, в любой написанной "лесенкой" строке традицию Маяковского).

Статьи академического сборника призваны были бы обобщить сделанное в этой области, наметить методологически верные пути решения проблемы. А вместо этого некоторые авторы том,а следуют слабым в научном отношении образцам.

Так, Ю. Пухов в статье "М. Горький и Ф. Гладков (20-е годы)" отмечает у Ф. Гладкова ряд "горьковских" тем - тему разоблачения буржуазно-мещанской интеллигенции (пьеса "Бурелом"), тему труда в романе "Цемент" и предшествующих ему рассказах. При этом Ю. Пухов трактует Горького не как художника, а как публициста, пропагандировавшего тему труда в искусстве. Связь "Цемента" с творчеством Горького раскрывается автором работы поверхностно, неглубоко: "Как в романе "Мать", так и в романе "Цемент" в центре стоит образ рабочего-коммуниста, воплощающего черты и качества подлинно народного характера, которые служат критерием оценки человека". Но можно назвать и другие произведения советской литературы, в центре которых стоит образ коммуниста, воплощающий лучшие черты характера своего народа.

"В образе Даши Чумаловой, как и в горьковском образе Ниловны, реалистически, правдиво отражается процесс развития революционного, социалистического сознания в самых широких слоях трудящихся. Сходство (?) этих образов объясняется тем, что в создании характера Даши Чумаловой Гладков опирался на принципы изображения женщины-революционерки из рабочей среды, разработанные в творчестве Горького". Какие это принципы - Ю. Пухов не сумел раскрыть.

Ф. Гладков, по словам Ю. Пухова, "умело пользуется такими средствами характеристики персонажей, как портрет, речь, описание быта. Посредством этих деталей он подчеркивает как индивидуальные, так и типические черты того или иного характера". Но то же самое делают и другие писатели-реалисты, и Ю. Пухов совершенно не отвечает на вопрос: в чем же своеобразие, оригинальность Ф. Гладкова? Какие художественные традиции творчества Горького он сумел претворить в романе "Цемент"?

Н. Желтовой в статье "С. Михалков и русская басня" не удалось глубоко раскрыть связь современного баснописца с его предшественниками. Слишком общо говорится в статье о Демьяне Бедном. "Для построения басен Д. Бедного характерны обычные для басен черты: острое столкновение двух противоположных сил, аллегорический сюжет... лаконичность языка и морализующий вывод". Но творчеству Д. Бедного-баснописца присущ и ряд специфических, индивидуальных особенностей: боевая публицистичность, речевое богатство, обновление традиционных жанровых черт - слияние басенного и фельетонного жанра. Не раскрывая этих особенностей, Н. Желтова сближает творчество С. Ми-

стр. 187


--------------------------------------------------------------------------------

халкова и Д. Бедного по линии тематического сходства - обращения к международной тематике.

Более высокий научный уровень отличает исследование Н. Прудкова "Наследие Гл. И. Успенского и литература социалистического реализма". Автор статьи подробно останавливается на мировоззрении и эстетических взглядах писателя, раскрывая значение этих взглядов для развития горьковской эстетики труда. Исследователь говорит об огромном интересе Горького к творчеству Глеба Успенского, подчеркивая, что этот интерес был глубоко органичен, что творчество писателей-семидесятников оказало большое влияние на раннего Горького, а обличитель растеряевщины предвосхитил обличителя окуровщины. Он показывает, что традиции неприкрашенно-правдивого изображения деревни Г. И. Успенского были близки С. Подъячеву, А, Серафимовичу, А. Неверову.

В центре исследования Н. Пруцкова оказалась в основном идейная проблематика творчества Успенского. Особенности созданного им очеркового жанра, значение традиций его художественной публицистики для советской литературы - все это не получило отражения в работе.

В проводимых Н. Пруцковым сопоставлениях наследия Г. И. Успенского и творчества советских писателей (например, в связи с постановкой вопроса о коллективном крестьянском труде) нередко теряется ощущение специфики художественной литературы, социологический анализ подменяет эстетический, и это снижает ценность исследования.

Авторы наиболее удачных работ, представленных в сборнике, не ограничиваются сопоставлением взятых вне эстетической системы мотивов и образов, а Исследуют связи между классическими и современными писателями более глубоко, показывая на конкретном материале жизненность тех или иных литературных традиций.

О самом предмете исследования правильно говорится в работе М. Семановой "К вопросу о традициях Чехова в современной прозе". Автор статьи подчеркивает, что традиции нельзя понимать как нечто узко техническое, следование частным приемам мастерства. Для советских писателей имеет огромное значение демократизм Чехова, его любовь к родине, вера в будущее, ненависть к мещанской пошлости, поиски положительного героя, как и чеховский психологизм, обличительный метод. "Ставя вопрос о традициях Чехова, важно понять, в какой мере творчески овладевает тот или иной советский писатель наследием Чехова, что отбирает он в соответствии со своими жизненными наблюдениями, идейно-эстетическими задачами и целями, личными склонностями, уровнем развития, складом ума". (Это верно и в отношении наследия других писателей-классиков.)

М. Семанова раскрывает своеобразную перекличку с Чеховым в творчестве С. Антонова и П. Павленко (в духе переосмысления советскими писателями некоторых "чеховских" тем) и при этом - близость им многих приемов Чехова - психолога и пейзажиста.

Уделяя большое внимание в своем исследовании мастерству советских писателей, показывая удачи и неудачи С. Антонова на пути творческого использования чеховских традиций, М. Семанова ставит вопрос о взаимосвязи традиций и новаторства, подчеркивая, что наследовать традиции классиков - это значит критически относиться к созданному ими, сознательно отбирать лучшее, ви-

стр. 188


--------------------------------------------------------------------------------

деть и то, что явилось отражением исторической ограниченности писателей прошлого. Наследовать традиции - это значит "обогащать литературу своими новыми самостоятельными произведениями, отражающими новые явления жизни, новые типы, значит искать свое содержание, свои индивидуальные формы изображения".

П. Выходцеву в статье "А. Твардовский и русская классическая поэзия" в разделе о некрасовских традициях в поэзии А. Твардовского удалось показать, как общность творческих целей обоих поэтов (стремление к полной и глубокой обрисовке народной жизни, к созданию типических народных характеров, образов большой обобщающей силы) влечет за собой и близость творческих принципов, что нашло отражение в характере типизации, в стиле поэм Некрасова и Твардовского. Переходя к теме "Твардовский и Пушкин", исследователь не сумел "подобрать ключ" к этой сложной проблеме, наметить конкретные пути ее разрешения. "Светлое мировосприятие действительности", "простота и ясность поэтического языка", "непринужденная манера эпического повествования" - все это не принадлежит исключительно Пушкину и Твардовскому и может быть найдено и у других поэтов. Исходя из якобы существующего сходства "манеры повествования" и "способа обрисовки героев" в "Евгении Онегине" и в "Теркине", П. Выходцев строит все свое исследование на внешних, малообоснованных творческих параллелях, отмечая в поэмах Пушкина и Твардовского приемы, свойственные многим лиро-эпическим произведениям, и игнорируя их индпридуальное выражение в "Онегине" и в "Теркине".

Например: "...поэт часто рассказывает о личной дружбе с героем, вспоминает о своих встречах с ним... подтверждает тот или иной факт "документально":



...Письмо Татьяны предо мною:
Его я свято берегу...
Стихи на случай сохранились;
Я их имею; вот они...





То же самое (?) мы видим в поэме Твардовского, когда автор, знакомя читателя с героем, указывает на его прошлое, которое, конечно же, известно читателю-участнику боев с белофиннами в 1939 - 1940 годах ("На Карельском воевал - за рекой Сестрою"). Подобный путь эмпирических сопоставлений малоплодотворен и не обогащает представлений читателя о значении пушкинских традиций для советской поэзии.

Большой интерес представляет проблема исследования классических традиций в творчестве такого поэта-новатора, каким был Маяковский. Однако посвященные этому вопросу статьи рецензируемого сборника вносят не много нового по сравнению с тем, что уже достигнуто нашей литературоведческой наукой.

В. Тимофеева в статье "О традициях русской классической литературы в поэзии Маяковского" освещает некоторые частные стороны проблемы - эволюцию отношения Маяковского к классикам, использование поэтом в различных творческих целях известных классических образов. Часть работы В. Тимофеевой посвящена исследованию связи стиха Маяковского с русским классическим стихом. Но в своей попытке проследить "становление и развитие стиховой системы Маяковского" В. Тимофеева опирается в основном на уже достигнутое другими исследователями: А. Абрамовым в книге "Поэтическое мастерство

стр. 189


--------------------------------------------------------------------------------

Маяковского в поэме В. И. Ленин", Л. Тимофеевым в работе "Из наблюдений над поэтикой Маяковского" (сб. "Творчество Маяковского", М., 1952), З. Паперным - "О мастерстве Маяковского".

Зарубежным очеркам Маяковского уделил много внимания Л. Ф. Ершов в работе "Заметки о сатирической прозе 20-х годов".

Л. Ершов сопоставляет очерки Маяковского "Мое открытке Америки" с сатирическими циклами Щедрина "За рубежом" и Горького "В Америке", делая ряд верных наблюдений над стилем этих произведений.

Автор работы рассматривает сатирическое творчество А. Толстого, В. Катаева, И. Ильфа и Е. Петрова и других прозаиков 20-х годов с точки зрения его связей с традициями сатиры XIX века. Но в работе Л. Ершова обращает на себя внимание нечеткое представление о специфике сатиры, об основных задачах и о "границах" этого жанра. Очерки Маяковского, цель которых ".заставить в предчувствии далекой борьбы изучать слабые и сильные стороны Америки", не могут быть безоговорочно отнесены к сатирической литературе, как и роман "Эмигранты" А. Толстого.

Точно так же нельзя требовать от сатиры всесторонней обрисовки действительности не только ее отрицательных явлений, но и положительных сторон (важен общественно-эстетический идеал сатирика). А именно за "слабость изображения положительного в нашей жизни" критикует Л. Ершов роман И. Ильфа и Е. Петрова "Двенадцать стульев". Слишком одностороння оценка творчества М. Зощенко, которая дается в статье.

В сообщении Н. Панченко "О некоторых особенностях сатиры В. Маяковского" показана тематическая перекличка антибуржуазной сатиры Маяковского и Горького, отмечены отдельные художественные приемы, сближающие Маяковского-сатирика со Щедриным. Однако наблюдения автора носят подчас эмпирический характер, не объединяются в представлении читателя в целостную художественную систему.

В сообщении А. Барсук "Из наблюдений над стилем "Молодой гвардии" А. Фадеева привлекает стремление дать объективный анализ различных литературных влияний в стиле А. Фадеева, избегая полемических крайностей критики последних лет.

В третьем томе "Вопросов советской литературы" опубликованы также исследование К. Муратовой "М. Горький о проблеме типического в литературе", сообщение А. Кочетова "О позднейшей редакции пьесы К. Тренева "Любовь Яровая" и Е. Бушкинец - "О подлинном тексте рассказа М. Горького "Об одном поэте".

Соображения А. Кочетова о преимуществах позднейшей редакции пьесы "Любовь Яровая" над вариантом 1936 года представляются малодоказательными, - ведь не случайно сам драматург не решился канонизировать этот текст, включив в последнее прижизненное издание своих сочинений прежний литературный вариант.

Третий раздел тома - библиография Н. Желтовой "Советские писатели о русской классической литературе"; она ценна собранным в ней материалом, но, по-видимому, не претендует на исчерпывающую полноту.

стр. 190